Эпидемия тифа в америке
Обновлено: 18.04.2024
С 1900 года в США начали происходить вспышки заболевания брюшным тифом. Лишь спустя семь лет удалось выяснить, что причиной заражения стала Мэри Маллон, кухарка, работавшая в домах обеспеченных американцев. Она была бессимптомным носителем — не болела сама, но заражала всех остальных, поскольку не соблюдала гигиену и не мыла руки, когда готовила пищу, в частности, своё фирменное мороженное с персиками. Десерт не проходил термическую обработку, которая убивает бактерии. Как игнорирование требований гигиены привело к распространению опасного заболевания в начале прошлого века — в материале RT.
Мэри Маллон родилась в Ирландии в 1869 году. Её мать во время беременности переболела брюшным тифом, который вызывают бактерии Salmonella typhi.
В 15 лет Мэри эмигрировала в США. С 1900 года она начала работать кухаркой в состоятельных семьях штата Нью-Йорк. Её фирменным блюдом было мороженое с персиками. Однако, в отличие от блюд, где продукты проходят термическую обработку, для мороженого все продукты используются сырыми.
Почти в каждой семье, где работала женщина, люди заболевали брюшным тифом. Иногда Мэри оставалась ухаживать за ними, что приводило только к распространению заболевания.
Владельцы одного из домов, где произошла вспышка, боялись, что никогда больше не смогут сдать его в аренду, и наняли специалиста по санитарии Джорджа Сопера, чтобы тот установил источник болезни. Таким образом, лишь спустя семь лет после первого заболевания удалось сопоставить факты и выяснить, что причиной цепочки заражений стала кухарка, мисс Маллон.
Мэри категорически отрицала факт своей болезни. Когда к ней впервые пришёл Сопер с просьбой сдать анализы, Мэри выгнала его.
В США начала ХХ века в отношении ирландских эмигрантов существовали весьма нелестные стереотипы как о разносчиках болезней, и это оскорбляло мисс Маллон. К тому же, она не могла поверить (кстати, как и многие медики), что внешне абсолютно здоровый человек может быть носителем брюшного тифа.
В 1907 году Мэри всё же была признана опасной для общества и задержана, а затем принудительно помещена в больницу на острове недалеко от Манхэттена. В момент задержания женщина отказалась подчиниться сотрудникам правопорядка, которые прибыли, чтобы сопроводить её до больницы, где у неё должны были взять анализы.
В больнице у Мэри, наконец, взяли анализы, подтвердившие наличие тифоподобных бактерий. Ей предложили удалить желчный пузырь, где был очаг, но она отказалась. Женщина также призналась, что не очень хорошо соблюдала гигиену, поскольку не понимала смысла мытья рук, раз сама здорова.
Мисс Мэллон провела почти три года на карантине. Она добилась освобождения через суд, но ей поставили условие: никогда не работать на кухне.
Мэри поначалу трудилась прачкой, но денег на жизнь не хватало. Поэтому она нарушила запрет и под псевдонимом вернулась к кулинарии: сначала в семьях, а потом и в больнице, где, разумеется, вспыхнула эпидемия брюшного тифа.
В 69 лет она умерла от пневмонии. Вскрытие подтвердило диагноз: все эти годы она носила бактерии, вызывающие брюшной тиф, в желчном пузыре, а ей самой они никак не вредили. Всего за время работы поваром от Мэри заразился 51 человек, как минимум трое умерли.
Вошли в историю
По данным эпидемиологов, после заболевания брюшным тифом 2—5% пациентов остаются носителями этой инфекции. И хотя, к счастью, существует не так много заболеваний с длительным хроническим носительством, случай Мэри Маллон стал не единственным в своём роде.
Мэри также была не единственной, кто нарушал запрет на готовку для посторонних. Альфонс Котильс, владелец ресторана и пекарни в Нью-Йорке, продолжал работать там даже после официального решения суда не делать этого. В итоге судья признал, что мужчина представляет существенную опасность для общества, однако стал помещать в тюрьму или карантин.
Проблема не решена
Женщина заразилась в августе 1962 года во время эпидемии и продолжала выделять вибрионы холеры. Бактерии, так же, как и у Мэри, спрятались в её желчных путях.
Забота о других
История, которая случилась в США в начале ХХ века, может служить назиданием тем, кто безответственно относится к необходимости соблюдения карантина и элементарных санитарных мер во время пандемии COVID-19. Несомненно, новый вирус пока недостаточно изучен, однако уже выявлены случаи бессимптомного течения болезни, при котором самочувствие самого носителя не ухудшается, а потому он может и не знать о том, что заражён. Тем не менее такие люди представляют опасность для окружающих.
При этом у Мэри, по крайней мере, до первого визита к ней Сопера, было оправдание —она даже не могла предположить, что является носителем болезни, поскольку в то время уровень медицины и информированности населения были куда ниже, чем сейчас. Однако в наши дни ситуация обстоит совсем иначе, и людям нужно более ответственно подходить к соблюдению введённых правительством мер.
В медицине существует такое необычное понятие как "нулевой пациент". Обычно это существо, с которого начинается эпидемия, причем сам носитель вируса никак от него не страдает и может только удивляться – и от чего это вокруг него люди мрут как мухи. "Тифозная Мэри" – самый известный нулевой пациент. Именно из-за нее в начале 20-го века в Америке началась эпидемия брюшного тифа. Она была первым человеком в США, признанным здоровым носителем брюшного тифа.
Ее называли самой опасной женщиной в Америке, ловили с полицией, запретили ей работать по специальности и заточили в уединении на более чем два десятка лет. Все это произошло не со шпионкой или преступницей, а с обычной кухаркой.
Представьте себе, что приготовленная вами пища становится смертельно опасной. Ваши родственники, работодатели, знакомые, попробовав ее, чувствуют себя очень плохо. У них начинается лихорадка и диарея. Вы пытаетесь им помочь, но им становится только хуже. Вы меняете места работы одно за другим, но нигде не задерживаетесь надолго, и события развиваются по тому же сценарию. Примерно так чувствовала себя Мэри Маллон, которая впоследствии была признана первым известным медицине здоровым носителем брюшного тифа.
Но давайте обо всем по порядку. Мэри Маллон родилась в 1869 году в ирландском графстве Тирон и эмигрировала оттуда в Соединённые Штаты Америки в 1884 году, в 15 лет. В Штатах она поначалу жила со своими дядей и тётей, но затем начала работать поварихой в богатых семьях.
Во время её двухнедельной работы в городе Мамаронек появились больные брюшным тифом. Мэри сменила место работы – теперь она работала кухаркой в Манхэттене в какой-то семье. Через некоторое время в семье появились лихорадка и диарея, а бедная прачка умерла от неизвестной болезни. Мэри ухаживала за больными, но почему то, им от этого становилось только хуже. Мэри переезжает с места на место и за ней остаются горы трупов.
Для Джорджа Томпсона, у которого семья снимала дом, вспышка тифа стала ударом. Он понимал, что дом с такой репутацией больше никому не удастся сдать, если жильцы решат, что инфекция пришла, например, из источника питьевой воды. Чтобы расследовать этот случай, Томпсон нанял специального человека, не детектива, как вы могли бы подумать, а санитарного инженера Джорджа Сопера, который был специалистом по брюшному тифу и уже раскрыл источники нескольких вспышек.
Сопер проследил за всеми случаями заболеваемости тифом в штате за последние несколько лет. Казалось, между ними не было особенной связи, но, проверяя свою гипотезу, он понял, что у всех этих семей кухарка была одна и та же! Дело оставалось за малым: найти саму Мэри Маллон и узнать, больна ли она. По воспоминаниям Сопера, он постарался деликатнейшим тоном обратиться к мисс Мэри с просьбой дать ему образцы мочи, крови и кала для анализа, но темпераментная ирландка замахнулась на него вилкой для нарезания мяса, и сыщик поспешил ретироваться.
Департамент штата Нью-Йорк отправил доктора Сару Жозефину Бэйкер поговорить с Мэри, но она к тому моменту была уверенна, что её преследуют. Спустя несколько дней Бэйкер с полицией пришла к Мэри на работу и взяла её под стражу. Основываясь на разделах 1169 и 1170 законодательства штата, Мэри отправили в карантин на три года в больницу, расположенную на острове Северный Брат.
В больнице, куда ее поместили, анализы показали положительный результат, однако Мэри не проявляла никаких признаков нездоровья, а о том, что можно быть здоровым переносчиком тифа, в те времена никто не знал. Пока длилось разбирательство, у нее продолжали брать анализы, и из 163 образцов положительными были только 120.
Мэри Маллон взяла этот аргумент на вооружение и постоянно возмущалась своей вынужденной изоляцией на острове Норт-Бротер, уверяя, что она здорова и что держать невинного человека в заточении жестоко и не по-христиански. Сменившийся глава Департамента здравоохранения услышал ее мольбы и отпустил на все четыре стороны, заставив ее присягнуть, что она никогда не будет работать кухаркой.
В конце концов её лечащий врач пришёл к выводу, что Мэри можно освободить из карантина при условии, что она никогда не пойдёт работать в качестве повара, и будет принимать все разумные меры для предотвращения передачи брюшного тифа другим. Мэри приняла эти условия, дав присягу 19 февраля 1910, была освобождена и вернулась на материк.
Вернувшись на материк, она начинает работать прачкой, но работа прачки оплачивается меньше, чем кухарки. Что же делает Мэри? Правильно – берет псевдоним Мэри Браун. Непонятно, о чем она думала, устроившись поварихой в местный женский госпиталь в 1915 году. Когда там заболело 25 человек, а две пациентки погибли, скрываться было уже невозможно.
Здравоохранительные власти нашли и арестовали Мэри, отправив её на тот же остров во второй карантин, который продолжался всю её оставшуюся жизнь. Она стала местной знаменитостью, давала интервью журналистам, которым было запрещено брать из её рук даже стакан воды.
Позднее ей было разрешено работать в лаборатории острова в качестве техника. Мэри скончалась от пневмонии, когда ей было 69. При вскрытии обнаружилось, что бактерии тифа все время жили в ее мочевом пузыре. Вполне возможно, что Мэри Маллон родилась с болезнью, так как её мать болела брюшным тифом во время беременности.
За шесть лет до смерти ее парализовало после инсульта, а умерла она не от тифа, а от пневмонии в 1938 году.
Из всех разносчиков микробов самую печальную известность получил доктор Артур У. Уэйт, который в 1916 году привел в замешательство медицину. В своей бактериологической лаборатории он содержал миллиарды микробов. Уэйт намеревался убить своего тестя Джона Э. Пека. Он подбросил старику бактерии дифтерии, но не добился желаемого результата.
После этого доктор убедил Пека воспользоваться распылителем капель в нос, и в этом распылителе он развел колонии бактерий туберкулеза. Но никакого кашля он так и не услышал. Тогда, чтобы ослабить сопротивляемость организма старика, он подбросил хлористую ртуть, после чего напустил на Пека орды бактерий тифа, а затем попробовал инфлюэнцу.
Доктор пришел в отчаяние и полностью дискредитировал свое имя в анналах выдающихся преступлений, опустившись до заурядного мышьяка. Допотопный метод оказался успешным. Такое впечатление что, если употреблять бактерии в пищу или распылять их в нос, это, пожалуй, может быть полезным для здоровья.
Она родилась в 1869 году в Ирландии, а через 15 лет переехала жить к родственникам в Соединенные Штаты. У Мэри рано обнаружились кулинарные таланты, поэтому, когда пришло время устраиваться на работу, девушка пошла в кухарки – готовила завтраки-обеды-ужины для состоятельных господ.
Практически все ее хозяева были очень довольны расторопной и умелой работницей. Да и внешне женщина удачно вписывалась в быт богатых домов: хорошо сложенная, выше среднего роста, с правильными чертами лица и голубыми глазами. В свою очередь Мэри радовалась, что такая работа ей не только интересна, но и позволяет неплохо зарабатывать.
Впрочем, за всей этой идиллией скрывалось одно непонятное и очень опасное обстоятельство. Как позднее удалось выяснить, только за период с 1900 по 1907 год Маллон успела поработать в восьми семьях, и в семи из них были при этом зафиксированы заражения брюшным тифом.
Например, в семействе, жившем в престижном нью-йоркском районе Манхэттен, после того, как к ним в 1901 году пришла работать новая кухарка, заболело сразу несколько человек, и один из них умер от этой опасной болезни. От греха подальше хозяева дали молодой ирландке расчет. Однако она недолго оставалась без дела, ее взяли в штат прислуги в дом известного адвоката. Но и здесь повторилась странная, на первый взгляд, закономерность: вскоре после появления Мэри из восьми членов семьи у семерых появились признаки брюшного тифа. Причем Маллон, искренне желая помочь в этом образовавшемся домашнем лазарете, вызвалась, помимо своей основной работы на кухне, еще и ухаживать за больными.
Другой установленный документально факт из трудовой биографии ирландки. С 1 июня 1904 года она приступила к выполнению обязанностей кухарки в семье адвоката Генри Джилси. А уже неделю спустя одна из служанок в этом доме – прачка, заболела тифом. Вслед за ней тот же недуг подкосил и еще троих слуг мистера Джилси. Мэри уехала в другой город, но и там через пару недель, словно идя по следам умелицы-поварихи, объявился тиф: заболела одна из служанок, работавших в том же доме.
Интересно, что при устройстве на очередную работу Мэри предъявляла справки о здоровье. И не какие-нибудь липовые, а честно полученные после медицинского обследования. В этих свидетельствах не было даже намека на подозрения, что женщина болеет тифом. Врачебный вердикт: абсолютно здорова.
Впрочем, хозяева, нанимавшие мисс Маллон, все-таки испытывали, по-видимому, смутные подозрения после случаев заражения, – что они как-то могут быть связаны с этой работницей, и решали с ней расстаться. Но по-хорошему: повода для обвинений в адрес умелой кухарки не было. В результате Мэри приходилось довольно часто менять места своего трудоустройства.
В 1906-м она успела поработать поваром в семье нью-йоркского банкира Чарльза Уоррена. Через несколько недель из 11 членов семьи финансиста шестеро слегли с тифом. Потом, получив расчет, поступила к другому состоятельному жителю Нью-Йорка – Уолтеру Бовену. Спустя недолгое время после ее появления у новых хозяев брюшным тифом заболела сперва одна из горничных, а вслед за ней дочка самого Уолтера, которая вскоре умерла от опасной болезни.
Именно эта трагедия и нарушила прежний уже устоявшийся конвейер поступления-ухода Мэри Маллон на работу. Мистер Уоррен решил досконально разобраться, откуда же в его дом проникла страшная зараза. Для этого он привлек сыщика - санитарного инспектора и специалиста по брюшному тифу Джорджа Сопера. Тот уже на первой стадии своего медико-санитарного расследования заподозрил, что источником инфекции может быть кухарка, работающая в доме Уорренов.
Встретившись с Мэри на ее подшефной территории – кухне, Сопер, не таясь, высказал женщине свои предположения и, чтобы их подтвердить или опровергнуть, предложил сдать анализы. Реакция последовала неожиданная: кухарка схватила огромную вилку, используемую при разделке мяса, и двинулась на Джорджа. При этом она кричала, что абсолютно здорова и никогда не замечала у себя симптомов брюшного тифа – достаточно характерных, чтобы в них ошибиться.
Это был аргумент посерьезней вилки. Ведь в то время медики еще представить себе не могли, что переносчиком заразной болезни может являться совершенно здоровый человек. О бессимптомных носителях тогда никто и не слыхивал.
Соперу пришлось отступить, однако подозрения его не оставляли. Тогда он надумал обратиться в городской департамент здравоохранения Нью-Йорка с заявлением. Мол, такая-то может представлять собой угрозу для окружающих, поскольку, вероятно, является разносчицей опасных бацилл, способных вызвать эпидемию.
После этого решено было действовать по отношению к кухарке силовыми методами. Через несколько дней врач явилась к Маллон в сопровождении полицейских, которые и помогли доставить упрямую женщину в инфекционную больницу, где у нее взяли необходимые анализы.
В больнице под постоянным наблюдением специалистов Мэри оставалась около месяца. Выводы медиками были сделаны удивительные по тем временам. Пациентка здорова, но в организме ее периодически обнаруживается присутствие возбудителя тифозной болезни. Исходя из данного резюме, весной 1907 года Мэри отправили на трехлетний карантин. Справедливости ради отметим, что некоторые врачи возражали против такой суровой меры по отношению к необычной носительнице инфекции. Они полагали, что не следует ограничивать свободу перемещений этой женщины, а нужно лишь обязать ее строго соблюдать меры предосторожности и гигиены при нахождении среди здоровых людей. Однако эти предложения не сработали.
Отбывать карантин кухарка должна была в специальной больнице на маленьком острове Норт-Бразер, расположенном посреди пролива в нескольких сотнях метров от материковой части Нью-Йорка. Мэри пробыла там практически весь определенный для нее срок, регулярно, по три раза в неделю сдавая анализы для выявления наличия бацилл брюшного тифа в организме. Результаты их были то положительные, то отрицательные, но у самой женщины никаких признаков болезни не обнаруживалось, она неизменно чувствовала себя здоровой. Медики предположили, что очаг, где размножаются возбудители брюшного тифа, находится в желчном пузыре. Причем, по мнению некоторых, этот очаг существовал у Мэри всегда, с первых дней ее жизни.
Наконец, в феврале 1910 года врачи пришли к выводу, что пациентке можно предоставить возможность жить свободно, однако при условии, что она под присягой обязуется впредь никогда не работать поваром.
Мэри согласилась с таким ограничением. Какое-то время она действительно занималась трудом, не связанным с обработкой продуктов и приготовлением пищи, - устроилась прачкой. Однако это приносило куда меньший доход по сравнению с тем, сколько ей платили за ее кулинарные успехи.
На протяжении пяти последующих лет Мэри умудрилась поработать поваром во многих таких местах. Причем время от времени среди посетителей, постояльцев или персонала там возникали вспышки брюшного тифа. Однако женщине удавалось отводить от себя подозрения в причастности к ним.
Оказавшись в больнице, Сопер опознал среди сотрудников свою старую знакомую – бессимптомную носительницу тифа. Мэри опять отправили на остров Норт-Бразер. Но в этот раз ей определили находиться там на карантине пожизненно.
История Мэри Маллон активно муссировалась в американской прессе. Нашлось много желающих придать этой женщине образ настоящего монстра. Мол, она умышленно заражала людей вокруг себя. Впрочем доказательств этого не было. Тогда же появилось у несчастной поварихи прозвище – Тифозная Мэри.
Эта женщина скончалась осенью 1938 года от пневмонии. Последние 6 лет жизни она была прикована к постели после перенесенного инсульта. Похоронили экс-повариху на городском кладбище в Бронксе.
Множество фантастических сюжетов в литературе и кинематографе основано на том, что по Земле прокатилась эпидемия и принесла ужасные последствия в масштабах планеты. Раньше такое представить себе было не так сложно. Потом вроде бы человечество осознало свою силу в медицине, но последнее время раздаются голоса о том, что именно созданные человеком и приспособившиеся болезни могут вновь угрожать всему человечеству. Но вспомним уроки прошлого.
По приблизительным подсчетам, в начале XX века от этой опасной формы гриппа погибли от 50 до 100 миллионов человек. Затем испанка внезапно исчезла, как будто всего лишь выполняла свое предназначение, и до 1997 года о ней никто не слышал.
Что же произошло и существует ли вероятность заболеть испанкой сегодня?
История испанки берет свое начало с 11 марта 1918 года. Именно в тот день повар военного тренировочного лагеря Фанстон, расположенного в юго-западе от Манхэттена в штате Канзас, почувствовал первые симптомы заболевания. Проснувшись утром, Альберт Гитчелл (Albert Gitchell) ощутил невыносимую боль в горле. Мужчина, едва держась на ногах от слабости, направился в медпункт, где медсестра измерила ему температуру.
Отметка на градуснике доходила до 40. Пациента немедленно отправили в изолятор.
Также существует версия, что первым разносчиком инфекции на самом деле была свинья. По мнению ученых, мясо больного животного со штаммом вируса H1N1, который вызвал испанку, могли использовать для приготовления еды на кухне Фанстона. Однако, это всего лишь предположение. Официально нулевым пациентом считается Альберт Гитчелл.
В лагере Фанстон тяжелая форма гриппа наблюдалась у пяти сотен военнослужащих, несколько человек умерли. Однако в начале XX века это было привычным делом, поэтому всех выздоравливавших и даже еще слегка подкашливающих солдат отправляли в другие части, а дальше — прямо на фронты Первой мировой. Именно из-за этого жуткий вирус так быстро разошелся по миру, особенно по странам Европы.
29 июня 1918 года генеральный инспектор здравоохранения Испании выступил с докладом, в котором рассказал об эпидемии неизвестной болезни, охватившей страну. Непонятно, чем именно испанцы так разгневали бога, но им пришлось хуже всех в те непростые времена.
Со страниц местных газет не сходили заголовки о новых жертвах смертоносного вируса. Чтобы как-то обезопасить жителей, правительство ввело особый распорядок: все школы закрыли, любые общественные собрания пресекали, вход в общественный транспорт без марлевой повязки был запрещен.
Однако, несмотря на все усилия, зараза распространялась с удивительной быстротой и даже добралась до короля Испании Альфонсо XIII. Из всех случаев смертельными были лишь 5%, но массовость заражения при личном контакте с больными людьми достигала 90%.
В октябре 1918 года практически не осталось уголка на планете, в котором бы не встречались пациенты с испанкой. Все потому, что солдаты Первой мировой передвигались по всему миру — возвращались домой или перемещались на другие фронты, таким образом, всю дорогу волоча за собой смертоносное заболевание.
Телефонистки полощут горло для профилактики гриппа. Лондон, 1920 год
В некоторых других странах, наоборот, смертность от вируса гриппа достигла своего пика. Так, например, в Индии меньше чем за год погибли 17 миллионов человек, что составило примерно 5% всего населения. В тот же период в Иране и Самоа умерло 21% и 22% населения. Особому риску подвергались жители государств со слабо развитой медициной.
Если обычно эпидемия забирает людей со самым слабым иммунитетом — стариков и детей, то в случае с испанкой все было по-другому. Жертвами заболевания в основном становились здоровые мужчины 20-30-летнего возраста и женщины, способные к деторождению.
Страшная тайна испанки
Благодаря детальному изучению вируса удалось узнать много нового. Во-первых, стало понятно, почему эпидемия убивала, преимущественно здоровых людей. Все дело в том, что вирус, попадая в организм жертвы, вызывал так называемый цитокиновый шторм — гиперреакцию иммунной системы, запускающей общее воспаление тканей.
Смертоносная мутация
Вероятнее всего, супервирус сам привел к исчезновению среды, которая его породила. По мнению большинства историков, именно испанка послужила завершением Первой мировой войны. Изможденные армии всех стран вынуждены были заключать перемирие, так как солдаты были не в силах противостоять сопернику.
Эффективные санитарные меры, изоляция больных и вымирание наиболее предрасположенных к испанке возрастных категорий населения привели к повсеместному затуханию эпидемии. Однако сразу же после возвращения солдат с передовой, некоторым странам пришлось очень непросто, ведь вместе с собой они забирали на родину и смертоносный грипп.
Стало понятно, что синева появляется из-за кислородного голодания, так как разлагающиеся легкие человека не могли нормально функционировать и насыщать кровь необходимым количеством кислорода. Из-за этого лица жертв испанки часто напоминали лица повешенных.
В заключение хотим рассказать о нескольких знаменитых личностях, которым удалось пережить это жуткое заболевание.
Стройная история происхождения, развития и прекращения эпидемии инфлюэнцы 1918 года — это всего лишь самая популярная на сегодняшний день гипотеза.
Существуют ученые, которые, к примеру, считают, что грипп H1N1 к моменту появления в американском лагере Фанстон уже пару лет разгуливал по планете. Он зародился в отдаленной провинции Китая и был занесен в Европу китайскими наемниками, которые работали на строительстве французских военных укреплений.
А есть и такие специалисты, которые утверждают, что испанка отнюдь не закончилась зимой 1918 года. Была еще одна волна эпидемии весной 1919-го и отдельные вспышки в разных уголках Земли аж до 1921 года.
И в конце этой статьи осталось ответить на последний вопрос : почему жертвы вируса испанки приобретали радикальный синий цвет? Об этом медики догадались довольно давно, так как менее масштабное, но вполне явное посинение лица и конечностей присутствует у некоторых больных с сердечной недостаточностью. Этот синдром носит название цианоз, его причина заключается в кислородном голодании. В случае с испанкой стремительно разлагающиеся легкие, которые вирус атаковал в первую очередь, не могли насыщать кровь кислородом. По сути дела, у жертв эпидемии 1918 года, вероятно, были лица повешенных.
В 1907 году 3000 жителей Нью-Йорка заразились брюшным тифом. След привел врачей и полицейских к Мэри Маллон – она заражала других, оставаясь здоровой.
В США, как и в других странах, крупномасштабные карантины были связаны с дискриминацией – в основном, самых бедных жителей. Например, во время вспышки черной оспы в 1901 году в США очевидцы беспомощно наблюдали душераздирающие сцены, когда маленьких детей с симптомами болезни вырывали из рук матерей и отправляли в изоляцию на остров Норт-Бразер.
Противники вакцинации считали, что человек имеет право выбрать форму защиты своего здоровья и имеет право отказаться от прививки. Но как быть с распространением болезни? Как быть во время пандемии, если каждый будет решать за себя?
Болезнь бедняков в роскошном особняке
Пятнадцатилетняя Мэри Мэллон приехала в США из Ирландии в 1883 году – хотела стать поваром и работать в лучших семьях Нью-Йорка. Надо отдать ей должное – совершенствуя свое мастерство, она со временем, стала первоклассным кулинаром. Работала личным поваром в богатых домах, зарабатывала приличные деньги. И все бы хорошо, если бы не одно странное обстоятельство – где бы ни нанимали Мэри, спустя какое-то время там вспыхивал брюшной тиф.
Сначала решили, что во всем виноваты несвежие моллюски, но выяснилось, что не все заболевшие ели их. Две недели досконально проверяли каждый сантиметр дома, включая колодец, резервуар для воды, запасы продовольствия в кладовой, выгребную яму, уборную, навоз, используемый для удобрения газона. Образцы забирались из всех стыков труб, насосов, но медики нигде не обнаружили бацилл тифа. Очевидно, что заражение произошло другим образом – скорее всего, от человека, носителя инфекции, живущего в доме. Так постепенно кольцо стало сжиматься вокруг повара – Мэри Маллон.
Джордж Сопер, который возглавил расследование, пришел к выводу, что во всем виновато…персиковое мороженое – кулинарный шедевр Мэри. Все обитатели дома вспоминали волшебный десерт из свежайших персиков – ароматный, прохладный, тающий во рту. Уж лучше бы она варила супы и пекла пироги – бациллы брюшного тифа гибнут при термической обработке.
Не видела пользы в мытье рук и встретила полицейских со скалкой
В марте 1907 года Мэри Мэллон наконец обнаружили. В семье, где она работала поваром, от тифа умирал единственный ребенок. Мэри предложили немедленно сдать кровь, мочу и кал на анализы, чтобы подтвердить болезнь. Власти обещали оплатить лечение, если потребуется. В том, что она больна не сомневался никто, кроме самой Маллон. Когда Джордж Сопер пришел поговорить с Мэри, она встретила его со скалкой в руках. Она отрицала все, кричала, что брюшной тиф повсюду, и ее работодатели пострадали не больше, чем кто-либо в городе. Она настаивала на том, что никогда не болела, и была возмущена несправедливым обвинением, не понимая почему эта проклятая болезнь идет по пятам и лишает ее нормальной жизни. Разговора не получалось.
Сопер вспоминал позже, что, возможно, был не достаточно учтив – стереотипы об ирландских эмигрантах прочно сидели у него в голове. Испугавшись, что Мэри снова уволится, затеряется в городе, возможно, убьет еще больше людей, он проинформировал о происходящем министерство здравоохранения и получил в помощь нескольких полицейских, а так же доктора – Сару Бейкер.
На следующий день машина скорой помощи с полицейским отрядом приехала за Маллон. Она сопротивлялась отчаянно, как обезумевшее животное, попавшее в капкан. Женщине-врачу пришлось сесть на нее, чтобы утихомирить. В больнице ее ремнями привязали к кровати, взяли кровь и не пускали в туалет, предоставив судно – только так можно было получить материалы для анализов.
Анализы кала показали наличие болезни. Чувствуя трагизм ситуации, Сопер навестил ее в изоляторе больницы и постарался объяснить – он уверен, что Мэри не преступница, что она не бегала по городу, маниакально заражая людей, но из-за того, что она не соблюдала правила гигиены, ее тело распространяло инфекцию. Мэри Маллон, как выяснилось, не видела пользы в частом мытье рук.
У свалившейся на нее дурной славе оказалась и светлая сторона – известность помогла Мэри нанять адвоката и в 1909 году она подала прошение об освобождении. Маллон настаивала, что ей отказали в судебном разбирательстве, фактически не предъявив обвинение в совершении преступления. Многие считали ее убийцей и она не могла примириться с этим. Суд отклонил иск. Закон позволял Департаменту Здравоохранения помещать людей в карантин, когда риск распространения смертельной инфекции среди населения велик.
В начале 1910 года, проявив сочувствие к несчастной и взяв с нее обещание никогда больше не работать поваром, соблюдать правила гигиены и являться каждые три месяца на поверку, власти выпустили Мэри Маллон на свободу.
И она почти сразу нарушила все данные обещания.
В течение следующих пяти лет Мэри работала поваром под вымышленными именами. Агентства, которые устраивали на работу поваров в богатые семьи, отказали Мэллон, и она искала работу в ресторанах, отелях и больницах.
В 1915 году, когда произошла вспышка брюшного тифа в родильном доме на Манхэттане (в общей сложности заразились 25 человек), обратили внимание на повариху миссис Браун. Это и была Мэри.
Сопер вспоминал, что когда снова увидел Мэри, его поразила перемена, произошедшая в ней. Оставаясь физически сильной, она как будто потеряла веру в себя – что-то надломилось внутри, взгляд потух. Не было больше той буйной энергии, уверенности в своей правоте, которая побуждала ее бесстрашно идти навстречу опасности. Она познала, что значит подчиняться чуждой воле, узнала, что такое боль. В этот раз Мэри даже не сопротивлялась. Казалось, она смертельно устала. Ее отправили обратно на остров, где она оставалась до конца жизни.
Над ней издевались, высмеивали ее женское одиночество, статус ирландской эмигрантки. После первого карантина ей не помогли получить другую профессию, которая бы обеспечила нормальный уровень дохода, к которому она привыкла. Ей запретили делать то, что она любила больше всего на свете – готовить. Возможно, единственное, что держало ее на этой земле, придавало смысл ее жизни, после веры в Бога, было ее призвание кулинара. А ей предложили низкоквалифицированную работу прачки. Прачка? Нет, уж, увольте.
Нелюбовь или тотальное одиночество
Мэри жила очень одиноко – семья не сложилась, у нее не было друзей. Держалась особняком, мало кто из окружающих испытывал к ней симпатию. Высказывалось предположение, что возможно, она страдала от недиагностированного психического расстройства. А может все дело было в нелюбви? В бездушности? В безразличии власти к отдельной личности? Врачи так и не смогли убедить Мэри в том, что она представляет опасность для здоровья людей, что опасность эта реальна и пожизненна. Не было никакой системы социального обеспечения, чтобы поддержать ее, одинокую женщину средних лет, эмигрантку из Ирландии.
В рождественское утро 1932 года у Мэри случился инсульт, после которого она уже не оправилась Последние шесть лет жизни она провела в больнице, не могла ходить и умерла 11 ноября 1938 года. Сопер пытался найти родственников Мэри, но ни в Америке, ни в Ирландии таковых не оказалось.
Читайте также: