Характеристика модели школа чум кочевая школа
Обновлено: 24.04.2024
Помните детский советский мультик про то, как гном искал свой дом, а дом – гнома? Они так и ходили по кругу, пока по счастливой случайности не нашлись. Если бы в жизни все было так же просто, и школы могли вставать с насиженного места и отправляться за своими учениками. Мы живем не в фантазийной реальности, поэтому здания никуда, конечно, отправляться не могут. Но как быть, когда твоя семья постоянно куда-то переезжает вместе с домом – чумом, а учиться надо? Как же получают образование дети в регионах Крайнего Севера, где народы кочуют со своими стадами оленей и преодолевают по тундре сотни километров?
На Ямале давно нашли выход. Слышали ли вы о кочевых школах?
Начало учебного года для кочующих аборигенов Севера – это всегда тяжкое эмоциональное потрясение. Жизнь в условиях тундры далека от городской: одно дело просыпаться каждый день в своей квартире на одной и той же улице, собирать неподъемный рюкзак и холодным зимним утром бежать по хрустящему свежевыпавшему снегу в школу. Другое – когда жить на одном месте долго не приходится, а учиться надо. Как же тогда учиться?
Кочевые школы
С ребятами из кочующих семей занимаются специальные педагоги. Они круглый год ездят вместе с бригадой оленеводов, которая обычно состоит из двух-трех семей. В такой школе могут обучаться в среднем до 12 детей. Есть также и небольшие модульные школы в факториях в тундре. Туда приезжают кочевники, чтобы пополнить запасы продовольствия. А пока взрослые занимаются скучными бытовыми делами, с детьми работают педагоги. Неудивительно, что такое обучение не может длиться долго – до трех недель. После этого оленеводы снова отправляются в путь.
Существует и другое мнение о кочевых детских садах и школах. Эксперты полагают, что учебный процесс в чуме при температуре, близкой к нулю, очень непрост. А в полярную ночь при свете керосиновой лампы и вовсе долго не позанимаешься. В условиях тундры живёшь так, как диктует природа, а не согласно федеральным образовательным стандартам. Бывают дни и даже недели, когда о занятиях и говорить-то не приходится.
В то же время, есть сторонники еще одной точки зрения – специалисты убеждены, что в современном мире этнокультурное образование уже вышло за рамки кочевой школы. Но каждый новый учебный год ребятишки повторяют пройденный материал, поэтому важно не забывать о тех задачах, с которых начиналась эта уникальная модель обучения.
Нередко случается, что учеников нужно искать по тундре. Поскольку семьи живут в чумах, то они постоянно кочуют с места на место. Но это не причина отменять уроки. Обучение может перенестись на другое время лишь из-за штормового предупреждения. Даже лютые морозы не являются поводом для отмены занятий – жители тундры не боятся -40 градусов, поэтому уроки проходят даже при такой температуре.
Бывает и так, что преподаватели кочуют вместе с оленеводами. Нередки случаи, когда педагоги, отучившись в колледже, возвращаются в родную тундру. В таком случае их чум превращается в школу, и кочуют вместе с другими. А учениками становятся соседские дети. Это немаловажно, ведь ребята остаются вместе с родителями. Кочевое образование позволяет им знать и помнить основное – свою родину, землю, родителей, предков и даже оленей.
Конечно, в постоянных условиях переезда говорить о полноценном образовании нельзя. Из-за кочевого образа жизни ученики отстают в программе, поэтому постоянно приходится её нагонять.
Существует еще одна модель кочевого образования, когда педагоги забирают учеников с собой. Например, летом школьный чум ставят вблизи от стойбища. Но с приходом осени преподаватели начинают каслать со своим стадом, а вместе с ними в путь отправляются и дети тундровиков. Такой метод позволяет школьникам освоить не только общеобразовательную программу, но и получить навыки выживания в суровых условиях тундры. Учителя рассказывают своим подопечным, как содержать оленей и оленегонных собак. Такие уроки крайне полезны для будущего детей. Также в программе есть и не совсем обычные уроки, например, посвященные комарам. Преподаватели убеждены, что кочевое образование важно также и тем, что позволяет привить обратно традиционный образ жизни коренных народов. Ведь многие школьники вырастают и уезжают в города, а тундра постепенно пустеет.
Девочек и мальчиков учат по раздельному принципу в специальных чумах, что является национальной особенностью северных народов. Таким образом, при обучении в школе появляется возможность создать среду, близкую к социокультурным традициям кочевого населения.
В будущем дети, которые получают кочевое образование, займутся оленеводством и рыболовством, и будут передавать из поколения в поколение свои знания и навыки. Нередко случается так, что тундровики оседают в городах и поселках, утрачивая при этом связь с родной землей. Поэтому постепенно забываются культуры, языки и целые народы. Чтобы все это сохранить, создаются кочевые школы.
Школы-интернаты
Можно не говорить о том, что жизнь в интернатах – это тяжелое психологическое испытание, особенно во время первого года обучения. Поэтому для детей сегодня создаются всевозможные условия, близкие к тундровым. Например, в интернатах можно встретить чумы, которые оборудовали как для кочевой жизни. Также открыты этнопарки. Но есть ли в таких комфортных условиях скрытые угрозы? Конечно, есть. Со временем дети привыкают к тому, что все готово, из-за чего теряются навыки жизни в тундре. И вот он – замкнутый круг.
Всего на Ямале двадцать восемь школ-интернатов. Все они перед началом учебного года проходят строгую проверку комиссией, а если какая-то из них оказывается не готова принять детей, то об этом сообщается в федеральный центр. Но, несмотря на растущую популярность школ-интернатов, вопрос о пользе обучения в таких заведениях остаётся открытым. Дети оленеводов, которые воспитываются в таких школах, оказываются не только оторваны от семьи и привычного уклада жизни, но и погружены в незнакомую среду, зачастую оказывающуюся агрессивной. Причём сама отправка школьников в такие заведения это недешевая и опасная операция. Учащиеся доставляются в учебные заведения на лодках, вездеходах и вертолетах.
Эксперты убеждены, что именно в интернатах чаще всего разрушается традиционная кочевая культура. Дети по девять месяцев не видятся с родными, а возвращаясь в тундру, теряют навыки кочевой жизни.
Идея отправлять детей в школы-интернаты появилась не сегодня и даже не вчера, она пользуется популярностью с советского времени. Лишь с 2017 года специалисты задумались о психологической адаптации детей из тундры в таких учебных заведениях. Эксперты проанализировали поведение школьников из семей оленеводов и выяснили, что из-за стрессов может наблюдаться неуспеваемость, страх перед контрольными работами и экзаменами, невысокий интерес к учебному процессу в целом.
Несмотря на пользу школ-интернатов в плане постоянного доступа к знаниям, есть и негативные моменты. Например, разрыв культуры отцов-оленеводов и учащихся детей. После девяти лет обучения в школе, многие не хотят уже возвращаться в тундру. Но профессия оленевода на Севере все еще остается самой престижной. Специалисты отмечают, что девочки чаще мальчиков принимают решение остаться в поселке или уехать в город. Поэтому в тундре не хватает невест. Мужчинам в условиях Севера практически невозможно прожить без женщины, поскольку даже чум ставит прекрасный пол. Часть специалистов видит выход в развитии кочевых школ, чтобы учителя перемещались между стойбищами вместе с кочевниками. Также эксперты убеждены, что можно снабдить кочевников компьютерами и средствами связи, чтобы в тундре появились условия для дистанционного обучения. С одной стороны, это позволит детям учиться наравне со сверстниками, но оставаясь дома. А с другой – интегрирует в жизнь России их родителей.
Красный чум
Во время существования Советского Союза для помощи кочевому населению тундры были созданы так называемые Красные чумы. Они появлялись для ликвидации безграмотности среди народов Севера. При этом учениками были взрослые, которых обучали грамоте и оказывали различную помощь, например, медицинскую или ветеринарную. Там же проходили читки газет, журналов и книг. У каждого Красного чума имелась своя оленья упряжка, что позволяло делать такие пункты просвещения мобильными. Работа в них велась на ненецком и коми языках. Но Красный чум просуществовал недолго – до 1975 года.
Цели Красного чума остались отчасти те же – например, доступность медпомощи для кочевого населения в труднодоступной местности, обеспечение оленеводов медикаментами. В 2017 году Красный чум высоко оценили председатели Постоянного форума ООН по вопросам коренных народов. Проект по-прежнему нацелен на поддержку кочевого населения тундры и жителей в отделенных населенных пунктах. В 2020 году Красному чуму исполнилось 90 лет со дня основания.
Проект полезен также тем, что благодаря ему в тундре появляются все больше специалистов, которые обучаются оказанию первой медицинской помощи. В суровых условиях Крайнего Севера это очень важный навык. Также оленеводов учат пользоваться медицинскими аптечками.
Льготы и помощь от государства
Подводя итог, несложно догадаться, что сегодня образование для ненцев является обязательным компонентом качества жизни. После школы можно продолжить учебу, воспользовавшись существенной поддержкой от государства – льготами для представителей малых коренных народов Севера. Кроме того, в ряде региональных вузов также предусмотрен целевой набор.
Помимо этого, будущие студенты могут также рассчитывать и на финансовую помощь, например – пособия, компенсацию оплаты общежития и другие. Однако если молодые ненцы захотят продолжать обучение в высших заведениях, то это может означать предстоящий окончательный разрыв с традициями. Нередко ученики возвращаются в чум из-за школьной парты и не могут найти применения своим знаниям, а значит – и мотивацию учиться дальше.
В то же время, высшие учебные заведения всячески стремятся поддерживать своих студентов. Например, в Санкт-Петербурге есть вуз, подразделение которого занимается подготовкой педагогов для коренных народов. Там изучается традиционный быт, культуры и языки. Причем среди как сотрудников, так и студентов немало самих представителей этих народов.
Ежегодно в конце лета тысячи детей из оленеводческих кочевий доставляют в школы на вертолетах. К родителям они возвращаются только летом. Более полувека ценой среднего и тем более высшего образования для северных народов были разлука с близкими и отрыв от традиционного уклада жизни.
Мы расскажем о том, как местные власти и международные организации пытаются решить эту проблему в наши дни.
Интернаты
Впервые школьное образование пришло к ненцам, якутам, эвенкам и другим народам Севера, Сибири и Дальнего Востока в двадцатые годы – в виде школ-интернатов. Поначалу семьи отдавали детей учиться только по желанию, добровольно. Затем образование стало обязательным, и те, кто не хотел отпускать свое чадо в школу, просто прятали их – в то время это было несложно. Но в послевоенное время даже с самыми отдаленными кочевьями наладилась связь, а еще появились вертолеты, снегоходы и вездеходы.
И сейчас основными местами обучения детей на Севере остаются интернаты, где дети из числа малых коренных народов живут с сентября по май. Домой ученики уезжают на лето, и то, если представляется возможность. К началу осени тысячи школьников доставляют из тундры на вертолетах, реже на вездеходах или по воде. Для чиновников организовать такую кампанию по сбору детей – отдельная непростая задача, к первому сентября справляются не везде.
В интернате школьники не сразу приступают к обычной программе. На первом этапе, в нулевом классе, шестилетние ученики должны адаптироваться к новым бытовым условиям, привыкнуть к дисциплине и распорядку дня. Педагоги отмечают: делать что-то в отведенное время, а не когда и сколько хочется, для детей, выросших в оленеводческих стойбищах, поначалу всегда бывает сложно. А для кого-то диковинкой оказывались даже обычные фломастеры, пластилин и цветная бумага.
Важный этап подготовки – обучение чтению на русском, неродном, языке. Языки коренных народов в школах тоже преподают, но не везде. Например, в минувшем учебном году в ЯНАО их изучали только 58 % школьников из числа коренных народов (то есть 5,7 тысяч человек), хотя их число год от года увеличивается. 169 человек пожелали сдать по родным языку и литературе экзамен – такая возможность появилась всего шесть лет назад.
Учась в школе-интернате, дети и подростки на протяжении нескольких лет проводят большую часть времени вдали от семьи и привычных условий. Но по окончании школы, а то и раньше, они возвращается к родителям в тундру, и адаптироваться приходится уже к домашней жизни. Недаром этнографы называют систему интернатов злом, разрушающим традиционную культуру. Родители с ними согласны, и даже сегодня полное среднее образование получают далеко не все дети.
Домой или в вуз по окончании школы
Выпускники Института народов Севера в Санкт-Петербурге. Источник фото
Те, кто школу все-таки заканчивает, могут продолжить учебу, пользуясь льготами для представителей малых коренных народов Севера − в некоторых региональных вузах предусмотрен целевой набор. Можно рассчитывать и на финансовую помощь: пособия, компенсацию оплаты общежития и т. д., список и размер льгот в вузах варьируется.
Однако получение образования, которое никогда не будет востребовано в стойбищах, для молодых ненцев и якутов означает окончательный разрыв с традициями. И наоборот, вернувшись в чум из-за школьной парты, трудно найти применение своим знаниям и тем более сохранить мотивацию учиться дальше.
Исключение – Институт народов Севера в Санкт-Петербурге, одно из подразделений РГПУ. В нем готовят педагогов для 30 коренных народов, занимаются изучением их традиционного быта, культуры и языков, а среди сотрудников и студентов немало самих представителей этих народов. Однако в масштабе всей страны одного такого вуза явно недостаточно.
Кочевое образование: детский сад
Кочевой детский сад на Ямале. Источнк фото
В начале 2010-х в стойбищах оленеводов стали открываться первые кочевые детские сады. Кочевыми они называются неофициально и не совсем точно, фактически это сезонные стационарные дошкольные группы кратковременного пребывания, действующие в местах кочевий. Занятия в них проходят в специальных чумах, оборудованных мебелью, техникой, библиотечками и всем, что можно увидеть в обычном детском саду, включая игровую площадку на улице.
Но есть и буквально кочевые формы дошкольного образования, когда педагог сопровождает семью или бригаду оленеводов во время обычных перемещений. В конце 1980-х воспитателями для детей в кочевых бригадах стали оформлять женщин с педагогическим образованием, часто из числа членов бригады. Они должны были готовить дошкольников к интернату. Также к работе с детьми в своих собственных семьях и бригадах привлекали старшеклассников – для них это была своего рода педагогическая практика.
Кочевая школа
Занятия в кочевой школе в деревне Харампур (ЯНАО). Источник фото
Настороженно к кочевым школам относятся и сами оленеводы: если семья планирует дать ребенку хорошее образование, то интернат кажется более надежным, проверенным вариантом, а если нет – заканчивать школу, по мнению взрослых, вообще не обязательно: знаний и навыков, которые ценятся в тундре, в школе не получить.
Кочевой университет
В университете Nord (Норвегия) дистанционно обучаются оленеводы. Источник фото
Кочевой университет – это проект международного Арктического совета. Кроме России в его реализации участвуют еще четыре страны: Швеция, Шотландия, Норвегия и Финляндия. В этом году в рамках проекта почти 30 якутских оленеводов приступили к изучению сокращенной бакалаврской программы на базе норвежского университета Норд. Обучение будет по большей части дистанционным и для самих оленеводов бесплатным. Знания в области предпринимательства, современных технологий и традиционного для северных народов питания выпускники затем смогут применить на практике, в привычной для себя сфере.
Предполагается, что это и подобные начинания помогут северным народам учиться, не порывая с традиционным укладом, и развивать свое хозяйство, не разрушая его. А если систему дистанционного обучения молодых оленеводов удастся наладить, она даст много новых возможностей.
Оригинальная статья размещена здесь.
Чтобы быть в курсе последних новостей из мира образования, подписывайтесь на наш Telegram-канал .
В первые дни нового учебного года в социальных сетях появилось сразу несколько публикаций, посвящённых образованию на Севере. Взрослые люди родом из кочевых семей поделились воспоминаниями о первом расставании с родителями, об учёбе и интернатской жизни. Эти заметки стихийно переросли в бурное обсуждение условий проживания в интернатах, минусов и плюсов этой системы и других форм обучения, таких как кочевые школы.
Кочевые школы – проект, не оставляющий равнодушным никого: он привлекателен как бренд и медиа-повод для чиновников и журналистов, вызывает острые дискуссии в местных сообществах, интересует учёных как новое явление в культуре. Однако тех, кто реально представляет, что такое современное кочевое образование в России, гораздо меньше тех, кто об этом говорит… Люди, транслирующие в массы идею кочевого образования, слабо представляют, что в действительности происходит в таких учебных заведениях, как организована жизнь детей в семьях оленеводов, в каких условиях живёт и работает учитель.
Что такое кочевая школа?
Снимок учеников советской школы-передвижки в Тазовском районном краеведческом музее. Ямал, 2017.
С 1938 г. началась ликвидация кочевых школ. Если они справлялись с несложной программой начальной школы, то после введения обязательного семилетнего обучения в середине 1950-х единственной приемлемой формой для всеобуча кочевого населения оказалась школа-интернат. К этому времени начали закрывать малокомплектные стационарные школы в небольших национальных посёлках, а школы-интернаты укрупнять. В связи с внедрением программы перевода на оседлость коренного населения Сибири, кочевые школы окончательно прекратили своё существование [4]. В то же время деятельность по ликвидации безграмотности взрослого населения продолжалась дольше: последние красные чумы были закрыты только в 1970-е гг.
Кочевые школы, открывшиеся в новой России в конце XX сначала в Республике Саха (Якутия) и в Амурской области, изначально задумывались как альтернатива системе школ-интернатов, подвергшейся критике после распада СССР за русификацию, утрату детьми этнических знаний и травматический опыт для психики ребенка [5].
Идеологи современного кочевого образования имеют уже иные установки, чем в советское время: не распространение грамотности среди детей, которые не посещают школы-интернаты, а обеспечение возможности получать разные ступени образования без отрыва от семьи и сохранение традиционных хозяйства, культуры и языка. Как правило, во время публичных выступлений национальной интеллигенции и чиновников именно последний пункт ставится во главу угла.
Помимо Якутии практика кочевого образования за последние двадцать пять лет в том или ином виде реализовывалась в Ненецком автономном округе, Таймырском Долгано-Ненецком и Эвенкийском муниципальных районах Красноярского края, Ханты-Мансийском автономном округе, Чукотском и Ямало-Ненецком автономных округах. Вместе с тем статус кочевых школ в настоящее время имеют не более сорока учреждений по всему Северу и Сибири с общей численностью учеников около пятисот человек, а большинство детей из кочевых семей обучаются в школах-интернатах.
Кочевые школы и детские сады обычно собирают небольшие классы или группы (3–10 человек), состоящие из детей одной-трёх семей. Некоторые школы по этой причине могут быть закрыты со временем, по мере взросления их воспитанников. В зависимости от природно-климатической зоны и хозяйственной деятельности семей школы можно разделить на два основных типа: кочевой и стационарный. Среди реально кочующих школ, в свою очередь, можно выделить два сценария: школа кочует с одной семьей/общиной или школа переезжает из семьи в семью, которые находятся на удалении друг от друга, и проводит учебные сессии в каждой из них. Последний случай предполагает очно-заочную форму обучения и называется региональными методистами сетевой моделью. Так, к примеру, работала кочевая школа, организованная французским антропологом Александрой Лаврилье среди эвенков-оленеводов с. Усть-Нюкжа Амурской области [8].
По сезонности работы школы разбиваются на три группы: круглогодичные (имеется в виду учебный год), работающие две четверти из четырёх и летние. К круглогодичным относятся стационарные кочевые школы и некоторые кочевые детские сады. Реально кочующие учреждения, как правило, проводят занятия в кочевых условиях в течение II и III учебных четвертей, в I и IV четвертях дети учатся в базовой школе-интернате. Подобный график обусловлен сложностями кочевого маршрута в период распутицы, поэтому весной и осенью дети переезжают учиться в посёлок. Мне посчастливилось наблюдать, как в таком ритме работала долганская кочевая школа-детский сад на стойбище оленеводов Жарковых в Хатангском районе на Таймыре.
Летние школы представляют собой так называемые этнолагеря для поселковых детей или временные занятия с дошкольниками – такая практика сезонной предшкольной подготовки распространена на Ямале.
Три балка на долганском стойбище семьи Жарковых: школа (слева), дома учительницы (в центре) и семьи. Таймыр, 2013. Фото: А. Терёхина.
Кочевое образование на Ямале
Мои полевые исследования, как и личный опыт организации кочевого детского сада, в основном связаны с Ямало-Ненецким автономным округом, поэтому на ситуации с кочевым образованием в этом регионе я бы хотела остановиться подробнее. Надо заметить, что ситуация в ЯНАО значительно выделяется по сравнению с другими регионами Севера и Сибири, в которых с 1990-х гг. наблюдается упадок оленеводства. Напротив, в ЯНАО более 16 тыс. человек ведут кочевой и полукочевой образ жизни (ненцы, ханты, коми, селькупы), то есть там сосредоточены более 60% кочевников страны, и выпасают самое большое стадо домашнего северного оленя в мире – около 700 тыс. голов. Наряду с этим ямальские кочевники поддерживают основы этнической культуры и родные языки, что обусловлено, в первую очередь, сохранением на Ямале семейного кочевания.
В законах ЯНАО были закреплены права родителей на выбор образовательного учреждения, формы организации образовательного процесса [10]. На начальном этапе проекта, учитывая опыт Якутии, предполагалось развитие школьного (в первую очередь начального) образования в Ямало-Ненецком автономном округе, что отразилось как в правовых формулировках, так и в первичной презентации проекта в СМИ. Однако фокус на школьном образовании оказался невостребованным, поскольку специфика кочевания и запросы родителей на Ямале вступили в противоречие с идеей собственно кочевых школ.
Игры возле чума воспитателя. Ямальский район, ЯНАО. Фото: А. Терёхина, А. Волковицкий.
Тем не менее подготовительные классы в той форме, в какой они существовали, в 2016/17 учебном году были отменены из-за некоторых противоречий с федеральным законодательством. Учёные, педагоги и родители отреагировали на отмену нулевых классов негативно из-за предстоящих трудностей прохождения учебной программы тундровыми детьми. По мнению опытных учителей школ-интернатов, ученик без подготовки и владения русским языком не может успешно их освоить, а предложения использовать в начальной школе родной язык в качестве языка обучения пока не поддерживаются. Это в ряде случаев ведёт к тому, что дети остаются на второй год и / или переводятся в коррекционные классы, что делает практически невозможным продолжение учёбы после школы. Здесь можно было бы порассуждать о том, нужна ли вообще федеральная система образования детям оленеводов (в такой форме или в таком объёме), но сами тундровики дают однозначный ответ.
Вместо заключения
Кочевое образование в России на данный момент – явление не системное, лишь малая часть детей из числа коренных народов Севера и Сибири ходят в кочевые школы и детские сады. Ситуация в каждом регионе уникальная из-за специфики кочевания (протяжённость и частота маршрутов, удалённость от посёлков и др.), развитости инфраструктуры и просто наличия бюджетных средств. Лидерами по количеству кочевых образовательных учреждений на сегодняшний момент являются Республика Саха (Якутия) и Ямало-Ненецкий автономный округ – наиболее финансово благополучные регионы Арктики.
Школы-интернаты остаются единственной формой обучения, способной охватить полным общим образованием всех детей из реально кочующих семей. Детям, по их собственным словам, уже немного проще расставаться с родителями, ведь рядом с ними братья и сёстры, а в посёлке живут родственники, но малыши всё равно в первый год грустят по дому и плачут, поэтому идеи о школе без отрыва от семьи никогда не перестанут витать на Севере. Пусть кочевые школы не стали альтернативой школам-интернатам, но в некоторых случаях являются их дополнением. Гибкость кочевого образования, соответствующая мобильности кочевой жизни, позволяет в конкретных ситуациях решать какие-то образовательные проблемы. Например, школу в долганской семье на Таймыре попросили открыть родители, потому что в посёлке был закрыт спальный корпус и детям приходилось ютиться у родственников; а на Ямале кочевые детские сады помогают детям подготовиться к школе.
Автор: Терёхина Александра Николаевна, антрополог, Арктический научно-исследовательский стационар Института экологии растений и животных УрО РАН; Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН; Центр арктических и сибирских исследований Социологического института ФНИСЦ РАН.
Литература и источники
2. Базанов А.Г., Казанский Н.Г. Школа на Крайнем Севере. Л., 1939. Вып. 15. С 93.
3. Кронгауз Ф.Ф. К истории советской школы на Крайнем Севере. Москва. Учпедгиз, 1948. С. 101–106
4. Лярская Е.В. Северные интернаты и трансформация традиционной культуры (на примере ненцев Ямала): Дис. … канд. ист. наук. СПб., 2003.
5. Роббек В.А. Кочевые школы – синтез двух цивилизаций // Содействие распространению грамотности среди школьников, принадлежащих к коренным народам, путем укрепления потенциала системы общинного образования у кочевых народов Севера Республики Саха (Якутия). Якутск: CMYK-master, 2007. С. 10.
7. Терёхина А.Н. Кочевые школы: ограничения или возможности? // Этнографическое обозрение. 2017. № 2. С. 137–153.
8. Lavrillie A. Anthropology and Applied Anthropology in Siberia: Questions and Solutions Concerning a Nomadic School among Evenk Reindeer Herders // Sustaining Indigenous Knowledge: Learning Tools and Community Initiatives for Preserving Endangered Languages and Local Cultural Heritage / Ed.E. Kasten, T. de Graaf. Fürstenberg: Verlag der Kulturstiftung Sibirien, 2013. P. 105–127.
11. Атлас кочевого образования. Салехард, 2017.
Как дать образование детям, которые родились в тундре и кочуют вместе с родителями?
В советские времена этот вопрос решали просто: вертолётом собирали ребят школьного возраста и отвозили в поселковые школы-интернаты. Дошколята оставались при родителях, они только по рассказам старших братьев и сестёр узнавали, что это такое – класс, парта, учитель.
Теперь, при нынешнем развитии технологий, детские сады приходят в тундру. Прямо в стойбищах организуют кочевые группы и классы. Самая успешная практика – на Ямале, в Пуровском районе. Именно здесь стали работать первые кочевые педагоги.
Однако до времени, когда будут сдавать ЕГЭ в чуме, ещё далеко. Воспитатели и учителя осваивают дошкольную ступень образования.
До садика – шесть часов по бездорожью
От учёбы в школе-интернате детвору никто уже не прячет, как это было в пятидесятых. Тундровики понимают: получить образование необходимо, настраивают отпрысков хорошо учиться.
Но как быть с малышами? Круглосуточных детских садов в посёлках давно уже нет. А возить ребёнка в ясли каждый день не получится – обычно до ближайшего дошкольного учреждения добираться несколько часов по бездорожью.
В Пуровском районе нашли выход: организовали кочевые группы краткосрочного пребывания прямо в стойбищах, где больше пяти детей. По району таких групп уже восемь.
Больше всего детей – больше двадцати – живёт в стойбище Верхняя Часелька. В один чум столько малышни просто не поместится. Маленьких тундровиков разделили по возрастам: в одном чуме занимаются младшая и средняя группы, в другом – старшая и подготовительная.
Кстати, все кочевые группы для кочевников бесплатны.
Группа в чуме
Самый ближний и удобный по транспортной схеме кочевой сад – на Медвежьей горе. Два часа езды на машине от города Тарко-Сале до деревни Харампур, потом ещё час на лодке по рекам Айваседо и Пур, и мы в стойбище.
Тут живёт несколько семей рыбаков и оленеводов. Семьи тундровиков традиционно многодетные, четверо детей есть почти в любой молодой семье. А где родители постарше – сыновей и дочек ещё больше.
Снаружи чум ничем не отличается от остальных. Но внутри он не похож на традиционное жилище коренных северян: справа рядком стоят парты, с другой стороны устроен уютный уголок с самыми разными игрушками, настольными играми. Их меняют раз в месяц – убирают одни и выставляют другие, чтобы детворе не надоедало.
Только печка в центре чума осталась от традиционного быта. Её топят, чтобы было тепло. И кипятят чайник: питьевой режим.
Специальных санитарных требований для чума ещё не разработано. Элементарные гигиенические условия младшие воспитатели соблюдают: уборка, дезинфекция игрушек, как и во всех учреждениях.
В группу ребят приводят к десяти утра. Дома они успевают выспаться, позавтракать и прийти в хорошем настроении. Занятия длятся до полудня, потом малышня расходится по домам – обедать и спать. И затем воспитатель занимается с подопечными с двух до пяти. Выходные – суббота, воскресенье, праздничные дни. И длинный северный учительский летний отпуск никто не отменял.
В стойбище живёт пять-шесть семей. В этой группе занимаются девять детей от полутора до семи лет. Кстати, на Медвежьей горе живут оседло, хоть и в чумах. И для кочевой группы там есть отдельное помещение.
А есть стойбища, которые каслают. Есть отдельная нарта для детского сада: сложили оборудование и поехали. Правда, там для детсадовской группы не разбивают отдельный чум. Воспитатель занимается на своей жилплощади, половина которой отведена под дошкольное учреждение.
Основа – классика
Людмила Казымкина – школьный учитель, много лет преподавала русский и литературу в посёлке Уренгой. Шесть лет назад в районном управлении образования решили, что именно она способна развивать инновационное, даже революционное направление, аналогов которому нигде ещё не было, – образование в условиях тундры. Правда, для начала – детсадовское.
Первая группа была открыта в 2012 году, потом ещё одна в 2014-м, две – в 2015-м.
Теперь уже в Пуровский район едут педагоги из северных регионов России – Якутии, Ненецкого АО, и из других стран. Методикой и укладом группы заинтересовались финны.
Обучение – по традиционной программе с добавлением национального, регионального компонента.
Занятия проходят на русском языке, общение – на ненецком. Дети свободно владеют двумя языками, и эта ситуация коренным образом отличается от той, что была много лет назад, когда, приезжая в интернат, тундровики не понимали ни слова по-русски.
Как вырастить успешного первоклассника
Первая группа заработала в 2012 году. Первые выпускники ушли в школу в 2014-м. Ребята, которые посещали кочевой детский сад, заметно отличаются от тундровиков, которые не были охвачены дошкольным образованием. Это отмечают педагоги.
– Учителя школы-интерната все в голос говорят: выпускников вашего детского сада сразу видно: дети подготовлены к школе. Они хорошо социализируются, приходят в класс и уже не боятся, не стесняются, – рассказывает заведующая.
А тундровики постарше вспоминают, как их в первый раз отправили в школу.
– Когда я первый год приехал в интернат, в нулевой класс, в 1975 году это было, всё оказалось неожиданным. Обстановка, освещение, много детей из других поселений, общение, непривычная еда. А спать на кровати! Непривычно, будто на табуретке. Пока привыкал, адаптировался, прошёл год с лишним. Только ко второму классу привык. И сколько программы, сколько знаний было уже упущено! – рассказывает Борис Айваседо, помощник в одной из кочевых групп.
– Вечером я иду в раздевалку, беру свою ягушку, стелю на пол и ложусь спать, – рассказывает ещё одна тундровичка. Женщине за шестьдесят, и она тоже попала в интернат, практически ничего не зная о той жизни.
– Ребёнок в стрессе, ему не до учёбы, не до цифр и букв. А наши приходят в школу – и уже знают, что такое парта, доска, кто такой учитель, как нужно выполнять задания.
Обязательный элемент
Несмотря на то, что кочевая группа стоит далеко от цивилизации, некоторые обязательные элементы детского сада сохраняются.
Все воспитатели обеспечены методической литературой, имеют ноутбуки, принтеры. Если стойбище попадает в зону покрытия сотовой сети – есть и интернет.
С ребятами занимается музыкальный работник Владимир Казымкин, он выезжает в стойбища. Готовят все праздники по списку: 8 марта, 23 февраля, День семьи, День защиты детей… Если утренник на Новый год – то непременно в костюмах. Сценарии готовят воспитатели. Приглашают на утренник родителей.
Торжественно проводится выпускной. Ленты, красивая одежда, дипломы выпускника, портфолио – всё как положено. Только в тундре.
Как решается вопрос с кадрами
Должен ли воспитатель мобильного детского сада быть специалистом с узкопрофильным образованием? Или это прежде всего человек тундры, знакомый с бытом?
Все воспитатели кочевых групп отвечают и тому, и другому требованию.
После успешного старта проекта и в других стойбищах возник спрос на собственный садик. Подбирая нового воспитателя, Людмила Владимировна учитывает мнение жителей стойбища.
– Прежде чем открывать группу, едем туда, проводим собрание жителей, и они сами предлагают кандидатуры, кого бы они хотели видеть воспитателем, кому они доверяют, и этого человека отправляют учиться, – говорит она.
Ольга Айваседо после школы поступила в педколледж в Тюмени. Никогда не предполагала, что будет воспитателем кочевой группы. Когда поступала, такого спроса ещё не было. Педпрактику проходила в детском саду в Тарко-Сале. А потом предложили поселиться в стойбище. За Ольгой Владимировной переехал в тундру и муж. Теперь в её группе занимаются и собственные дети – сын и дочь.
Ходит сюда ребятня и младшего воспитателя Клавдии Ткачёвой. Двое уже выпустились, уехали в интернат. Учатся на отлично.
Кочевую группу можно организовать в стойбище, где живут 5 и более детей дошкольного возраста.
Школа-интернат и этнопарк
Школа-интернат в деревне Харампур может похвастаться этнопарком. Что с удовольствием и делает директор школы Людмила Сухарь.
Этот проект был признан одной из лучших муниципальных практик в стране и рекомендован другим школам.
В школе учатся 80 ребят, из них 30 – деревенские и 50 – из тундры. Они учатся до девятого класса. Те, кто планирует пойти в вуз, отправляются в Тарко-Сале – в десятый класс.
На территории Пуровского района живут преимущественно ненцы. Именно на их культуру, традиции и ориентируются при подготовке программы в школе.
Все сотрудники школы, от директора до уборщицы, имеют свой национальный костюм. Одевают их по разным случаям: когда встречают гостей, отмечают праздники, проводят мероприятия школы.
А у директора школы Людмилы Антоновны их даже два: ненецкий и белорусский. Специально ездила в Минск – заказывала настоящий аутентичный наряд малой родины.
Что же такое этнопарк? Это довольно обширная территория вокруг школы с чумами, зонами для классов по традиционным модулям, мастерские, кухня с печкой под открытым небом. Всё сделано руками педагогов, родителей, просто неравнодушных людей.
В костюмерной – шесть коллекций одежды. Могут обуть и одеть человека любого возраста по сезону.
В июне 2014 года вышел приказ департамента образования организовать каждой школе-интернату этногородок. Мы за это дело взялись, и 15 августа 2015 года состоялось открытие. На территории этногородка создано восемнадцать экспозиций. Дети ведут экскурсии на трёх языках: на русском, ненецком и английском. У нас бывают иностранцы, международные делегации.
Экспозиции этнопарка
Короткая, поверхностная экскурсия по этнопарку занимает около часа. Вот смоделирован рыбацкий стан. Вешала для копчения рыбы, сети и невода, инструменты – и традиционные, вроде деревянных морд, и современные – спиннинг.
Тут же стоят невысокие скамейки, и ребята слушают урок.
– Какие приёмы видов ловли мы знаем? – задаёт вопрос учитель Пётр Кушнин. – Правильно, на удочки, на резинку. Можно ловить сетью. Какие разновидности сети.
– Лабаз настоящий, – поясняет Людмила Антоновна. – Наш дедушка-тундровик узнал, что мы делаем городок, и подарил нам. Мы его из тундры по брёвнышку вытащили на дорогу, погрузили в школьную "Газель", а тут собрали.
Альтернативная технология
Последнее – самое трудное, но у ученицы девятого класса Гули Айваседо получается отлично:
– Сегодня мы будем выделывать лапы, чтобы потом сшить кисы, – рассказывает она. – Сначала мажем мукой, чтобы было легче выделывать. Скребком соскребаем лишний слой с мездры, кожа становится тоньше, мягче, эластичнее. Впервые я это делала, когда мне было десять лет. Мама предложила, я попробовала, мне понравилось.
В чуме проводят урок родного языка. Топится печка, а третьеклассники сидят за традиционным низким столом. Рассказывают стихотворение, пишут в тетрадях. Самый обычный урок, только полностью на ненецком языке.
А вот настоящая ненецкая летняя кухня: две печки, в которых пекут традиционный хлеб, как в тундре, стол. Когда тепло, хозяйки готовят обед не в чуме, а на воздухе. Этому учат и девушек, которые живут в школе-интернате, чтобы они не утрачивали навыков предков.
А национальную кухню будущие чумработницы осваивают здесь, у печки. Учатся варить уху, готовить мясо по древним рецептам.
В нефтегаз идут учиться… и возвращаются в тундру
Окончив школу-интернат, многие отправляются получать среднее специальное образование. Ближайший колледж находится в Тарко-Сале, в нём преобладает технический профиль. Ребята идут учиться на нефтегазовое дело, на бурение, получают корочку оператора нефтяных и газовых скважин, становятся автомеханиками, строителями-отделочниками, мастерами контрольно-измерительных приборов.
В этом году ребята из тундры охотно шли на бурильщиков – из 25 человек в группе 18 – коренные, и на мастеров-отделочников – 15 из 25.
Всего 430 человек обучаются в колледже, сообщил директор колледжа Александр Голозубов. Из числа коренных малочисленных народов Севера – 145, то есть около трети.
Преобладают ребята из Пуровского района. Но приезжают и из других: из Красноселькупского и Тазовского районов, из соседнего Красноярского края, даже из Чувашии.
Для тех, кто приехал, есть общежитие, и оно нередко играет решающую роль при выборе колледжа.
– Ребята из тундры приезжают зажатые, тяжеловато адаптируются, – рассказывает Альбина Гутырь, заместитель директора по воспитательной работе. – Есть большая проблема: вырываясь от родителей, они начинают злоупотреблять алкоголем, иногда не хотят после себя убирать, приходить вовремя в общежитие. Некоторым с трудом даются правила проживания в общежитии.
Земляков стараются селить в общежитии рядышком, родственников – тем более. Так им легче преодолеть стресс, который они переживают, попав в город.
В целом ребята спортивные, закалённые. Участвуют в туристических соревнованиях и всегда занимают первые места. Охотно занимаются национальными видами спорта, знакомыми им ещё со школ-интернатов.
Идут ли работать в нефтегаз? Есть те, кто с первого курса показывает себя на практике и потом успешно устраивается на работу. Ведь попасть на предприятие ТЭКа, даже имея образование и хорошие оценки, - непросто, нужно хорошо зарекомендовать себя на производственной практике.
Именно поэтому, несмотря на то, что многие идут учиться на профессии, нужные компаниям ТЭКа, далеко не каждый попадает на работу по специальности. Многие возвращаются в стойбище и продолжают семейные традиции – становятся оленеводами или рыбаками.
Когда появились первые школы для кочевников
В 50-х годах на смену кочевым окончательно пришли школы-интернаты. Детей на вертолётах забирали от родителей на весь учебный год в посёлок, а это девять месяцев. Забирали всех, даже если родители не хотели. Всё было драматично: детей прятали, не хотели отдавать, часто ребёнка приходилось забирать в школу вместе с милицией.
Как кочевники воспитывают детей
Детство в тундре, несмотря на суровость условий, можно назвать беззаботным. Детей очень любят, их не нагружают домашними обязанностями, а взрослым они помогают, только если сами захотят. Детям с самого раннего возраста дают много свободы. А ещё с ними говорят на равных. Иногда дети даже возмущаются, что в школах-интернатах с ними говорят, как с маленькими, поучают или заставляют что-то делать по учёбе. Кроме того, кочевая жизнь не подчиняется распорядку дня и графикам, к которым мы привыкли. День зависит от окружающих условий. В школе так не получится.
Как устроены кочевые школы
Они бывают разного формата: непосредственно кочевые, когда школа перемещается вместе с семьёй или группой кочевников, и стационарные — это отдельно стоящий чум, балок или строение, которое находится на пути оленеводов или недалеко от них. Так дети и родители не отрываются друг от друга и могут друг с другом видеться.
В мире тоже есть примеры учёбы кочевников (Судан, Нигерия) или детей, которые живут на отдалённых территориях, как, например, в Австралии. Там школьные уроки сначала велись по рациям, которые были у каждого ребёнка, а теперь её заменили онлайн-видеоуроки. К сожалению, такой вариант не подходит для российского севера: там нет стабильного дешёвого интернета и не хватает топлива, приходится его экономить. Семьи физически не могут выделить строго фиксированное время на занятия и обеспечить работу генератора для них. Кроме того, долгая история школ-интернатов сделала взрослых немного инфантильными, когда ответственность за образование детей родители перекладывают на государство. Поэтому внутренняя организованность самостоятельных занятий очень низкая, а иногда её вообще нет.
Почему кочевые школы пока всё же уступают школам-интернатам
Читайте также: