Либо вошь победит социализм либо социализм победит вошь

Обновлено: 28.03.2024

Медицинских музеев в Москве, оказывается, множество - чуть ли не при каждом уважающем себя медучреждении, учебном заведении или ведомстве, имеется собственный, даже, говорят, отдельный стоматологический. Мне довелось несколько лет побывать в по-своему роскошном, еще и за счет исторического антуража, музее им. Сеченова на Пироговке при Первом меде -

- а про то, что есть еще Российский музей медицины при НИИ охраны здоровья им. Семашко до недавнего времени и не слыхал. Музей также ведомственный, вход в него бесплатный, но запись труднодоступная из-за ограниченного количества экскурсий в месяц и их нерегулярности. Водят также любителей архитектуры, что на первый взгляд интереснее, чем медицина - в действительности интересно и то, и другое.

Особняк до 1917 года принадлежал клану Вогау, к третьему поколению приехавших из Германии немцев обжившихся на широкую ногу, но еще в 1914 году почти все Вогау (так и не удалось, правда, дознаться, был ли "мой" Пильняк, урожденный Вогау, свойственником этих буржуев) убежали от русских погромов на историческую родину, остался единственный, большевик по убеждениям, после революции передал особняк советскому государству (главное владение Вогау неподалеку от него, на Воронцовом поле, русские в патриотическом настроении сожгли двумя годами ранее, хоть на Москве победили немцев), в нем и возникло научное учреждение, развитию которого оставшийся Вогау способствовал, пока вместе с остальными большевиками православные не расстреляли его в конце 1930-х. От аутентичных интерьеров тем не менее сохранилось немало - модерновый канделябр на парадной лестнице и расписанной также в стиле модерн стекло, через которое виден примыкающий к бывшей бальной зале закуток (стена, его отделяющая, впрочем, позднее воздвигнута); кессонные потолки, где-то дерево, а где-то раскрашенный под дерево гипс; пилястры в дорическом стиле; камины - модерн-неоренессанс, в одном случае очень строгий, аскетичный, в двух других роскошные, с "кариатидами" под античность и с привезенными из Риги изразцами, украшенными фантазийными портретами средневековых рыцарей и дам; но главное, почти нетронутой уцелевшая обстановка столовой, где как раз и камин изразцовый стоит, с встроенными в обе стены вдоль буфетами, опять же с характерными приметами ренессанса вплоть до "ракушечек".

При всем том обе экскурсии медицинской тематики, которые предлагаются здесь посетителям, тоже заслуживают внимания - одна, видимо, боле узко-специальная, посвящена истории медтехники, ту экспозицию довелось осмотреть бегло, поскольку и так нас пустили в залы отдельно от группы, чтоб на интерьеры там глянуть; вторая, очевидно, увлекательнее, поскольку сосредоточена не собственно на здравоохранении, а на связанной с ним государственной политике, идеологии, пропаганде, наглядной агитации и т.п., с акцентом на период становления Советской власти. Тетенька-экскурсовод, однако, по-своему виртуозно соблюдает баланс между советским и православно-фашистским взглядом на одни и те же факты, государственные решения, меры властей - символично, что своего рода идейной "осью" экскурсии служат, с одной стороны, "мемориальный" стол наркома Семашко (между прочим, до Великого Октября на святой руси особого государственного ведомства, регулирующего политику в области здравоохранения, не существовало вовсе!), а с другой, исполненный в официозно-академической манере, но явно талантливым скульптором (имени не выяснил) бюст-портрет лауреата Сталинской премии святителя Луки, недавно еще и канонизированного РПЦ.

Фонды музея изначально хранились в Институте им. Склифосовского, и хранились небрежно, так что многое утрачено с концами, а остатки размещены в витринах выставки "Насаждение народного здравия" - так, к примеру, набор хирургических инструментов времен войны целиком немецкий, типа, "трофейный", за отсутствием собственного. Но хотя медицинское оборудование, образцы аптечной тары и т.п. вплоть до умиляющей расфасовки детского питания тоже достойны как минимум любопытства, все-таки основное, самое важное в экспозиции - агитационная полиграфия 1910-1930-х годов, привязанная к вопросам гигиены, профилактики эпидемий, новых подходов "нового общества" к вечным проблемам, от деторождения до алкоголизма, с которыми даже в узких историко-хронологических рамках непросто разобраться.

Экспрессивное "панно" на тему "Прививайте оспу!", гротесковая, гиперболическая страшилка (художника Грюна) "Вошь и смерть - друзья-приятели" (соседствующая заодно с муляжом головы в витрине, имитирующей симптомы некоего страшного заболевания, написанного по латыни - православные б взглянули только, что в государственном, ведомственном музее демонстрируется, и к выставке на ВДНХ их претензии отпали бы автоматически!), в уже соцреалистическом духе выдержанные плакаты инструкции, иллюстрирующие меры по борьбе с малярией ("день комара у школьников") или методику внедрения "передвижных яслей", дабы кормящие матери не слишком отвлекались от перевыполнения колхозного плана (в помочь няньке и техничке приданы пионеры-добровольцы, как водится), призывы не "выхаркивать мокроту на пол" и "не свивать детей свивальниками", разоблачительные "стенгазеты" типа "Петр широко рассеял сифилис по волости" - это все прекрасно по отдельности и вместе, а вне конкуренции, на мой личный вкус, плакат 1920 года "Мы требуем", изображающий толпу суровых младенцев-демонстрантов, выходящих на акцию протеста с выражением лиц типа "и как один умрем в борьбе за это", требуют же они "акушерок, а не бабок", "грудь матери", и еще - в чем я целиком присоединяюсь к их чаяниям - "защиты от мух"!

Углубление в тему на уровне государственной политики, в отрыве от агитационной изобразительности, эстетический восторг слегка приглушает. Большевистская мечта, казавшаяся почти уже осуществившейся, о преобразовании не только общества, но и человека, на уровне его биологической природы в том числе - а на меньшее настоящим революционерам и замахиваться не стоило бы! - на практике в жизнь проводилась непоследовательно, и если разнообразие художественных стилей в пропагандистских материалах радует, то противоречия декретов и инструкций многие благие намерения сводили быстро на нет и до противоположного задуманному результата: аборты разрешают - аборты запрещают; сухой закон после окончания гражданской войны сохраняют - и отменяют, вводя в финансовый оборот "пьяные" деньги и т.д., причем в какую сторону ни разворачивай - последствия больше отрицательные, какие меры не предпринимай, ведут они в этой стране к деградации и зверству непременно. "Полно в консультациях - пусто на кладбищах", гласит один из "реконструированных" агит-транспарантов, дополняющих экспозицию; на другом высказывание, приписанное лично В.И.Ленину - "Вши победят социализм, или социализм победит вшей". Спустя век уверенно остается признать: на кладбищах полно, вши победили.


Когда в 1942 году немцы втянулись в Сталинградские бои, то на флангах их группировки, в излучинах Дона и Волги, стали итальянцы и румыны. Но мало кому известно, что Ставка Верховного Главнокомандования планировала нанести удар по флангам немецкой группировки не во второй половине ноября, как это случилось, а в конце октября, на 2-3 недели раньше. Почему же наше командование отложило удар почти на месяц? Не для того ли, чтобы подтянуть к местам сражений свежие силы?

Поэтому, когда в 1942 году немцы во второй раз захватили Ростов, то одним из приоритетных объектов для трофейных команд у них был архив Ростовского противочумного института. Это учреждение было в то время единственным такого профиля на Юге России. Архив противочумного института содержал многолетние наработки по исследованию численности грызунов на Юге России, способных являться переносчиками чумы. И этот архив немцы успешно захватили.

Но была и еще одна инфекция.

Оказывается, в тот момент, когда готовилась Сталинградская наступательная операция, к главе противочумной службы Борису Михайловичу Пастухову пришли два известных микробиолога – Смирнов и Рогозин. Предложение их было настолько многообещающим, что оно было заслушано в Ставке Верховного Главнокомандования.

Суть этого предложения можно было выразить одним словом – туляремия.

Туляремия, как и чума, имеет свои природные очаги. Излучины Волги и Дона – это и есть область такого очага. Туляремия – это инфекция, которая тоже, как и чума, передается человеку от грызунов, но не от зимующих, а в основном от мышевидных – крыс, мышей. Часто носителем туляремии служат еще и зайцы.

Причем туляремией можно заразиться множеством способов: через инфицированных клещей, комаров, слепней, при укусе инфицированных грызунов, через зараженную выделениями грызунов воду и пищу, воздушно-пылевым путем, при вдыхании пыли, содержащей возбудитель.


Более того, немцы о туляремии не знают почти ничего. Хотя это заболевание известно достаточно давно, но западноевропейские эпидемиологи обошли его своим вниманием. В Германии проблеме туляремии за последнее десятилетие были посвящены всего несколько научных статей, румыны и итальянцы вообще этой проблемой никогда не занимались.

В общем, наши микробиологи дали такую рекомендацию – надо начать наступление не во второй половине октября, а через две недели после начала холодов. И тогда немцев, румын и итальянцев можно будет собирать по окопам как мешки с соломой – настолько они будут ослаблены.

О противотуляремийных вакцинах, имевшихся в СССР, надо сказать особо. В Советском Союзе их было две разновидности: вакцина Гайского и вакцина Эльберта. Это были очень сильные вакцины, которые в течение короткого срока вырабатывали у человека полный иммунитет против туляремии.

Кроме того, в мемуарах немецких и итальянских солдат и офицеров, воевавших под Сталинградом, встречаются описания госпиталей, забитых людьми с высокой температурой и резкой слабостью. Правда, они считали, что это какое-то атипичное течение пневмонии, да и смертность была очень высокой.


Читайте также: