Карантинные и зоонозные инфекции в казахстане

Обновлено: 28.03.2024

Мы начинаем проект о казахстанских ученых ҒЫЛЫМ FACES

ҒЫЛЫМ FACES – проект, цель которого представить казахстанских ученых – разного пола и возраста, живущих в Казахстане и за рубежом, представителей самых разных направлений науки, объединенных любовью к научным исследованиям.

Биолог и вирусолог Асель Мусабекова поговорила с Айдыном Есжановым о чуме, об отношении к эпидемиям и о том, почему исследования об опасных инфекциях именно сейчас могут стать отправной точкой для того, чтобы поставить Казахстан на карту настоящих фундаментальных научных открытий.

Асель Мусабекова: Каким специалистом ты себя считаешь?

Асель: А как ты пришел в зоологию?

Асель: Эпизоотолог — это суперактуальная профессия, как мы все видим. Кто в стране занимается этим направлением? Какие у нас есть научно-исследовательские институты?

Асель: Там есть лаборатории биологической безопасности для работы с такими инфекциями, как чумная палочка?

Айдын: Все, наверное, слышали про Центральную референс лабораторию (ЦРЛ). Она классифицируется, как лаборатория третьего уровня биологической безопасности. Это значит, что она оборудована для работы с особо опасными инфекциями третьей группы.

Асель: А как регулируется международным законодательством присутствие чумной палочки в лабораториях?

Айдын: Во-первых, наша страна подписала Конвенцию о запрете производства или исследования биологического оружия, это главный международный документ. Во-вторых, этот институт относится к режимному объекту, т.е. охрана там на соответствующем уровне. Ничего туда просто так не занести и оттуда не вынести. Контролируется это строго, как законодательными актами, так и техрегламентом (соответствующие фильтры и т.д.). Вся информация о выделенных штаммах анализируется, классифицируется с присвоением уникального кода и содержит подробную информацию о дате, месте, объекте, от которого он был выделен. Но так как я не лабораторный сотрудник, подробными деталями я не владею. Моя работа полевая.

Асель: Меня беспокоит, что у нас люди боятся того, чего не нужно бояться, и наоборот.

Айдын: Возможно, просто многие люди не осознают, что по сути все эти патогены, тот же птичий грипп, Эбола и коронавирус, они вокруг нас. Человек – неотъемлемая часть биосферы.

Это вопрос времени или случая, когда человек пересечется с животным-носителем в момент так называемого спилловера – переноса инфекции на популяцию людей.

Асель: Это подчеркивает важность фундаментальных исследований того, как ведут себя зоонозные инфекции в природе. Расскажи, пожалуйста про то, как работает чумолог в поле и подробнее про свой PhD проект.

Айдын: На территории Казахстана располагается один из самых крупных и один из самых активных очагов – Среднеазиатский пустынный природный очаг чумы. Он занимает 39% от территории Казахстана, а по другим оценкам – больше. У нас насчитывается 20 автономных очагов: 17 пустынных и степных и 3 горных очага. Существует несколько подвидов чумной палочки в зависимости от главного носителя. У них разная степень патогенности, чувствительности к антибиотикам. В горных очагах носители инфекции – сурки (как, например, в случае недавней вспышки в Монголии), либо полевки. У нас большую часть занимают пустынные очаги, где носителем является большая песчанка – главный объект моих исследований. Большой песчанке посвящено более 10 тысяч различных научных работ. Но, несмотря на это, классификация песчанок до сих пор не проработана.


Мой проект заключался в том, чтобы, во-первых, определить количество подвидов и разных региональных комплексов на основании морфологического анализа. Почему это важно? Потому, что разные подвиды могут иметь разную восприимчивость к чумному микробу. Часть из них резистентны (устойчивы) к бактерии: патоген может успешно циркулировать в популяции носителя, другие более восприимчивы. Во-вторых, важно выявление того, какие природные факторы влияют на большую песчанку и эктопаразитов (блох), и в результате – на активность чумной палочки. Еще одной задачей проекта было выявление природных факторов, которые влияют на большую песчанку и эктопаразитов (блох), и в результате на активность чумной палочки. Это позволило нам выявить, как такие факторы влияют на возможность возникновения эпизоотии (эпидемии в популяции животных). Я изучал влияние количества осадков, солнечной активности, температурного режима в течение нескольких лет в Южном Прибалхашье.

Асель: К какому выводу вы пришли?

Айдын: Существует timelag – временной шаг (афтершок) последствий, который составляет около двух лет. Например, после того, как наблюдалась вспышка солнечной активности, популяция продолжает реагировать на этот фактор в течение следующего года или даже двух. В зависимости от этого может быть рост численности носителя и его активности, или наоборот.

Асель: Как именно влияют эти факторы?

Айдын: К примеру, если мы наблюдаем большое количество осадков в зимний и ранне-весенний период, то паводковые воды и оттепель, которые заполняют норы грызунов, напрямую влияют на популяцию. Талые воды заливают норы грызунов, портят кормовые запасы. В результате переохлаждение и сырость влияет на иммунитет животных, они будут более восприимчивы к чуме. Если та часть популяции, которая выживет после катастрофы, столкнется с патогеном, то есть достаточно высокая вероятность развития эпизоотии.

Асель: Из этого следует простой, и, возможно, глупый вопрос: а зачем вообще нам всем нужна песчанка в пустыне? Нельзя ли просто уничтожить всех носителей инфекции?

Айдын: Этот вопрос был мне задан во время защиты диссертации. Большая песчанка – это ключевой средообразующий вид для пустынных экосистем. Экосистема держится вокруг её нор, которые создают микроклиматические условия для обитания других видов. Многие птицы гнездятся в норах грызунов, там же живут рептилии, не говоря уже о сотнях видов беспозвоночных. Вторая роль: в пустынных биоценозах нет земляных червей. Грызуны – роющие животные, они перемещают большие массы почвы, таким образом, происходит обмен микроэлементами и аэрация почв.

Асель: Как насчет загрязнения среды? Влияет ли загрязнение на зоонозные инфекции, на популяцию носителя и переносчика?

Асель: Измеряется ли уровень загрязнения с привязкой к зооноозным инфекциям? Того же гептила, например.

Айдын: Я не занимался этой темой. Но что касается мелких млекопитающих, из-за их высокой плодовитости, как правило, их популяция достаточно быстро восстанавливается. В случае с более крупными животными, такими, как сайга или джейран, восстановление займет гораздо больше времени. И подобные случаи загрязнения могут иметь более значительные последствия.

Асель: Как твой PhD проект перешел в исследование с партнерами из Великобритании?

Тогда мы задались вопросом: каким образом чума может перемещаться в пространстве, появляясь там, где ее раньше не было? Эта тема в принципе не новая, она изучалась и в советское время. К слову, советский период был очень плодотворным в вопросе изучения чумы. Но сейчас появились новые методы, например GPS-передатчики, у нас появилась возможность взглянуть на этот вопрос по-новому. И я подумал, что так как песчанками питаются многие хищники, а особенно представители семейства куньих – хорьки, ласки, то если на какой-то территории песчанок нет, хищники будут вынуждены искать песчанок на других территориях. Во время путешествия такие хищники будут посещать множество нор. К примеру, было установлено, что за сутки один хорек-перевязка может посетить более ста нор! Следовательно, хищники станут пассажирскими лайнерами для голодных блох, которые в отсутствие других носителей сядут на кого угодно.


Асель: А сами хищники не подвержены чумной палочке?

Айдын: Хищники, в отличие от грызунов, очень резистентны. Они болеют чумой, но иммунитет у них очень активно борется с инфекцией.

Асель: А почему так?

Айдын: Вероятно, дело в эволюции. Хищники часто питаются ослабленными животными, а также падалью, зараженной глистной инвазией, вирусной или бактериальной инфекцией. Если копытные, например, чувствительны к ящуру или сибирской язве, то стервятники, например, очень резистентны ко многим заболеваниям, они могут утилизировать тушу павшего животного и им ничего не будет. Такая же закономерность наблюдается в США у койотов, которые часто являются разносчиками сибирской язвы, но сами не погибают.

Асель: Есть ли у человеческой популяции такая закономерность, может ли он противостоять инфекции в зависимости от места проживания? В Монголии, к примеру, недавняя вспышка чумы ведь была из-за того, что там едят сурков.

Айдын: В рамках эволюции человек не так давно соприкасается с этими патогенами. Поэтому у нас такой резистентности, как у хищных животных, нет.

Асель: Тогда вернемся к твоей гипотезе о хищниках. Получается, ты хотел проверить ее с помощью новых методов?

Асель: А что это за лаборатория? Почему Ливерпуль?

Айдын: Там у меня были налажены хорошие профессиональные связи, в частности, с одним из крупнейших экологов в мире и специалистом по изучению экологии чумы и ее носителей профессором Майклом Бигоном (Michael Bеgon). Он был моим вторым руководителем во время докторантуры. Он подтвердил, что тема подходящая, так как таких исследований в англоязычной литературе практически нет.

Асель: Наивный вопрос: почему вообще могут быть интересны казахстанские очаги чумы для западных ученых?

Айдын: Им интересны не только казахстанские очаги. Сейчас очень большой интерес мировых чумологов вызывает Мадагаскар, потому что ежегодно там регистрируют около 2000 смертей от чумы. Там высокая смертность обусловлена специфическими штаммами, но также тем, что плохо разработаны превентивные меры, в отличие от нас. У нас последний случай человеческого заражения был в 2003 году в Западном Казахстане.

Асель: Значит, взглянув на Мадагаскар, мы можем представить, что может быть у нас, не будь у нас такой четкой системы контроля. Почему еще интересует Казахстан?

Айдын: Дело в том, что за годы советского периода накоплен огромный фактический материал по теме чумы. В нашей противочумной системе контроля существуют противочумные станции, специалисты которых дважды в год выезжают в поле и проводят мониторинг: отлавливают грызунов, собирают блох, проверяют образцы на наличие чумной палочки, всё это хранится в единой базе данных. Фактически – это золотая жила для исследователя, который хочет понять экологию чумы.

Асель: А используется ли математическое моделирование в работе с такими данными?

Айдын: Используется. Чума привлекает математиков в плане создания прогностических моделей, чтобы понять, когда в следующий раз можно ожидать вспышку чумы – эпизоотию (в популяции животных) или эпидемию (в популяции людей).

Асель: Наши исследователи в этом участвуют? Как ты оцениваешь заинтересованность нашего государства в исследованиях по прогнозированию зоонозных эпидемий?

Асель: Возможно, дело в том, что эти направления исследований исторически связаны с секретностью, потому как такие инфекции – это вопрос биобезопасности?

Асель: Есть похожий очаг чумы на юго-западе Америки, так? Можно ли с ними устраивать коллаборации? Как вообще у нас относятся к международному сотрудничеству в этой сфере?

Айдын: Коллаборации существуют, они есть и с американцами, и с коллегами из Западной Европы. В последнее время есть подвижки и в работе с КНР. Китайцы очень продвинулись в изучении зоонозных инфекций, и в том числе чумы. В последний раз, когда я был в Мадагаскаре на съезде чумологов, я заметил, что китайские ученые на самом деле с каждым годом прогрессируют. Из того, что я понял, общаясь с китайскими студентами в Ливерпуле, раз в два года их научные сотрудники регулярно выезжают на стажировки в западные институты.

Асель: А в целом, что касается сферы исследований инфекционных заболеваний, я со стороны могу сказать, что мы закрыты. Это напоминает времена холодной войны. Сокрытие деталей исследования в публикациях – это давно уже не тренд, это прошлый век даже в биологии инфекций. Мы же до сих пор хотим, чтобы наука была эксклюзивной, мы не хотим, чтобы она была понятной. Как с этим бороться?

Айдын: Во-первых, касательно зашифрованности наших публикаций, стоит отметить, что существует свой регламент по публикации научных работ в сфере особо опасных инфекций и биобезопасности.

Поручение Премьер-Министра

Республики Казахстан

ЗАПУСТИЛИ В МОН РК

Президент Республики Казахстан

Касым-Жомарт Токаев

опубликовал статью в The National Interest

Каныш Имантаевич Сатпаев

Oдин из величайших людей не только бывшего Советского Союза, но и уходящего века, который своим гением, своим трудом практически создал и возглавил школу геологов Казахстана и оказал огромное влияние на развитие геологической науки

В журнал принимаются статьи сотрудников медицинских организаций Казахстана и других стран по всем аспектам карантинных и зоонозных инфекционных, а также паразитарных болезней. Работы публикуются на языке оригинала (русский, казахский, английский). Направляемые в редколлегию рукописи должны соответствовать следующим требованиям:

1. Набор текста в редакторе Microsoft Word версии 6,0 и выше, формат А4, поля – 3 см слева, 1,5 см справа, 2 см снизу и сверху, шрифт Times New Roman, кегль 12, одинар-ный интервал между строками. Объем рукописей не должен превышать 15 страниц.

2. Рукописи присылаются в одном экземпляре, подписанном всеми авторами, почтой или факсом, а также по электронной почте, либо на CD-диске. Представление работ в электронном варианте обязательно для всех авторов. В случае направления статьи только по электронной почте ее название и авторский коллектив должны быть подтверждены факсом или сканированным письмом руководителя учреждения.

3. В рукописи приводятся индекс УДК и ключевые слова, место работы и e-mail первого автора, место работы остальных авторов; к ней прилагается резюме (до 15 строк) на языке оригинала и двух других языках издания (допускается представление резюме только на русском языке для последующего перевода в редакции; в этом случае дается пе-ревод использованных узкоспециальных терминов на английский и казахский языки).

4. В оригинальных статьях обязательно указывается характер и объем первичных ма-териалов, а также методика их получения и обработки.

5. Таблицы и рисунки (черно-белые, штриховые – без сплошной заливки) должны быть простыми, наглядными и не превышать размеров стандартной страницы А4 в книж-ном формате (цветные иллюстрации и иллюстрации в альбомном развороте допускаются только в случае крайней необходимости); их располагают в тексте работы. Названия таб-лиц приводятся сверху, а подписи к рисункам снизу. Величина кегля шрифта подписей и обозначений в поле рисунка должна быть, как правило, не меньшего размера, чем кегль шрифта текста рукописи. Минимальный их кегль – 10. Диаграммы (только черно-белые) приводятся в тексте как вставной элемент Microsoft Excel, таблицы – только в Microsoft Word. Повторение цифровых данных в таблицах, рисунках и тексте не допускается.

6. В перечне использованной литературы желательны ссылки преимущественно на источники приоритетного или обобщающего характера. В тексте рукописи указывается номер источника по списку в квадратных скобках, в самом же списке работы располагают по алфавиту (сначала на кириллице, затем на латинице). Библиографическое описание дают в следующем порядке: Ф. И. О. авторов (при количестве авторов более 4, приводят не более 3 фамилий), название работы, наименование сборника или журнала, город и издательство, год, номер выпуска, страницы. Ссылки на рукописные источники (диссертации, отчеты) нежелательны и допускаются только с указанием места их нахождения.

7. Сокращения в тексте работ, кроме общепринятых, даются отдельным списком или расшифровываются при первом упоминании.

8. Латинские названия животных и растений при первом упоминании приводятся полностью; в последующем они употребляются в кратком варианте. В резюме, с учетом необходимости его перевода на другие языки, следует давать только латинские названия живых организмов.

Поручение Премьер-Министра

Республики Казахстан

ЗАПУСТИЛИ В МОН РК

Президент Республики Казахстан

Касым-Жомарт Токаев

опубликовал статью в The National Interest

Каныш Имантаевич Сатпаев

Oдин из величайших людей не только бывшего Советского Союза, но и уходящего века, который своим гением, своим трудом практически создал и возглавил школу геологов Казахстана и оказал огромное влияние на развитие геологической науки

В журнал принимаются статьи сотрудников медицинских организаций Казахстана и других стран по всем аспектам карантинных и зоонозных инфекционных, а также паразитарных болезней. Работы публикуются на языке оригинала (русский, казахский, английский). Направляемые в редколлегию рукописи должны соответствовать следующим требованиям:

1. Набор текста в редакторе Microsoft Word версии 6,0 и выше, формат А4, поля – 3 см слева, 1,5 см справа, 2 см снизу и сверху, шрифт Times New Roman, кегль 12, одинар-ный интервал между строками. Объем рукописей не должен превышать 15 страниц.

2. Рукописи присылаются в одном экземпляре, подписанном всеми авторами, почтой или факсом, а также по электронной почте, либо на CD-диске. Представление работ в электронном варианте обязательно для всех авторов. В случае направления статьи только по электронной почте ее название и авторский коллектив должны быть подтверждены факсом или сканированным письмом руководителя учреждения.

3. В рукописи приводятся индекс УДК и ключевые слова, место работы и e-mail первого автора, место работы остальных авторов; к ней прилагается резюме (до 15 строк) на языке оригинала и двух других языках издания (допускается представление резюме только на русском языке для последующего перевода в редакции; в этом случае дается пе-ревод использованных узкоспециальных терминов на английский и казахский языки).

4. В оригинальных статьях обязательно указывается характер и объем первичных ма-териалов, а также методика их получения и обработки.

5. Таблицы и рисунки (черно-белые, штриховые – без сплошной заливки) должны быть простыми, наглядными и не превышать размеров стандартной страницы А4 в книж-ном формате (цветные иллюстрации и иллюстрации в альбомном развороте допускаются только в случае крайней необходимости); их располагают в тексте работы. Названия таб-лиц приводятся сверху, а подписи к рисункам снизу. Величина кегля шрифта подписей и обозначений в поле рисунка должна быть, как правило, не меньшего размера, чем кегль шрифта текста рукописи. Минимальный их кегль – 10. Диаграммы (только черно-белые) приводятся в тексте как вставной элемент Microsoft Excel, таблицы – только в Microsoft Word. Повторение цифровых данных в таблицах, рисунках и тексте не допускается.

6. В перечне использованной литературы желательны ссылки преимущественно на источники приоритетного или обобщающего характера. В тексте рукописи указывается номер источника по списку в квадратных скобках, в самом же списке работы располагают по алфавиту (сначала на кириллице, затем на латинице). Библиографическое описание дают в следующем порядке: Ф. И. О. авторов (при количестве авторов более 4, приводят не более 3 фамилий), название работы, наименование сборника или журнала, город и издательство, год, номер выпуска, страницы. Ссылки на рукописные источники (диссертации, отчеты) нежелательны и допускаются только с указанием места их нахождения.

7. Сокращения в тексте работ, кроме общепринятых, даются отдельным списком или расшифровываются при первом упоминании.

8. Латинские названия животных и растений при первом упоминании приводятся полностью; в последующем они употребляются в кратком варианте. В резюме, с учетом необходимости его перевода на другие языки, следует давать только латинские названия живых организмов.


Биолаборатория США в Алма-Ате. Иллюстрация: cont.ws

В июне 2021 года президент Касым-Жомарт Токаев объявил, что отстраняет военных биологов из США от работы в одной из лучших научных лабораторий республики. Специалисты из Пентагона более 10 лет занимаются в Средней Азии изучением опасных инфекций — чумы, сибирской язвы, лихорадок и различных коронавирусов, что не может не беспокоить и Казахстан. А поводы для беспокойства есть — вспышки заболеваний, которые странным образом совпадали с открытием новых американских лабораторий. Но одного желания, чтобы Пентагон приостановил свои исследования в регионе, недостаточно.

Как появились секретные американские лаборатории и почему на них стоить вновь обратить внимание именно сейчас?

Любопытство имеет дорогую цену

$ 400 млн вложило Агентство по предотвращению угроз (DTRA) Департамента обороны США в создание сети биологических лабораторий в Казахстане, еще $ 165 млн потрачено на лаборатории в Узбекистане. Это огромные деньги.

Причем такие расходы не объясняются исключительно научным интересом. В 2000-е американцы стремились вывезти архивы и коллекции вирусных штаммов, накопленные советскими НИИ за долгие годы. Но позже DTRA перешло к самостоятельным биологическим исследованиям. И хотя курируют эту работу военные, западные университеты требуют от сотрудников нормативы по публикациям, так что даже ученые, работающие над военными проектами, вынуждены разглашать данные о своих исследованиях. По этим публикациям можно вполне судить о деятельности американских ученых в Казахстане.

Согласно данным о финансировании исследований, опубликованных в открытых источниках, за восемь лет в Казахстане реализовано не менее 28 проектов по заказу армии США. В них были задействованы не только местные специалисты, но и военнослужащие из Медицинского центра ВМФ США (Мэриленд), сотрудники Института микробиологии бундесвера (Мюнхен) и военных лабораторий в Портон-Дауне (Великобритания).Основная тематика проводимых работ — изучение опасных для человека болезней и способы их распространения местной фауной. Среди объектов исследований — чума, сибирская язва, бруцеллез и коронавирусы, в том числе работа с их переносчиками — животными и насекомыми, — что предполагает проведение полевых работ на местности.

Собранные штаммы после первичного изучения на месте вывозят в исследовательские центры стран НАТО. Такие материалы и данные могут быть использованы как в мирных целях, так и не совсем. Вопросы касательно целей возникают уже довольно давно, но годами на все это смотрели сквозь пальцы.

Слишком много совпадений?

Первый повод заподозрить американцев в неосторожном обращении с опасными инфекциями появился в 2007 году. Тогда при Институте вирусологии в Ташкенте (Узбекистан) открылась американская лаборатория, Пентагон выделил военный грант на изучение бруцеллеза в Узбекистане и Казахстане. Эти проекты получили кодовые названия UZ-4 и KZ-2 соответственно. Уже на следующий год во всем регионе был отмечен резкий скачок заболеваемости бруцеллезом, появилась сибирская язва.

Следующий всплеск бруцеллеза в Узбекистане зафиксирован после открытия в 2013 году американских лабораторий в Андижане и Фергане. В том же 2013-м в Казахстане в рамках проекта KZ-29 начались исследования конго-крымской геморрагической лихорадки (ККГЛ) при участии специалистов из ВМФ США и британского Портон-Дауна. Биологи изучали распространение болезни клещами на юге Казахстана на базе Центра особо опасных инфекций в Алматы.

Через год в Казахстане зафиксировали крупную вспышку именно этой лихорадки и именно на юге Казахстана, а переносчиками болезни стали клещи. Одновременно вспышку ККГЛ зафиксировали в Грузии в районе другой американской лаборатории, известной как Исследовательский центр общественного здоровья имени Ричарда Лугара. В 2018 году экс-министр госбезопасности Грузии Игорь Гиоргадзе заявил, что США могли проводить там секретные эксперименты над людьми.

В рамках проекта KZ-33 Департамент обороны США в 2017 году провел в Казахстане исследования распространения коронавируса летучих мышей (не передается человеку, но, как все вирусы, способен мутировать) на базе НИИ проблем биологической безопасности. Специалисты обнаружили зараженных особей в первой же обследованной пещере. Когда SARS CoV-2 еще только начал проникать в Европу, казахстанские биологи успокаивали население, что в республике ни разу не находили ни один из подвидов коронавируса у животных. Для Казахстана более характерны такие зоонозные — то есть переносимые животными — болезни, как сибирская язва, конго-крымская лихорадка, бруцеллез и чума.

США никогда не комментировали деятельность своих лабораторий в контексте возможной связи со вспышками эпидемий. Правда, несколько лет назад в статье американские военные биологи упомянут проблемы при транспортировке образцов из проекта KZ-29, то есть из казахстанской лаборатории, где изучали вирус конго-крымской геморрагической лихорадки и в районе которой произошла вспышка этой болезни одновременно со вспышкой в Грузии.

Это косвенно подтверждает постоянный отказ США ратифицировать протокол о механизмах контроля над биологическими разработками стран-участниц.

Все слишком очевидно

Формально лаборатории значатся собственностью профильных казахстанских институтов и министерств. Однако на деле США контролируют не только собственные объекты, но и научные центры, на базе которых они работают.

Изначально управление шестью лабораториями DTRA в Казахстане осуществлялось компаниями CH2M Hill (Колорадо) и Jacobs Engineering Group (Техас) по договору с Пентагоном. Позже функции управления передали Центрально-Азиатскому офису CDC (ЦКЗ, Центры по контролю заболеваний), открытому при посольстве США в Нур-Султане.

Возглавляет этот центр Даниэль Сингер, которого американские дипломаты представляют как доктора, хотя на самом деле он является подполковником медслужбы ВВС США, который руководит референс-лабораторией (ЦРЛ) и Центром особо опасных инфекций (ЦООИ).

Представители Сингера контролируют не только работу ЦООИ, но и участвуют в проверках лечебных учреждений и написании рекомендаций для Казахстана. Причем информация о подобной активности особо не скрывается. Ее детали простодушно сообщил казахстанским журналистам директор ЦООИ Токтасын Ерубаев.

Вызывает немалый интерес то обстоятельство, что ЦООИ является подрядчиком Центрального командования США (CENTCOM), руководящего операциями в Афганистане, Ираке и Сирии. Таковым он значится в рассекреченных документах о пяти программах Департамента обороны США 2017−2018 годов.

Так что, в Алматы все-таки пронесло? Или это мнимое спокойствие?

Талгат Нурмаханов, заведующий лабораторией природно-очаговых вирусных инфекций ЦООИ, и Гульнар Омашева, заведующая лабораторией особо опасных инфекций в другом научном центре тесно сотрудничали с Алланом Ричардсом, одним из авторов концепции размещения биолабораторий DTRA на территории иностранных государств. Тесные связи и у директора ЦООИ Токтасына Ерубаева. Помимо Сингера, он поддерживает контакты с полковником Б. Сабой, начальником медицинской службы спецназа США Дж. Каллаханом, администратором центра Лугара в Тбилиси Дж. Моттом. Такой круг общения больше подходит американскому военному, а не казахстанскому биологу и главе госучреждения с доступом к государственным секретам. Но к связям мы еще вернемся.

В Алматы расположена Центральная референс-лаборатория на базе Национального научного центра особо опасных инфекций имени Масгута Айкимбаева Минздрава Казахстана.

В свете беспорядков, которые прокатились по всей стране, очевидцы сообщали: в ночь с 5 на 6 января были вооруженные проникновения на территорию этой лаборатории. И некоторые СМИ сообщали, опять же опираясь на сведения очевидцев, что видели людей в костюмах химзащиты. И что, может быть, из биолаборатории могло пропасть нечто опасное и смертоносное.

Однозначного подтверждения этому событию нет. Однако есть ли повод успокоиться и откинуться на спинку кресла? Едва ли… В условиях хаоса факт нападения более чем возможен. Опасность есть хотя бы потому, что всем известны факты бессилия силовиков города в указанный период. Без охраны остались многие административные здания. Потому сама возможность покушения на биолабораторию существует с очень большой вероятностью. И это явный повод задуматься: а все ли обошлось? Такой опасный комплекс, в котором хранятся опасные для человека штаммы, нуждается в очень серьезной охране. И если произойдет утечка этих штаммов — исход катастрофы будет гораздо хуже, чем беспорядки в Алматы.

А учитывая, что охрану лаборатории осуществляли наши силовики, которых явно не хватало в ночь погромов, специалисты лаборатории (по факту ученые) оставались практически не защищены.

Штаммы опасных вирусов перевозить непросто и небезопасно, поэтому едва ли их пытались вывозить в этих условиях. Слишком опасно. США могли законсервировать разработки и эвакуировать людей, чтобы не подвергать опасности жизни специалистов в условиях протестов. Разразился бы громкий скандал, если бы банда вооруженных провокаторов вломилась на территорию такой лаборатории, убила военных ученых и похитила бы опасные штаммы. Но мы ведь так и не знаем правды о проникновении…

Конечно, сам факт такого развития ситуации невнятно опровергло наше Министерство здравоохранения, как и ряд СМИ со ссылкой на… барабанная дробь… непонятный украинский интернет-проект StopFake. Само по себе это вызывает дикий ужас и недоумение. Скорее всего, здесь снова играют роль те связи, которые упомянуты чуть выше.

Опять же, во время погромов в Алматы СМИ сообщали о том, как неизвестные вскрыли окна и пробрались на первый этаж центра особо опасных инфекций имени Айкимбаева.

Местные жители утверждают, что биолаборатория сейчас практически заброшена и находится в плачевном состоянии. В дни погромов на территории были замечены люди в костюмах химической защиты — может, как раз эвакуировали персонал. Сейчас активности на объекте нет.

А теперь самый главный вопрос: когда СМИ сообщат о вспышке опасного инфекционного заболевания в Казахстане и соседних странах? Кто в здравом уме станет замалчивать факт проникновения в лабораторию (если на то нет объективных причин и серьезных политических рисков)?

А собственно, что дальше-то?

Как все помнят, тема строительства в Казахстане еще одной американской военной биологической лаборатории, которая должна появиться в поселке Гвардейском Жамбылской области, всерьез взбудоражила общественное мнение. И мы не единственная страна, столкнувшаяся с подобной проблемой. Сеть таких объектов уже создана на Украине.

На основании этого соглашения американские военные проникли в Министерство охраны здоровья, санитарно-эпидемиологическую службу, Академию аграрных наук. И с 2007 года фактически приступили к созданию центральной референц-лаборатории и хранилища особо опасных патогенов.

А теперь вишенка на торте!

При согласовании перечня стратегических объектов, которые планировалось взять под охрану миротворцами ОДКБ, биолаборатория в Алматы была вычеркнута.

За последние пять лет Пентагон вложил в строительство и развитие биолабораторий в Казахстане около $ 400 млн и еще $ 20 млн выделил на проведение десятков исследований, связанных с патогенами и вирусами, смертельно опасными для человека. EADaily попыталось ответить на простые вопросы, кому это выгодно и зачем это надо.

На что Пентагон потратил в Казахстане более $ 400 млн?

С 2015 года Агентство по снижению угроз национальной безопасности США (DTRA) выделило около $ 400 млн на развитие сети биолабораторий, сертификацию и подготовку персонала в Казахстане. Об этом говорят данные сайта Федеральных закупок США.

Так, в 2015 году DTRA подписало контракт с компанией AECOM на строительство Центральной референтной лаборатории на базе Казахского научного центра карантинных и зоонозных инфекций им. М. Айкимбаева под Алма-Атой. Сумма контракта — $ 240 млн.



Еще $ 57 млн по трем контрактам AECOM получила на развитие всей сети биолабораторий в Казахстане. Эта американская компания — крупнейший подрядчик DTRA по Казахстану, но не единственный.

Вторым по величине является CH2M HILL. В Казахстане подрядчик DTRA организовывает работу биолабораторий, как это делает в Грузии и Армении. По трем контрактам, последний из которых истекает в 2023 году, компании причитается более $ 80 млн. Субподрядчик CH2M HILL, Integrated Quality Laboratory Services, сообщал, что его специалисты участвовали в сертификации Центральной референтной лаборатории (ЦРЛ) по третьему уровню безопасности (BSL-3).


Иллюстрация: informburo.kz.

«ЦРЛ представляет собой комплекс высокотехнологичных зданий, обладающих особыми характеристиками (особо высокая сейсмостойкость, герметичность и наличие отрицательного давления в некоторых помещениях и многое другое).

Лаборатория представляет собой 4-этажное здание площадью 6,3 тыс. кв. м, где размещены лаборатории 2-го и 3-го уровней биобезопасности. Для бесперебойного функционирования ЦРЛ построены и оснащены необходимые инженерно-технические сооружения обеспечения обогрева, газо- и электроснабжения с запасными автономными генераторами большой мощности, очистки воды и фильтрации воздуха. В штате лаборатории 15 специально обученных профессиональных профильных инженеров.

Кто еще участвует в развитии казахских биолабораторий, так это International Science and Technology Center. За работу в 2018—2020 годах в Казахстане центр должен был получить $ 2,5 млн. В описании к закупкам говорилось, что центр, например, обеспечивает услуги по лабораторной поддержке и проводит лабораторные тренинги в Армении.

Биолаборатории Казахстана используются в Программе снижения биологической угрозы Минобороны США (BTRP). В ней участвует шесть казахских учреждений, в развитие лабораторий и подготовку персонала которых DTRA и вкладывало средства. Речь идет о Казахском научном центре карантинных и зоонотических заболеваний, в который входят противочумные станции, Национальном центре биотехнологии, Национальном референтном ветеринарном центре, Научно-исследовательском институте проблем биологической безопасности, Центре санитарно-эпидемиологической экспертизы и мониторинга и Уральской противочумной станции. Все они подчиняются различным министерствам Казахстана.


Иллюстрация: ncbi.nlm.nih.gov.

Как говорится в научной работе казахских и американских ученых об истории совместных биологических исследований, с 2005 года в Казахстане осуществили более 25 проектов. Изучали опасные патогены и вирусы, которые становятся причиной, например, сибирской язвы, чумы, туляремии, энцефалита, геморрагической лихорадки Крым-Конго и коронавирусных инфекций. На эти исследования американское военное агентство выделило $ 20 млн.

Иллюстрация: ncbi.nlm.nih.gov. Иллюстрация: ncbi.nlm.nih.gov.

Кто контролирует биолаборатории в Казахстане?

МИД России и Китая выразили озабоченность по поводу сети американских биолабораторий в странах бывшего Советского Союза. На что Министерство иностранных дел Казахстана ответило, что Центральная референтная лаборатория принадлежит государству, финансируется сейчас из республиканского бюджета и любая работа в ней контролируется министерствами здравоохранения, образования и науки, сельского хозяйства.

Любопытно, что в марте, почти за месяц до заявлений, подрядчик CH2M HILL должен был завершить передачу операций и обязанностей по поддержке объектов, которые участвуют в американской военной Программе биологического взаимодействия (CBEP) в Казахстане. Об этом говорится в контракте на 2017−2020 годы между DTRA и CH2M HILL стоимостью $ 38 млн. Там же указывается, что подрядчик при этом продолжает осуществлять управление объектами и поддерживает такие операции, как научные тренинги, совместные исследования и надзор за операционной деятельностью.



В проекте бюджета DTRA на 2020 год говорится, что агентство планирует начать новые биологические исследования в Казахстане и продолжать обучение местных специалистов.


Общую координацию в Казахстане осуществляет отдел по сокращению угроз безопасности (DTRA) посольства США в Казахстане.

В то же время у CH2M HILL в Алма-Ате около пяти лет действует собственный филиал. Его возглавляет американец Эрик Пол Грэхэм, однако большую часть работников составляют граждане Казахстана, многие из которых являются молодыми учеными. Например, Кайрат Табынов. Он четыре года проработал в представительстве подрядчика DTRA, а с февраля этого года является научным сотрудником Национального центра биотехнологии в Центральной референтной лаборатории.

Как казахские вирусы оказались в Сингапуре и в Германии?

Особенность ситуации в Казахстане состоит в том, что все основные исследования по особо опасным патогенам проводятся на средства DTRA или других иностранных ведомств и организаций и в них участвуют западные специалисты, в том числе военные. И они, разумеется, имеют доступ к информации. Более того, часть изолятов вирусов, полученных в Казахстане, оказывается, хранится не в новой биолаборатории Казахстана, а заграницей. Об этом говорят данные Национального центра биотехнологической информации США (NCBI).

Так, в 2017 году на средства DTRA в Казахстане осуществляли проект KZ-33 по обнаружению новых коронавирусов летучих мышей. В пещерах Унгирли, Карангир и тоннеле Кептерхан в Туркестанской области на юге страны специалисты собрали 200 образцов помета и открыли 12 новых коронавирусов. В исследованиях участвовали Научно-исследовательский институт проблем биологической безопасности Казахстана и совместная американо-сингапурская медицинская школа Duke-NUS, которая является давним подрядчиком DTRA по проведению различных биоисследований. Несмотря на то, что именно казахские специалисты проводили полевые работы и эксперименты, 8 изолятов коронавирусов оказались в медицинской школе Duke-NUS в Сингапуре.


Еще один пример — в 2015 году казахские и немецкие специалисты провели изучение разновидностей риккетсий в клещах в двух регионах Казахстана. Эти бактерии являются причинами сыпного тифа и лихорадки Скалистых гор. Работы оплачивало МИД Германии по Программе немецкой биобезопасности, и, по данным NCBI, 203 изолята риккетсий, собранных в Казахстане, с конца марта 2019 года находятся в Институте микробиологии бундесвера в Мюнхене.


Иллюстрация: ncbi.nlm.nih.gov.

Зачем это надо Казахстану?

Казахстан получил от сотрудничества с DTRA обновленную техническую базу и натренированный персонал. В условиях страны с ограниченными финансовыми возможностями и эпидемиологическими особенностями это действительно плюс.

До 1992 года на территории острова Возрождение в Аральском море существовал полигон для биологических испытаний. Кроме того, 40% территории Казахстана называют природными очагами чумы, туляремии и геморрагических лихорадок. Есть неблагополучные участки по сибирской язве и бруцеллёзу. Поэтому еще в 1949 году в Казахстане заработал Среднеазиатский научно-исследовательский противочумный институт. Сейчас он называется Национальный научный центр особо опасных инфекций имени М. Айкимбаева (ННЦООИ), где американцы и построили Центральную референтную лабораторию. Все их инвестиции, по сути, стали обновлением технической базы сети лабораторий, которую создали при СССР.

Зачем это надо Пентагону?


Проект бюджета DTRA на 2020 год.

За 15 лет деятельности в Казахстане американское агентство совместно с казахскими специалистами провело 25 исследований и располагает всеми данными об эпидемиологической ситуации в стране по большинству особо опасных патогенов.

В то же время мягкий контроль над биолабораториями дает Пентагону не менее важный доступ к информации о том, как особо опасные заболевания распространяются естественным путем в этих регионах и могут даже служить транзитными точками в глобальной передаче.


Иллюстрация: ncbi.nlm.nih.gov.

Такую информацию можно использовать с разными целями. Как известно, коронавирусы подвержены мутации и они постоянно рекомбинируются между собой в летучих мышах. И, где появился Covid-19 и каким образом началось его первоначальное распространение, до сих пор неизвестно. Зато известно уже, какой экономический ущерб может нанести такой куда менее смертельный патоген, чем сибирская язва или холера.

Показателен пример распространения африканской чумы свиней из Грузии, где действует одна из самых мощных биолабораторий, которую контролирует DTRA. В 2007 году там произошла вспышка заболевания. По версии Тбилиси, нетипичная для страны инфекция оказалась в Грузии из сточных вод судов, пришедших из неблагополучных стран. Дальше африканская чума свиней распространилась по всему региону. Специалисты Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН и Всероссийского научно-исследовательского института ветеринарной вирусологии и микробиологии предположили, что в Чечню заболевание занесли инфицированные дикие кабаны, после чего инфекция быстро распространилась и по другим регионам России. В результате за пять лет страна потеряла более 600 тыс. свиней, а убытки оценивались к 2012 году на уровне $ 1 млрд.

Один из последних проектов DTRA в Казахстане KZ-35 был посвящен мониторингу высокопатогенных вирусных лихорадок свиней. Его проводили на севере и востоке страны, которые образуют коридор между Россией и Китаем. Правда, в исследовании казахские специалисты указывали на то, что лихорадки могут прийти из этих стран, а в самом Казахстане они пока не выявлены.

Понятно, что доступ США к полевым исследованиям, базам данных и лабораториям в соседних странах не нравится России. Тем более что США используют биосотрудничество и для более широких политических целей на много лет вперед — они открыто укрепляют свое влияние на постсоветском пространстве.

Сегодня проекты DTRA воспитывают целое поколение не связанных с СССР и Россией молодых ученых на Украине, в Грузии, Азербайджане и Казахстане. Американцы объединяют их в ассоциации, обучают, создают условия и перспективы, которых власти стран предоставить не смогли бы.

Читайте также: