Что происходит с инфекционной больницей
Обновлено: 18.04.2024
Что делать матери умирающего ребенка, когда врачи неделями не могут поставить диагноз? Как быть дочери, когда у отца инфаркт после лечения от коронавируса и врачи не помогают? NewsTracker собрал шокирующие истории пациентов, в разное время оказавшихся в Краевой инфекционной больнице.
В начале сентября в Краевой клинической инфекционной больнице в Ставрополе произошел скандал. Медсестра, которая одна из первых в регионе заболела коронавирусом, не смогла получить выплату, положенную по закону медикам, заразившимся COVID-19 на работе. В министерстве труда и социальной защиты населения Ставрополья сообщили, что в выплате ей отказали законно.
Вскоре после этого в редакцию NewsTracker обратились сразу несколько пациентов инфекционной больницы, которые рассказали о том, что происходит в краевом медучреждении. По их словам, в некогда ведущем медицинском центре региона сейчас процветает коррупция, а компетентность некоторых врачей оставляет желать много лучшего.
Претензии связаны и с работой исполняющей обязанности главного врача инфекционки Натальи Яценко.
Корреспондент NewsTracker встретился с двумя семьями, которые утверждают, что пострадали, попав в Краевую инфекционную больницу.
Первая семья, с которой мы встретились, это супружеская пара раннего пенсионного возраста и их взрослая дочь. Семья живет в Ставрополе. Свои имена они раскрывать не хотят. Большую часть истории за родителей рассказывает дочь. Для удобства назовем ее Еленой.
Правдами и неправдами родителей получилось уложить в инфекционку. Отца положили в палату интенсивной терапии, мать – в обычную палату. Дальше началось самое страшное.
По ее словам, отцу долго отказывались помогать. В больнице на посту якобы заявили, что они тут лечат инфекционные заболевания, а не давление.
Когда Елена все же добилась проведения ЭКГ и отправила результаты другому врачу-кардиологу, который постоянно наблюдает отца, оказалось, что у мужчины обширный инфаркт миокарда. Но и после этого специализированную помощь долго не вызывали, рассказывает девушка.
Однако спустя несколько минут врач сама перезвонила Елене и в панике сообщила, что мужчину все-таки надо госпитализировать. При этом выяснилось, что два дня ему не кололи необходимый препарат для сердца, благодаря которому можно было избежать инфаркта.
В итоге отца все же доставили в кардиодиспансер и прооперировали. По словам Елены, у него был тромбоз аорты и он мог умереть, если бы оставался без помощи еще немного.
По словам матери, тогда врач Наталья Яценко назначила им какие-то антибиотики.
По словам матери, от врача Яценко она так и не услышала ни внятного диагноза, ни каких-то советов. Даже простого человеческого отношения в самые страшные минуты не дождалась, вздыхает женщина.
Сейчас у 9-летнего мальчика выявили сахарный диабет 1 типа, который мог развиться в результате токсического воздействия на печень. Ребенок периодически ложится в больницу. Те несколько недель в краевой инфекционке мама Светлана вспоминает как самые страшные дни своей жизни.
Не заплатишь – не вылечат?
Оба собеседника рассказывают, что в больнице они в той или иной мере столкнулись с коррупцией. Светлана говорит, что они дважды платили за бесплатное лечение.
Героиня первой истории Елена рассказывает, что ее мать две недели лечили в больнице лишь двумя уколами. При том, что у пожилой женщины установлен кардиостимулятор, ей ни разу не сделали ЭКГ, не проверили другие показатели работы сердца. По словам дочери, возможно, такое невнимательное отношение объясняется тем, что они не стали платить.
По словам пациентов, самое страшное же – это остаться один на один с болезнью, когда от врачей, на которых последняя надежда, нельзя получить не то чтобы совета, а даже внятного диагноза.
Создание качественной инфраструктуры в здравоохранении — один из наших приоритетов. Мы хотим, чтобы пациентам и врачам было комфортно в поликлиниках и больницах, поэтому мы реализуем программу по модернизации медучреждений. Это позволит привести столичную систему охраны здоровья в соответствие с последними мировыми стандартами. В период с 2022 по 2024 год в столице появится 23 новые поликлиники, 15 стационарных корпусов, подстанция скорой медицинской помощи, а также шесть других объектов здравоохранения, в числе которых вертолетные площадки, санитарные шлюзы и другое. Всего в рамках проекта в Москве построят и введут в эксплуатацию около 1 миллиона квадратных метров новых медицинских объектов. За последние три года уже построено 20 новых объектов общей площадью свыше 330 тысяч квадратных метров новых, капитально отремонтировано более 80 объектов общей площадью свыше 310 тысяч квадратных метров
квадратных метров объектов здравоохранения построят в Москве
Одна из самых масштабных строек в сфере здравоохранения, причем не только Москве и России, но и на всем постсоветском пространстве — создание многофункционального медицинского комплекса в Коммунарке. Его площадь превысит 160 тысяч квадратных метров. Помимо семи объектов, которые уже введены в эксплуатацию — это лечебно-диагностический, вспомогательный, патологоанатомический и палатный корпуса, вертолетная площадка, подстанция скорой помощи, а также детский инфекционный корпус, который открылся летом 2021 года, — в ближайшее время в работу будут запущены еще три.
Уже в начале 2022 года планируется открытие амбулаторно-поликлинического корпуса. В семиэтажном здании будут работать консультативно-диагностическое отделение, эндоскопический центр, центр амбулаторной онкологической помощи, отделение гемодиализа, дневной химиотерапевтический стационар на 24 койки, а также бактериологическая лаборатория. Здесь смогут лечиться жители Новой Москвы, но при необходимости в учреждение также будут направлять профильных пациентов со всего города.
Кроме этого, завершается строительство перинатального центра на 130 коек, где будет работать приемное отделение с экстренным операционным блоком, отделения патологии беременности, реанимации новорожденных, родовое отделение с тремя операционными, женская консультация. Кроме этого, в новом здании появится отделение вспомогательных репродуктивных технологий, где будут проводить процедуры по экстракорпоральному оплодотворению (ЭКО). Маленьких пациентов, в том числе новорожденных, в Коммунарке будет принимать детский стационар, рассчитанный на 180 коек как с общими, так и со специализированными отделениями.
Для повышения оперативности и качества медицинской помощи экстренным пациентам в Москве строят новые скоропомощные стационарные комплексы. Они появятся на территории существующих стационаров в разных частях столицы: в Городской клинической больнице (ГКБ) имени В.В. Вересаева (САО), ГКБ имени С.П. Боткина (САО), ГКБ имени В.М. Буянова (ЮАО), ГКБ № 15 имени О.М. Филатова (ВАО) и НИИ Скорой помощи имени Н.В. Склифосовского (ЦАО).Расположение объектов выбрано таким образом, чтобы максимально сократить время госпитализации пациентов из любого района города.
скоропомощных стационарных комплексов построят в Москве в 2022 году
В новом лечебно-диагностическом комплексе Московского клинического научно-практического центра имени А.С. Логинова будут оказывать высокотехнологичную помощь онкологическим больным на уровне мировых стандартов и лечить наиболее сложные случаи рака.
Его возводят на месте двух старых корпусов и достроят в 2022 году. Комплекс рассчитан на 570 мест, включая 422 койки круглосуточного стационара, 38 коек реанимации и интенсивной терапии, 20 коек стационара кратковременного пребывания, 60 мест дневного терапевтического стационара и 30 мест дневного химиотерапевтического стационара. С существующими корпусами новое здание соединят крытыми переходами.
В 2023 году примет первых пациентов лечебно-диагностический комплекс инфекционной клинической больницы № 1, который станет крупнейшим в России. В нем разместят 546 одноместных мельцеровских боксов, которые предотвратят перекрестное распространение инфекций.
Комплекс оснастят самым современным диагностическим, лабораторным и операционным оборудованием, в том числе аппаратами КТ, МРТ, УЗИ, дефибрилляторами и другими приборами. Это позволит проводить диагностику и лечение практически любых инфекционных заболеваний, не прибегая к транспортировке пациентов в другие стационары.
Новый многопрофильный лечебный комплекс в Детской городской клинической больнице святого Владимира будет включать отделения операционного, реанимационного, эндоскопических исследований и интенсивной терапии и другие.
Здание комплекса будет сложной конфигурации, с внутренними дворами и большим холлом со стеклянной крышей. Там разместят зоны ожидания, детские игровые зоны, стойки регистрации и кафетерии. В подвале будет центральное стерилизационное отделение, больничная аптека, прачечная и служебные помещения. Также здесь создадут отделения эндоскопических исследований, реанимационное и интенсивной терапии и операционный блок.
Инфекционный корпус, две детско-взрослые поликлиники, две подстанции скорой помощи — какие еще медицинские объекты открылись в этом году
Помимо нового детского инфекционного корпуса ГКБ № 40 в Коммунарке, который запустили в работу в июле, в этом году также открыли для пациентов две детско-взрослые поликлиники на 750 посещений в смену каждая. Одна построена в Щербинке, а другая появилась в районе Нагатинский Затон.
Здесь применяется общий подход к зонированию помещений, оснащенности учреждений медицинским оборудованием и уровню комфорта врачей и пациентов. Детский и взрослый блоки обеих поликлиник имеют отдельные входы, кабинеты врачей расположены с учетом их востребованности, что снижает вероятность возникновения очередей. На каждом этаже в поликлиниках, построенных по новому стандарту, оборудованы зоны комфортного ожидания, в детских блоках созданы специальные игровые зоны.
Также в 2021 году в столице построены две подстанции скорой помощи — в Даниловском районе и в городе Московском в Новой Москве. Общая площадь пяти новых медицинских объектов, открытых в этом году, составила более 41,5 тысячи квадратных метров.
Вместе со строительством новых медицинских объектов в столице ведется обновление существующей инфраструктуры. В ГКБ имени С.П. Боткина после капитального ремонта в этом году открылся хирургический корпус №7. В нем расположилось отделение гнойной травматологии и хирургии со специализированной операционной, отделение реанимации. Теперь количество пациентов, которые за год могут получить специализированное лечение, вырастет с 2025 до 5000, а число операций — с 1355 до 4200. Также в корпусе работает стационар кратковременного пребывания, так называемой хирургии одного дня для пациентов с урологическими, травматологическими, ортопедическими и лор-патологиями. Количество операций, которые позволяют пациентам не оставаться в больнице, а в тот же день возвращаться домой, увеличится в два раза — до 10 тысяч в год. При этом в 90 процентах случаев будет использоваться видеоэндоскопическая техника.
Также в Боткинской больнице после модернизации одного из корпусов появился новый центр амбулаторной онкологической помощи (ЦАОП). Еще один такой же ЦАОП был запущен в работу в составе городской клинической онкологической больницы №1 (ГКОБ №1). В обоих зданиях прошли комплексные работы по обновлению всех систем, установке нового оборудования. Теперь там оказывают помощь на всех этапах лечения, включая диагностику, хирургическое лечение, лекарственную терапию, диспансерное наблюдение. Это позволяет сократить время постановки диагноза, повысить его точность и быстрее начать лечение, что играет ключевую роль в случае онкологических заболеваний.
В ГКБ имени В.М. Буянова и в ГКБ имени С.П. Боткина появились эндоскопические центры. Они нужны для повышения качества онкологической помощи. Злокачественные опухоли здесь теперь выявляют на самых ранних стадиях, причем исследования выполняются под внутривенной седацией.
В числе медицинских центров, которые уже работают в Москве, — уникальные не только для столицы, но и для всей страны
В Морозовской детской больнице на базе одного из исторических корпусов создан городской центр трансфузиологии — первое в России специализированное учреждение для детской донорской крови. Он объединит все педиатрические и акушерские больницы Москвы в единую сеть, которая обеспечит централизованный выбор и распределение компонентов крови для детей, в том числе новорожденных.
Также в 2021 году в Москве открылся крупнейший в России пункт по заготовке плазмы с антителами к COVID-19. Он расположился в филиале городской клинической больницы № 1 имени Н.И. Пирогова. Здесь был выполнен срочный ремонт, в ходе которого в здании были обустроены комфортные донорские залы, современная лаборатория, регистратура, кабинеты врачей. Пропускная способность пункта составляет до 300 донаций в день, что позволяет заготавливать до пяти тонн плазмы ежемесячно.
Среди немедицинских объектов здравоохранения, которые открылись в этом году после капремонта, — Кадровый центр столичного Депздрава. Новая образовательная и аккредитационная площадка в системе здравоохранения столицы помогает проводить подбор, профессиональную оценку и обучение медицинских работников амбулаторного и стационарного звена. Центр располагает самым современным симуляционным оборудованием и аккумулирует лучшие медицинские практики для их внедрения в работу городских больниц и поликлиник. За время работы Кадрового центра более 2220 специалистов прошли первичную специализированную аккредитацию, здесь было проведено более 12 тысяч оценочных процедур и более тысячи тренингов по 12 направлениям.
В столице завершился капремонт по новому московскому стандарту в более 30 поликлиниках. Все здания получили не просто свежий внешний вид, но и принципиально другое наполнение — новые инженерные системы, удобную планировку, современное медицинское оборудование и комфортную мебель для пациентов и медперсонала. В результате отремонтированные поликлиники не отличить от новых, только построенных.
Всего программа модернизации объектов первичного звена здравоохранения затрагивает почти 200 зданий, это около половины от общего поликлинического фонда столицы. Одной из ключевых целей данного проекта, помимо повышения доступности и качества помощи, является создание в учреждении максимально комфортных условий и благоприятной обстановки. Необходимо, чтобы москвичи обращались в медучреждения не только для лечения уже возникших заболеваний, но и для проведения профилактических обследований.
День ноль. Глаз бури. Тихо, как у негра за пазухой. Последний день, когда можно насладиться тишиной, но как-то не получается. Тревожно. Тревожно даже не за то, сколько сил, здоровья и даже неизвестно чего еще придется потратить за предстоящие месяцы — понятно, что потратим все, будет адище. А тревожно за то, что мог что-то не предусмотреть, чего-то недодумать, чего-то не распланировать, и вдруг чего-то будет не хватать в самый нужный момент.
Нет, ощущение того, что мы справимся, не пропало, но тут как перед атакой врага: перебираешь амуницию, подтягиваешь ремни, пересчитываешь боезапас, в десятый раз чистишь оружие. И уже кажется — да пусть поскорее начнется, нет уже сил ждать, к черту этот саспенс. В общем — с Богом.
День первый. Полухолостой. Потока пациентов с утра не получилось, поскольку не доехала часть СИЗов [средств индивидуальной защиты], поэтому открытие перенесли в тьму нощную. Сейчас едет первый пациент, переводом из Давыдовского [московская ГКБ №23] , с неподтвержденным ковидом и субарахноидальным кровоизлиянием [кровоизлияние в мозг]. Завтра ему нейрохирурги будут делать операцию по клипированию аневризмы. При этом ковид, вполне вероятно, у него тоже есть. Рано мы попрощались с операционной, видимо, она будет использоваться по основному назначению: у больных с ковидом случаются кровоизлияния в мозг различной локализации, и если их не лечить, они убьют пациента гораздо быстрее, чем вирус.
— Надо же научиться писать в памперс.
—Ты не об этом думай, этому-то научишься. Ты думай о том, как отучиться это делать, когда все закончится.
зы: Я все-таки буду шутить периодически, дорогие друзья. Во-первых, я хорошо понимаю, над чем шутить можно, а над чем нельзя. Во-вторых, я вообще без этого дела не могу, я даже на эшафоте буду шутить над палачом, у которого ширинка не застегнута. А в третьих, если мы все впадем во мрак, уныние и тревожный тремор, поможет ли нам это победить коронападлу? Вовсе нет и даже наоборот.
День второй. Началось то, что и должно было начаться, иллюзий мы не строили. С 17.00, момента, когда название нашего Центра появилось в реестре медэвакуации, мы наконец обрели ожидаемое: нескончаемую вереницу белых и желтых автомобилей, в которых в одной тесной конурке лежали люди, которым было трудно дышать, теряющие воздух. И сидели люди, в которых уже почти не осталось эмоций, врачи и водители скорых с сероватыми лицами (в холодном свете фонарей — надеюсь, от этого).
Что я хочу сказать. немного, всего немного, ибо спать осталось всего пару часов, да и в прошлую ночь было не больше, да и в позапрошлую. Поэтому кратко, тезисно несколько основных позиций. Ребятушки! Девчоночки! Дорогие мои! Пожалуйста, поймите одну простую вещь: это хреновая болезнь.
Очень хреновая болезнь. Вас не должно успокаивать то, что у ряда людей заболевание протекает бессимптомно или легко. Вы просто не видели и не осознавали, что происходит с легкими у тех, кому не повезло. Золотые мои! Сидите, вашу дивизию, дома! Потерпите вы, те, кто ноет взаперти. Вы просто не понимаете, НА ЧТО вы обмениваете свою скуку. На болезнь, от которой реально доказанного лечения на данный момент нет!
Некоторые препараты и методы только подбираются к тому, чтобы их пользу можно было считать обоснованной. Смерть от этой болезни мучительна, а жизнь, в случае, если вам повезет и врачи смогут вас вытащить, стоящих одной ногой в лодке Харона, превратится в лазарет, в котором вы большую часть своих средств будете тратить на таблетки. И это при том, что всех сюрпризов этой дряни мы еще, возможно, не знаем.
Фотоинструкции, как правильно надевать и снимать СИЗ
Фото: страница Михаила Чуйко на Facebook
От вас не требуется сверхусилий и изнасилования собственного эго. Вы можете стать героями просто не заболев. Просто не пропустив через себя на других цепь заболеваний. Просто, очень просто. Чистые руки. Маски. Дистанция. Это ненадолго. Но вы можете, нет — вы должны сделать это сейчас.
Я расскажу вам многое, что знаю о вирусе. О людях, которые борются за жизнь. О людях, которые их спасают. Мне есть что рассказать.
Я считаю, что это самое прекрасное время в моей жизни, потому что я узнал, насколько прекрасны и самоотверженны могут быть самые простые люди
Мы привыкли к мизантропической моде, к песням в бложеках о том, как мы устали от людей и как хорошо без них. Мне кажется, это время уходит. Человек иногда светится чем-то изнутри, чем-то глазу не видным. Когда вы видите — нет, чувствуете это излучение, думайте о том, что таким и должен быть Человек.
А напоследок скажу несколько слов о тех, кого я очень сильно уважаю. Сегодня утром наши нейрохирурги успешно клипировали аневризму у пациента с подозрением на ковид, работая в СИЗах и запотевающих масках — с микроскопами. Ну вот представьте, что ювелирную, филигранную работу вам нужно делать в условиях густого дыма или тумана. Сенсей [доктор Илья Сенько] и доктор Гри [Илья Григорьев ] — просто монстры, перед которыми я снимаю шляпу. Доктор Грю [Сергей Гужев], который после дежурства в Зоне отстоял непростую анестезию с тщательным контролем артериального давления, — маньяк-спасатель. Все-таки я очень счастливый человек, мне очень везет в жизни.
зы: О происходящем в Зоне расскажу в следующий раз. На данный момент в отделении пять пациентов, на ИВЛ пока никого, но ситуация форсируется, поступления продолжаются, вереница скорых под окнами хоть и уменьшилась, но не исчезла. Брезжит сизый рассвет, это только начало. Всем здоровья.
Врачи, входящие в зону повышенной инфекционной опасности
Фото: страница Михаила Чуйко на Facebook
Из десяти поступивших в реанимацию восемь — от 40 до 60 лет. Забудьте про болезнь старичков, это не болезнь старичков. Будут и молодые. Уверен — в других клиниках их много. Ночная смена приняла девять пациентов за шесть часов. Маленькие девчонки (средняя весовая категория 50 кг) бьются как росомахи. Есть проблемы в связи между отделениями, в рабочих алгоритмах, маршрутизации — для нас всех это новая область (а некоторые коллеги еще и пришли из других учреждений и даже структуру нашего Центра плохо пока знают), поэтому многое приходится осваивать на ходу.
Ничего, еще пара-тройка дней — шестеренки будут смазаны, и пойдет лучше. Спал полтора часа и чего-то не хочется. Наверное, где-нибудь ближе к вечеру может вырубить. Попробую спать урывками минут по десять, говорят, у некоторых получается.
День третий. Жара потихонечку нарастает. Первая интубация и ИВЛ, мужчина 45 лет, девятые сутки болезни. Легкие поражены на 70-75 процентов. Переводят и из других больниц. Заполняются одно за другим стационарные отделения. В реанимации уже 13, теперь и с ИВЛ. Еще три-четыре дня, и будем полными.
Удивительно меняются люди [коллеги], чаще в лучшую сторону. Чтобы кто-то ломался, я пока не видел. Люди втягивают голову в плечи и, уже редко улыбаясь, уходят в Зону. Тяжело всем, начиная от директора и заканчивая уборщицей, всем по-разному, но расслабленных нет, невозможно даже себе это представить.
Есть какое-то ощущение изменения реальности, когда выглядываешь в окно, смотришь, как ездят машины, ходят люди, собака пробежит — а это все как во сне или в кино. Дереализуется не твой личный треш, которого пару месяцев назад ты и представить себе не мог, а все, что вокруг твоего Центра. Ого, человек с желтым ящиком проехал на велосипеде — коробейник? Оу, машины разъехаться не могут, сигналят, там внутри что — люди? Вертолет пролетел — прямо как корабль инопланетян. Не знаю, как называется такое свойство психики, наверное, этому есть какое-то красивое название.
Фото: страница Михаила Чуйко на Facebook
Понять, охватить происходящее мой скудный ум не может. Дереализация, да. Возможно, это было бы не так остро, если бы я ездил домой, но я даже думать не хочу, что будет, если я привезу заразу домой.
Очень скучаю по жене и детям. С мамой разговор — как праздник, а раньше все торопился куда-то, бежал, и поговорить подольше никак не получалось.
Мне кажется, несмотря на всю жесть, которая происходит, что-то хорошее тоже случится: люди найдут в себе то, что, казалось бы, давно зарыто в куче повседневного хлама. И самоизоляция здесь, кстати, в плюс: время посмотреть на себя сверху, изнутри, на свое место во вселенной. Падлу обязательно победим, но что будет после победы — я даже не представляю. Возможно, не один месяц придется крышу на место ставить. Понятно, что совсем прежним стать точно не удастся.
Промежуточное. 18 пациентов в реанимации, трое на ИВЛ, добавились пожилая женщина и средних лет мужчина, переведенный из другого стационара с кровоизлиянием в мозг и еще известно чем.
Но есть и хорошее: стабилизировали и перевели в отделение четверых пациентов. Конечно, до выздоровления им еще далеко, и никто не даст гарантии, что они к нам не вернутся, но в любом случае это такая ложка меда в бочке дегтя. Поступления продолжаются. Есть какое-то гаденькое ощущение, что никакого плато с последующим спадом в ближайшие месяц-полтора не будет. Выбывших из строя пока нет. Иногда людям становится плохо в Зоне, специально для этого рядом с выходным шлюзом организован кабинет первой помощи и дежурит свободный врач. Работаем.
День четвертый. Испытывая глубокое неудовлетворение от неотработанной организации работы в отделении и периодически возникающего муравейного хаоса, решил, что пора реструктуризироваться.
Во-вторых, лоскутную разнородность коллектива никак не отнесешь к плюсам, это же больше от безысходности, поскольку анестезиологов-реаниматологов не то чтобы очень много, если сломаются — заменить некем. Поэтому и дополнили мы штат коллегами других специальностей. Но полноценно они заменить реаниматолога никак не могут: другой глаз, другая рука, другой объем знаний и умений. Ординаторы тоже не очень на многое годятся ввиду своей зелености.
Коты-маскоты в целях безопасности также экипированы в СИЗы
Фото: страница Михаила Чуйко на Facebook
В-третьих, конфликты при притирании коллектива — это обычное дело, а когда притирание происходит в экстремальных условиях, и нервы истончены до предела, тут уж к доктору не ходи — ор будет.
Поэтому когда доктору Грю [Сергей Гужев], который тоже тяготится сопутствующим периоду становления хаосом, пришла в голову (как Менделееву водка) идея, я немного повеселел: мы теперь знаем, как реорганизовать Рабкрин.
Заранее скажу, что идея именно под нас, с нашей логистикой и штаткой, в других условиях может и не сработать. Всего на 25 коек — восемь врачебных постов. Посты нечетные (1,3,5,7) выходят в Зону с 08.00 до 14.00, потом с 20.00 до 02.00. Посты четные (2,4,6,8) — с 14.00 до 20.00 и с 02.00 до 08.00.
На посты 1 и 2 ставятся самые опытные интенсивисты, способные решать задачи любой сложности. Это старшие реаниматологи. Таким образом, в залах всегда присутствует один из них.
На 3 и 4 посты ставятся реаниматологи-помощники, более молодые или из других учреждений, пока плохо знающие нашу структуру. Их задача — ассистировать старшему, приглядывать за другими залами, если старший плотно занят в одном, ходить на консультации и на реанимационные мероприятия в другие места нашей вселенной.
Остальные посты занимают непрофильные специалисты и ординаторы, которые могут заниматься неспецифической бумажной работой, помогать перекладывать больных и создавать хорошее настроение в коллективе. Шучу. Работы по-любому на всех хватит.
Все отделение делится на две половины. Для каждой из них лечащим врачом является один из старших реаниматологов. Он пишет осмотры, дневники, определяет стратегию лечения, пишет назначения и заказывает анализы или исследования, делает все сложные манипуляции и контролирует режимы ИВЛ и дыхательный контур. Другой же старший — для чужой половины — следует стратегии ее лечащего и корректирует ее при необходимости в свою смену, а для своей — сам является лечащим.
Когда система начинает сбоить, люди начинают суетиться и сталкиваться лбами — это значит, что систему нужно упорядочить, структуризировать и вдохнуть в нее жизнь. Тогда и СИЗы будут не в тягость, если каждый четко будет понимать свой фронт работ.
День пятый. В Центре 201 пациент, в реанимации — 18, на ИВЛ уже четверо. Пациенты, как мы и читали в заметках врачей, лежат в отделениях в состоянии средней тяжести, потом резко теряют насыщение крови кислородом, заезжают в реанимацию. И после этого, в ряде случаев, попадают на ИВЛ. Таксист (их много), заболевший несколько дней назад, совсем плох; бабушка, попавшая на ИВЛ первой — тоже. Похоже, близится сепсис [заражение крови].
Видимо, из спектра новых средств офф-лейбл мы будем использовать гидроксихлорохин и тоцилизумаб. Оба препарата уже прошли второй этап клинических исследований (на людях), показали свою эффективность, близится третий этап — мультицентровое исследование. Имея второй этап, мы можем их использовать, не опасаясь потом обнаружить, что вводили не полезное лекарство, а вредное, такое бывало (бывало такое, правда, и с препаратами, прошедшими все этапы исследований, но нечасто).
Сегодня впервые вводил тоцилизумаб. Женщина сорока с лишним лет, заразилась, по-видимому, от коллег на работе. Дома — дочь с внуком, тоже кашляют, но переносят не очень тяжело. Женщина плачет, просит написать дочери, понимает, что дело плохо. После подтверждения ПЦР — комиссия, которая решает, можно ли вводить каждому конкретному пациенту эти препараты. У них много побочек, которые сами могут сгубить пациента, если назначать лекарства, не обращая внимания на сопутствующие заболевания.
Комиссия решает вводить тоцилизумаб. Препарат дорогой, но в данных реалиях на цену уже не обращаем внимания, основное — помочь, а не навредить пациенту. Иду в красную зону, препарат уже передали туда, он лежит в холодильнике: строгий температурный режим, это моноклональное антитело. Вскрыл самоотстреливающиеся шприцы тоцилизумаба и ввел их в пакет с физраствором, не в силах отвязаться от мысли, что сейчас, возможно, у меня в шприце будущее этого человека. Скрестив пальцы, ставим в инфузомат [аппарат для дозированного введения лекарства].
Лекарство закончили. Пациентка чувствует себя немного лучше, это ни о чем пока не говорит, состояние оценивается через несколько часов, до полусуток, и никто не сможет дать гарантию, что все пойдет хорошо: около 60 процентов легочной ткани поражено, и сколько удастся вернуть в газообмен, неизвестно. Но уже спокойнее, уже добавилось надежды.
Инструкторы контролируют, правильно ли медицинские работники надевают СИЗы
Фото: страница Михаила Чуйко на Facebook
Ухожу из красной зоны, меня обдают холодным азрозольным дождиком антисептика, начинает бить нервная дрожь. Разоблачаюсь с помощью инструктора (наши строгие спасители), иду к себе — и накрыло. Последний раз плакал на похоронах отца. Это слезы не бессилия, а ненависти.
Я вдруг понял, что этот вирус, забирающий и стариков, и молодых, выедающий с чавканьем их легкие, я ненавижу так, как ненавидели Гитлера в 1941-м. И этой женщине по возрасту столько, сколько моей жене, — я не могу не проецировать. Эта мерзость может забрать дорогих мне людей. У меня нет права отступить
Промежуточное. Если вы подумали, что я тут до сих пор сижу, схватившись за голову, то нифига подобного. Даже выпущенные на время сопли нужно убирать, когда много работы, поскольку сопли путаются в ногах и замедляют движение. Недругам сразу скажу: не дождетесь! Нас поддерживает большое количество людей, да и со стороны официальных структур чувствуется желание помочь, и иногда эта помощь доходит.
Другое дело, что и у департамента, и у Минздрава таких огневых точек, требующих поддержки, очень много. И если в плане лекарств и расходников вопросы решаются оперативно, то проблемы с теми же респираторами FFP3 связаны с тем, что их просто физически не существовало в достаточном количестве к началу аврала. И да — вот это серьезная проблема. В день у нас уходит сотня с лишним таких респираторов, это только на отделения повышенной опасности. И их конец уже виден. Администрация и снабженцы сбились с ног в их поисках. И если большинство других вопросов наши кудесники решают очень быстро, то вот с этой штукой реально засада. Поэтому если вдруг у кого-нибудь завалялись сотня-другая респираторов FFP3 и он может нам их продать — нашей благодарности не будет пределов. Всем здоровья!
Что представляет собой поточно-пропускной принцип устройства инфекционной больницы?
На весь заразный период инфекционных больных госпитализируют в инфекционные больницы или специально приспособленные отделения. При госпитализации больных медицинская сестра следит за санитарной обработкой, текущей дезинфекцией.
Старшая сестра отделения должна следить за тем, чтобы в отделении всегда был достаточный запас белья. Матрацы с кроватей выписанных больных отправляют в дезинфекционную камеру и используют только после дезинфекции.
Как осуществляется контроль за продуктовыми передачами в инфекционное отделение?
Медицинская сестра должна помнить, что питание больного, особенно ослабленного интоксикацией, лихорадкой, диспепсическими явлениями, - важнейший метод восстановления его здоровья. Необходимо следить за передачами больным, чтобы к ним не попали продукты, абсолютно противопоказанные при данном заболевании (например, копчености, молочные продукты при брюшном тифе и др.).
Как распределяются служебные и функциональные обязанности медицинских сестер отделения?
В отделении выделяют несколько сестринских постов и четко распределяют служебные обязанности. Рекомендуется выделять процедурную медицинскую сестру, в обязанности которой входит выполнение подкожных, внутримышечных, внутривенных инъекций, подготовка систем для капельных и струйных инфузий. В палатах интенсивной терапии работают наиболее квалифицированные медицинские сестры.
Для выполнения различных диагностических и лечебных процедур выделяют специальные комнаты (например, для ректороманоскопии, спинномозговых пункций и т. д.). В кабинете для ректороманоскопии работает, как правило, специально выделенная медицинская сестра. Она готовит больных к этой процедуре, помогает врачу при ее проведении и содержит в полном порядке ректоскопы, реостат, лампочки и т. п. Эта же сестра обычно проводит лечение микроклизмами.
Что входит в задачи медицинской сестры инфекционного отделения?
Медицинская сестра инфекционного отделения быстро сообщает врачу о переменах в состоянии больных; внимательно следит за изменениями назначений врача; выполняет их без промедления; вовремя подклеивает полученные результаты анализов в историю болезни. Указанные врачом в истории болезни лечебные и диагностические назначения сестра переносит в соответствующие тетради или на индивидуальные карты назначений, принятые в данном отделении.
Медицинская сестра отделения постоянно инструктирует поступающих больных о режиме в отделении, санитарно-гигиенических навыках и правильном питании при данном инфекционном заболевании.
Как осуществляется выписка больных?
Выписка больных возможна не ранее обязательных сроков изоляции, при исчезновении клинических симптомов заболевания и при отрицательных результатах бактериологического исследования. Кратность последнего зависит от специальности и места работы больного.
Пациент покидает отделение в своей одежде, предварительно обработанной в дезинфекционной камере больницы.
Посещение больных родными или знакомыми в инфекционных отделениях, как правило, не допускается.
В Совете Федерации считают, что здравоохранение нуждается в дополнительном государственном финансировании
- Владимир Игоревич, была ли готова отечественная система здравоохранения к внезапной пандемии?
- Конечно, нет. Пандемии коронавируса никто в мире не ожидал, поэтому сказать, что в какой-то стране система здравоохранения была к этому полностью готова — неправильно. Готов никто не был. Но все-таки, сравнивая развитие событий у нас с тем, что происходило в некоторых других государствах, можно сказать, что с этим вызовом мы справились достойно — каких-то катастрофических вещей не случалось и не случается.
Сейчас уже с достаточно большой долей вероятности можно утверждать, что эпидемия пошла на убыль, и все предпринятые меры — карантинные, ограничительные мероприятия — дали эффект. Наша страна с честью выдержала это испытание.
Хотя, конечно, нам еще предстоит проанализировать последствия принятых решений. Необходимость развернуть дополнительные койки заставила отложить плановую медпомощь, а это тоже не проходит бесследно. После пандемии жизнь будет другой, в том числе будет меняться и система здравоохранения.
- Насколько кардинально?
Это может быть и новая волна коронавируса, и какие-то другие инфекции. Поэтому у нас всегда должны быть определенные резервы — и материальные, и кадровые, и коечные, чтобы не пришлось снова останавливать оказание плановой медпомощи.
Важно задуматься об инфраструктуре инфекционных больниц и отделений. Мы должны честно признать, что массовое закрытие инфекционных отделений по стране было ошибочным.
Вообще — у руководителей всех уровней здравоохранения должно измениться сознание, и впредь мы всегда должны быть готовы к чрезвычайным ситуациям, в первую очередь эпидемиям.
- А для этого действительно нужно другое сознание?
Тогда, бесспорно, все понимали, что риск ядерного нападения в общем-то невелик, но бомбоубежища все равно строили. Но сегодня риск повторения эпидемии гораздо выше. И мы должны быть готовы к ним изначально.
- У нас в последние годы велась оптимизации системы здравоохранения, во главу угла ставилась экономия, и финансировать пустующую койку считалось невыгодным.
Что в результате произошло? В районах уменьшалась численность населения, вслед за этим уменьшалось количество коек в местной больнице, потом закрывалась сама больница, оставалась только амбулатория, потом в ряде случаев закрывались и она, в лучшем случае оставался фельдшерско-акушерский пункт. На каком-то этапе оказывалось, что в этом фельдшерско-акушерском пункте некому работать, и никакого медицинского ресурса в результате в населенном пункте вообще не оставалось… И таких населенных пунктов достаточно по всей стране.
Чтобы такого никогда не повторилось, нужны резервы, запасы оборудования, подготовленная инфраструктура. Конечно, это потребует дополнительных расходов, но их необходимо предусмотреть.
- В России по-прежнему один из самых низких в мире показателей летальности от коронавируса. С чем, на ваш взгляд, это связано?
- Однозначно сказать сложно, уверен, что это многофакторный результат. Но, думаю, важную роль здесь играет широкая иммунизация.
Многие медики в нашей стране заболели именно из-за того, что своевременно не получили средств защиты, причем происходило это практически по всех регионах: необходимых запасов создано не было, и даже имея финансовые ресурсы, власти субъектов не могли закупить респираторы, комбинезоны, бахилы — просто было негде.
Сейчас ситуация кардинально изменилась в лучшую стороны, но ее все равно нужно держать на постоянном контроле.
Еще одна важная тема — обязательное госстрахование медработников. Это необходимо предусмотреть в законе, по аналогии с тем, как это сделано в отношении военнослужащих. Причем оптимально, чтобы эта система действовала не только в период эпидемий и в отношении конкретных заболеваний, а постоянно.
- Как проявили себя в борьбе с коронавирусом медики?
Сейчас в здравоохранении многое смешалось: сердечно-сосудистая, экстренная хирургия, лечение коронавирусной инфекции… Цель у врачей одна — спасти пациенту жизнь.
С большим энтузиазмом на эту работу согласились очень многие студенты — они понимают, что это колоссальная клиническая практика, и далеко не каждому молодому специалисту выпадает в жизни возможность приобрести такой опыт, который поможет сформироваться врачу на всю последующую профессиональную жизнь.
- Как вы считаете, насколько изменится после пандемии отношение к врачам?
- Что бы вы могли пожелать медикам в День медицинского работника?
- Прежде всего, здоровья: часто сами врачи относятся к своему здоровью не совсем внимательно. Хотел бы пожелать, чтобы у них была возможность обратить внимание на свое здоровье, как физическое, так и психическое. А также — семейного счастья, чтобы работа оставляла время для личной жизни…
Читайте также: