Академик покровский о вич
Обновлено: 17.04.2024
Обнаруженный в Западной Европе новый штамм ВИЧ не более заразен, чем старые варианты вируса. Исследователи часто ошибаются, оценивая потенциальную опасность мутаций, поскольку не принимают в расчёт социальные факторы. Об этом в интервью RT рассказал руководитель Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом ФБУН ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, академик РАН и РАМН Вадим Покровский. Учёный также прокомментировал новость об излечении стволовыми клетками от ВИЧ пациентки в США. По словам эксперта, это далеко не новый способ терапии — он эффективен, но непригоден для массового внедрения. Поэтому сейчас в мире разрабатываются альтернативные методики лечения и профилактики этого заболевания.
— Недавно появились публикации о выявленном в Нидерландах более заразном варианте вируса иммунодефицита человека — что о нём уже известно? Усилит ли новый штамм распространение болезни?
— Этот вариант возбудителя известен учёным уже лет десять, если не больше, ранее он уже встречался. И раз он до сих пор не распространился, значит, особой заразностью всё же не отличается. Просто, когда исследователи выделяют новый штамм, они, как правило, тут же делают заключение о его высокой вирулентности. Но часто повышенная заразность может объясняться иными факторами, особенностью той социальной группы, где данный вариант вируса начинает распространяться.
Например, когда в Сибири среди молодёжи начал распространяться новый тип наркотиков, одновременно с этим в регионе был выявлен новый вариант вируса и было сделано заключение о его высокой заразности. Однако в действительности причиной его быстрого распространения стали не свойства вируса, а его появление в группе молодых наркопотребителей, которые ранее не были заражены ВИЧ. Их массовое заражение вирусом и было ошибочно расценено как следствие его высокой способности к распространению.
В Западной Европе, да уже и в России в последнее время тоже начал распространяться новый тип наркотика — стимулятор, повышающий сексуальность. И это могло также повлиять на скорость распространения ВИЧ. Хотя в действительности могла просто вырасти частота контактов между употребляющими этот наркотик людьми.
Это эпидемиологические факторы: в каких-то группах вирус быстрее распространяется, в каких-то — медленнее. Пока что никаких оснований для беспокойства в связи с информацией о новом штамме нет. Если на протяжении десяти лет он не особенно активно распространялся в Нидерландах, то нет оснований думать, что он перекинется на Россию и начнёт своё шествие.
— Вирус ВИЧ в целом является крайне изменчивым, после попадания в организм человека он постоянно мутирует. Как далеко могут зайти эти мутации? Например, может ли ВИЧ начать передаваться воздушно-капельным путём?
— Такая вероятность крайне мала, это практически невозможно. Между вирусами, которые передаются воздушно-капельным и половым путём или с кровью, есть очень большие различия, у них совершенно разная специфика.
Опасаться, что путь передачи вируса ВИЧ изменится, — это как думать, что у слона вырастут крылья и он начнёт летать. Для этого должны произойти колоссальные изменения. Образно говоря, это будет уже не слон, а птеродактиль.
— Учитывая, что вирус ВИЧ активно мутирует, почему болезнь не меняется? Ведь, к примеру, коронавирус сильно изменился буквально за два года.
— Говоря в целом, коронавирус хотя и изменился, но тоже в определённых пределах. Мутации вирусов всё же не выходят за некоторые рамки, в противном случае просто появится новый возбудитель, не имеющий отношения к исходному варианту. Эволюция может приводить к образованию новых видов, но многие из них будут тупиковыми, не имеющими возможности распространяться.
— Есть теория, согласно которой такие вирусы, как ВИЧ, должны со временем терять свою летальность при росте заразности. Почему в случае с ВИЧ этот принцип не работает?
— Дело в том, что эволюция ВИЧ очень растянута во времени. Вирус распространяется очень медленно, но, если человек всё же заразился, вирус останется с ним на всю жизнь. И этот человек сможет передать инфекцию несколько раз за свою жизнь другим людям. Так что ВИЧ передаётся не очень интенсивно, в природе у вируса основной путь передачи — половой. Поэтому у него нет потребности в том, чтобы меняться, для него ситуация и так благоприятна.
— Если я верно понимаю, то именно изменчивость ВИЧ мешает создать вакцину от него. Но был ли получен какой-то опыт, который мог бы пригодиться в деле создания вакцин от этого заболевания?
— Изменчивость вируса — один из факторов, мешающих создать вакцину, но не главный. Главная причина заключается в том, что у людей просто не формируется приобретённый иммунитет к ВИЧ, в отличие от большинства инфекций. Например, переболевший корью человек получает на десятилетия иммунную защиту от болезни. В случае с ВИЧ человек просто не способен выздороветь, поэтому не формируется и приобретённый иммунитет.
Одной из причин распространения ВИЧ является дискриминация инфицированных в обществе, считает заместитель исполнительного директора.
Сколько вакцин от ВИЧ ни пытались сделать, все они оказывались бессильны против вируса. Видимо, для создания эффективной вакцины нужен совершенно особенный подход. К тому же вирус действительно постоянно меняется, формируя разные субтипы, которые постепенно замещают друг друга в разных регионах, странах и социальных группах.
Однако главная проблема, повторюсь, заключается в том, что к ВИЧ невозможно сформировать приобретённый иммунитет, потому что ВИЧ поражает и использует клетки иммунной системы человека в своих целях.
— В связи с пандемией коронавируса исследования, направленные на создание вакцин, переживают настоящий бум. Может ли полученный в этих условиях опыт как-то помочь и в деле создания вакцины от ВИЧ?
— Да, сейчас в этой области уже пытаются применять те подходы, которые используются для производства вакцин против коронавируса. На основе этой методологии, даже с использованием производственных линий, пытаются создать вакцину от ВИЧ. Но, к сожалению, шансов на то, что она окажется эффективной, немного. Хотя, разумеется, каждая новая вакцина что-то новое привносит в дело изучения ВИЧ-инфекции.
— Правда ли, что примерно у 10% людей есть природный иммунитет к ВИЧ за счёт определённой мутации?
— Да, хотя приобретённый иммунитет к ВИЧ не формируется, у некоторых людей есть иммунитет врождённый. Определённая мутация приводит к тому, что на клетках, к которым обычно прикрепляется вирус, отсутствуют необходимые для этого рецепторы. Такая мутация преимущественно распространена в Северной Европе, включая Россию и Великобританию. В гетерозиготной форме — переданной только одним родителем — она встречается у 20% населения данных регионов. Если человек с такой формой мутации заражается ВИЧ, развитие СПИДа происходит дольше, чем у обычного человека. Если же оба родителя были носителями этого гена, то ребёнок становится полностью невосприимчивым к заражению ВИЧ, по крайней мере половым путём. Таких людей в Северной Европе и России насчитывается около 1%. Чем южнее, тем реже встречается этот ген.
— А может ли человек путём сдачи анализов выяснить, есть ли у него такая мутация?
— Да, это возможно. Некоторые лаборатории даже предпринимали попытки ввести такой тест в список своих услуг. Но я лично против такого тестирования, потому что это ничего не даст.
Допустим, человек узнает, что он невосприимчив к ВИЧ, и что дальше? Он потеряет бдительность, будет вести себя более рискованно, сможет получить гепатит и другие болезни.
— Ранее в Великобритании провели исследование, которое показало, что средняя продолжительность жизни носителей мутации, защищающей от ВИЧ, ниже, чем у обычных людей.
— Да, вот именно. В Великобритании очень хорошо поставлен сбор статистики, методика проведения подобных исследований. И такие результаты вполне возможны, поскольку никогда нет гарантий, что мутация не окажет негативного эффекта, даже если она несёт и какую-то пользу.
— Опыт китайского учёного Хэ Цзянькуя, который генетически модифицировал девочек-близнецов, был попыткой воспроизвести именно эту мутацию?
— Да, идея, судя по всему, заключалась в том, чтобы каким-то образом привнести этот ген эмбрионам. Как научный эксперимент это интересно, однако родителям этих детей было достаточно просто принимать антиретровирусные препараты, если они были инфицированы. В этом случае дети тоже родились бы здоровыми. Вообще, история с опытом Хэ Цзянькуя довольно тёмная, не исключено, что в ней есть элемент выдумки. Прежде всего непонятно, зачем было вообще это делать.
— Недавно сообщалось о похожем случае в США — там женщину вылечили от ВИЧ стволовыми клетками. Можно ли этот подход масштабировать на многих пациентов?
— Проблема в том, что трудно подобрать такого донора. Поэтому за последние 15 лет было проведено мало таких операций: может быть, несколько десятков — не больше. И основная их часть завершилась неудачно. Однако тот случай, о котором писали недавно в СМИ, — успешный пример подобной процедуры.
Метод очень интересный для науки, но малопригодный для массового внедрения. Сейчас в мире около 40 млн инфицированных ВИЧ людей, для всех найти подходящих доноров практически невозможно. Не говоря уже о том, что операция по пересадке костного мозга стоит очень дорого — в районе $100 тыс.
Поэтому многие группы исследователей стараются разрабатывать альтернативные донорской трансплантации пути лечения ВИЧ. Например, есть такая идея: взять клетки костного мозга у самого пациента, модифицировать их в невосприимчивые к ВИЧ, а потом подсадить обратно. В этом случае исчезнет проблема совместимости, потому что собственные клетки не будут отторгаться. Перенос гена делается при помощи вирусов — например, уже известного по вакцинам от COVID-19 аденовируса.
Экспериментально удалось получить такие клетки, невосприимчивые к ВИЧ. Причём речь в данном случае идёт об изменении не одного гена, а нескольких, которые также снижают восприимчивость к ВИЧ. Однако есть большая сложность с получением разрешения на проведение экспериментов такого рода на людях.
— Потому что речь идёт о частичном редактировании генома человека?
— Безусловно. Но не всего генома, а только набора генов некоторых клеток. Если их пересадить человеку, его основной геном не изменится и он не сможет передавать это качество по наследству. Однако есть риски возникновения опухолей, риски каких-то непредвиденных мутаций. Поэтому в России эксперименты пока ведутся на животных, а к испытаниям на людях можно будет перейти не раньше чем через несколько лет.
Это один из методов генной терапии, но есть и другие подходы: например, генное редактирование. В своё время люди позаимствовали антибиотики у грибков, которые с помощью этих веществ борются с бактериями.
В Иркутске следователи выясняют обстоятельства смерти четырёхмесячной девочки. Её мать была ВИЧ-инфицированной, но не верила в болезнь.
А потом оказалось, что есть ещё и вирусы, поражающие бактерии, — их называют бактериофаги. Они довольно распространённые, с их помощью люди уже пытаются лечить некоторые заболевания, включая вызванные устойчивыми к антибиотикам бактериями.
При этом бактерии тоже научились бороться с этими вирусами, чтобы они не встраивались в их геном. У бактерий есть специальная система, которая чистит их гены от чужеродных нуклеотидов. И эту методику мы можем, в свою очередь, использовать для лечения вирусных заболеваний, а также редактировать с её помощью гены человека. Такие разработки ведутся во всём мире, но пока сложно сказать, насколько успешно. В нашем ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора тоже есть группа, которая занимается подобными исследованиями.
— На каком этапе после заражения ВИЧ человеку может помочь такая терапия, если она пройдёт все необходимые испытания?
— Процесс лечения будет очень непростым, потому что такие препараты должны будут проводить чистку всех заражённых клеток от вируса. Возможно, в будущем будет внедряться генетическая профилактика: меняться генетический код у людей, ещё не заразившихся ВИЧ, по аналогии с вакцинацией. Хотя, конечно, называть такие процедуры вакцинацией нельзя, поскольку речь не идёт о вызывании иммунного ответа.
Генетическое формирование устойчивости к ВИЧ или другим болезням — интересное направление работы. Хотя и опасное, потому что сложно прогнозировать последствия вмешательства в генетику человека.
— Есть ли вообще какой-то прогресс в борьбе с ВИЧ за последние десятилетия, какие-то серьёзные подвижки?
— После того как 25 лет назад была внедрена комбинированная антиретровирусная терапия, можно говорить об успешном лечении болезни, хотя её возбудитель и сохраняется в организме человека. Но такие препараты нужно принимать всю жизнь, к тому же они имеют определённые побочные эффекты. Поэтому продолжается поиск лекарств, которые излечивали бы полностью. Наряду с генными разработками сейчас обсуждается возможность лечить ВИЧ высокоэффективными антителами, которые были ранее обнаружены. Их можно производить в больших количествах.
Особенности национальной борьбы со СПИДом / ЭПИДЕМИЯ с Антоном Красовским
Во Всемирный день борьбы со СПИДом телеканал RT выпускает фильм, состоящий из удалённых сцен, которые не вошли ни в одну из серий.
В принципе, такие антитела можно вводить пациентам вместо химических препаратов, можно использовать их и для профилактики заражения. Проблема лишь в том, что эти антитела после введения в организм достаточно быстро разрушаются и дают относительно недолгую защиту. Но если научиться вводить в мышцу или под кожу человеку какую-то биологическую конструкцию, которая будет постоянно производить эти антитела, то это могло бы обеспечить что-то вроде пассивной иммунизации. Такие исследования тоже ведутся.
Но все работы в этом направлении существенно тормозятся из-за необходимости проводить длительные клинические испытания. И пока что самым надёжным средством от заражения ВИЧ-инфекцией остаётся презерватив.
Вадим Покровский. Фото: скриншот видео YouTube -->
Появилась информация о том, что Китай тестирует лекарство от ВИЧ в целях борьбы с распространяющимся коронавирусом. Проблема ВИЧ остается актуальной и труднорешаемой для России: по состоянию на конец 2019 года это заболевание диагностировали более чем у миллиона человек.
Что такое ВИЧ, разработали ли от него вакцину и можно ли просто удалить пораженный ген? Кто сегодня попадает в группу риска и к чему может привести ВИЧ-диссидентство? Об этом рассказывает Вадим Покровский — специалист в области профилактики и лечения инфекций, вызываемых вирусом иммунодефицита человека, руководитель Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом, академик РАН.
В начале 20-х годов XX века в растущих городах вирус начал передаваться от охотников местным секс-работникам. Плюс медицинские процедуры: европейцы пытались помогать местному населению по специальным программам лечения, и, скорее всего, инъекции делались нестерильными инструментами.
Вадим Покровский: Нет, этот вирус опасен только для приматов, к которым относится и человек, и очень жестко адаптирован к человеческой иммунной системе. У нас есть так называемый рецептор CD4, рецептор для ВИЧ, который есть только на определенных клетках этих видов — человек и обезьяна. Человек с биологической точки зрения — это определенный вид, поэтому и произошел такой переход к близкому родственнику. Это вполне естественный процесс. Были бы только механизмы передачи.
Если говорить о статистике по зараженным, на каком мы месте в мире? И какова обстановка с этим заболеванием в других странах?
Вадим Покровский: Мы начали исследования в 1984 году и три года искали хотя бы одного зараженного россиянина. Только в 1987-м удалось обнаружить человека, который жил в Танзании и имел там половые контакты с местным населением. Вернувшись домой в 1982 году, он передал вирус по цепочке еще 25 россиянам. Этот случай показал, как быстро, даже от одного человека, может распространяться вирус. По прошествии 30 лет, согласно официальной статистике, мы имеем более миллиона инфицированных россиян. И еще до полумиллиона людей, которые еще пока не знают, что они инфицированы. Вирус потому так хорошо и распространялся по миру, что клинические проявления, которые раньше называли СПИДом, могут проявиться и через пять, и даже через 20 лет после заражения. И все эти годы человек может передавать вирус другим людям при половых контактах. В результате даже одного случая может быть достаточно, чтобы потом по целой стране распространился вирус. У нас вирус, который попал к наркоманам примерно в 1993 году из южных портов Черного моря, распространился по всей территории бывшего СССР. И он настолько генетически похож у людей из разных регионов, что мы можем сказать, что изначально эпидемия пошла от одного человека. Мы достигли такого показателя в результате неоднократных заносов вируса и распространении по России.
Сейчас у нас заражен 1% взрослого населения. Это достаточно критический период, потому что если больше 1%, то ситуация уже рассматривается как последняя, самая высокая стадия эпидемии. Но это совершенно не сравнимо с той ситуацией, которая наблюдается в странах Африки, где до 15-20% населения инфицировано вирусом. Самая плохая ситуация в Южной Африке, и половина всех смертей, которые там регистрируются, связаны именно с ВИЧ-инфекцией. Нам до этого далеко, но, если сравнивать с США, там примерно столько же инфицированных, сколько и в России. В США значительно больше население, но там и больше умерло людей от ВИЧ — около полумиллиона человек за все годы эпидемии, то есть примерно за 40 лет. Мы зафиксировали 340 тысяч смертей от вируса на территории России. В 2018 году в США зафиксировано 40-45 тысяч новых случаев заражения ВИЧ, у нас — 90 тысяч. То есть ситуация сейчас хуже, чем в США, но с учетом того, что появились современные методы лечения, мы все-таки можем надеяться, что у нас такого количества смертей не будет. Но у нас и эпидемия началась на десять лет позже, чем в Соединенных Штатах.
Вадим Покровский: Про закономерность трудно сказать, у нас все-таки было время, чтобы принять меры. Но эти годы пришлись как раз на перестройку, поэтому в 90-х никакого противодействия эпидемии у нас не было. У нас все-таки работа идет не так активно, как в США. Если даже взять финансирование, там только из федерального бюджета на борьбу с ВИЧ-инфекцией идет до 30 млрд долларов, а у нас — меньше 30 млрд рублей. Но у нас лечение всех ВИЧ-инфицированных осуществляется за счет бюджетных средств — фактически бесплатно для самого инфицированного. А в США до сих пор не решили этот вопрос до конца, потому что у них лечение оплачивается через страховые взносы, а большая часть ВИЧ-инфицированных страховки не имеет вообще. Там приходится вводить разные дополнительные программы, в том числе программа Obamacare была направлена на то, чтобы обеспечить лечение людей, не имеющих страховки. Все это ушло в сложную сферу экономики здравоохранения. Поэтому там пока добились меньших результатов, чем европейские страны. Если говорить про Европу в целом, Канаду, Австралию, эти страны сейчас практически справились с эпидемией ВИЧ-инфекции.
В России в текущем году бюджет на закупку препаратов для лечения от ВИЧ-инфекции увеличивается с 20,5 млрд до 29 млрд рублей — существенный шаг для улучшения ситуации. С другой стороны, у нас очень мало проводится мероприятий по предупреждению новых случаев заражения. В Европе их целый комплекс. Если мы возьмем Германию, это сексуальное обучение в школах, которое носит обязательный характер, и пропуск такого урока просто недопустим — родителей могут наказать вплоть до небольшого тюремного заключения. Там легализована проституция, если секс-работники нарушают правила безопасности — не пользуются презервативами, их могут лишить лицензии на деятельность. Наркопотребители могут бесплатно получать так называемую заместительную терапию, и потребность в уколах или в грабеже прохожих с целью достать денег на дозу снижается. Так Германия контролирует распространение ВИЧ-инфекции, и у них речь идет о тысяче — 1,5 тысячи новых случаев ежегодно. Причем половина этих случаев приходится на иммигрантов, которые просто не знают о перечисленных опциях. Примерно такая же ситуация в других крупных странах Европы. Даже профилактические препараты в Германии с сентября этого года все желающие могут получить по бесплатному рецепту. У нас же ВИЧ/СПИД — существенная проблема: 80-100 тысяч новых случаев в год, недостаточное количество препаратов для обеспечения всех лечением. Сейчас мы лечим только половину наших людей, живущих с ВИЧ. У нас фактически запрещено сексуальное обучение в школах, заместительная терапия — тоже, а что касается сексуальных услуг, они существуют сами по себе без какого-либо медицинского контроля.
Вадим Покровский: Самая большая опасность ВИЧ-инфекции в том, что она протекает очень скрытно. По своим ощущениям человек никогда не догадается, что болен. Опытные специалисты могут заподозрить, но и они не скажут точно. Поможет только специальный анализ. Самый распространенный сейчас — обнаружение антител к вирусу.
Только через несколько лет после инфицирования начинаются периоды длительной лихорадки, слабости. Это может быть первым признаком проявления иммунодефицита. Но, как правило, мы диагностируем ВИЧ-инфекцию, когда уже появляются серьезные поражения: воспалительные заболевания легких, пищевода, полости рта. Если появилась какая-то симптоматика, нужно обязательно обследоваться и как можно скорее начинать лечение. Оно может быть эффективным даже на самых последних стадиях.
Вадим Покровский: Провериться рекомендовано всем, кто когда-либо вступал в половые контакты или вводил внутривенно наркотики. Тем, у кого в памяти таких случаев нет, необязательно. Обследоваться надо, если вы думаете, что могли где-то заразиться. Это позволит своевременно заняться лечением. Оно сейчас эффективно, и те, кто получает терапию, могут дожить до глубокой старости. Не скажу, что очень приятно каждый день принимать лекарства, иногда и с различными побочными эффектами, но жить можно.
Вадим Покровский: Некоторые говорят, что у нас нет ВИЧ-инфекции среди молодежи. Конечно, нет, потому что у них еще не было рисков заражения. Риск увеличивается с каждой сменой партнеров. Наибольшее количество инфицированных — в возрастной группе 30-40 лет. Здесь самый высокий уровень: 4% мужчин в возрасте 35-40 лет уже инфицированы вирусом и состоят на учете, и где-то до 3% женщин того же возраста.
Вадим Покровский: Еще в 1996 году нам удалось добиться закона о том, что лечение будет осуществляться за счет госбюджета или местных бюджетов — для пациентов это бесплатно. Данные о пациентах сразу поступают в центры СПИДа, которые у нас есть на каждой территории. Человек может туда прийти, пройти необходимые обследования и бесплатно получить лекарственный препарат. Это очень важно. Минздрав, экономя бюджет, закупает не самые дорогие и не самые современные лекарства, но, если у человека есть деньги, он и в нашей стране может приобрести препараты в аптеках.
Вадим Покровский: Эти препараты у нас — в основном дженерики (копии западных препаратов). Они более старые по сравнению с теми препаратами, которые сейчас применяются на Западе. Хотя дженерики и там сейчас активно используются. Существенной разницы с оригинальными препаратами у них нет, за исключением цены. Дженерики стоят дешевле оригиналов, потому что в их цену не входит стоимость разработки. Все страны, в том числе и европейские стали широко ими пользоваться. Но развитие препаратов для лечения ВИЧ-инфекции идет в сторону более эффективных, сильно подавляющих размножение вируса, и в сторону менее вредных для организма человека. Поэтому дженерики как более старые по этим критериям немного хуже самых современных препаратов. Пока Минздрав предоставляет не так много современных лекарств, тем не менее и они уже есть в том реестре препаратов, которые государство может предложить больным.
Если говорить не только о крупных городах, но и о регионах, хватает ли там препаратов? Где ситуация хуже?
Вадим Покровский: По всему миру сейчас испытывается несколько новых кандидатов вакцин. Пока такого препарата нет, но применяют доконтактную профилактику — это прием антиретровирусных препаратов. После, например, можно вступать в половые связи с людьми с ВИЧ-инфекцией и не заражаться. Но опять же, у доконтактной профилактики есть альтернатива — использование презервативов. Кто будет такие препараты оплачивать? Даже в английском парламенте при обсуждении звучало мнение, мол, почему мы должны платить миллиард фунтов за то, чтобы гомосексуалы не пользовались презервативами? И тем не менее, большинство европейских стран уже дают эти препараты по рецепту желающим принимать препараты с профилактической целью.
Пару лет назад активно обсуждали CRISPR/Cas9 — систему редактирования генома. Эти исследования продолжаются?
Вадим Покровский: Это немного другая история. Действительно, помимо традиционных препаратов, которые задавливают вирус, разрабатывается терапия, которая бы находила и убивала вирус, который прячется. Сейчас, если человек прерывает курс лечения, у него опять начинает развиваться процесс иммунодефицита. Это связано с тем, что вирус скрывается от действия препаратов в каких-то клетках. Как только воздействие прекращается, он снова начинает размножаться. Поэтому стоит задача найти и обезвредить вирус, который прячет в клетках и может встраиваться в геном человека, в ДНК и РНК. Отсюда и название — генная терапия или генотерапия.
Много разных подходов, и CRISPR/Cas9 — один из них. Эта система была обнаружена у бактерий, она там работает и защищает бактерии от вирусов. По аналогии сейчас тестируют возможности этой системы, чтобы убивать гены вируса иммунодефицита в геноме человека. Это очень интересно и широко разрабатывается. Сейчас пик этих исследований. Но есть и другие направления генной терапии. Еще несколько десятилетий назад обнаружилось, что на севере Европы довольно часто встречаются люди, которые не восприимчивы к заражению ВИЧ-инфекцией. Оказалось, что у них отсутствует один из рецепторов, CCR-5, которыми ВИЧ присоединяется к клетке. И это передается на генетическом уровне. Если и отец и мать передали ребенку этот ген, то он становится вообще невосприимчив к ВИЧ-инфекции. Это примерно 1% населения северной Европы, включая также и северную Россию. Если ребенок получает этот ген только от одного родителя, у него развитие СПИДа будет происходить значительно медленнее, чем у других людей. Поэтому сейчас возникла идея: а нельзя ли использовать эту врожденную невосприимчивость в лечении других людей? Первый такой эксперимент провели еще около десяти лет назад в Берлине на Берлинском пациенте. Кроме ВИЧ-инфекции, у него развился лейкоз, поэтому был повод сделать пересадку костного мозга от здорового человека. Для этого врачи выбрали донора, который был невосприимчив к ВИЧ-инфекции. Перед операцией Берлинского пациента облучили — убили его собственные клетки костного мозга, затем пересадили новые клетки, и оказалось, что ВИЧ-инфекция у него перестала прогрессировать. Этот эксперимент показал, что в принципе можно переносить генетическую устойчивость к ВИЧ-инфекции от одного человека к другому. Правда, повторить потом этот опыт не удалось — не так много людей, которые могут быть донорами костного мозга, их надо очень тщательно подбирать по множеству критериев. Но возникла другая идея, а что, если брать клетки больного ВИЧ-инфекцией, обрабатывать их таким образом, чтобы у них исчез рецептор CCR-5, и пересаживать их назад? Здесь не надо искать донора, и процедура проще. В этом направлении тоже идут активные исследования — многие считают, что с помощью генной терапии мы сможем научиться полностью излечивать ВИЧ-инфекцию.
В начале ноября была новость: впервые за десять лет обнаружили новый штамм вируса. Что это значит? Вирус прогрессирует? Усложнит ли это работу над терапией?
Вадим Покровский: Передача вируса от шимпанзе происходила неоднократно, поэтому в Центральной Африке обнаруживается достаточно много различных субтипов ВИЧ. Это само по себе интересно, но особенного влияния обнаружение этого фактора на общую ситуацию и на развитие науки не окажет. Производители тест-систем будут учитывать существование еще одного субтипа. В России среди наркоманов быстро распространился субтип А, поэтому нужна вакцина только против него. Но эти субтипы очень быстро проникают из страны в страну, поэтому если и создавать вакцину, то против максимального числа субтипов.
Много лет идут исследования, уже многое удалось сделать, многим помочь, идут разработки инновационной терапии. Почему Нобелевскую премию за открытие присудили только в 2008 году?
Вадим Покровский: При открытии вируса работали две группы исследователей: американская и французская. И впоследствии они не могли выяснить, кто первым открыл этот вирус, поскольку он оказался одинаковым у обеих групп. Там дело чуть ли не доходило до судебных разбирательств. Поэтому окончательно мнение установилось только через 20-25 лет после открытия вируса. Но американцы до сих пор считают это своей заслугой, а европейцы — французов. Последние первыми опубликовали данные о вирусе, который потом назвали ВИЧ, поэтому премия была присуждена именно им.
Вадим Покровский: Основным заблуждением по-прежнему остается убеждение, что ВИЧ болеют особые категории людей (гомосексуалы и наркоманы). Это не так. Основная группа болеющих ВИЧ-инфекцией — совершенно обычные люди, зараженные преимущественно при контакте между мужчинами и женщинами, поэтому не надо думать, что кто-то вне опасности. Есть заблуждение, что ВИЧ может передаваться через предметы или через воздух, воду и пищу. Это все ерунда. Даже половым путем вирус не так активно передается. Сифилис и гонорея более заразны. Еще вирус может передаться от инфицированной матери ребенку, но у нас сейчас есть препараты, при приеме которых ребенок не заразится и родится здоровым. Да, из-за того, что матери не совсем правильно принимают лекарства, некоторое количество детей рождаются с ВИЧ, и это печально. В том же детском саду об этом узнают, начинаются страхи и испуги — вдруг этот ребенок кого-то покусает. При укусах ВИЧ тоже не передается.
Вадим Покровский: Это можно связать еще с историей открытия ВИЧ: когда обнаружили первых больных СПИДом, было много теорий, с чего вдруг молодые люди начали болеть саркомой и вот такой непонятной пневмонией. Некоторые ученые стали очень жестко давить на то, что во всем виноваты факторы окружающей среды, а никакой не вирус. По прошествии 30 лет мы знаем, что в течение 20 лет после заражения у 95% инфицированных развивается СПИД. Только небольшая группа переживает этот период — это люди с какими-то генетическими особенностями, которые изучаются. Тогда этого не знали, и были ученые, которые боролись с идеей вирусной этиологии (причины) СПИДа. Потом они достаточно хорошо обосновались в Южной Африке и даже убедили президента в том, что ВИЧ нет, что это выдумка белых людей, направленная на то, чтобы африканцы пользовались презервативами и снижали свою численность. Расистский уклон появился у этой теории. Но это очень понравилось руководству, так что никаких практических мероприятий в течение многих лет не проводили. В результате Южная Африка сейчас является самой пораженной страной.
Вред так называемых СПИД-диссидентов очевиден. У нас есть конкретные случаи: ВИЧ-инфицированная женщина не принимает препараты во время беременности, и ребенок рождается с вирусом. Виноваты в этом как раз СПИД-диссиденты, которые убедили ее, что ВИЧ нет, что это выдумка фармацевтических компаний, чтобы продать побольше лекарств. Поэтому и возникла идея запретить инакомыслие в области ВИЧ-инфекции. Я думаю, что наказание за неправильное мышление не поможет: будет формироваться секта, которую будут преследовать. Это все может иметь отрицательные последствия, поэтому я думаю, что основная борьба с ВИЧ-инфекцией — это все-таки просвещение, убеждение и образование.
Вадим Покровский: Наиболее слабое место сейчас — попытки российских чиновников от здравоохранения приукрасить свои победы над ВИЧ-инфекцией и успокоить население. Но таким образом они снижают только настороженность людей касательно вируса, потому что создается впечатление, что эпидемия пошла на спад. А на самом деле, эпидемия растет. По данным Минздрава, в прошлом году прибавилось 85 тысяч новых случаев: если человек заразился один раз, он останется зараженным на всю жизнь, поэтому общее количество инфицированных у нас растет, даже несмотря на снижение числа новых случаев на 5-8%. Это очень важно, поэтому беспокойство людей тоже должно увеличиваться. Один из 25 молодых мужчин 30-40 лет инфицирован ВИЧ — риск получить такого мужа или партнера очень высок. И это нужно понимать.
Сто лет с ВИЧ
— Что было известно о болезни в 1981 году в США, где впервые заявили о ней?
— В 1981 году было понятно, что новая болезнь связана с нарушением иммунитета. Тогда насчитывалось около ста пациентов. У молодых больных развивались саркома Капоши, которая обычно встречается в пожилом возрасте, а также пневмония. Врачи начали искать причины, и около трех лет ушло на понимание того, что же вызывает такие состояния. Многие считали, что это не вирус, а, например, влияние окружающей среды. Споры не утихали целое десятилетие, хотя вирус обнаружили уже в 1983 году. Тогда же появились тесты на определение антител к нему, и они выявили уже несколько сотен зараженных.
Генетический анализ вируса показал, что первые больные появились в середине 1920-х годов в Африке, вирус перешел от шимпанзе к человеку. Охотники ели обезьян, использовали их туши в ритуальных целях.
Первичный очаг сформировался в столице Конго Браззавиле. Через какое-то время туда поехали врачи и учителя из франкоязычной Республики Гаити. Уже оттуда вирус в конце 1960-х годов попал в США. Понадобилось еще примерно 10 лет, чтобы у людей развился СПИД.
— Сколько лет ушло на то, чтобы узнать, как и в какие сроки ВИЧ переходит в СПИД?
Глава профилактического центра ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора Вадим Покровский
— Потребовалось примерно 20 лет, чтобы понять, что человек заражается вирусом, а СПИД (саркома Капоши или пневмония) развивается в течение 10 лет только у половины инфицированных, а за 20 лет — примерно у 95%. У оставшихся 5% ВИЧ есть, анализы его показывают, но СПИД у них не развивается. Это связано с наличием у них гена, препятствующего заражению и развитию болезни. Людей, устойчивых к ВИЧ-инфекции, в европейских популяциях около 1%. Такой ген есть у народов Северной Европы и северной России.
— Когда ВИЧ дошел до России, вы только начинали свой путь в медицине. При каких обстоятельствах вы решили заниматься новым направлением?
— СССР имел теплые отношения с африканскими государствами. В конце 1984 года ведущие отечественные институты занялись вопросом распространения нового заболевания, которое принимало серьезные масштабы в США. Я к тому времени уже был квалифицированным специалистом, изучал инфекционные и тропические болезни, занимался иммунологией. Мне и поручили это направление. Я совершенно не понимал, что это за болезнь. Было известно, что она передается половым путем или с кровью, распространяется медленно. Только спустя время ученые поняли, что излечиться от нее нельзя. И человек, прежде чем умереть, успевает заразить других.
— Возможно ли сравнить ВИЧ с какой-то другой болезнью?
— Сравнить можно, например, с сифилисом. Это была достаточно тяжелая болезнь до того момента, как ее начали лечить пенициллином. От острого сифилиса никто не умирал, а вот от третичного и четвертичного шло поражение внутренних органов, и это грозило смертью. В этом плане развитие СПИДа чем-то напоминало сифилис. Но в целом сравнить СПИД с какой-то болезнью невозможно.
Никто не верил
— Какие задачи стояли перед вами, когда ВИЧ уже появился в СССР?
— Трудность заключалась в том, как противостоять новому заболеванию. Во-первых, было сложно убедить людей, что ВИЧ вообще существует. При COVID-19 люди лежат с температурой, кашляют, а здесь они не понимают, что больны, признаков болезни нет. Во-вторых, необходимо было убедить людей пользоваться презервативами. Его же еще нужно купить, правильно использовать. А ведь это средство по-прежнему является самым надежным.
— Врачи боялись работать с ВИЧ в первое время?
— Чем тогда лечили людей от ВИЧ?
— Пытались лечить имеющимися иммуностимулирующими препаратами, переливанием крови, ультрафиолетовым облучением крови. Но пациентам становилось только хуже. Это было страшно. Мы не знали, что делать.
— Как был обнаружен ВИЧ-положительный пациент в СССР?
— С 1985–1987 годов мы обнаруживали только инфицированных африканцев. Раньше других в мире мы поняли, как вирус попал в США и Европу. Но наши люди также ездили в Африку. Первый выявленный российский пациент работал там переводчиком и имел гомосексуальные контакты с местными жителями. Когда он вернулся в Россию в 1982 году, первые два месяца у него были острые периоды: лихорадка, понос. Он попал в руки к врачам, но вскоре симптомы у него прошли. Потом к 1987 году у него открылась саркома Капоши, тогда мы уже обследовали его на ВИЧ и подтвердили диагноз.
— Как дальше распространялась инфекция?
Далее последовала вспышка в Элисте в Калмыкии — первый случай массового заражения ВИЧ-инфекцией в СССР. Нулевым пациентом там стал рабочий, проходивший в 1982 году срочную службу на флоте. Многие из заразившихся тогда до сих пор живы.
Есть средства
— Как продвигалась работа над терапией пациентов?
— В 1987 году был создан первый отечественный препарат для терапии ВИЧ. К 1990-м годам использовались три препарата, препятствующих размножению вируса в организме. Сейчас используются уже два, пожизненно, с ними человек с ВИЧ может дожить до старости. Известно, что один инфицированный дожил до 104 лет. Конечно, даже у самых современных препаратов есть побочные эффекты, и приходится их менять. Если прерывать терапию или применять ее неправильно, развивается резистентность. Затраты государства на лечение ВИЧ-инфицированных постоянно растут. Самая бюджетная терапия обходится в 10 тыс. рублей в год, самая дорогая — более чем в 200 тыс.
— Если многие сегодня уже охвачены терапией, доходит ли у кого-нибудь болезнь до стадии СПИДа?
— Сколько сегодня ВИЧ-инфицированных в России?
Руководитель центра по борьбе со СПИДом Вадим Покровский — об эпидемии СПИДа, новых штаммах и ситуации с лекарствами
То есть 300 тыс. человек не обратились за медицинской помощью и не получают лечение. Они могут заражать других, за ними никто не следит.
За прошлый год было зафиксировано 60 тыс. новых случаев. При этом важно учитывать, что в пандемию обследовали гораздо меньшее количество человек, примерно на 20%, чем в позапрошлом году. В 2019-м было выявлено 80 тыс. новых случаев. На карантине люди занимались интимными контактами, поэтому ответ мы получим в следующем году, когда пандемия будет влиять в меньшей степени.
— Сами врачи сегодня боятся заразиться?
— Вероятность, что врач, уколовшийся иглой, на которой был вирус, заболеет ВИЧ, составляет 0,3%. А если к тому же он сразу начнет принимать антиретровирусную терапию, то точно не заразится. Также это можно делать после сомнительного полового контакта или изнасилования. Но эта схема в России не развита. Я знал ВИЧ-инфицированного хирурга, который сам боялся оперировать, и его сделали главврачом. Мне нравятся такие компромиссы. Но так бывает не всегда. В целом закон не предусматривает трудовых ограничений для ВИЧ-инфицированных. При этом их, например, не берут на военную службу. Но если уже на службе у военного найдут инфекцию, его не отстраняют. Парадокс.
Секс-просвещение и презервативы
— Почему не получается снизить число новых случаев в России?
— С начала обнаружения заболевания в нашей стране мы занимаемся только лечением, но практически не думаем о профилактике. Согласно данным Аналитического центра при правительстве РФ, более 99% бюджетных средств расходуются на организацию лечения (60 млрд рублей), а на профилактику — только 0,7% (450 млн рублей).
Ни пропагандой, ни раздачей презервативов мы не занимаемся. Не думаем о распространении ВИЧ среди гомосексуалистов, женщин с пониженной социальной ответственностью. Мы сделали вид, что у нас нет секс-работников. Ведется слабая работа среди потребителей наркотиков, а последние 20 лет именно они наша основная головная боль. В СССР мы обследовали наркоманов, но не обнаруживали среди них больных. Всё изменилось в 1990-е годы, когда вирус попал в эту среду.
Проблема в том, чтобы найти всех этих пациентов, обследовать и дать лечение. Но это очень сложно. Обследуют в основном при поступлении в больницу.
— Насколько сильна сегодня стигматизация ВИЧ-инфицированных?
— Сегодня 65% инфицированных — это люди обычной ориентации, не употребляющие наркотики. Сейчас в числе больных уже есть заслуженные учителя, актеры, академики. Но далеко не все это понимают.
Слышал недавно историю. Болеет женщина, на лицо все признаки ВИЧ, но ее не обследуют на него, потому что она заслуженный учитель. Врачам не могло прийти в голову, что заслуженный учитель может болеть ВИЧ. До сих пор не только людям, но и врачам кажется, что заражаются только гомосексуалисты и наркоманы. Случаи, когда пациентам отказывают в операции, сегодня редки, но они есть. Помощь больным с ВИЧ оказывают определенные больницы, что, на мой взгляд, также форма стигматизации.
— Что бы лично вы сделали для уменьшения распространения ВИЧ в России?
— Крайне важно вести сексуальное просвещение школьников. В нашей стране в учебных заведениях практически не касаются этого момента. Позиция Минпросвещения сводится к тому, что половым образованием должны заниматься родители, но те сами нигде этому не обучены. Дети ищут информацию в интернете.
Во многих странах есть программы по повышению доступности презервативов. У нас они только дорожают.
Все попытки сделать вакцину пока не дают результата. Ближайшие 10 лет она вряд ли будет создана. Мы можем повлиять только на изменение полового поведения, научить людей пользоваться презервативами.
Что показало исследование
В целом опрошенные правильно отвечали на вопросы о том, что такое ВИЧ и как он передается. Главное заблуждение касается возраста. Более 65% считают, что наиболее высок риск заражения в возрасте до 24 лет, еще 24% назвали возраст от 25 до 34 лет.
Лаборант иммунологического отдела Центра по профилактике и борьбе со СПИДом
Также 56% опрошенных сообщили, что знают свой ВИЧ-статус, но проверяли его в течение года меньше 30% опрошенных, а 23% вообще никогда не проходили тестирование.
О чем говорит статистика
Слова Ковеленова подтверждает официальная статистика. Согласно отчету Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора о ситуации с ВИЧ в России за первую половину 2021 года, в последние годы инфекция диагностируется в более старших возрастных группах. Так, если в 2000-х годах 86,7% ВИЧ-инфицированных получили диагноз в возрасте 15–29 лет, то к 2010 году их доля снизилась до 44,3%, а в первом полугодии 2021 года уже 85,9% больных были впервые выявлены в возрасте старше 30 лет. В 71% случаев инфекция диагностировалась в возрасте 30–49 лет.
Руководитель центра по борьбе со СПИДом Вадим Покровский — об эпидемии СПИДа, новых штаммах и ситуации с лекарствами
Среди населения в возрасте 15–49 лет инфицированы ВИЧ 1,4%. Высоким уровень распространения считается, когда инфицирование превышает 1% от группы населения.
Подтверждает статистика и тот факт, что ВИЧ-инфицирование теперь происходит преимущество при сексуальных контактах — 70,2% новых случаев, а 28,9% — при употреблении наркотиков. И число зараженных при половых контактах ежегодно увеличивается.
— В этом состоянии, как и при обильном употреблении алкоголя, растормаживается сексуальное поведение, и наркотики становятся причиной распространения инфекции половым путем, — сказал он. — Люди в зрелом возрасте думают, что ведут социально благополучный образ жизни, с наркотиками проблем не имеют, но забывают, что незащищенный секс тоже становится источником заражения.
За шесть месяцев 2021 года выявлено 36,7 тыс. новых случаев ВИЧ-инфекции. Это на 3,6% меньше, чем в прошлом году, но объяснение этому есть — сократилось количество обследований.
Контрацептивный саботаж ставит под удар и мужчин, и женщин, но с трудом находит место в правовом поле
— Из-за пандемии в эти два года тестирование значительно снижено, — говорит Ковеленов. — Нет плановой медицинской помощи, и меньше людей стали проверяться. Тестирование по стратегии противодействия ВИЧ в России должно охватывать 30% населения страны ежегодно. Сейчас — в районе 25% и менее от региона к региону. Это видно — в этом году в регионе мы повысили число тестирований относительно прошлого, и выявляемость тоже повышается.
Кто заражается ВИЧ
Врачи отмечают — люди до сих пор живут с представлением о ВИЧ-инфекции как о болезни маргиналов.
— Чем старше человек, тем сложнее ему объяснить, что такое ВИЧ-инфекция, это показывает опыт нашей работы, — говорит Маяновский. — Профилактика, направленная на общую популяцию населения есть, но не все к ней восприимчивы. Человек сорока лет думает: я не наркоман, не проститутка, не секс-работница, откуда у меня может быть ВИЧ?
Специалист замечает, что заболевание в свое время было достаточно серьезно стигматизировано, и теперь жители страны пожинают плоды.
— Данные опросов ВИЧ-позитивных россиян, посещающих центры СПИДа, показывают, что подавляющее большинство из них относятся к экономически активным группам населения, что даже выше среднего показателя по России, — говорит Вадим Покровский. — Это обусловлено тем, что они принадлежат к той возрастной группе, которая уже закончила образование и достигла определенного положения в обществе.
Он отметил, что среди ВИЧ-позитивных есть представители почти всех социальных групп и профессий.
Ковеленов замечает: так как ВИЧ довольно долго никак себя не проявляет, зараженные до 10 лет могут не подозревать о своем реальном статусе и заражать других, будучи уже вполне благополучными людьми.
Академик Вадим Покровский — о первых пациентах с иммунодефицитом в СССР и о ситуации с инфекцией во время пандемии COVID-19
Почему заражаются 40-летние
Ковеленов полагает, что люди среднего возраста оказались группой риска потому, что до сих пор не считают обязательным предохранение с помощью презервативов и проявляют определенное легкомыслие. Николай Екимов также замечает, что молодежь в смысле безопасности половых контактов более продвинута и ответственна.
— Люди после 40, которые заражались ВИЧ-инфекцией, доверяли своим партнерам и не думали о том, что могут заразиться, — говорит он. — Это такая недооценка, связанная с нежеланием верить, что у конкретного человека может быть ВИЧ.
— Это взрослые, здравомыслящие люди, но есть специфика сексуального поведения — эта возрастная группа была молодой в период вседозволенности и свободы, и этот стиль они проносят по жизни, — говорит он.
Владимир Маяновский замечает, что молодежь попадает под профилактические программы — в вузах, средних учебных заведениях, при прохождении комиссии в армию, при беременности.
— А люди среднего возраста из скрининга фактически выпадают, — говорит он. — Если они не хотят сами добровольно тестироваться, то их в принципе никто не видит. Это такая прослойка, которая проходит мимо профилактических программ.
Он поясняет, что профилактика ВИЧ-инфицирования есть трех видов: первичная — на всю популяцию населения, вторичная — среди наиболее уязвимых групп, и третичная — среди тех, кто уже инфицирован.
— И вот, наверное, в первичной профилактике как раз и нужно разрабатывать механизмы, чтобы до всех людей доходила информация, — говорит он. — НКО занимаются в основном вторичной и третичной профилактикой, а вот профилактикой среди общей популяции должны заниматься другие — в том числе СМИ.
Алексей Ковеленов и Игорь Пчелин согласны с тем, что нужна социальная реклама, направленная на эту социальную категорию, а не на молодежь.
— Кроме того, нужно работать и с уязвимыми категориями — наркопотребителями, мужчинами, практикующими секс с мужчинами, и секс-работниками, — говорит Пчелин. — Не работая с ними, нельзя изменить ситуацию в принципе. Но пока это очень тяжело. Основная работа здесь может вестись только НКО, но государство пока слабо финансирует такие организации и такие социальные проекты. С ними надо работать точечно, но настроенного эффективного взаимодействия с НКО нет. И в государственной стратегии противодействия развитию ВИЧ-инфекции до 30 года как раз говорится о роли некоммерческих организаций в работе с этими группами.
Читайте также: