Была ли эпидемия холеры а 1827 году
Обновлено: 19.04.2024
Экспедиция заготовления государственных бумаг работала на Фонтанке, 1-й Военно-сухопутный госпиталь – на Песках, в самом конце нынешнего Суворовского проспекта, расстояние неблизкое. И это при том, что неподалеку от Экспедиции находились городские стационары, где мастеровому готовы были оказать быструю помощь.
В общем, старая теория в слегка подновленных выражениях.
Следующий подъем холерной статистики случился перед Новым годом:
27 декабря – 74 заболевших и 17 умерших;
28 декабря – 84 заболевших и 26 умерших;
29 декабря – 87 заболевших и 46 умерших;
30 декабря – 92 заболевших и 37 умерших.
11 июля – 75 заболевших и 28 умерших;
12 июля – 84 заболевших и 31 умерший;
13 июля – 86 заболевших и 30 умерших;
14 июля – 87 заболевших и 32 умерших.
К августу, впрочем, наметился очередной спад эпидемии – затишье перед очередным подъемом 1854 года; всего в 1853 году холерных больных оказалось в столице 3785.
Но у нас холера вновь идет в рост. Если в прежние времена Петербург был далеко не первым звеном в цепочке регионов, охваченных холерой, то в 1854 году именно столица Империи и стала очагом эпидемии. Движение болезни началось отсюда, причем пошло в разных направлениях: Тверская губерния, Лифляндская, Новгородская, Псковская, Ярославская, Московская, Олонецкая…
В день похорон Александры Андреевны заболел и вдовец, Илья Петрович.
Основания проявлять строгость и волноваться были; холера, пусть и не самая мощная в том году, отступать не собиралась и даже понемногу набирала силу:
13 июня – 79 заболевших и 20 умерших;
14 июня – 71 заболевший и 19 умерших;
15 июня – 114 заболевших и 35 умерших;
16 июня – 93 заболевших и 43 умерших;
17 июня – 95 заболевших и 40 умерших;
18 июня – 110 заболевших и 42 умерших;
19 июня – 128 заболевших и 56 умерших;
20 июня – 117 заболевших и 55 умерших;
21 июня – 121 заболевший и 52 умерших;
2 июня – 114 заболевших и 57 умерших.
Слепцом Писемский именовал известного литературного критика Иринарха Ивановича Введенского, который за год до того ослеп, а 14 июня 1855 года стал жертвой холерной эпидемии.
В то же лето еще одной жертвой эпидемии чуть было не стал Петр Петрович Ланской, второй муж Натальи Николаевны Гончаровой-Пушкиной. Старшая дочь Натальи Николаевны и Петра Петровича вспоминала позже: «В бытность нашу в Петергофе, отец заболел холерою, сильно свирепствовавшей в Петербурге и окрестностях.
Лето завершилось – но холерный хвост опять тянулся, пусть и проявлял себя не очень активно. И жизни уносил. В числе тогдашних жертв болезни оказался участник Наваринского сражения контр-адмирал Владимир Прохорович Сурков: он скончался 11 декабря 1855 года.
О том, что легкую форму холеры часто звали холериной, читатель уже знает.
Александр Андреевич Иванов
Иванов скончался 3 июля 1858 года – в день, когда по статистике в столице заболело холерой 10 человек и умерло всего три. Похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.
Ну а к осени активность холеры в столице сошла на нет. Из семи последних дней сентября четыре были отмечены нулевой холерной заболеваемостью и смертностью; октябрь и ноябрь продолжили линию. Об окончании эпидемии официально заявлено 23 ноября, в воскресенье. В именном указе, объявленном Сенату петербургским военным генерал-губернатором Павлом Николаевичем Игнатьевым, говорилось: «Государь Император, по всеподданнейшему докладу моему, что, по благости Божьей, в продолжение значительного времени, весьма малое число больных в здешней столице подвергается холере, утратившей характер эпидемии, Высочайше повелеть изволил:
1. Принести во всех церквах столицы, 23 сего Ноября, благодарственное Господу Богу молебствие, по примеру 1831 года.
2. Не ожидая выбытия не многих больных, в холерных больницах состоящих, объявить о прекращении холеры.
Понятна радость, и не казенная, а вполне искренняя: с осени 1852 года холера продолжалась ровно шесть лет – и можно было уже ненароком подумать, что она не уйдет из столицы никогда.
Жаль только, что радовались петербуржцы слегка преждевременно, тень холеры продолжала витать над Петербургом. И совсем не случайно в некрасовском стихотворении, написанном в феврале следующего 1859 года, есть такие строки:
Ветер что-то удушлив не в меру,
В нем зловещая нота звучит,
Все холеру – холеру – холеру —
Тиф и всякую немочь сулит!
Все больны, торжествует аптека
И варит свои зелья гуртом;
В целом городе нет человека,
В ком бы желчь не кипела ключом…
К 1860-му году, впрочем, холера и в самом деле отступила, и на этот раз никаких торжественных молебнов не было: считалось, видимо, что с болезнью уже попрощались вполне основательно.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Глава 5 Экономические и социальные перемены в ранней республике, 1789–1860 годы
Глава 6 Американская революция в культуре, 1800–1860 годы
Глава 6 Американская революция в культуре, 1800–1860 годы По мере того как в Соединенных Штатах происходили политические, экономические и социальные перемены, возникла необходимость и в новом, революционном подходе к республиканскому государству. Первые попытки не
Император и холера
Император и холера Бедствия 1830 года – польский мятеж; революция во Франции; отпадение Бельгии от Голландии, где правил Вильгельм I, женатый на сестре Николая, великой княжне Анне Павловне; появление холеры в России – продолжились и на следующий год. И если
Глава 6 ХОЛЕРА В ВОЙСКАХ
7. Вторая империя (1852–1870 годы)
7. Вторая империя (1852–1870 годы) Вторая республика, со времен бонапартистского государственного переворота существовавшая лишь номинально[469], была 2 декабря 1852 г. упразднена и официально. Луи-Наполеон и на этот раз избрал для провозглашения новой империи эту
Период авторитарной империи (1852–1860 годы)
Период авторитарной империи (1852–1860 годы) Во Франции установился режим бонапартистской диктатуры — особой формы государственной власти, своеобразие которой заключалось в том, что, управляя страной методами военно-полицейского террора, способствуя крайнему усилению
Быт, Александринский театр и холера, 1831–1832 годы Виссарион Белинский, Матильда Кшесинская, Александр Никитенко
Петербург Достоевского и белые ночи, 1860-е годы Федор Достоевский, Аполлон Григорьев, Виктор Билибин, Всеволод Крестовский
Семья Александра II в 1860–1880 годы
Семья Александра II в 1860–1880 годы Представить себе атмосферу, в которой жил великий князь, невозможно, не упомянув о его многочисленных посещениях Крыма, с которым он был связан неразрывно на протяжении всей жизни. Здесь он много раз отдыхал вместе со своими братьями,
Холера
Холера Страшную болезнь холеру в народе еще называли птица-юстрица. Якобы имеет она вид черной птицы с хвостом и змеиными головами. Ночью пролетает над селами-городами – где зацепит воду железным крылом, там будет повальный мор. Об этой болезни, опустошающей землю, в
XIX век в Российской империи прошел под знаком холеры. До этого времени опасная и молниеносно распространяющаяся болезнь на территорию страны не проникала. В Европе холеры тоже не было.
Но к XIX столетию мир уменьшился: его опутали тесные торговые связи, военные кампании всё чаще велись на других континентах, европейцы путешествовали по своим африканским и азиатским колониям. А чем более внушительные потоки людей перемещались между странами и континентами, тем больше открывалось возможностей для распространения неизвестных прежде болезней.
Холера появилась в Индии: эпицентр крупнейших в XIX веке вспышек этого заболевания находился именно там. Оттуда по торговым путям и вместе с армиями болезнь распространялась по Азии и Европе.
Впервые холера достигла южных окраин России в конце второго десятилетия XIX века — и затем регулярно возвращалась. Болезнь была чрезвычайно смертоносна. В России от нее умирало более половины зараженных. Связано это было с тем, что в то время врачи не имели представления о том, как распространяется болезнь, что является ее возбудителем и как правильно ее лечить. Самым тяжелым стал 1830 год: тогда в империи выявили 68 тысяч больных. 54% из них умерли.
Сегодня известно: возбудители холеры распространяются через воду и несвежую пищу. Эту бактерию — вибрион — смог выделить Роберт Кох только в конце XIX века. Он же, кстати, открыл возбудители сибирской язвы и туберкулеза. Не стоит путать палочку Коха , возбудитель туберкулеза, с запятой Коха — тем самым холерным вибрионом.
Но до открытия Коха оставалось более полувека, и после первых вспышек инфекции ученые не смогли выработать каких-либо четких рекомендаций. Когда в конце 1820-х годов произойдет следующая вспышка холеры, Российская империя окажется к ней не готова.
Первые заболевшие появились в Оренбурге. Заразу занесли купцы из Бухары. Болезнь в городе ожидали, поэтому каравану устроили нечто вроде проверки: заставили купцов поклясться на Коране, что заболевших среди них нет. Они принесли клятву, но уже через несколько дней болезнь проявила себя.
Как такое могло произойти? Неужели торговцы решили скрыть холерных больных в караване? Вряд ли они бы стали это делать. Но холера опасна тем, что ее могут активно распространять носители — люди, у которых нет никаких симптомов или болезнь протекает в легкой форме. Сегодня ученые называют их вибриононосителями .
Когда стало понятно, что эпидемии в России не миновать, власти решили взять рост болезни под контроль: с одной стороны, максимально затруднить распространение заразы, а с другой — не допустить того, чтобы холера дошла до столицы. Все следующие меры имперского центра будут сводиться именно к этой цели, несмотря на огромные финансовые убытки.
Николай I сформировал специальную медицинскую комиссию, которая вырабатывала противохолерные меры. Ее председателем он назначил Арсения Закревского, главу Министерства внутренних дел, и при этом наделил его чрезвычайными полномочиями. Но фигура Закревского на этой должности, да и на должности главы МВД вызывала большие вопросы у высокопоставленных чиновников и аристократии.
Who are you, Mr Zakrevsky?
Кто же такой граф Закревский? Это self-made man XIX столетия. Он родился в 1786 году в провинции — под Тверью, в семье небогатого помещика. Отец Арсения Андрей Иванович был всего лишь отставным поручиком. Если провести грубую параллель с современностью, то этот военный чин соответствовал бы лейтенанту.
Закревский сделал карьеру благодаря военной службе. Никаких связей, выгодного родства или поручительства у него не было, поэтому он пробивал себе дорогу сам, с 16 лет, на передовой. Он участвовал в нескольких военных кампаниях и получал очередные звания не за выслугу лет, а за настоящие подвиги. Например, во время знаменитого сражения при Аустерлице, пока князь Болконский вглядывался в неизмеримо высокое, с тихо ползущими по нему серыми облаками небо, 22-летний Закревский спас командира полка, лошадь которого убило снарядом.
За храбрость и мужество во время сражений Арсений Закревский получил несколько орденов и других знаков отличия. В годы Отечественной войны 1812 года он также проявил себя наилучшим образом и получил звание генерала в 27 лет.
По возвращении в Россию император устроил Закревского в Петербурге. Более того — выгодно женил на очень богатой девушке. Супругой Закревского стала Аграфена Толстая, известная в Петербурге светская львица, наследница огромнейшего состояния. Отец новобрачной назначил семье солидное содержание — 100 тысяч рублей в год. Благодаря этому у Арсения Закревского снялись с повестки все финансовые проблемы.
Император не реагировал на подобные доносы, полагая, что честность, активность и независимость министра ценнее, чем владение французским языком и пиетет перед сложившейся бюрократической системой.
Почему медицинскую комиссию возглавил глава МВД? А потому, что вопрос распространения холеры был делом государственной важности. Медики тоже входили в центральную комиссию, но главной силой, которая позволит сдержать заразу, государство считало полицию и военных.
Холерный вояж
Закревский действительно был убежден, что заразу можно локализовать, изолируя регионы. Положительный пример перед глазами у него был: некоторые помещики закрывали свои деревни, и туда холера действительно не приходила.
Минторговли выпускало специальные циркуляры, где требовало открыть дороги. Однако наделенный практически полной властью Закревский не поддавался.
Впрочем, несмотря на активность и деятельность главы МВД, с карантинами практически сразу начались проблемы. Закревский тщательнейшим образом организовывал системы заграждений в регионе, устанавливал штрафы и прочие санкции за нарушение правил. Например, в тех отчаянных, которые пытались перебежать карантинную зону, могли стрелять на поражение. Но стоило ему покинуть губернию, как карантинные меры соблюдались уже куда менее рьяно. На заградительных пунктах могли пропустить за взятку, поверив вручителю на слово, что тот абсолютно здоров.
Низкую эффективность карантинных мер доказывает и тот факт, что уберечь столицу от холеры в результате не удалось. Первыми заболевшими в Санкт-Петербурге стали рабочие, прибывшие в город на судах. За первые две недели в Петербурге заболели холерой 3076 человек, из них 1311 умерли.
Региональные власти пытались мобилизовать помещиков, многие из которых оказались как раз в своих деревнях — уехали из больших городов подальше от заразы. Дворяне должны были следить за кордонами, а также вести просветительскую работу среди крепостных крестьян. Ведь самой действенной мерой против болезни в деревне считался крестный ход и ритуальное опахивание жилых домов с окроплением святой водой.
Проблема заключалась в том, что не все помещики были социально ответственными гражданами. Некоторые из них категорически не хотели сотрудничать с властями. Например, таким саботажником оказался поэт Александр Пушкин.
Пандемия холеры самым непосредственным образом повлияла на жизнь Александра Сергеевича. Из-за карантинов пришлось отложить свадьбу с Натальей Гончаровой. Это событие вообще долго откладывалось: то из-за финансов (мать Гончаровой стыдилась, что не может собрать достойное приданое, и откладывала свадьбу, чтобы успеть подкопить денег), то из-за ссор с будущей тещей. Однажды ситуация обострилась до разрыва помолвки.
Вот так, в ожидании свадьбы, которую не могли сыграть с мая 1830 года, Пушкин поехал в Болдино. Он прибыл туда в конце августа: думал, что на несколько недель. Дел было не очень много: отец подарил Александру Пушкину деревню, нужно было вступить в права собственности. С помощью этой деревни — Кистенево — поэт в результате решит проблему с финансами. Заложит ее, а вырученные деньги передаст матери Натальи Гончаровой на приданое.
Может быть интересно
Но вернемся от солнца русской поэзии и звезды саботажа к министру Закревскому и его антихолерным мерам. Карантины — не единственное сходство государственных мер против пандемии XIX и XXI веков.
Как и сегодня, чиновники и медики сочли лучшим средством для сдерживания заболевания дезинфекцию рук. Самым распространенным антисептиком стал уксус — им не брезговал и сам Закревский. Он считал, что это средство чрезвычайно эффективно. И его аргументы были железобетонными: он объехал 16 регионов, в которых свирепствовала холера, регулярно протирал руки и опрыскивал платок. И не заболел.
Официально госкомиссия для профилактики холеры рекомендовала обтирать руки и тело хлористой известью, людей с подозрением на болезнь немедленно госпитализировать, тех, чей диагноз под вопросом, отправлять на двухнедельный карантин.
Из многообразных способов лечения наибольшее распространение получил метод Корбейна: прием внутрь каломеля (хлорид ртути) и опия, кровопускание, растирание тела спиртом и горячие ванны.
К сожалению, часть этих мер была противопоказана для больных холерой: например, горячие ванны и баня, кровопускание. При холере люди умирали прежде всего от быстрого обезвоживания, а такое лечение лишь помогало выводить жидкость из организма.
Появился даже инновационный способ лечения — водой с примесью солей (то есть раствором для регидратации). Но и его специалисты 1830-х годов отмели как метод с недоказанной эффективностью.
Помещения и предметы рекомендовалось окуривать серой. Так обрабатывали, в частности, корреспонденцию. Поэтому одним из ярчайших признаков эпохи стали проколотые письма.
Чтобы подготовиться к наплыву больных, власти Петербурга открыли несколько временных больниц. Самой известной стала Центральная холерная больница рядом с Сенной площадью. Правда, люди этих учреждений откровенно боялись.
Наплыв больных оказался таким, что врачей и младшего медперсонала не хватало. В 1830 году в столице холерой заболевало по 500 человек в сутки (а население Петербурга было в тот момент меньше 500 тысяч человек). Не хватало инвентаря, лекарств и даже коек — пациентов размещали в коридорах, на полу, на голых матрасах. Выйти живым из такой больницы было сложно. Поэтому петербуржцы больше холеры боялись попасть в лечебное учреждение.
Но деваться было некуда: Петербург закрыли и фактически перевели на военное положение. Город поделили на сектора, перемещаться между которыми было запрещено. Жители чувствовали себя загнанными в угол.
Например, популярной была версия о врачах-убийцах, иностранных агентах. Действительно, многие врачи в Российской империи носили иностранные фамилии. В период холерной эпидемии это стало поводом для расправ над медиками.
Самый известный эпизод холерного бунта 1831 года: разъяренная толпа взяла штурмом Центральную холерную больницу и начала выбрасывать врачей из окон. Среди погибших был Дмитрий Бланк — родственник Владимира Ленина.
Еще ходили упорные слухи об иностранной отраве. Накануне эпидемии российские власти подавили Польское восстание — вот и готовые враги, желающие зла русскому человеку:
Усмирять взбунтовавшихся людей, которые не верили ни медикам, ни чиновникам, пришлось с помощью армии. На Сенную стянули войска и силой разогнали взволнованный народ. В результате Арсений Закревский ушел в отставку и отказался от компенсации своих командировочных расходов.
К эпидемии холеры Россия, первая среди европейских государств столкнувшаяся с болезнью на своей территории, оказалась не подготовлена: к ее началу медицинские услуги в стране практически целиком оказывали врачи частной практики, и число их было крайне невелико — в основном они концентрировались в больших городах, в провинции же медицинская помощь оказывалась стихийно или не оказывалась вовсе. Первые высшие учебные заведения, готовящие профессиональных медиков, появились в Москве и Петербурге лишь в самом конце XVIII века. Медики не осознавали себя единым сообществом. Государственный заказ в области охраны здоровья касался прежде всего военных медицинских услуг, гражданские же клиники создавались в основном на частные средства, и их вместимость, разумеется, не была рассчитана на эпидемию. Отсутствовал даже единый профильный государственный орган: к началу эпидемии в стране действовало два медицинских совета — один при Министерстве внутренних дел, второй — при Министерстве народного просвещения.
В конце концов, даже кажущиеся сегодня слегка комичными протоколы лечения помогали — в домохозяйствах, имевших доступ к медицинской помощи, смертность от холеры была в несколько раз ниже, чем в тех, где помощь не оказывалась вовсе.
Врачи осознали себя как сообщество, начали проводить съезды, обмениваться опытом. Кроме того, борьба с болезнью вышла на международный уровень: между государствами стали заключаться соглашения о сотрудничестве, а медики начали активно изучать иностранный опыт и обмениваться мнениями с коллегами.
Холера изменила всё. В первую очередь тем, что заставила русскую власть осознать необходимость институционального подхода к гражданской медицине. Выражаясь афористично, из бунта на Сенной площади за тридцать лет выросла земская медицина, давшая нам здравоохранение в том виде, в каком мы знаем его и сегодня, — то есть сеть финансируемых государством общедоступных больниц.
В самом начале 30-х годов XIX столетия Оренбургскую губернию и Оренбург постигла страшная беда — в течение 17 лет, начиная с 1829 года с небольшими перерывами на зиму, здесь свирепствовала холера. Распространению ее способствовали низкий санитарный уровень города и сильная жара.
В августе 1829 года в военный госпиталь Оренбурга доставили рядового линейного батальона с признаками неизвестной болезни. На следующий день больной умер. Вскоре поступил второй больной с теми же признаками, тоже скончавшийся. Случаи стали учащаться. В Оренбурге собрался совет врачей, который констатировал признаки болезни — расстройство пищеварительного тракта, рвота, судороги в конечностях, покрытие языка желтой пленкой.
Ведомость о болезни холерой в Оренбургском уезде, 1829 год
21 сентября 1829 года было официально объявлено об эпидемии холеры в городе. На борьбу с ней призвали все научные силы, из Казани прибыла группа врачей. За один месяц в городе заболело 250 человек, а уже в 1830 году за полгода заболело 6295 человек, из них 3092 умерло. Улицы Оренбурга опустели. Из города и в город никого не пускали. Даже оренбургские губернаторы жили в своих загородных домах, стараясь не появляться в городе. Во главе Оренбургского края в это время стоял военный губернатор П. П. Сухтелен. Вскоре холера распространилась по всей территории края.
1 октября, — писал врач А.В. Попов, исследовавший историю этой болезни, — холера появилась в поселке Бердском. Первым заболел священник Шишков: еще здоровый он поехал в г. Оренбург, но тот час по возвращению заболел холерою…
Попов А.В., Холера 1829-33 гг. в Оренбургском крае (unknown, 334 hits)
Что же произошло с ним?
В конце сентября священник Оренбургской Вознесенской церкви, изнуренный пред тем чахоточным расположением несколько невоздержанною жизнью, заболел жестокою холерою. На другой день собралось духовенство для свершения елеосвящения, в том числе также священник Бердской станицы, человек молодой, но довольно невоздержанной жизни. По окончании обряда он уехал в свой приход и в тот же день заболел холерою и умер. При облачении его тела и отпевании был священник Форштадтский Георгиевской церкви, который заболел холерою в самой Бердской церкви, по счастью, после выздоровел.
Очередной жертвой холеры стала жена бердского казака Анна Забогаева. Лишь после этого забили тревогу.
Карта ходу болезни холеры в Оренбургском крае. Источник: Попов А.В., Холера 1829-33 гг. в Оренбургском крае: историческое исследование . Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Вып ХХI, Оренбург, 1910
Заразившимся оказался и лекарь Ягодинский, занимавшийся лечением больных желчным натужным поносом с рвотой в Бердской казачьей станице, Сакмарском городке и Сеитовском посаде с 7 октября по 28 ноября 1829 г. Заметив признаки болезни, Ягодинский успешно прибег к употреблению сладкой ртути с ревенем, магнезией и сахаром.
Всего в эпидемию 1830 года в Оренбургском крае заболело 6295 человек, умерло 3095. По окончании эпидемии Сухтелен представил почти всех чиновников, принимавших участие в борьбе с холерой, и всех врачей к Высочайшим наградам.
В начале 1831 года холеры в Оренбургской губернии не было нигде, кроме Уфы и Уфимского уезда. Летом при смене войск, несших пограничную службу на границе с киргизкой степью, вторая волна заразного заболевания, привнесенного, как и 1829 гoдy, бухарскими караванами, захлестнула Оренбургский край в 1831 году. Тогда холера появилась в Бердах 7 июля. Спустя почтя две недели станичный атаман извещал:
умерла холерою служащего казака Черемухина жена Прасковья, такоже болезнью заболела дворовая женщина здешнего приходского священника Бирского Елена Сиглеева.
Заболевший казак Белоглазов чувствует себя тяжело…
В Оренбурге, несмотря на принимаемые меры, холера свирепствовала жестока: заболевали лица всех сословий, умер полицмейстер города, вымер почти весь уездный суд, умерли многие члены магистрата. Во всех бумагах этого года холера сопровождается эпитетами: пагубная, губительная, бедоносная. В Оренбурге за эпидемию 1831 года заболело 1541 человек, умерло 353. По губернии заболело 21236 человек, умерло 7602.
Описанная эпидемия холеры не ограничилась Россией, вот ее ход: в 1829 году холера попала из Средней Азии в Оренбургский край, в 1830 году — из Персии в Астрахань и Одессу, а оттуда захватила все Поволжье и Москву, в 1831 году — почти всю Европейскую Россию, юго-западную Европу и Германию. В 1832 году холера почти затухла в России, но свирепствовала во Франции, Бельгии, Голландии и из Европы была перевезена в Америку. В 1833-1837 годах она захватила всю Европу, кроме Англии, по нескольку раз в одни и те же места. В 1835 году в России холеры не было. В 1838 году не было ее и в Европе.
Это была первая эпидемия азиатской холеры в Европе. Вторая пришлась на в 1847-59 годы.
С тех пор эта болезнь появлялась практически ежегодно. В 1856 году жители города, вместе со своим Архипастырем, Преосвященным епископом Антонием, обратились в Священный Синод с просьбой о разрешении ежегодно вносить Табынскую икону в город. Разрешение было дано, и в том же году, когда святая икона впервые была принесена в Оренбург, холера в городе прекратилась.
В конце XIX века медицинское обслуживание жителей Бердского поселка оставалось на низком уровне. В нем не было фельдшерского пункта, роженицам не оказывалась медицинская помощь — они пользовались услугами повивальных бабок. Правда был в станице сотенный казачий фельдшер. Однако обслуживал он, в основном, строевых казаков. До остальной части населения ему не было никакого дела. Неудивительно поэтому, что уровень заболеваемости и смертности среди женщин, детей и мужчин-неказаков были высокими.
в 1897 году в губернии вспыхнула дифтерия или, как тогда говорили, дифтерит, унесший сотни человеческих жизней.
Высокий процент заболеваемости был отмечен в казачьих поселениях, в том числе расположенных на территории Оренбургского станичного юрта, куда входила и Бердская станица. В ней дифтеритом заболело 5 человек — мужчина и 4 женщины. Применение антидифтеритной сыворотки помогло не всем. Жизнь одной станичницы спасти не удалось. Она пополнила список умерших от инфекционного заболевания в губернии за 1897-1898 годы, число которых составило 248 человек из 834 заболевших.
Унесший в течение нынешней зимы несколько жертв дифтерит появился здесь снова. Перед праздником Вознесения у местного священника захворала шестилетняя дочь. Призванные из города врачи Требинский и Гамбург нашли признаки дифтерита, вследствие чего и просили священника принять меры против распространения этой болезни; об этом же ими было заявлено и местным властям. Больная, прохворав около трех дней, умерла. Священник же, несмотря даже на то, что начал хворать другой его ребенок, нашел эту болезнь не заразительной и, призвав еще священника из города, устроил ей пышные похороны при многочисленном стечении в церкви женщин и детей всех возрастов, причем при совершении похорон не только не были приняты меры предосторожности, но, видимо, даже совершались при присущей нам святой простоте так, как-будто бы больная эта была совсем не заразительная…
В 1921 году разразился голод. Он был вызван засухой, охватившей многие регионы страны, включая Оренбургскую губернию. Сбор зерна тогда составил около миллиона пудов, или седьмую часть от запасов, необходимых, чтобы прокормить местное население.
Голод и болезни косили людей. Часть населения бросала насиженные места и отправлялась куда попало, лишь бы убежать от голода. Только крестьянское население в губернии сократилось за год на 80 тыс. человек.
Штат лечебного состава медсети на 1924-25 год бюджетом был предусмотрен на 17 врачей, 8 зубврача, 33 среднего медперсонала и 36 администр. техническ. персонала, а на лицо в данный момент имеется толь 4 врача, 2 зубврача, 19 фельдшеров, 4 сестры милосердия и 34 административно-технического персоналала.
Снабжение медикаментами. В данном году снабжение населения медикаментами значительно увеличилось, как против прошлого года, так и против 1-го квартала настоящего года.
В данном квартале на уезд получено медикаментов, мединструментов, на 1925 руб. 25 коп., кроме того увеличен отпуск на амбулатории из расчета посещения больных вместо 1.2 коп. на 1 человека в прошлом году до 4,8 коп. в настоящем.
Улучшение медснабжения. В указанное распределение не вошли участки содержащиеся на волостные средства, и получают на отпускаемые средства из Вик-ом медикаменты по дешевой цене в аптеках К.Г.М.Т., кроме того получено из Госфонда 923 руб., на каковые приобретены медикаменты и распределены по участкам для исключительного употребления на оказание медпомощи застрахованным.
К оспопрививательной компании, часть участников уже снабжены оспенным дитритом в количестве 21000 доз.
Заболеваемость населения. Заболевания во 2-м квартале выражаются в следующих цифрах: стационарных состояло 54, прибыло 118. выздоровело 95, умерло 5, осталось 71.
Амбулаторных посещений было 14547, из них первичных 10,989, из общего количества застрахованных посетило 986.
Мероприятия по борьбе с эпидемией. Проработан профилактический материал, о личной санитарии и общественно бытовой.
На местах медучастки ведут наблюдения за школами, детдомами и местами общественного скопления.
При наступлении весеннего периода, с появлением инфекционных заболеваний участкам вменено в обязанность принятие необходимых мер предупреждения и распространения изоляцией больных и дезинфекцией мест, служащих началом и рассадником эпидемии.
В числе наблюдающихся заболеваний значительное место своим распространением занимает «Трахома*, борьба с которой медучастками поставлена в необходимость срочного обследования населенных пунктов с лицами заболевшими трахомой.
Ведется подготовка к открытию детских яслей в деревнях на летнее время.
Контрольные органы. Для контроля за правильным использованием предметов материальной ценности, на местах образованы контрольно-хозяйственные комиссии из представителей местной власти.
Комплектование сети врачами задерживается отсутствием свободных и желающих врачей, хотя условия предоставляются сносные 50 руб в мес. бесплатная квартира и проезд до места. Сделано предложение в центр в ВУЗы на 14 врачей, которые ожидаются в скором времени.
Борьба со знахарством. В этой отрасли ведется борьба с подпольными абортами и лечением суррогатами. На этот счет на местах организованы комиссии по определению нуждаемости в производстве аборта и выдачи разрешений.
Санитарное обследование населенных пунктов, велось с целью своевременного устранения антисанитарии в Гирьяльской, Спасской и Черкасской волостях, в числе их два завода гос винзавод № 3 и 9.
Произведен медицинский осмотр детям школ и детдомам. Всего осмотрено 576 человек и 38 школ с 1921 учеником, а всего 2497 человек.
Из общего числа осмотренных детей найдено, с удовлетворительным здоровьем 68,43% т.е. 1708 чел, а остальные больные: малярией 7%, порок сердца и невроз 0,5%, зубных заболеваний 6%, чесоткой 2%, туберкулезом 2%, и остальные болеют прочими болезнями, малокровием 4%, трахомой 0,5%.
В общем дело с здравоохранением в уезде пока обстоит благополучно, постепенно с каждым кварталом улучшается положение с медицинской помощью среди деревенского населения.
Основная задача состоит в том, чтобы в будущем бюджетном году увеличить средства на медикаменты с 4,8 коп до 10 и более на каждого больного.
В 1940 году в селе, практически заново, была организована медамбулатория, коллектив которой возглавил Лаврентий Филиппович Вишневецкий. Благодаря его стараниям в Бердах был открыт также аптечный пункт.
Заболевание тифом имело место в Первомайском и Бердском сельсоветах Чкаловского района. Чкаловский райсовет дважды рассматривал вопрос о заболевании тифом в начале 1942 г. – 14 февраля и 17 марта. Это объяснялось тем, что, несмотря на принятые меры, случаи заболевания тифом увеличивались. На территории Бердского сельсовета расквартировывали людей, прибывших по железнодорожной дороге, без санобработки. В связи с этим в срочном порядке утвердили смету финансовых затрат по строительству в селе Берды бани в сумме 46467 руб. 83 коп.
В Первомайском сельсовете построили вошебойки, а бани и санпропускники работали нерегулярно. Согласно решению Бугурусланского горсовета в конце 1942 г. открыли детскую инфекционную больницу на 30 коек в помещении бывшего санатория. 23 сентября 1943 г. Чкаловский райсовет Чкаловской области обсуждал положение с сыпным тифом в районе. Проверка показала, что ряд председателей сельсоветов и директоров совхозов не занимались своевременным ремонтом бань и дезокамер.
В декабре 1942 г. в Чкаловской области из 2281 умершего 72 % приходилось на инфекционные заболевания (1644 человека): брюшной тиф – 305, сыпной тиф – 201, дизентерия – 73, токсическая дисперсия – 20, корь – 446, скарлатина – 83, дифтерия – 220, коклюш – 290. Желудочно-кишечные заболевания преобладали в летние месяцы. В августе 1942 г. от них умерло 1545 чел. от общего количества умерших 4036, что составило 38%.
Читатель наверняка обратил внимание на показатель уровня смертности, приведенный Бенкендорфом, однако Александр Христофорович преувеличил масштаб петербургской холеры более, чем вдвое: согласно официальным данным, в самый пик эпидемии – 28 июня – выявлено было 579 заболевших, а умерло в тот день 237 человек. Максимальные показатели, свыше 500 заболевших в день, сохранялись с 27 июня по 1 июня включительно, и число умерших в каждый из этих дней составляло свыше 230, но никак не 600.
Еще один примечательный эпизод рассказывает известный историк Петербурга Михаил Иванович Пыляев, герой его – князь Окропир Георгиевич Багратион, живший тогда в северной столице и обожавший кошек.
И все-таки шутки в сторону: холера неумолимо собирала свою страшную жатву. Снова статистика:
28 июня – 579 заболевших холерой и 237 умерших;
29 июня – 570 заболевших и 277 умерших;
30 июня – 515 заболевших и 272 умерших;
1 июля – 569 заболевших и 247 умерших.
Василий Михайлович Головнин
Возблагодарив иногородних купцов за устройство больницы и призвав всех собравшихся к милосердию, Матвей Яковлевич завершил свою речь на подъеме: «Пловцы! не бойтесь более болезни. Вам помощь здесь и пристанище готовы на самом берегу реки от своих и чужих, от дальних и ближних.
Целебные воды: еще одно свидетельство тому, как мало знали тогдашние врачи о механизмах переноса холеры.
Семен Федорович Вольский, надо сказать, был врачом весьма известным и авторитетным – так что благодарил его титулярный советник, возможно, и не зря. Но сам чрезмерно паточный тон публикации заставляет усомниться в абсолютной чистоте его намерений.
Для сей цели искали и нашли помещение, находящееся среди города, и имеющее все нужные к тому удобства. Оно находится на углу Большой Морской, на Невском проспекте, в доме Косиковского, над Аптекою г. Типпера, в 3-м этаже. Помещение сие уступлено, с человеколюбивою готовностью для вышеизъясненной благотворной цели, господами членами тамошнего Клуба.
Современный адрес дома Косиковского – Невский пр., 15, хорошо известен и нынешним петербуржцам. Автор обращения, Осип Осипович Реман, читателю также встречался: он был одним из самых авторитетных врачей тогдашней столицы, лейб-медиком двора, удостоенным множества наград и почестей. Нет сомнения в том, что его призыв коллеги услышали.
Доктор Герман, заметим в скобках, был тогда самым популярным в столице гомеопатом.
Башуцкий пишет о Елизавете Ивановне Игнатьевой, супруге директора Артиллерийского департамента Военного министерства Гавриила Александровича Игнатьева; ей было сорока два. Похоронили генеральшу на Смоленском холерном кладбище.
Удивительное дело: если заглянуть в официальную статистику болезней и смертности тех дней, кажется, что все уже начало идти на лад:
2 июля – 482 заболевших и 272 умерших;
3 июля – 383 заболевших и 251 умерший;
4 июля – 394 заболевших и 216 умерших;
5 июля – 317 заболевших и 193 умерших;
6 июля – 324 заболевших и 175 умерших;
7 июля – 314 заболевших и 179 умерших.
В те дни открывались новые больницы: 5 июля, например, почти одновременно освятили сразу две – на 170 кроватей в Каретной части столицы, и на 25 кроватей на Петербургской стороне, – и это были далеко не последние открытые в холерной столице стационары.
Александр Федорович Ланжерон
Примерно в те же дни холера похитила еще одного военачальника, героя Отечественной войны 1812, чей портрет в Военной галерее Зимнего дворца висит недалеко от портрета Ланжерона. Генерал Василий Григорьевич Костенецкий снискал себе славу на полях сражений, но перед эпидемией тоже не устоял.
Василий Григорьевич Костенецкий
В те дни, впрочем, холера уже явно шла на спад, пусть и неохотно, о чем говорит и статистика:
8 июля – 196 заболевших и 117 умерших;
9 июля – 190 заболевших и 119 умерших;
10 июля – 174 заболевших и 95 умерших;
11 июля – 140 заболевших и 94 умерших;
12 июля – 104 заболевших и 60 умерших;
13 июля – 108 заболевших и 60 умерших;
14 июля – 99 заболевших и 108 умерших;
15 июля – 88 заболевших и 54 умерших.
Но все еще продолжала выдергивать. Знаменитый живописец-декоратор, создатель Павловского парка и множества интерьеров Пьетро Гонзаго умер от холеры 25 июля (последний покой он нашел на холерном участке близ Волковского кладбища). 30 июля – дата смерти выдающегося океанографа, первого русского писателя-мариниста, адмирала Гаврилы Андреевича Сарычева. Он обошел невредимым множество морей, участвовал в Русско-турецкой войне, но от холеры не спасся. Погребен был на Куликовом поле, на Выборгской стороне.
В тот же день, 30 июля, общее число заболевших холерой составило в столице 21 человек, умерших – 15 человек. Сутками позже соотношение было существенно ниже: 19/9.
Яблоки тут были ни при чем.
Вот и еще одну причину эпидемии сыскали современники: тело великого князя Константина Павловича, умершего также от холеры.
Паника, впрочем, погасла так же быстро, как и вспыхнула. Тем более, что и газеты – в отличие от прошлого года – на холеру не обращали ни малейшего внимания. Исполняли, надо думать, полученное сверху распоряжение воздержаться от нагнетания страстей. А Николай Иванович Греч писал о той холере Фаддею Венедиктовичу Булгарину 31 августа 1832 года: «Любезнейший Булгарин! Скажи, сделай милость, что это за подлецы у тебя здешние корреспонденты! Возможно ли находить им удовольствие в том, чтоб тебя стращать и расстраивать со мною!
Церковь во имя Воскресения Христова в Коломне
Прав был Греч. За четыре холерных месяца 1832 года – с начала августа по первые числа декабря – в Петербурге заболели этой болезнью 753 человека и умерли 441. Не так и мало, конечно, причем среди жертв болезни были и на этот раз люди известные – например, Екатерина Петровна Голенищева-Кутузова, супруга члена Государственного совета Павла Васильевича Голенищева-Кутузова, ушедшая из жизни 5 октября 1832. Но все-таки размах болезни был ничуть не сравним с 1831-м!
И постфактум: в память об избавлении города от холеры 1831 года возвели церковь во имя Воскресения Христова в Коломне, на нынешней площади Кулибина, а также две часовни на Грязной (ныне Марата) улице, возле Никольской единоверческой церкви. От коломенского храма ежегодно, 24 июля, отправлялся крестный ход в память избавления от холеры – вокруг Матисова острова; аналогичный крестный ход направлялся 28 июля от церкви Преображения Господня при Императорском Фарфоровом заводе к селу Смоленскому. Свой крестный ход в память о спасении от холеры ежегодно стал совершаться и в Царском Селе – 5 июля, с образом Знамения Божией Матери.
Огромны здания больницы,
Полмертвые пьют жизни сок,
Граждане знатные, вельможи,
От смерти входы сторожат;
Сугубя миг, врачи всечасно
Пространство облетают града,
Их ум крылатый, быстрый взор,
Под кровом хижин и в чертогах
Страдальцев бедных видят муки
И облегчение несут.
Журналист Владимир Петрович Бурнашев позже вспоминал о том, что последовало за публикацией – и да простит читатель автору длинную цитату, завершающую эту главу: «Тогдашние газеты, в особенности „Северная Пчела“ Греча и Булгарина, подтрунивали над этим великодушным даром его сиятельства и давали прозрачно чувствовать и понимать, что если граф сам не скупит всех экземпляров, продававшихся по рублю… то пострадавшие от холеры не увидят этих денег, как своих ушей.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Москва слезам верит
§ 4. Народ и власть в годы индустриальной революции
Во что верит человечество, начиная с 1945 г.
Во что верит человечество, начиная с 1945 г. В середине XX века в сердце Европы немцы в течение трех лет (с осени 1941 г. по осень 1944 г.) в тайне от всего мира убили от 5 до 6 млн. еврейских мужчин, женщин и детей. В основе такого истребления целого народа лежал дьявольский, тщательно
Глава четвертая Котлованы и народ (30-е годы)
"ВСЕ БОИТСЯ ВРЕМЕНИ, А ВРЕМЯ БОИТСЯ ПИРАМИД"
"ВСЕ БОИТСЯ ВРЕМЕНИ, А ВРЕМЯ БОИТСЯ ПИРАМИД" Ни один археологический объект мира не изучен так тщательно, как Большая пирамида в Египте. И, наверное, ни с каким другим сооружением древних не связано столько тайн, нерешенных вопросов и фантазий. До египетского похода
Глава четвертая Котлованы и народ (30-е годы)
Быт, Александринский театр и холера, 1831–1832 годы Виссарион Белинский, Матильда Кшесинская, Александр Никитенко
31 МАРТА 1831 г. РАПОРТ ГРОДНЕНСКОГО ГУБЕРНАТОРА ВИЛЕНСКОМУ ВОЕННОМУ ГУБЕРНАТОРУ О ВООРУЖЕННОМ ВЫСТУПЛЕНИИ В ЛИДСКОМ И ОШМЯНСКОМ УЕЗДАХ ВО ВРЕМЯ ПОЛЬСКОГО ВОССТАНИЯ 1831 г.
31 МАРТА 1831 г. РАПОРТ ГРОДНЕНСКОГО ГУБЕРНАТОРА ВИЛЕНСКОМУ ВОЕННОМУ ГУБЕРНАТОРУ О ВООРУЖЕННОМ ВЫСТУПЛЕНИИ В ЛИДСКОМ И ОШМЯНСКОМ УЕЗДАХ ВО ВРЕМЯ ПОЛЬСКОГО ВОССТАНИЯ 1831 г. Вчерашнего числа в 8 часов пополудни получил я по нарочной эстафете рапорт лидского земского
22 МАРТА 1831 г. УКАЗ НИКОЛАЯ I СЕНАТУ О НАКАЗАНИИ УЧАСТНИКОВ ПОЛЬСКОГО ВОССТАНИЯ 1831 г.
22 МАРТА 1831 г. УКАЗ НИКОЛАЯ I СЕНАТУ О НАКАЗАНИИ УЧАСТНИКОВ ПОЛЬСКОГО ВОССТАНИЯ 1831 г. При самом начале мятежа, возмутившего Царство Польское, предвидя влияние оного на умы слабые, готовые увлечься мечтами законопротивными к нарушению спокойствия в губерниях, возвращенных
14 ЯНВАРЯ 1832 г. ЗАПИСКА МИНСКОЙ ГУБЕРНСКОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ ШЕФУ КОРПУСА ЖАНДАРМОВ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОМИССИИ С 10 ИЮНЯ ПО ДЕКАБРЬ 1831 г.
14 ЯНВАРЯ 1832 г. ЗАПИСКА МИНСКОЙ ГУБЕРНСКОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ ШЕФУ КОРПУСА ЖАНДАРМОВ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОМИССИИ С 10 ИЮНЯ ПО ДЕКАБРЬ 1831 г. Действия следственной комиссии начались с 10 июня минувшего года и до исхода сентября ограничивались доследованием дел и приведением к
Во что верит англичанин
Во что верит англичанин Один из сложнейших вопросов английской жизни – о месте, которое занимает в ней религия. Известно, что даже церковь в Англии своя собственная, англиканская, независящая ни от кого извне, и хотя считается, что введена она была сластолюбцем Генрихом
ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ: 1831 – 1863 годы
ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ: 1831 – 1863 годы Выводы, к которым приводит нас изучение периода между двумя польскими восстаниями, значительно отличаются от того, что предлагает польская историография, а также работы, написанные в советский период, цель которых состояла в том, чтобы
Обзор
Смерть как душитель, 1851 (Death as a Strangler, 1851) Альфред Ретель.
Автор
Редакторы
Партнер номинации — компания SkyGen: передовой дистрибьютор продукции для life science на российском рынке.
Генеральный партнер конкурса — международная инновационная биотехнологическая компания BIOCAD.
Как все начиналось
В 1815 году проснулся вулкан Тамбора в Индонезии — его извержение стало самым крупным в истории всего человечества [1]. Общее количество энергии, вышедшей в атмосферу Земли в тот момент составило примерно 840·10 17 Дж или 20 Гт ТНТ (килотонн в тротиловом эквиваленте — единица мощности взрыва, которая соответствует по энергии взрыву тысячи тонн 2,4,6-тринитротолуола). Для наглядности представьте, что созданное человеком смертельное ядерное оружие, Царь-Бомба, выделила только 2,4·10 17 Дж (58 Мт ТНТ) [2].
Рисунок 1. Извержение вулкана Тамбора в сравнении с другими крупными извержениями.
Рисунок 2. Холерный вибрион.
Чтобы стать страшным сном для всего человечества, бактерии была необходима мутация, которая позволила бы ей выживать в кислотной среде желудка человека, закрепляться в кишечнике и передаваться следующим носителям.
Постепенное знакомство местного населения Сундарбана с холерным вибрионом привело к развитию у последнего длинных жгутиков, с помощью которых теперь бактерия могла собираться в колонии и закреплять свои позиции в кишечнике человека [7].
Однако этого мало: холера так и оставалась зоонозом до определенного момента — до пробуждения вулкана Тамбора. Охватившая мир вулканическая зима затронула и планктон, погубив огромное количество рачков-копепод, и бактерии пришлось выживать без обычной для себя пищи. Извержение стало толчком к возникновению новых мутаций у холерного вибриона и положило начало развитию новой эпидемии [6].
Смертность от обновленного холерного вибриона без лечения достигала более 20%, и заражаемость была чрезвычайна высока: достаточно было капли воды с бактерией, немытых продуктов, грязных рук или контакта с вещью больного, чтобы подхватить холеру [7].
1817–1824 гг. — первая эпидемия, больше сконцентрировалась на Азии;
1826–1837 гг. — вторая эпидемия, холерный вибрион достигает Европы и Америки;
1846–1860 гг. — третья эпидемия, захват всей Северной Африки и Америки;
1863–1875 гг. — четвертая эпидемия, возрастает скорость распространения из-за Суэцкого канала;
1881–1896 гг. — пятая эпидемия, холера встречается теперь и в Южной Америке;
1899–1923 гг. — шестая эпидемия, холера становится пандемией, встречаясь на всех континентах, кроме Антарктиды;
1961 г. – наше время — седьмая пандемия холеры.
Первая попытка захвата мира
Первая эпидемия началась в 1817 году в Индии и практически не вышла за ее пределы. Британская Ост-Индская компания в срочном порядке объявила карантин и смогла отсрочить катастрофу на время: был введен запрет на перемещения кораблей из этой области и остановлено паломничество в Мекку [9].
Полной изоляции достичь было практически невозможно отчасти из-за бессимптомного протекания заболевания у некоторых людей, хотя они продолжали оставаться носителями холеры [10].
Первая волна Россию почти не задела, хотя в 1817 году холерный корабль прибыл в Астрахань. Местные врачи смогли не только не дать распространиться болезни по России, но и выходили большинство заболевших моряков. Правда, не понимая механизма распространения, врачи на всякий случай запретили продажу арбузов, но на общую картину это не повлияло [11].
Пережитая более-менее успешно первая волна 1817–1824 гг. не означала, что люди поняли, как лечить холеру. Наоборот, во время второй пандемии, разразившейся в 1826–1837 гг., смертность возросла почти в 2 раза в связи с используемыми методами лечения [11], о спорности которых мы поговорим дальше.
Увеличение масштабов
Вместо того чтобы предоставить заболевшему доступ к чистой воде, больному давали рвотное (чтобы вся желчь вышла наверняка) и проводили кровопускание. В некоторых больницах сверх этого бедным больным прописывали ртутные соли как лекарство, так что если человек имел неосторожность выжить после столь интенсивного лечения, то накопленная ртуть в почках не позволяла его назвать здоровым [12].
На этом фоне иронично успешными оказываются гомеопатические больницы, которые давали разведенные в невероятных дозах с водой (просто воду, другими словами) лекарства и обматывали своих пациентов мокрыми полотенцами. Выживаемость холерных больных у гомеопатов была в 5–8 раз выше, чем в классических медицинских учреждениях [11]. Но медицинское сообщество не поверило их результатам (рис. 3), так как тогда точно установить, холеру ли лечили гомеопаты или дизентерию, можно было только по предсмертным судорогам [13]. Так что получилась история, как с ведьмами: девушка выплыла — ведьма, утонула — к сожалению, мы ошиблись. Пациент умер — холера, плохо его лечили, а если выжил — так это и не холера была, а что-то попроще.
Рисунок 3. Группа врачей выставляет напоказ манекена с головой скелета, изображающего холеру: люди с криком бегут от него, 1832 г. Художник — Генри Хит.
С той стороны постучали
Устоявшаяся и несменяемая две тысячи лет позиция в медицине отразилась на многих европейских странах в их неоднозначных методах спасения от холеры. Во всем происходящем абсурде особо отличились французы: в Париже решили победить холеру танцами [7].
Холерные маскарады не останавливались, даже если кто-то умирал в процессе: человека уносили из зала специально подготовленные люди, и танцы смерти продолжались на испачканных испражнениями больных и умирающих полах [14].
Однако точно ли умер человек — был вопрос спорный. Холера воплотила в реальность страх многих оказаться погребенным заживо: из-за большого количества умирающих в день человека, предельно обезвоженного, без дыхания и сердцебиения после тяжелейших судорог, отправляли сразу на кладбище. Если повезло, то очнувшегося человека слышали и успевали откопать, но сколько погибло заживо погребенными, мы никогда не узнаем [7], [14].
Рисунок 4. Схема гроба с колокольчиком.
И холера действительно не делила мир на бедных и богатых — болели все. Хотя иногда случалось, что элита общества страдала больше: в Америке успешные жители городов, которые не употребляли ничего крепче коктейлей, оказывались более подверженными заболеванию холерой, чем простые английские колониальные офицеры, пьющие чистый джин. Несмотря на свою опасность, холерный вибрион легко погибает от кипячения, кислоты и алкоголя крепче 15 градусов [11], [15].
В 1846–1860 гг. уже в период третьей холерной эпидемии в России смертность значительно упала благодаря распространению культуры чаепития (рис. 5): кипяченая вода и обильное питье уменьшили число погибших в 8 раз. Солдатам в период холерных эпидемий специально выдавался чай, хотя по довольствию он не полагался [11], [16].
Рисунок 5. Борьба с холерой с помощью крестов и горячего чая в Санкт-Петербурге во время эпидемии холеры в России. 3 октября 1908 г.
В Америке пытались тоже ввести чайные традиции, но, на удивление, это не дало результатов. Объяснение этого явления заключалось в особенности питья чая американцами — почти всегда только с молоком, а нечистые на руку торговцы его обычно разбавляли сырой водой. Непонимание того, как все же распространяется болезнь, все еще значительно тормозило развитие профилактики заболевания [11].
Все не так просто
К сожалению, то, что холерный вибрион распространяется с водой и фекалиями, отрицалось научным сообществом долгие годы, как и игнорировалось открытие причины заболевания — бактерий.
В первый раз холерный вибрион был найден в 1854 году Филиппом Пачини, но царившая в медицине теория миазмов не дала ему возможность поделиться своим исследованием — его открытие проигнорировали [17]. Та самая миазматическая теория была предложена еще Гиппократом в четвертом веке до нашей эры, и ее влияние на медицинское сообщество продержалось почти до конца XIX века. Миазмы в этой парадигме — это ядовитый пар или туман, появившийся в результате разложения органики и вызывающий всевозможные заболевания. Таким образом, инфекция, по данной теории, не могла передаваться от человеку к человеку, а была результатом загрязненного воздуха [18].
Спустя 30 лет в 1883 году ученый Роберт Кох переоткрыл холерный вибрион, но его результатам не поверил на тот момент чрезвычайно авторитетный врач Макс фон Петтенкофер, следовавший принципам теории миазмов. Он провел свой опыт-опровержение, выпив вместе с коллегами воду с этими бактериями, и по необъяснимым причинам никто из них не заболел [17].
С сопротивлением общества столкнулся и выдающийся английский врач Джон Сноу, много лет споривший с медицинским сообществом о причинах заражения холерой в Лондоне (рис. 6). В 1850-е британскую столицу сложно было назвать приятным местом: сгнившие остатки туш, грязные сточные воды, химикаты и другие отходы производств — все оказывалось в реке Темзе, воды которой местные жители использовали для бытовых нужд. Такой подход привел к Великому Зловонию в 1858 году и позволял болезни успешно распространяться по всему городу. Доводы Джона Сноу о связи воды и холеры заглушались статусом более авторитетных докторов и главенством в медицине теории миазмов. Для доказательства своей правоты ему пришлось провести целое детективное расследование, чтобы отследить, где именно заболевшие брали воду и из какой питьевой колонки. Он кропотливо создавал целую карту распространения холеры в городе, опрашивал заболевших и собирал статистику летальных исходов. Каким бы ни был тяжелым и продолжительным процесс поиска доказательств, настойчивый доктор смог убедить в свя́зи зараженных холерой с питьевыми источниками как политиков, так и своих коллег. Джон Сноу не остановил холеру, но он смог положить начало реформе сточных канав. Однако и этот исход событий вполне можно назвать успешным для спасения Лондона от холеры [19].
Рисунок 6. Сатирическая иллюстрация загрязненной реки Темзы Джорджа Крукшенка, 1832 год.
Таким образом, к началу 20-х годов XX века холера начала отступать из-за профилактики посредством вакцинации, перестроенных канализаций и измененного отношения к питьевой воде. В больницах стали применять физиологические и солевые растворы, действие которых отрицалось долгое время. Они помогали восстановить водно-солевой баланс у пациентов и значительно увеличивали их шансы на выживание. Холера теперь была проблемой только в том случае, если не были приняты вовремя карантинные меры или же у государства не оказывалось средств на вакцинацию и организацию доступа к чистой питьевой воде [11].
Неисчезнувшая болезнь
Заболеть холерой в XXI веке кажется нелепым, но все же она никуда от нас не делась. В мире сейчас, по данным ВОЗ, идет седьмая пандемия холеры, которая началась в 1961 г. в Южной Азии, в 1971-ом распространилась на Африку, а в 1991 г. — на Америку. Сегодня ВОЗ утверждает, что ежегодно происходит в среднем 2,86 миллиона случаев заболевания холерой и 95 тысяч из них — с летальными исходами [22].
Холера осталась не только в бедных странах: в 2001 году случилась вспышка заболевания в Казани. Жители купались в озере рядом с городом, в которое попали канализационные стоки из-за поломки оборудования. Эпидемию удалось остановить, но кто именно принес заболевание в город — неизвестно, и нельзя уверенно заявить, что больше такого не повторится [23].
Так или иначе, мир движется вперед, пандемии случаются с нами время от времени, и какие-то наши убеждения о сегодняшних болезнях и поступки будут смешить следующие поколения. Понадеемся, что мы все же сможем вынести какие-то уроки из ошибок наших предшественников и будем мыть руки перед едой. И еще кипятить воду. На всякий случай.
Читайте также: