Отец и мать наказывают дочь трахом

Обновлено: 23.04.2024

С малых лет, сколько помню себя, я была без ума от родного отца. Умен, статный, силен. Меня с мамой любил, даже слишком, наверное… Идеальный мужчина, герой, о таком, как о муже уже, могут позже мечтать повзрослевшие девочки.
Десять мне тогда было всего, ни сестрички, ни братика… И втроем в одной маленькой комнате – в тесноте, но никем не обижены… К сожалению, мать оставляла нас часто одних, дней на пять или более уезжала в Москву… Замечала, что папа в те дни на меня как-то странно глядел, обнимал, целовал и поглаживал… И сама чаще льнула к нему… Раз нечаянно рукой прикоснулась к штанам и внизу живота у родимого ощутила торчащий незнакомый предмет – догадалась чуть позже, к чему, и была очень-очень взволнована, сказать можно, испугана…
Итак, снова с отцом дома только одни…
- Чаю сделать, Виленушка. – больно ласков опять. – Сам на кухню схожу.
- Не хочу ночью писать вставать.
- Ах, до сна еще пара часов.
- Ладно, папа, неси. Я уроки доделала, телевизор включу…
- Да, конечно, включи.
Хоть и много каналов, программ, а смотреть-то по сути и нечего. По второму сериал. Ну и ладно, и пусть… пусть и дальше герои целуются.
На подносе и в кружках уже папой налитый чай… Безо всяких сластей… Вкус какой-то другой… Марка, может, не та. Пить хотелось, пила…
- Позже тут уберу, - странный вид у родимого, будто кем-то испуганный. – Иди, доча, ко мне, сядь-ка мне на колени, голубушка…
Хоть меня и клонило ко сну, рано было в постель…
В телевизор таращились – все еще шел сериал… Закрывались глаза…
- Не тревожься, Виленушка, - голос папы уже далеко, - даже если уснешь, сам в постель уложу…
- Под подушкой пижама, учти, - нашла сил, чтоб напомнить ему…
Под подушкой, а в данный момент… под колготками трусики, и нет смысла их на ночь снимать…
Волны – руки того, кто меня очень-очень любил, усыпили-таки окончательно…
И проснулась, наверное, через двадцать минут… Руки-ноги не слушались, век раскрыть не могла… Телевизор молчал, горел все ж таки бра у кровати родителей, в чем была совершенно уверена… И дрожащие руки отца раздевали меня… Ба, стянули трусы, мои детские ножки раздвинули. И мужское дыхание обжигало меня, все, что ниже пупка… И вдруг губы его прикоснулись к писюлечке, к тем горячим губам, отчего начала мелко-мелко дрожать… И проник в мякоть щелки язык, и ласкал лепестки отвердевшие… И волна наслаждения окатила меня минут десять спустя, и я снова куда-то плыла, и, казалось, теряла сознание…
Утром все же раскрылись глаза… Отец, видно, уже на работу ушел… Нет на жопке и вправду трусов.
Сон мой вызван вчера был искусственно, в чае что-то подмешено. Вот чего я родимому ни за что не прощу. Как в глаза ныне будет смотреть, и как мне ныне с ним. Несерьезно, конечно, родителю малолетней дочурки своей тайком писю вылизывать, а с другой стороны… лишь бы было ему хорошо. Считать можно, что нам с ним на пару пригрезился замечательный сон. И пусть чаще такое случается.
Не прощу. Ах, простила уже.
И нашла я в аптечке снотворное, да, улику нашла… Не должна о всем этом узнать, разумеется, моя славная мать. В тот же вечер как раз и вернулась она…
- Как вы тут без меня.
- Замечательно, мамочка. Добрый папа за мной, как ребенком, ухаживал.
Как ребенком. Смешно. Ах, какая идиллия, они пили в тот вечер вино. Жаль, отцу не нужна…
- Пошли спать. – рановато надумали.
- Да, пожалуй, пора…
Слава Богу, легли… В двух шагах моя, кстати, кровать. С какой целью пылал каждый вечер ночник. Повернуться к стене. Нет, хотелось узнать, чем займутся родители… Ах, впервые такое во мне появилось желание.
- Дочь уснула. – отец. Наконец, наконец.
- Ага, - прошептала с волнением мать.
Слышен шелест ночнушки снимаемой, заворчал этак скромно диван… Открыть можно глаза…
- Давай вместе друг друга любить, - это он предложил, развернувшись в постели к ногам ненаглядной своей.
- Сама жажду оральной любви. Ложись на спину, миленький.
Боже мой, мама сверху устроилась, поднесла несерьезному свою попку к лицу, а сама, а сама… присосалась к тому, кто смотрел ей в лицо.
Ах, тотчас у меня засвербело внизу, и я стала отчасти участницей их безумной игры, приспустила пижамные штаники…

Через пару недель мама снова уехала, чего я, по известной причине, ждала… Не скажу, что ее ненавидела, все же не было прежней любви…
Ах, и чем от моих отличаются ее женские прелести. Только тем, что окутаны мхом, скрыты пышной копной. Правда в том, что когда-то сама из той тайной щели появилась на свет… Нужно помнить о том.
Может, чаю отцу на сей раз мне самой предложить. Нет, не надо наглеть.
Легла раньше обычного, и в одних лишь трусах…
- Не замерзнешь. – заботливый.
- Если что, ты согреешь меня.
- Если маме, Виленушка, не расскажешь о всем, перейди, спи в постели моей.
- И сам видишь, молчу. – намекнула, что знаю о всем. – И надеюсь, что ты не обидишь любимицу.
- Да, малышка, клянусь. – подскочил от волнения он.
- В таком случае разденься и ты. – уже лежа на ложе родителей, на их ложе любви.
Торопился мой славный и нервничал, упал рядом со мной, но был также в трусах… вниз тотчас одеяло спихнул…
Вот и я, наконец-то, в объятиях. Папа пылко мы расцеловывал: ушко, шейку, соски… И все ниже сползал потихонечку…
- Сними то, что мешает тебе, - подсказала ему.
- Да, голубушка, да. Согни ножки в коленях, пожалуйста… - как в ту ночь, его губы тотчас впились девичьи губки мои…
И я вскоре забилась в неистовстве – на сей раз можно было вскричать, сжимать пленнику голову, что с восторгом и делала…
- Твой черед снять, папуля, трусы! – придя малость в себя, второй раз подсказала ему. – Покажи, чем ты сделал меня. В благодарность и в ротик эту штучку возьму.
- Ах, Вилен, я твоим драгоценным цветком все еще не насытился.
- Замечательно, здорово! Будем, значит, друг друга ласкать.
Чем он сделал меня… Едва в ротик головка вошла. И он тверд у отца, и безумно волнующий, как язык, снова в щелке заплававший…
Раз уж папина орган плодородия во мне, то могла бы подобные радости, у самой лишь бы было желание, подарить и мамуле своей. В благодарность за то, что меня родила. Увы, слишком уж это безнравственно.
Танец страсти, безумия, к утру только закончился – мы с отцом обессилели, нужно было немного поспать… Вся неделя, считай, в таком ритме прошла… Слава Богу, вернулась родимая.
- Что случилось, голубушка? – обратилась ко мне озабоченно. – У тебя под глазами круги.
- Все нормально, мамулечка! Ночью плохо спала.
Жаль, конечно, партнера наших диких практически сексуальных забав. Мной и так весь замученный, с женой должен еще провести ночку пылкой любви. На сей раз не хотелось подглядывать…

Прошло годика три, мне тринадцать исполнилось… И уже с округленными грудками, с волосами внизу живота… Папа, кстати, любил их причесывать, иногда и средь белого дня, когда дома бывали одни… Делал это и в данный момент…
- Дай-ка лучше мне штучку свою, - предложила ему. – Первым делом, естественно, расцелую ее…
- Что ж, не буду противиться.
Целовала и тискала, прижимала к щекам…
- Ах, введи же его хоть разочек в меня. – и с мольбой обратилась к отцу.
- С дочерьми это делать нельзя, - сам того явно очень желал. – Вдруг животик начнет у тебя, дорогая, расти.
- Есть кондомы, учти, у меня.
- Лизать мед через толщу стекла. Нет, голубка, уволь. Потому я и маме твоей редко в писю сую.
- Трахай в попку, как маму, тогда.
- Только после того, когда станешь не девочкой.
- Заколдованный круг. – психанула и, встав, облачилась в халат. – Попрошу у какого-нибудь одноклассника, чтоб испортил меня.
- Эй, Вилена, уймись, даже думать, голубушка, о подобном забудь.
- Принимай в таком случае решение.
- Так и быть, возьму в попку, проказница. Только смажу его…
Да, всего лишь проказница, наклонившись вперед, выставляя свои обнаженные прелести, широко тут же ножки раздвинула… Пест вошел беспрепятственно…
- Продолжай, мне не больно нисколечко. Я в восторге, папулечка.
Боже мой, кто-то явно в квартиру вошел. Это мать, на нас глядя с презрением, с искаженным от гнева лицом.

Отец изгнан, увы… По моей, сказать можно, вине… Две недели с родимой одни… Страсти чуть улеглись, я отчасти была прощена…
Полдесятого вечера… Телевизор, сериал…
- Чаю будешь.
- Неси, - безучастно ответила женщина, слава Богу, нестарая. Жалко, жалко несчастную…
- Ты бы лучше вернула отца…
- Чтобы трахал тебя. Нет, прости, ни за что.
Чай допит, а у мамки опять, опять слезы в глазах… И, сев рядом, ее обняла…
- Можно спать мне сегодня с тобой.
- Раз так хочешь, то спи… Схожу, кстати, под душ…
- Да, конечно, сходи.
И мы рано в тот вечер легли… И горел, как обычно, ночник… Минут двадцать спустя засопела любимая…
Плод запретный – манящий, как правило… Как то райское яблоко…
Одеяло в ногах… Как всегда, мать в рубашке ночной, как ни странно, и бедра раздвинуты… И призывно раскрытая писечка перед взором моим, вне сомнения, влажная, без любви, ах, давно не целована. Вместо папы впилась в это чудо чудес, нос тонул в мягких нежных волосиках… И рученка моя шаловливая оказалась в своей, также влажной, писюлечке.
Вот такая уж я нехорошая, а с другой стороны, добра маме желавшая и в награду в экстазе сама побывавшая…
Другой день… И вернулась с работы кормилица…
- Как спалось.
- Замечательно. – засияла она. – Сон приснился при том потрясающий. Извини, но не буду рассказывать…
- Вместе ляжем, надеюсь, опять…
- Да, конечно, Виленушка, раз остались одни.
- Рада слышать, ура.
Вечер вечностью стал… Для меня и, похоже, для матери…
- Может, выпьешь стаканчик вина? – предложила она неожиданно.
- Нет, мамуля, нет-нет, мне тринадцать лишь лет.
В десять лечь собрались… И в постели тотчас обнялись… Учащенно тотчас задышала любимая…
- Больно жарко…
- Ага, - согласилась она. – Можем снять хренов тряпки с себя.
- Ты серьезно.
- Вполне. Расцелую тебя, как младенца, всю-всю. Если хочешь, могу и меж ножками.
- Да, конечно, хочу.
Груди мамы над грудками… Ниже, ниже ползли… Носик ткнулся в лобок, а язык тут же начал вылизывать мою девичью щель…
- Развернись надо мной, ради бога, мамулечка. – выскользнула из ее рук. – Разреши это делать с тобою и мне.
- Ты серьезно.
- Вполне. Поднеси-ка мне попку, свою писю к лицу.
И густые волосики горячая мамина щель потихоньку приблизились и закрыли мне рот… И достигли вершин наслаждения в одно время практически…
Так и жили вдвоем… Жаль, что к нам не вернулся отец…

Годы шли, тридцать стукнуло годиков… Не без мелких проблем, но семейная жизнь у меня, сказать можно, наладилась…
Место встречи – кафе…
- Как ты вышла, Вилен, на меня? – спросил мой визави. – Трудно было, наверно, найти…
- Постаралась и вот, результат. – улыбалась ему.
- Муж хоть есть.
- Да, но нету детей, много проще без них… Супруг, правда, чрезмерно уж чопорный и по сути чурбан.
- Что, не любит тебя.
- Трудно даже сказать…
- Не целует внизу живота.
- Пару раз, было дело, заставила. Говорит, неприятно ему…
- Значит, просто дурак. А пошли-ка, голубка, в гостиницу.
- Поцелуешь.
- Ага. Готов выполнить все, все капризы твои и желания.
- Рада слышать, родной.
Отец встал… И от счастья сиял… Поспешила за ним…

Мужчина насиловал свою 10-летнюю дочь, а затем позволял своему другу делать то же самое.

Трейси Даблс решилась рассказать о том, что с ней делали отец и его друг, лишь спустя 30 лет после произошедшего. Даблс поведала, что отец начал брать ее в поездки вместе со своим старым другом, в этих поездках мужчины жестоко насиловали девочку, а отец Даблс даже наблюдал за тем, как его друг насилует его дочь.

Женщина призналась, что до 10 лет у нее с отцом были дружеские и доверительные отношения, однако после достижения этого возраста мужчина начал возить девочку с собой, чтобы "увидеть дядю Денниса".

"Я радостно следовала за отцом, размышляя, куда он меня увезет. Мы приехали в большой дом, который я раньше не видела. Я была немного смущена, пока не увидела улыбающегося мужчину, который приглашал нас войти. Дядя Деннис был близким другом семьи, он часто приходил к нам на ужин", — рассказывает Трейси.

Позже мужчины привели девочку в гостиную и, включив комедийный фильм с проектора, сели рядом с ней.

"Я смеялась, пока рука отца не остановила мой смех. Я застыла в шоке, когда его рука медленно поползла под мое платье и трусы. Я старалась не отрывать взгляд от экрана и не верила в происходящее. Однако отец все же убрал руку", — признается Трейси.

Она рассказала, что уже успела обрадоваться, что отец перестал ее трогать, как то же самое начал делать его друг Деннис, а отец девочки наблюдал за происходящим. После этого мужчина увез дочь, делая вид, что ничего не произошло.

"Я не знала, что думать, мне было 10. Но я знала, что отец любит меня, и доверяла ему, поэтому молчала", — рассказала Даблс. Она добавила, что после первой встречи с дядей Деннисом отец начал возить ее к нему два раза в неделю.

"Мне крутило живот каждый раз, когда отец говорил садиться в машину, я чувствовала себя плохо. Они трогали меня, пока на экране кто-то громко смеялся", — отмечает Трейси.

Однако в один день мужчины решили, что этого мало, и вдвоем изнасиловали девочку.

"Мне стало плохо, когда отец забрался на меня и изнасиловал в первый раз. Я захлебывалась в слезах и молилась о конце. А когда отец закончил, он встал и сказал в лицо Деннису: "Твоя очередь", — признается Трейси.

"Я лежала на диване, боль разрывала меня на части, пока дядя Деннис насиловал меня, а папа наблюдал с большой ухмылкой на лице", — рассказала женщина.

После возвращения Трейси и ее отца домой мужчина делал вид, что все нормально, а после снова возил дочь к другу.

"Я никогда не чувствовала себя такой потерянной и испуганной, когда они поочередно насиловали меня. Это было неправильно, но я доверяла папе и не хотела верить, что он может сделать мне больно", — отметила Даблс.

После двух лет постоянного насилия отец Трейси резко прекратил возить ее к Деннису. По словам Даблс, жизнь семьи начала идти своим чередом. В 18 лет девушка съехала от родителей и осознала, какие извращения с ней творил отец. Трейси попыталась покончить с собой, так как не могла забыть картинки из детства. Однако ей удалось выжить, и она решила обратиться в полицию.

Отец Трейси получил 10 лет тюрьмы, его друг Деннис — столько же. Позже выяснилось, что парочка измывалась над еще одной девочкой, которая решилась рассказать о произошедшем после судебного разбирательства. Педофилам добавили еще шесть лет заключения.

Елене сейчас 42 года, она живет в Минске и воспитывает двух дочерей. Росла не в Беларуси, а в другой стране — там же разворачивались события, о которых героиня рассказывает в своем монологе. Сегодня женщина убеждена, что о насилии нужно говорить вслух. Причем важно показывать, что такие события могут происходить в благополучных (на первый взгляд) семьях. Никто из знакомых никогда бы не заподозрил, что ее родители способны хранить в себе такую тайну, уверена Елена.

— Мой отец добился очень больших высот в карьере, он известная в городе личность, директор большого предприятия. Мама работала учителем — ее очень уважали и ученики, и родители.

В нашей счастливой и благополучной со стороны семье была одна проблема: папа маме изменял, направо и налево. Родители часто ссорились, иногда во время скандалов говорили о разводе. Я помню, что мы с сестрами часто из-за этого плакали. Я старшая дочь в семье — есть также младшие сестры, разница между нами 6 и 8 лет.

Потом отец просто в какой-то момент развернулся и ушел. Но такие ситуации повторялись. Очень яркое воспоминание, как я лежу в спальне на кровати у нас дома, рядом лежит папа, держит свою руку на мне, а другую — на себе под одеялом.

Родители перестали ссориться

Продолжалось это до того момента, пока он не лишил меня девственности. Я на тот момент училась уже в 11-м классе. Как только осознала, что происходит, сразу же вскочила и начала громко рыдать. Он сам, как мне показалось, не ожидал, что все зайдет так далеко. Я побежала в ванную, а он сидел на коленях и умолял:

Только никому не говори, а то я повешусь.

Начала получать от мамы море любви

Я вернулась домой и начала получать от мамы море любви. Мне никогда не уделяли столько внимания, какое-то время я чувствовала себя очень значимой в семье. Отец больше ко мне не приставал.

Когда уже во взрослом возрасте я прорабатывала эту ситуацию с психологами, один из них мне сказал, что я выжила, потому что смогла разделить личность людей, причинивших мне боль. У меня были родители, которые меня любят, и родители, которые меня предали.

Несмотря на временную идиллию, позже появилось ощущение, что меня как бы выгоняют из дома, постоянно возникали конфликты. Я уходила, пыталась жить одна. В 24 года родители купили мне квартиру, я уехала из дома. Мама начала говорить, что я выдумываю разные вещи, чтобы всех рассорить, чтобы получить больше денег.

Когда я рассказала про ситуацию с отцом средней сестре, она мне заявила, что я вру. Мать ее якобы предупредила, что я это делаю специально. В итоге я до сих пор практически не общаюсь со своими сестрами.

Уехала от семьи и от бывшего мужа

Вышла замуж я за человека, который был очень похож по характеру на моего отца — такого же деспотичного, с ним мне было тяжело. Были проблемы в сексе — очень сильное неприятие. Соитие, семяизвержение — все это вызывало у меня отторжение. И до сих пор самое приятное в сексе для меня — это обычные поцелуи.

Когда я поняла, что стала чужой для своей семьи, уехала из страны — от родных, от бывшего мужа (мой отец сам из Минска, я переехала в Беларусь). Начала жизнь с детьми с чистого листа. И не поднимала тему изнасилования отцом до того, как у меня обнаружили опухоль в голове. Помню эпизод, когда мне было нужно ложиться на операцию, и возник вопрос, кто останется с дочками. Мама по телефону сказала, что приедет с отцом и поживет у нас. Я резко ответила:

Нет, только без отца, с моими детьми он жить не будет.

Это было за год до маминой смерти. Она болела онкологией почти 20 лет — с ремиссией и рецидивами. Когда уже умирала, я сидела возле ее кровати и ждала, что она попросит прощения. Но этого не случилось.

Теперь я понимаю, что для того чтобы поверить мне, она должна была предпринять какие-то действия. Развестись с отцом — как минимум, а по-хорошему — подать в суд и его посадить. Но она всегда зависела от отца, никогда не зарабатывала на семью деньги. У нее был определенный статус в городе и очень сильная материальная зависимость.

Я более чем уверена, что она разные варианты в себе прокручивала, она же все-таки мать. На одной чаше весов была я — ее дочка, а на другой — вся ее жизнь. Она очень сильно любила отца, а меня как будто всю жизнь считала соперницей. Я не знаю, приставал ли отец к другим моим сестрам, мне никто об этом не говорил, я в семье стала изгоем.

Хотела отомстить отцу, но передумала

Я редко на самом деле думаю про отца. Была мысль как-то приехать к нему в город, взять журналиста и рассказать по телевидению обо всем, чтобы отцу было плохо. Но я эту стадию ненависти и мести уже прошла. А вот маму мне простить сложно до сих пор.

Более того, со взрослением дочери я стала ее просто ненавидеть. Невозможно было не замечать того, что происходило, с ее стороны это было самое настоящее предательство. Я понимаю, что она уже расплатилась за все — все-таки 20 лет болезни, химиотерапия — она свое хлебнула. Но в моем случае, имея родителей, я выросла без их поддержки, и это ужасно.

Я очень долго прорабатывала свою обиду с психологами. Были истерики, слезы. Только сейчас я поняла, что могу об этом говорить вслух. Я рассказываю свою историю с надеждой, что кому-то она поможет. Если бы мама в свое время прочитала такое признание, возможно, она бы отреагировала тогда по-другому? К сожалению, этого уже никто не узнает.

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Чем заканчиваются многочисленные педофильские истории после того, как приговор суда оглашен? С точки зрения обывателя, обычно на этом все. Справедливость восторжествовала.

Но как продолжают жить малолетние жертвы педофилов, десятилетиями неся в душе пережитый ужас? А если насильника так и не удалось привлечь к уголовной ответственности?

А если он все эти годы так и оставался рядом?

Предыстория

Семья моих родителей в глазах соседей выглядела обычной советской ячейкой — интеллигентная рабочая семья. Дети ухожены и накормлены, на полках книги и пластинки. Мама водила меня в кино, театр, на выставки.

Сколько таких семей вокруг — миллионы. А внутри некоторых творится зло, и никто этого не замечает, не видит. И нет спасения.

Воспоминание

В памяти возникла история почти сорокалетней давности: мне, еще дошкольнице, стало интересно, как устроены часы, как они работают? Я утащила один из домашних будильников к себе в комнату, нашла в отцовых инструментах отвертку и разобрала зеленые часики на сотню маленьких деталей. Из какой красоты, оказывается, состоит этот сложный механизм! К сожалению, собрать будильник обратно я не смогла. Зная, что мама реагировала на сломанные вещи очень грозно, боясь получить оплеуху, я припрятала то, что осталось, в дальнюю часть тумбочки. Получилось у меня это неумело, как и свойственно напуганным и чувствующим себя виноватыми маленьким детям.

Папа

Эти злосчастные детали разобранного будильника нашел папа. Тогда еще он был для меня папа — спокойный, веселый, нежный и заботливый, и да, внимательный. Очень добрый папа, к которому я бежала за защитой, поддержкой, радостью. Тот папа, который за шесть лет моей жизни научил меня играть в шахматы, преподал первые азы игры на гитаре, познакомил с фотокамерой, научил делать стойку на руках и уверенно маневрировать на лыжах, коньках и велосипеде.

Я помню его высоким, стройным, наверное, даже красивым. В комнате брата был уголок, где хранился папин спортивный инвентарь: культурист, бегун, лыжник. Ухоженный, приятно пахнущий одеколоном, гладко выбритый. Не пил, не курил, регулярно клал на стол зарплату. Идеальный муж и отец.

Будильник

Предательство

Психотерапия

Мне за сорок, я много лет хожу на психотерапию, она позволяет мне реабилитировать мою измученную психику и восстанавливать в памяти события и чувства из пережитого когда-то опыта. К слову — вышеупомянутое воспоминание появилось в моей памяти довольно давно. Мне долго казалось, что я сама сделала выбор между матерью и отцом и сама пришла к отцу. Когда однажды, двадцать лет назад, я спросила у него, как он мог так со мной поступить, — он ответил, что я сама пришла, потому что мне было интересно. И все эти двадцать лет я жила с уверенностью, что я такой удивительный ребенок-урод, который сам пришел. То есть я считала, что дело во мне и не на кого пенять. Теперь воспоминания стали более глубокие, и я увидела детали, которых не замечала ранее, — человек, которого я любила и которому доверяла, мой папа, зная про мои страхи перед мамой, воспользовался моим испугом. Эти новые детали повергли меня в шок. Как это убрать из своей жизни? Я чувствовала сильнейшую подавленность и две недели пыталась ужиться с этими новыми данными о себе. Потом наконец дошла до своего психотерапевта, и, обсудив с ним воспоминание, мы решили, что свою историю жизни с отцом-педофилом мне нужно рассказать людям. Это может мне помочь выйти из позиции жертвы. А еще людям стоит знать, насколько это чудовищный и разрушительный опыт для тех, кто подобное пережил.

Чувства

Я долго сильно боялась, что мне не поверят, если я об этом начну говорить. Чувство вины и страх отвержения сопутствовали всегда, когда я общалась с людьми. Я боялась быть наказанной или отвергнутой. Было невыносимо стыдно, что со мною это делают, — больно чувствовать себя изгоем. Но именно им я себя и чувствовала. В детстве у меня было больше знаний и опыта, чем у моих ровесников, и это делало мою жизнь чудовищно одинокой. Регулярные надругательства отца сформировали устойчивое ощущение, что я абсолютно бесправна и, видимо, мне не стоит жить. Я не заслуживаю жизни, если не могу ни на что повлиять. Но сильнейший страх смерти заставлял приспосабливаться к происходящему. Вина, стыд, одиночество и их интенсивное проживание были идеальным топливом для сильнейших панических атак. У детей бывают депрессии, не стоит обманываться. А еще. мне было очень тяжело от понимания того, что тот космических размеров объем энергии, который я могла бы отдать занятиям учебой, спортом, музыкой… я была вынуждена тратить на сокрытие чужого преступления.

Растление

Из личного

. Он мог прийти рано утром, когда все спят, и, прижав мое лицо к подушке, вывернув руки, изнасиловать и пойти после этого спокойно на работу. Я же оставалась лежать в состоянии шока и медленно думать: а не выйти ли мне из окна?! Он нспользовал меня, не предохраняясь. Когда я на психотерапии вспомнила об этом, моей боли и ярости не было предела: что, если бы я забеременела в 11 лет?! Что тогда? Стыдно. Стыдно безумно, и я бы не выдержала. А ему было на это наплевать. У меня интенсивно развивалось чувство отвращения. К себе. Непринятие своего тела. Непринятие своей женственности. Непринятие себя делало крайне сложным общение с другими людьми. Когда ты не понимаешь, какой ты — как быть собой с другими?! В моей жизни снова и снова возникал порочный круг: я знакомилась с людьми, какое-то время мы общаемся, сближаемся, и вдруг я не выдерживаю этой близости и молча ухожу, без объяснений. Я потеряла много друзей из-за этого травматичного сценария.

Жизнь после

Когда это закончилось, так же резко, как и началось, мне было двенадцать, и я сосредоточилась на своем будущем. И раньше, и потом мне приходили мысли прервать свою жизнь, чтобы остановить этот кошмар, но не было никакой уверенности в том, что, окажись я по ту сторону бытия, это все завершилось бы. Ведь никто не знает, что за чертой. Стремлений улучшить свою жизнь было много, но мешала апатия, не хватало ресурса, постоянная усталость — девочка, у которой не было сил жить. Я плыла по течению, действовала по какой-то странной инерции. Школа, попытки получить высшее образование, работа. Все эти годы я честно пыталась улучшать свою жизнь, а мне все равно было необъяснимо плохо, неудобно, беспробудно, одиноко. Я была словно молодая старуха. И я все-таки решила уйти. Поделившись со своей подругой о моем подавленном состоянии, услышала в ответ настойчивую рекомендацию сходить на сессию к психологу. Раньше у меня были попытки начать психотерапию, но они не шли дальше первых двух встреч, и теперешнее предложение не вызвало у меня оптимизма.

Но подруга настаивала, и я пошла.

Полагаю, я созрела для такого шага, и жизнь дала мне моего терапевта. После рассказа про насилие отца мы начали работать с этой травмой. У меня было много злости и слез. Хоть и медленное-болезненное, но все же началось исцеления. Итогами нашего труда стали мое обретение себя, присвоение собственных чувств, появление стабильной и любимой работы (до этого я надолго не задерживалась в разных конторах). Это удивляло и давало надежду на лучшее. Я начала думать, что смогу стать счастливой.

Вот и поговорили

Почему же он так поступил?

Привлечь к ответственности

Разумеется, мне приходило в голову привлечь к ответственности это чудовище. Однажды я позвонила в фонд помощи женщинам, пережившим насилие, рассказала им свою историю и спросила, могут ли они оказать мне юридическую поддержку. Мне ответили, что, к сожалению, они могут предложить только психологическую помощь. Это было в 2010 году.

Пятью годами позднее я поинтересовалась у подруги-юриста, можно ли посадить этого человека? Как оказалось, срок давности у подобного преступления — 6 лет. То есть с 12 до 18 лет я могла заявить в полицию (тогда милицию), а потом уже все. Странно, думала я, моя жизнь сломана, а преступнику все сошло с рук. Удивительно.

Впервые рассказала

Нам с подругой было по 18 лет, мы давно общались и были близки. Однажды она рассказала мне о том, что ее попытался изнасиловать пьяный в стельку отец, когда ей было 15. Это сработало как триггер, я тоже рассказала про свой опыт. Впервые я поделилась своей страшной тайной с кем-то. Я не собиралась. Но почему-то рассказала. Я помню, что попросту не могла молчать, меня словно прорвало. И мне было дико узнать, что существуют другие люди с такой же бедой. А двадцать лет спустя, когда я начала делиться своей историей в соцсетях, оказалось, что такой опыт есть у многих. В этом я смогла убедиться, когда получила немало откликов о том, как много людей прошли через такой же ад. В СССР не было секса, но детское сексуальное рабство было. И это самое страшное.

Мама

Однажды я рассказала ей про отца. Они тогда уже не жили вместе. Мама меня выслушала, наверное, удивилась, и на этом все. Она сказала, что прошлое надо оставить в прошлом. Меня, конечно, потрясла такая реакция, но я подумала, что она в шоке, нам всем просто нужно время, чтобы это переварить. Но время шло, а мама не задавала мне никаких вопросов и вела себя так, словно я ей об этом ничего не говорила. И меня снова это удивляло, и я снова оправдывала ее молчание. Я представляла себя на ее месте: вот ко мне приходит 20-летняя дочь и говорит, что ее насиловал мой бывший муж — ее отец, и я ничего не замечала — конечно, это удар. Тем не менее, сколько бы времени ни прошло, мама так и не оказала мне никакой эмоциональной поддержки в моей драме. Когда я поняла, что она изолировала себя от моей трагедии, то потеряла к общению с ней всякий интерес.

Последствия ада

Пережитый опыт был довольно разрушителен. Сильные неврозы и депрессии. Подавленность постоянно фоном сопровождает меня по сей день. Несколько попыток в молодости создать романтические отношения, а затем семью — закончились крахом, у меня не было эмоциональных ресурсов сближаться с мужчиной. И последнее — я не рожаю детей, потому что я в ужасе от одной только мысли, что мой ребенок может пережить подобное. Для меня этот мир слишком небезопасен.

Попытки равновесия

Сегодня

Тем не менее он избежал ответственности за совершенное преступление — и это горько. Мне же от себя не убежать.

Моя главная печаль во всей этой истории — что я очень долго ждала, что мои родители попросят прощения за содеянное. Отец — за сломанную жизнь, а мать — за настолько невнимательное ко мне отношение, но этого так и не случилось.

В планах

Надо будет написать книгу. Раньше думала — ну какая книга, зачем, кому это надо?! А сейчас понимаю, что нужно. Ведь тема непростая, избегают ее люди. А тут — целая история жизни. Данная небольшая исповедь — чтобы разделить с миром свою боль и, может быть, наконец-то изжить ее.

В заключение

У меня таки получилось собрать этот часовой механизм. Пусть и много лет спустя, но он — заработал. И я надеюсь, что это станет еще одним шагом к моему освобождению.

Клинический психолог:

— Сексуальное насилие в детстве полностью меняет самовосприятие человека. Если насилие было с физической болью, избиениями, то у человека нарушаются границы его самосознания. Он навсегда лишен непосредственности, и доверие к миру подорвано.

Задача такого взрослого, пережившего насилие: переиграть сценарий в своей дальнейшей жизни и со своими детьми.

В описываемой истории отец продолжил с дочерью страшный цикл насилия над ребенком; полностью повторяя свой травматический опыт детства. Но! Это ни в коем случае его не оправдывает! Сам факт сексуального влечения к ребенку преступен и недопустим.

Ужасен ответ матери. До 7-летнего возраста именно мать — главный взрослый в жизни ребенка; если фигура отца становится более актуальна с 5–7-летнего возраста как социальная фигура в семейной системе, то дошкольникам важнее мама, которая помогает ребенку пережить его чувства.

Получается, эта несчастная женщина, автор статьи, была предана дважды! Предательство матери, которая не видела, не понимала, не защитила и впоследствии обесценила чувства дочери, что, не исключено, травмировало ее гораздо сильнее, чем предательство отца-педофила.

Женщина верно определила начало терапии: назвать и озвучить проблему, признать ее. Дальнейшая тактика строится на оценке травматизации (как это на ней отразилось); после этого рациональнее работать с обидой.

Мы не можем осудить педофила-отца по закону за давностью случая. Невозможно заставить мать сочувствовать, если она не может сочувствовать дочери сама.

Можно только предотвращать подобное. Вмешательство в семейные отношения и контроль извне за воспитанием детей в семье не считаю лишними.

Читайте также: