Что стало с детьми вич диссидентов

Обновлено: 11.05.2024

В Тюмени судят женщину, которая также отказывалась лечить свою дочь — трехлетняя девочка умерла летом 2017 года. Всего, по сведениям активистов, за последние три года в России умерли больше 60 ВИЧ-диссидентов и их детей.

Доктор Смерть

СПИДомафия

Даня Старцев родился 17 апреля 2003 года от ВИЧ-положительной матери Полины. Женщина не очень верила в болезнь, но вплоть до родов все-таки принимала антиретровирусные препараты; в младенчестве Даня тоже получал лекарства. Когда мальчику было два года, врачи его обследовали — и не обнаружили ВИЧ. Вплоть до лета 2013-го больших проблем со здоровьем у Дани не наблюдалось — он рос и развивался вполне нормально, ходил в обычную челябинскую школу и не испытывал больших проблем со здоровьем. Однако в августе у мальчика начал болеть живот, поднялась температура. Родители обратились к педиатрам в частные медицинские центры; там сказали, что у мальчика паразит — печеночный сосальщик.

Несмотря на поставленный диагноз и начало лечения, состояние Дани не улучшалось; 26 сентября его увезли в реанимацию детской больницы прямо с приема в частном медицинском центре. В больнице сделали тест на ВИЧ, поскольку у ребенка были характерные клинические признаки инфекции: истощение, молочница во рту, признаки поражения головного мозга. Тесты оказались положительными, Дане поставили диагноз — ВИЧ-инфекция.

Родители фактически обвиняли врачей в том, что те сделали ребенка инвалидом. Когда сын находился в больнице, Маркеловы пробовали написать отказ от терапии, однако врачи уведомили их, что с учетом тяжелого состояния ребенка они имеют право лечить его и без их согласия. Маркеловы пытались втайне от врачей не давать сыну выписанные препараты, но это заметили — и в дальнейшем лекарства давал только медперсонал.

Подобные советы по лечению Ковех давала как минимум нескольким десяткам ВИЧ-диссидентов. Как минимум пятеро из них погибли, точное число умерших неизвестно.

В итоге врачам все-таки удалось спасти Лизу Жукову от смерти и начать терапию от ВИЧ, но для этого понадобилось вмешательство прокуратуры и органов опеки. Позднее Татьяна Жукова исчезла из ВИЧ-диссидентских сообществ, хотя до этого даже снималась вместе с дочкой в пропагандистских фильмах движения, уверяя, что ничего плохого из-за отрицания вируса иммунодефицита не случится.

Тридцать переубеждений

Татьяна Голосова, как и Ковех, — дипломированный практикующий врач. Она училась в Медицинском университете имени Пирогова, сейчас работает в одной из клинических больниц Москвы; специализируется на ультразвуковой диагностике и гематологии. Вне работы Татьяна увлекается театром, балетом и некрополистикой — изучением и сохранением кладбищ.

Состояние ее друга тем временем ухудшалось; он впал в кому, а через неделю умер. Анализы показали, что к смерти привел именно ВИЧ.

За три года работы активистам удалось переубедить примерно 30 человек, не веривших в существование вируса. Обычно активисты просто скидывали им ссылку на свое сообщество, где люди читали профессиональные медицинские тексты о ВИЧ и СПИДе. Завязывалась дискуссия, постепенно диссиденты начинали общаться с ВИЧ-положительными, принимающими антиретровирусные препараты; так они убеждались в их пользе и начинали сами принимать лекарства.

Кладбище Ковех

Многие из переубежденных, когда еще были ВИЧ-диссидентами, общались с Ольгой Ковех. Врачей, отрицающих ВИЧ, в России не так много, и диссиденты передавали ее контакты друг другу в качестве авторитетного советчика и специалиста, который может помочь с лечением.

Свою роль в смертях больных, включая Даню Маркелова, Ковех отрицает и сейчас, отмечая, что ответственность лежит на лечащих врачах, самих погибших и тех, кто устроил всемирный заговор вокруг ВИЧ. Ковех уверена: людей убивает терапия, а не ее отсутствие. Официальная статистика говорит об обратном: люди с ВИЧ, принимающие терапию, живут почти столько же, сколько абсолютно здоровые, но Ковех настаивает, что это манипуляция с цифрами.

Ради людей и истины

Российское законодательство не предусматривает наказания для рядовых ВИЧ-диссидентов, которые утверждают, что вируса не существует. Однако такой закон может появиться до конца 2017 года — сейчас он разрабатывается в Минздраве. Если инициативу чиновников одобрят, любая форма пропаганды отказа от лечения будет наказываться штрафом. Его точный размер пока не установлен. Кроме того, законопроект предполагает принудительное лечение ребенка на любой стадии ВИЧ (сейчас это возможно либо по решению суда, либо на критических стадиях заболевания).

Тем временем, пока закон не принят, Ольга Ковех продолжает консультировать ВИЧ-диссидентов, а те продолжают умирать. Именно к ней обращалась за советами еще одна ВИЧ-диссидентка: жительница Тюмени отказалась лечить свою живущую с ВИЧ дочь, не веря в существование болезни. В июле 2017 года трехлетняя девочка умерла, не получив препаратов, а ее мать пошла под суд за причинение смерти по неосторожности.

Фото: Егор Алеев / ТАСС

Как сообщалось ранее, следственными органами СКР по Санкт-Петербургу по результатам доследственной проверки, проведенной по факту наступления смерти 26 августа 2017 года в детской больнице ВИЧ-инфицированной 10-летней девочки, возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст.109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности). Подробнее читайте: В Санкт-Петербурге возбудили уголовное дело из-за смерти дочери ВИЧ-диссидентов.

Как выглядят знакомые с детства болезни? Появился симптом: что-то заболело, поднялась температура, человек идет к врачу. Врач ставит диагноз, назначает лечение, симптом проходит. Именно так большинство людей и привыкли воспринимать болезнь.

Можно провести мысленный эксперимент, соединить все три фактора вместе и представить, какие мысли возникают у человека: ему сказали, что он болеет чем-то страшным, ничего при этом не болит, а врач толком ничего не может объяснить.

Отрицание: стихийное и организованное

Стихийным можно назвать отрицание ВИЧ-инфекции у себя лично. Оно формулируется в соответствии с уровнем образования и информированности в теме ВИЧ: "Я никогда не кололся – у меня не может быть ВИЧ"; "Нет у меня никакой болезни – я себя хорошо чувствую, даже простуды у меня не бывает"; "Зачем мне ходить к врачу, лучше я схожу в баню, выпью козьего молока – все пройдет"; "Я бросил наркотики, обливаюсь по утрам холодной водой, у меня здоровые дети – мне не нужно ходить к врачу".

Большинство людей, годами не посещающих Центры СПИД, как раз относятся к этой группе. Именно они дают низкие цифры охвата диспансеризацией. Именно они обращаются за медицинской помощью только в тяжелом состоянии: "раньше я не ходил, потому что ничего не болело". Стихийными отрицателями могут быть от 15 до 40% всех людей, живущих с ВИЧ (в зависимости от региона и достоверности официальных данных).

СПИД-диссиденты, как и всякие "целители", обещающие чудесное избавление, просто паразитируют на этой группе людей, удовлетворяя свои корыстные или нарциссические потребности.

С точки зрения влияния на продолжение эпидемии среди взрослых жителей РФ, группа убежденных диссидентов менее значима, чем наркопотребители и люди не знающие о своем диагнозе. Количество наркопотребителей в России оценивается по-разному, но их точно больше 1 миллиона. Уровень пораженности в этой группе очень высокий и продолжает расти, потому что специфической профилактики ВИЧ среди наркопотребителей в России нет.

Количество контактных (людей без ВИЧ в дискордантных парах) точно оценить сложно. Не все они встают на учет в центры СПИДа, но даже если предположить, что их больше 100 тысяч, то это тоже серьезный эпидемиологических вызов, потому что никаких специальных программ профилактики для них нет: ни бесплатных презервативов, ни доконтактной лекарственной профилактики, ни даже специализированной литературы.

Людей, живущих с ВИЧ и не знающих о своем диагнозе, в России не менее 500 тысяч. Для будущей борьбы с эпидемией в России, эта группа куда важнее диссидентов.

Как бороться с ВИЧ-отрицателями

Отрицателей не нужно переоценивать. Например, СПИД-диссиденты Екатеринбурга консультируют не тысячи, даже не сотни, а десятки пациентов за несколько лет. При этом, после их неудачного "лечения", пациенты часто приходят в Центр СПИД и начинают терапию.

Но недооценивать движение отрицателей ВИЧ тоже не стоит. Влияние СПИД-диссидентов опасно для детей. Очень много информационных материалов предназначены для беременных и их родственников. Взрослый человек имеет право решать: предохранятся ему от ВИЧ или нет, проходить обследование или нет, лечить ВИЧ-инфекцию или нет. Дети лишены возможности принимать такие решения. Статистически количество семей, где родители сознательно не защитили своих детей от ВИЧ во время беременности и не лечат при ухудшении состояния, невелико. Для Свердловской области это около 2%. Как ни мала была бы эта цифра, речь идет о детях, которые еще не могут сами выбрать свою жизнь и вынуждены доверять родителям. Родители-диссиденты, к сожалению, самостоятельно не способны адекватно лечить ВИЧ-инфекцию у своих детей. Детские смерти – это самый печальный результат СПИД-диссидентства в России.

Рассказывать о вреде отрицания ВИЧ-инфекции необходимо: не только тем, кто уже поверил в эту теорию, но и тем, кто выбирает, кому поверить – врачам или отрицателям.
Сражаясь с врачами-диссидентами и различного рода пабликами в интернете, важно максимально четко понимать причины и цели такой борьбы, чтобы это не стало очередной компанией по борьбе с инакомыслием. Сомнения и недовольство существующим положением вещей – это мотив улучшать ситуацию.

Единомыслие – тупиковый путь эволюции. Сегодня мы боремся с распространением диссидентской информации, а завтра другие люди будут бороться с информацией о перебоях в поставках [медикаментов] или о появлении новых эффективных лекарств.
Нужно понимать и существующие ограничения. Любые законы против СПИД-диссидентов, даже если их получится принять, никак не повлияют на основные факторы, которые заставляют сомневаться в диагнозе.

"Заткнуть" 10-30 активистов из числа СПИД-диссидентов государству будет куда легче, чем организовать качественное до- и послетестовое консультирование на всей территории России. Чтобы улучшить ситуацию с отказом от наблюдения и лечения, нужно не СПИД-диссидентов запрещать, а повышать качество помощи людям, живущим с ВИЧ:

Обеспечить доступ к квалифицированной медицинской, социальной и психологической помощи.
Отдельным пунктом стоит выделить сопровождение ВИЧ-положительных беременных в любых лечебных заведениях Российской Федерации.
Обеспечить доступ к современным, удобным по форме и минимальным по токсичности препаратам.
Создать эффективные профилактические кампании.

Автор: Александр Лесневский, психолог, специалист Свердловского областного центра по профилактике и лечению ВИЧ-инфекции.

В прокуратуру Санкт-Петербурга направлено обращение по факту смерти от заболеваний, связанных с ВИЧ, ребёнка из Санкт-Петербурга. СПИД.ЦЕНТР писал об этой истории в понедельник. Заявление на имя прокурора Сергея Литвиненко направил юрист Александр Ездаков: "Написал прокурору Санкт-Петербурга. Считаю, что будет очень неплохо, что ещё кто-то напишет подобное обращение", – сообщил Ездаков в своем аккаунте в Facebook.

По его словам, около года назад девочка поступила в больницу в крайне тяжелом состоянии, у нее практически не было иммунитета. "В таком состоянии дети практически не выживают. Однако это был очень жизнестойкий ребенок, который боролся за свою жизнь", – сказал Воронин. По его словам, в последний год жизни девочка всё же получала лечение. Но иммунная система была настолько ослаблена, что организм не смог бороться с вирусом. Девочка умерла на девятом году жизни.

Воронин утверждает, что за жизнь девочки боролись не только врачи, но и общественные организации. Это действительно так: информацию о ребёнке собирали в группе ВИЧ/СПИД диссиденты и их дети – это сообщество активистов, которые борются с движением ВИЧ-отрицателей в России. По словам общественников, "борьба за девочку шла с 2015 года".

Что известно о погибшем ребёнке?

Несколько упоминаний в СМИ о ребёнке появилось в 2016 году: весной девочка, которая, по желанию родителей, не получала АРВ-терапию, попала в больницу в крайне тяжёлом состоянии. Тогда издание The Insider обратилось к замглавного врача центра СПИД Петербурга Татьяне Виноградовой. Она сообщила, что в стационаре ребёнку оказывают медпомощь.

Тогда же органы опеки вынудили родителей дать согласие на то, чтобы ребенок принимал АРВ-препараты. До этого приёмные родители – священник и его жена – не позволяли ей пить антиретровирусную терапию, уповая "не на медицину, а на целительство и молитвы". Протоиерей Максим Плетнев, руководитель Координационного центра по противодействию наркомании и алкоголизму Санкт-Петербургской Епархии, рассказал The Insider, что в итоге обещание обеспечить ребёнка таблетками супруги дали на словах. "Будут ли они это делать, мы не знаем", – заявил Плентнёв. Представители РПЦ просят не проводить параллели между православием и отрицанием ВИЧ.

После этого активисты "Коалиции по готовности к лечению" обратились в прокуратуру с просьбой привлечь родителей ребёнка по статье 156 УК РФ "Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего". В августе 2016 года из прокуратуры пришёл ответ (есть в распоряжении СПИД.ЦЕНТРа) о том, что материалы этого дела направлены в МВД для решения вопроса о возбуждении уголовного дела против опекунов.

Обращение подписали более 30 организаций и представителей НКО. Активисты надеялись, что ребёнок не вернётся в семью ВИЧ-отрицателей: "Мы очень надеемся, что ребенку найдут любящих и заботливых родителей, понимающих и признающих необходимость лечения и заботы. Еще раз выражаем благодарность всем, кто подписал обращение", – написали они.

Но, как рассказал СПИД.ЦЕНТРу источник из "Коалиции по готовности к лечению", позднее из прокуратуры пришёл отказ в возбуждении уголовного дела. В результате, ребёнок вернулся в приёмную семью и, спустя год, умер.

Евгений Воронин назвал произошедшее "ещё одной смертью на совести СПИД-диссидентов".

Активисты, с свою очередь, возмущены тем, что судьба ребёнка заинтересовала общественность только после смерти.

Смерти детей в семьях ВИЧ-отрицателей – не редкость: сейчас идёт тяжба по делу отрицательницы из Тюмени, дочь которой умерла из-за того, что родители не лечили её от ВИЧ. Женщину обвиняли в причинении смерти по неосторожности (часть первая статьи 109 УК РФ). Пострадавшим был признан её муж и отец ребёнка. Позднее суд прекратил дело за примирением сторон. В начале августа прокуратура подала апелляцию на решение суда.

По информации группы "ВИЧ-диссиденты и их дети", с 2015 года из-за деятельности ВИЧ-отрицателей погибли не менее 67 человек.

В конце мая 2018 года в России скончалась от ВИЧ одна из самых известных представительниц движения ВИЧ-диссидентов – 36-летняя Софья Мясковская.

Ранее от этой же болезни погибли оба её сына: один в четыре года, а другой прожил менее года. Они родились с заболеванием, но мать не стала их лечить, так как отрицала существование болезни и отказывалась принимать лекарства, которые могли бы спасти жизнь и ей, и её детям.

ВИЧ-инфекцию невозможно полностью излечить, но постоянно принимая необходимые препараты можно поддерживать иммунитет и прожить полноценную жизнь.

Мальчик заразился ВИЧ-инфекцией, и без лекарств его здоровье ухудшалось с каждым днём. У него развился СПИД с тяжелыми осложнениями, включая энцефалопатию (в два года он не умел ходить и даже сидеть, с трудом двигал конечностями).

Матвей умер в 2015 году, не дожив двух месяцев до своего четвёртого дня рождения.

А в 2016 году умер Егор, младший сын Софьи, у которого тоже был ВИЧ. Малышу не было и года. Мальчик вплоть до смерти не получил ни одного препарата от ВИЧ-инфекции. Когда грянул СПИД, подключить необходимую терапию просто не успели. Против матери возбудили уголовное дело о причинении смерти по неосторожности. Но за то, что она не лечила ребёнка, её никто не наказал.

Активистам группы “ВИЧ/СПИД-диссиденты и их дети” в соцсети “ВКонтакте” (они и обнародовали всю информацию про Мясковскую) удалось узнать точную причину её смерти: двусторонняя пневмония на фоне ВИЧ-инфекции.

Известно, что в последнее время она перестала активно переписываться со своими единомышленниками в соцсетях — возможно, здоровье уже просто не позволяло столь же уверенно рассказывать всем, что ВИЧ не существует и никого не убивает. С 2011 года Софья сидела в группах ВИЧ-отрицателей, убеждая окружающих, что лечить ВИЧ не надо. В этих пабликах она оставила 4916 (!) комментариев.

— Показателен случай, когда она по Skype показывала своего ребёнка со СПИДом другой мамочке из группы. А на том конце провода её идеи впитывала женщина, которая отказалась от профилактики новорождённой дочери, которой только-только подтвердили заражение. Ребёнок стал глубоким инвалидом, и даже строгое следование указаниям врачей уже никак не исправит эту ошибку. И таких “консультируемых” у Софьи были десятки, — рассказал Кирилл Воробьёв, администратор группы “ВИЧ/СПИД-диссиденты и их дети”.

Активисты описывают эту женщину как убеждённую ВИЧ-диссидентку, которую не сломала даже смерть собственных детей.

— Меня испугало то, как она отреагировала на смерть первого сына Матвея. Никак. НИКАК! Так же хохотала, ёрничала… Ни намёка о смерти ребёнка. А ведь он не внезапно умер, были же многие месяцы в больнице, в реанимации. Но в группах ни слова! Но ещё больше всех испугала попытка скрыть смерть мальчика. Она писала, мол, “вот он, живой сидит и кашу ест”. Тогда я подумала, что она или актриса хорошая, или у неё расстройство психики, — рассказывает активистка движения “Пациентский контроль” Юлия Верещагина.

— В нашей стране, ввиду огромного количества проблем в сфере профилактики и лечения ВИЧ, отрицание болезни выгодно очень многим. Но это психологическая соломинка, которая тянет на дно, — считает Кирилл Воробьёв. — Я не думаю, что можно это победить или сломать. Но сделать максимум, чтобы человек осознал своё положение, может любой неравнодушный человек — врач, организатор здравоохранения и другие. Ведь в 2018 году от ВИЧ уже сложно умереть, если ты знаешь, что с ним делать. Это тот самый случай, когда знание — сила.

Читайте также: