Пастер подтвердил что ослабленные возбудители куриной холеры

Обновлено: 18.04.2024

Современность породила множество болезней, которых человечество раньше не знало. Последователи этого устойчивого мифа обвиняют плохую экологию, микроволновки и мобильные телефоны, кто-то убежден в мировом заговоре фармкомпаний. Однако открытие за последние сто лет такого большого количества серьезных заболеваний объясняется куда проще: технический прогресс, накопление медицинских знаний (многие болезни просто не диагностировали) и увеличение продолжительности жизни, вследствие которой люди стали доживать до своего рака, инсульта, инфаркта, деменции.

И если на протяжении почти всей истории человечества люди умирали в основном от инфекционных болезней, то сегодня самой распространенной причиной смерти стали сердечно-сосудистые заболевания. А существенный вклад в победу над инфекциями внесла как раз вакцинация. Так, человечество уже справилось с натуральной оспой и обуздало корь, которая, впрочем, снова вернулась из-за пренебрежения прививками.

СПИД.ЦЕНТР рассказывает краткую историю вакцинации и объясняет, как отказ от прививок возрождает эпидемии, побежденные, казалось, навсегда.

Инфекционные заболевания преследовали человечество на протяжении всей его истории, причем диагностировать многие из них по характерным симптомам люди научились уже несколько тысячелетий назад. В отличие от других смертельных высококонтагиозных заболеваний, чумы или холеры, накатывавших на цивилизацию волнами и так же волнообразно схлынывавших, оспа (сегодня ее еще называют натуральной оспой) сопровождала человечество неотступно.

Уже столетия назад люди заметили: человек, однажды переболевший оспой, не заражается ей вновь, в отличие от той же чумы или холеры. Как минимум с эпохи Высокого Средневековья, а по другим данным — намного раньше, еще за тысячу лет до рождения Христа, врачи пытались заставить человека переболеть более легкой формой оспы, чтобы предотвратить последующее заражение, влекущее за собой обезображивание лица и тела или смерть.

по теме

Общество

В объятиях чахотки: как туберкулез изменил мир

Тем не менее метод вариоляции применялся на протяжении столетий в Китае, Индии и Малой Азии, а в XVIII веке стараниями леди Мэри Уортли-Монтегю, писательницы и жены английского дипломата, перекочевал из Турции в Европу, откуда добрался и до России — такую прививку от оспы в 1768 году сделали Екатерине II и ее сыну Павлу I. Так им удалось избежать смертельной участи многих других монархов: королевы Англии Марии II, императора Австрии Иосифа I, короля Франции Людовика XV.

Вопрос, как снизить вероятность тяжелого течения болезни в результате вариоляции, занимал умы многих ученых и именитых врачей, однако лавры первооткрывателя достались обычному сельскому хирургу из Англии Эдварду Дженнеру. В течение двух десятилетий он скрупулезно собирал сведения о так называемой коровьей оспе. Дженнер заметил, что доярки довольно часто заражались этим недугом от коров — оспенные пустулы локализовались у них в основном на руках, которыми они касались вымени заболевшего животного. При этом, однажды переболев легкой формой коровьей оспы, они уже не заражались натуральной.

И хотя Дженнер был абсолютно уверен в инфекционной природе оспы, будь то коровья или натуральная, предложенный им метод вакцинации (от латинского vacca — корова) получил официальное признание лишь в 1807 году, хотя до обнаружения первого известного науке вируса оставалось еще больше 90 лет.

В дальнейшем его метод претерпел несколько видоизменений, сделавших его еще более безопасным и массовым. В России первая прививка от оспы методом Дженнера (и, по некоторым данным, лично присланной им вакциной) по велению императрицы Марии Федоровны в 1801 году была сделана сироте из воспитательного дома Антону Петрову, который впоследствии получил новую фамилию Вакцинов. А через сто лет, в 1900 году, в Санкт-Петербурге был основан первый Оспопрививательный институт имени Дженнера, одним из директоров которого был Николай Федорович Гамалея — будущий создатель вакцины против холеры.

Холерные куры и краснушные свиньи

Вторым колоссальным прорывом в истории вакцинации стало открытие в 1879 году Луи Пастером аттенуации — одного из способов ослабления патогенности, то есть способности микроорганизмов вызывать инфекционные заболевания. К тому моменту изобретатель метода пастеризации уже успел сформулировать идею специфичности действия различных возбудителей. Он пришел к выводу, что именно возбудители, то есть микробы, являются причиной инфекционных заболеваний, а не болезнетворные миазмы или дисбаланс жидкостей в организме, как считалось ранее.

по теме

Лечение

Возрождение кори: все, что нужно знать о болезни

Впоследствии он также доказал, что в лабораторных условиях вакцины можно изготавливать в любых количествах, а вакцинация — наиболее эффективный способ профилактики инфекционных заболеваний. Живым тому доказательством стали разработанные Пастером вакцины от сибирской язвы, краснухи свиней и бешенства.

Что интересно, антирабическая вакцина была создана задолго до открытия вирусов, а бешенство вызывает именно вирус (Rabies virus). Причем живая антирабическая вакцина с успехом применялась не только для профилактики, но и для лечения заболевания.

Илья Мечников связал фагоцитоз с выработкой иммунитета в 1882 году, а уже в 1890 немецкий врач Эмиль Беринг и японский бактериолог Сибасабуро Китасато доказали, что сыворотка мышей, иммунизированных столбнячным токсином, защищает животных от смертельной дозы токсина. Через год в клинике при Берлинском университете умиравшему от дифтерии мальчику ввели антидифтерийную сыворотку — ребенок выздоровел. Впоследствии лечение больных столбняком и дифтерией иммунными сыворотками (а также профилактика с их помощью) получили название серотерапии и серопрофилактики соответственно, опередив на годы теорию создания пассивного иммунитета.

Корь, дифтерия и полиомиелит — иногда они возвращаются

Еще в 1882 году немецкий микробиолог Роберт Кох смог выделить возбудитель туберкулеза, получивший название в честь первооткрывателя, — палочку Коха, или бациллу Коха, тем самым доказав инфекционную природу чахотки. Через 36 лет французы Кальметт и Герен получили противотуберкулезную вакцину БЦЖ, и по сей день остающуюся основным способом профилактики туберкулеза. И хотя многие страны, включая США, уже отказались от обязательной вакцинации против туберкулеза ввиду сокращения заболеваемости, в России прививка БЦЖ до сих пор делается новорожденным одной из первых.

Другой повсеместной болезнью с высоким уровнем смертности, отступившей под натиском массированной вакцинации, была корь. В 1846 году от кори вымерло почти все население датских Фарерских островов. А без малого через 30 лет, в 1874 году, эпидемия кори, свирепствовавшая в Лондоне, унесла больше жизней, чем эпидемия оспы, вспыхнувшая перед ней. Не менее опасными, особенно для маленьких детей, были эпидемии дифтерии. Между 1879 и 1881 годами в сельской местности некоторых уездов южной и средней России от дифтерии погибло до 60 % детского населения. Еще одним заболеванием, всего несколько десятилетий назад убивавшим и калечившим десятки тысяч людей в год, был полиомиелит. Именно он приковал к инвалидному креслу тридцать второго президента США Франклина Рузвельта, заболевшего в возрасте 39 лет.

Действенные вакцины против полиомиелита, возбудителем которого является полиовирус, были разработаны еще в 50-е годы XX столетия. Самую первую живую противополиомиелитную вакцину изобрел американский вирусолог польского происхождения Хилари Копровский, 27 февраля 1950 года он дал ее прототип восьмилетнему мальчику, а первые крупномасштабные испытания вакцинации детей от полиомиелита прошли с использованием вакцины Копровского в Бельгийском Конго и Польше.

С успехом пройдя вступительные испытания, Пастер сделался студентом. Денег, которые приносила кожевенная мастерская, на образование не хватало, поэтому молодому человеку приходилось подрабатывать учителем. Но ни работа, ни увлечение живописью (Пастер получил степень бакалавра искусств, написал множество портретов, которые были высоко оценены художниками того времени) не могли отвлечь молодого человека от страсти к естественным наукам.

Уже в 26 лет Луи Пастер получил звание профессора физики за свои открытия в области строения кристаллов винной кислоты. Однако в процессе изучения органических веществ молодой ученый понял, что его призвание вовсе не физика, а химия и биология.

Вино и куры

Одной из первых работ, принесших Пастеру известность, был труд, посвященный процессам брожения. В 1854 году Луи Пастер был назначен деканом факультета естественных наук в Университете Лилля. Там он продолжил изучение винных кислот, начатое еще в Высшей нормальной школе. Как-то раз в дом Пастера постучался богатый винопромышленник и попросил ученого помочь ему. Местные виноделы никак не могли понять, отчего портятся вино и пиво. Пастер увлеченно принялся за решение необычной задачи. Рассмотрев под микроскопом сусло, Пастер обнаружил, что в вине помимо дрожжевых грибков присутствуют еще и микроорганизмы в виде палочек. В сосудах, где присутствовали палочки, вино скисало. И если грибки отвечали за сам процесс спиртового брожения, то палочки были виновницами порчи вина и пива. Так было сделано одно из величайших открытий – Пастер объяснил не только природу брожения, но и сделал предположение о том, что микробы не зарождаются сами собой, а попадают в организм извне. Решение проблемы порчи вина Пастер начал с создания среды, чистой от бактерий. Ученый нагревал сусло до температуры 60 градусов, чтобы погибли все микроорганизмы, и уже на основе этого сусла готовили вино и пиво. Этот прием по сей день используется в промышленности и называется пастеризацией в честь своего создателя.

Несмотря на то, что это открытие принесло Пастеру признание, те времена были тяжелыми для ученого – трое из пяти дочерей Пастера умерли от брюшного тифа. Эта трагедия подтолкнула профессора к изучению заразных заболеваний. Исследуя содержимое гнойников, ран и язв, Пастер открыл многие возбудители инфекции, в том числе стафилококк и стрептококк.

После удачного эксперимента с курами Пастер разработал вакцину от сибирской язвы. Предупреждение этого заболевания у скота сэкономило правительству Франции огромные деньги. Пастеру была назначена пожизненная пенсия, он был избран во Французскую академию наук.

Бешеные псы

В 1881 году ученый стал свидетелем гибели пятилетней девочки, укушенной бешеной собакой. Увиденное так поразило Пастера, что он с огромным рвением приступил к созданию вакцины против этого заболевания. В отличие от большинства микроорганизмов, с которыми приходилось иметь дело ученому до этого, вирус бешенства не мог существовать сам по себе – возбудитель жил лишь в клетках мозга. Как получить ослабленную форму вируса – этот вопрос волновал ученого. Пастер дни и ночи проводил в лаборатории, заражая кроликов бешенством и препарируя затем их мозг. Он лично собирал слюну больных животных прямо из пасти.

Близкие всерьез опасались за здоровье профессора – оно и без непосильных нагрузок оставляло желать лучшего. За 13 лет до этого, когда Пастеру было всего 45, у него случился тяжелый инсульт, который превратил ученого в инвалида. Он так и не оправился после болезни – рука осталась парализованной, а нога волочилась. Но это не помешало Пастеру сделать самое великое открытие в своей жизни. Из высушенного мозга кролика он создал вакцину против бешенства.

Проводить испытания на людях ученый не рисковал до тех пор, пока к нему не обратилась мать мальчика, сильно покусанного бешеной собакой. У ребенка не было шансов выжить, и тогда ученый решился ввести ему вакцину. Ребенок выздоровел. Затем благодаря вакцине Пастера удалось спасти 16 крестьян, искусанных бешеным волком. С тех пор эффективность прививок от бешенства уже не подвергалась сомнению.

Пастер скончался в 1895 году в возрасте 72 лет. За свои заслуги он получил около 200 орденов. У Пастера были награды почти всех стран мира.

Пастер создал вакцины от бешенства, сибирской язвы и куриной холеры. Раскрыл сущность брожения. Изобрел пастеризацию.

Казалось, современники должны были его на руках носить. Но они, наоборот, довели его до инсульта.

Вино и шелк

Пастер не вошел в науку – он в нее ворвался. Родившийся в 1822 году в семье провинциального французского кожевника, он, по неписанным законам той эпохи, должен был кожевником и стать. Или, в крайнем случае, школьным учителем, о чем мечтал его отец.

Пастер, однако, стал профессором, притом уже в 26 лет. Совершенно невозможный случай, особенно для человека, вышедшего из ремесленной среды.

При этом старт был взят довольно поздно. В годы ученичества мальчик, что называется, разбрасывался – овладел плотницким, гончарным и даже весьма непростым стекольным ремеслами, освоил ботанику, много времени посвящал занятиям живописи.

Тем не менее, его открытие – да, именно открытие – структуры кристаллов винной кислоты тянуло как минимум на профессорское звание. Которое изумленные коллеги и присвоили серьезному молодому человеку с коротко подстриженной бородкой.

Как и подобает господину профессору, Пастор активно занимается преподавательской деятельностью. В том числе руководит естественнонаучным факультетом в университете Лилля. Но активная педагогическая деятельность прекращается после студенческих волнений – ученый, будучи не слишком практичным в жизненных вопросах, умудрился рассориться и со своими студентами, и со своим начальством.

К счастью, наука в меньшей степени зависит от настроений в обществе. И Пастер погружается в проблемы пива и вина. Очень уж быстро оно приходит в негодность – его вкус изменяется, притом далеко не в лучшую сторону, появляются неприятные запахи, оно мутнеет. Ученый занимается вопросами брожения, а параллельно с этим изучает модную в те времена теорию самозарождения микроорганизмов.

Пастер сызмальства больше всего любил два запаха – виноградного сусла и дубильных веществ от кожевенного производства отца. Да и сам отец, Жан-Жозеф Пастер, будучи истинным французом, утверждал:

К ученому обращается делегация французских фермеров с просьбой выяснить, что можно сделать. К ним присоединяется мадам Бусико, вдова основателя крупного парижского универмага. Она жертвует на исследования сто тысяч франков – сумму довольно серьезную.

И, разумеется, ученый, фактически, спасает экономику страны. Соблюдая правила, предложенные Пастером, можно здорово уменьшить порчу вина, особенно во время перевозки. А для Франции с ее гастрономическими традициями, это очень существенное обстоятельство.

Винный подвал. Франция. Фото Arthur Brognoli / Pexels

Одновременно Пастер совершенно точно устанавливает, что никакого самозарождения микроорганизмов нет, им нужно откуда-то взяться. Более того, именно эти микроорганизмы вызывают и процесс брожения (до Пастера считали, что брожение – реакция химическая), и процесс гниения, и множество заболеваний.

Пастер, по сути, положил начало микробиологии.

А тут подоспела и новая тема. На юге страны – эпидемия, поразившая тутового шелкопряда. Еще один столп государственной экономики под угрозой – шелковые ткани, из которых шьют легчайшие и элегантнейшие туалеты. И которые потом, как и французское вино, расходятся по всему миру. Не говоря уж об импорте шелка-сырца, который снизился в 6 раз.

Поначалу ученый отказывался. Говорил, что это совершенно не его тематика, что он ни разу в жизни не держал в руках кокон шелкопряда. Но власти надавили на его слабое место – патриотические чувства. И Пастер согласился.

В результате и диагноз был поставлен, и лечение назначено.

Смертельное шоу

Луи Пастер, наверное, так и вошел бы в историю в качестве химика-микробиолога, занятого проблемами легкой и пищевой промышленности. Но в его семье произошла трагедия. Один за другим умерли от тифа трое детей Пастора.

Ученый приступает к поиску вакцин.

Тиф – не единственное бедствие. Люди гибнут и от бешенства, и от холеры. Надо прекратить весь этот ужас. Пастер максимально освобождает себя от всех административных и прочих занятий. Направляет официальное письмо полковнику Фаве, адъютанту Наполеона III. Ученый сообщает, что ему осталось только 20-25 лет работоспособного времени, и он должен посвятить эти годы исключительно борьбе с опасными заболеваниями.

И приступает к работе, делая исключение разве что для своей любимой темы, связанной с брожением. Тем более, что она напрямую связана с вредоносными микроорганизмами. Деньги у ученого были – Министерство народного просвещения назначило Пастеру пенсию по выслуге лет.

Пастер испробовал множество разных подходов. Он, например, установил, что куры не болеют сибирской язвой, потому что их температура тела – 45 градусов по Цельсию – была губительной для соответствующих бацилл. Он помещал кур в холодную воду – куры заболевали. Вытаскивал из воды и обкладывал теплой ватой – куры выздоравливали.

Но как применить это к человеку? Совершенно непонятно.

Будучи первопроходцем, Пастер экспериментировал, фактически вслепую. Для изучения куриной холеры, он варил куриный бульон и помещал в него возбудителей заболевания. Но что это дает? Непонятно.

Тем не менее, именно куры натолкнули ученого на верный путь. Он прививал цыплятам старую, ослабленную культуру холеры – и они оставались здоровы. Затем прививал им же молодую, активную – и птицы снова не заболевали. Но если привить молодую культуру цыплятам, которым до этого не прививали ослабленную, то они погибали.

Все более отчетливо решение проблемы виделось в вакцине.

В принципе, метод вакцинации – то есть, прививки легкой формы болезни с целью выработки иммунитета против нее – уже существовал. Но только против одного заболевания – против оспы. После куриных опытов Пастер предположил, что таким образом можно вырабатывать иммунитет и против других страшных заболеваний.

Сейчас это кажется вполне очевидным, но в те времена достижения Пастера виделись вовсе не прорывом, а, наоборот, абсурдом. В 1880 году после его доклада на заседании Французской академии медицины, один из участников, 80-летний доктор-ортопед вызвал его на дуэль. Дедушка вообще не верил в микроорганизмы, а тем более в их способность причинить какой-либо вред.

В результате до дуэли дело не дошло – старик решил не рисковать.

Но по мере продвижения ученого в экспериментах, интонация менялась с саркастической на уважительную. Особенно после публичного эксперимента, своего рода смертельного шоу, которое ученый подготовил в 1881 году на ферме Пулье-Ле-Фор. Пастер взял 60 овец и коров, половине из них сделал прививку сибирской язвы, а потом, в присутствии зрителей заразил всю эту рогатую компанию смертельной формой заболевания. Спустя 48 часов, как и было заявлено, 22 особи лежали мертвыми, 2 скончались прямо на глазах у зрителей, а еще 6 умерло к концу дня.

Наиболее же ярко гений этого ученого продемонстрировал себя в случае с бешенством. Возбудитель бешенства нельзя увидеть в микроскоп, и в 1880-е его в принципе невозможно было обнаружить. Тем не менее, исследователь догадался, что микроб бешенства на самом деле существует. Больше того, Пастер понял, что он селится в мозговых тканях. А затем подумал, если инкубационный период бешенства составляет несколько недель, то не стоит ли сразу после заражения вводить пациенту ослабленную, но быстродействующую культуру? Оказалось, что стоит.

Лечить уже заболевшего человека вакциной – это с трудом укладывалось в голове. Но только не в гениальной голове Луи Пастера.

Директором института назначается сам Луи Пастер, но теперь эта должность скорее почетная – он с трудом говорит, а писать не способен. И, хотя со временем, его организм частично восстановился, о полноценной работе речь не шла.

Великий ученый скончался в 1895 году в возрасте 72 лет. Похоронили его в стенах Пастеровского института – специально для этого случая там устроили склеп. Именем Пастера названо более 2000 улиц в мире.

К началу 1870-х Луи Пастер уже совершил львиную долю своих медицинских открытий. За прошедшие 30 лет он внес значительный вклад в открытие микробной теории своими работами в области ферментации, пастеризации, спасения шелкопрядильной промышленности и окончательного развенчания теории самопроизвольного зарождения жизни.

Но в конце 1870-х Пастера ждало еще одно эпохальное открытие, поводом к которому послужил на этот раз довольно зловещий подарок: куриная голова. Нет, это была не угроза и не жестокая шутка. Курица умерла от птичьей холеры — серьезного инфекционного заболевания, разгул которого уничтожал до 90% куриного поголовья в стране.

Ветеринар, приславший Пастеру куриную голову, полагал, что болезнь вызвана специфическим микробом. Вскоре ученый подтвердил его теорию: взяв образец с мертвой куриной головы, он вырастил в лаборатории аналогичную микробную культуру и ввел ее здоровым курицам. Те вскоре умерли от птичьей холеры. Это послужило еще одним подтверждением состоятельности микробной теории, но выращенная Пастером болезнетворная культура вскоре сыграла в истории намного более важную роль. В этом ей помогли рассеянность ученого и счастливая случайность.

Летом 1879 г. Пастер отправился в долгую поездку, совершенно забыв об оставленной в открытой пробирке в лаборатории культуре птичьей холеры. Вернувшись из поездки, он ввел эту культуру нескольким курицам и обнаружил, что вирус во многом утратил свои смертоносные свойства: птицы, которым ввели ослабленные, или аттенуированные, бактерии, заболели, но не умерли.

Однако вслед за этим Пастера ждало еще более важное открытие. Он подождал, когда курицы оправятся от болезни, ввел им смертельные бактерии птичьей холеры и обнаружил, что теперь они совершенно невосприимчивы к заболеванию.

Пастер немедленно осознал, что открыл новый способ изготовления вакцин: введение ослабленных бактерий наделяло организм способностью сражаться и с активными смертельными формами.

Обсуждая это открытие в 1881 г. в своей статье, напечатанной в журнале The British Medical Journal, Пастер писал:

Вдохновившись этим открытием, Пастер начал исследовать возможности применения нового подхода в изготовлении вакцин от других болезней. Его следующий успех был связан с сибирской язвой.

Это заболевание наносило серьезный урон сельскому хозяйству, унося жизни 10-20% поголовья овец. Ранее Роберт Кох уже доказал, что сибирскую язву вызывают бактерии. Пастер хотел выяснить, можно ли ослабить их, сделать безвредными, но так, чтобы они сохранили способность стимулировать защитные силы организма, в который будут введены в виде вакцины.

Он добился нужного результата, выращивая бактерии при повышенной температуре. Когда некоторые современники усомнились в его находках, Пастер решил доказать свою правоту, поставив весьма эффектный публичный эксперимент.

5 мая 1881 г. Пастер ввел 25 овцам свою вакцину — новый ослабленный вирус сибирской язвы. 17 мая он снова ввел им более вирулентный, но все еще ослабленный вирус. Наконец, 31 мая он ввел смертоносные бактерии сибирской язвы 25 привитым овцам и еще 25 непривитым. Через два дня толпа зрителей, среди которых были члены парламента, ученые и репортеры, собралась посмотреть, чем закончится эксперимент. Итог говорил сам за себя: из привитой группы умерла лишь одна беременная овца, из непривитой же 23 умерли и две были близки к смерти.

Но, возможно, самым знаменитым достижением Пастера в этой области стало открытие антирабической вакцины (против бешенства) — первой его вакцины, предназначенной для человека. В то время бешенство было страшной болезнью и неизменно заканчивалось смертью.

Причиной заболевания обычно становился укус бешеной собаки, а методы лечения были один другого ужаснее: больному в рану предлагали ввести длинную раскаленную иглу или посыпать место укуса порохом и поджечь. Никто не знал, что именно вызывает бешенство: болезнетворный вирус был слишком мал для тогдашних микроскопов, и его нельзя было вырастить в виде отдельной культуры.

Но Пастер все же был убежден, что болезнь возбуждает какой-то микроорганизм, поражающий центральную нервную систему. Чтобы создать вакцину, Пастер культивировал неизвестного возбудителя в мозге кролика, ослабил его, высушив фрагменты ткани, и использовал их для изготовления вакцины.

Первоначально Пастер не собирался испытывать экспериментальную вакцину на человеке, однако 6 июля 1885 г. ему пришлось изменить свое решение. В тот день к нему доставили девятилетнего Джозефа Мейстера со следами 14 укусов бешеной собаки на теле. Мать мальчика умоляла Пастера о помощи, и, сдавшись под ее напором, тот согласился ввести ребенку новую вакцину. Курс лечения (13 инъекций за 10 дней) оказался успешным, мальчик выжил.

После этого, хотя введение смертельного агента человеку и вызвало в обществе протесты, в течение 15 месяцев прививку от бешенства получили еще 1500 человек.

Итак, всего за восемь лет Луи Пастер не только совершил первый крупный прорыв в истории вакцинации со времен Дженнера, открыв способы аттенуации вирусов, но и создал эффективную вакцину против птичьей холеры, сибирской язвы и бешенства.

Однако в его передовой работе скрывался еще один неожиданный поворот: дело было не только в снижении вирулентности вирусов.

Как позже понял Пастер, вирусы, из которых состояла его антирабическая вакцина, были не просто ослабленными, а погибшими.

Средневековая болезнь тела и души

по теме

Общество

Чума и танцевальная лихорадка: как эпидемии выкосили пол-Европы

Лепра поражает, помимо периферической нервной системы, в основном кожные покровы, однако несмотря на ужасающий внешний вид, эта болезнь далеко не всегда приводит к летальному исходу, да и для заражения простого прикосновения к инфицированному недостаточно. Об этом врачам стало известно уже к середине XIV века, однако на протяжении веков проказа внушала ужас и отвращение, а стигматизацию, которой подвергались прокаженные, можно сравнить с дискриминацией людей, больных СПИДом, в 80-е годы прошедшего века, в период его открытия.

В эпоху Высокого Средневековья, в пик заболеваемости лепрой, человек, отмеченный проказой, изгонялся из общества: ему запрещалось посещать церковь и публичные места, прикасаться к людям, если изолировать прокаженного совсем не представлялось возможным, ему надлежало возвещать о своем приходе трещеткой или колокольчиками. Человек, инфицированный проказой, именовался проклятым и нечистым, и до появления лепрозориев, в которых бремя ухода за больными стали брать на себя в основном монахи, жизнь прокаженного была поистине невыносимой, а без ухода и достаточного пропитания длилась порою весьма недолго.

Миниатюра, на которой изображен Святой Франциск, исцеляющий больных проказой. Середина XV века, Перуджа.

При этом болезнь воспринималась как кара за грехи, чему способствовала Католическая церковь, насаждавшая подобное мнение в собственных интересах, ведь страх перед заболеванием, автоматически означавшим социальную смерть, — неплохой рычаг управления, если не сказать манипуляции. На протяжении всего Средневековья проказа считалась прежде всего болезнью души, происходящей от разврата и безбожия, а потом уже тела. Неудивительно, что зачастую прокаженными объявлялись люди, не имевшие к проказе отношения, но бывшие неугодными церковным или даже светским властям. Человек, объявленный прокаженным, изгонялся из общества, лишался прав, а его имущество зачастую конфисковывалось.

Одним из аргументов церкви были упоминания проказы в Библии. Это, с одной стороны, говорит о том, что лепра была известна человечеству с древнейших, доисторических времен, а с другой стороны — что проказой могли именоваться многие другие болезни, поражающие кожные покровы. Ужасные изъеденные лица прокаженных — это результат жизнедеятельности микобактерий, разлагаясь, они могут вызывать разрушение носа и его перегородок, гниение заживо и отмирание фаланг пальцев. При этом заражение происходит при вдыхании выделений из носа и рта прокаженного, а также при очень тесном и довольно длительном кожном контакте.

И хотя контагиозность проказы была не столь высока, как у чумы или оспы, именно она заслужила название божьей кары и ассоциировалась с проклятием за грехи, несколько веков спустя такую же стигму и социальное порицание получит другая заразная болезнь — сифилис.

На этой ксилографии Иисус Христос исцеляет прокаженного под пристальным наблюдением учеников, XVIII век.

Болезнь, достойная поэмы

Многие современники первых вспышек связывали появление сифилиса в Европе с открытием Америки Колумбом, ведь и то, и другое произошло примерно одновременно: якобы дурную болезнь привезли матросы Колумба и пленные индейцы, вывезенные им из Нового Света. Однако уже тогда эта теория подвергалась сомнению, а в XXI веке была окончательно опровергнута. Археологические изыскания и исследования скелетов, захороненных около 1320 года, говорят о том, что европейцы уже болели врожденными формами сифилиса более чем за 170 лет до открытия Америки.

Сифилис долгое время оставался фигурой загадочной не сцене мировой истории болезней, да и по сей день сохраняет тайну, откуда же он все-таки взялся, всегда ли он был в Европе и почему приобрел характер эпидемии именно в это время. Возбудитель же болезни — бактерия Spirochaeta pallida — была открыта немецкими микробиологами лишь в 1905 году, а до этих времен врачи терялись в догадках даже относительно того, что является главной причиной недуга.

В отличие от проказы, которой болели по большей части бедняки, чьи организмы были ослаблены недоеданием, физическим истощением и другими болезнями, и чумы, от которой на этапе угасания эпидемии тоже умирали уже в основном самые слабые, сифилис косил всех без разбора, в том числе аристократов, интеллектуалов, духовенство и даже правителей европейских держав.

Сифилис повлиял даже на моду, развернув костюмы и манеры в сторону целомудрия — дамские декольте стали сходить на нет, из мужского образа пропал популярный до того гульфик, акцент с гениталий и женской груди стал смещаться к лицу — появились широкие воротники, более затейливые головные уборы. Примерно на это же время приходит расцвет пуританства, пропагандирующего скромность и вводящего в моду блеклые и темные цвета. Мир, переживший несколько волн чумы и английского пота, воспринимавшихся как божий гнев, и столкнувшийся с карой небесной за грехи и распутство — повсеместным сифилисом, обратился с мольбами и покаянием к богу. Таким образом, несколько веков высококонтагиозных эпидемий не в последнюю очередь повлияли на расцвет протестантских движений.

Первым эффективным, однако весьма рискованным до-пенициллиновым лечением сифилиса стало намеренное заражение малярией. Дело в том, что бледная трепонема погибает при высокой температуре, которая характерна для малярии. Маляриятерапия для лечения сифилиса и нейросифилиса впервые была применена в 1917 году Юлиусом Вагнер-Яуреггом, впоследствии Нобелевским лауреатом, и использовалась вплоть до 1950-х. А с конца XV века и до этого времени все, что могли предложить своим пациентам врачи, — это общеукрепляющее лечение, совет воздерживаться от половых контактов, дабы не передавать инфекцию дальше, и искусственные носы, которыми прикрывали провалы на лице, образующиеся на поздних стадиях болезни.

Лечение сифилиса с помощью фумигации, 1776 год.

Семь смертельных волн

Читайте также: