Почему все молчат о вич

Обновлено: 24.04.2024

Власти избегают использовать термин "эпидемия". Отвечая на вопрос, "Что вы думаете о проблеме эпидемии ВИЧ-инфекции в России?" в ходе "Прямой линии с президентом" в 2005 году, Владимир Путин заявил, что данная проблема не носит характера эпидемии.

Единственное выступление Президента России о ВИЧ состоялось 21 апреля 2006 года перед встречей G8 в Санкт-Петербурге, одной из тем которой был СПИД. Выступление Путина включало в себя типичную для него стратегию "натурализации", которая предполагает представление ситуации как естественной и неизбежной. Владимир Путин, в случае критических вопросов о терроризме, коррупции, отсутствии свободы прессы в России, начинает свои ответы с представления этих ситуаций не как российских, а как глобальных проблем. Такое расширение очевидным образом снимает часть ответственности за них с федеральных властей.

"Сегодня мы рассматриваем проблему, которая носит глобальный характер и является актуальной не только для России, но и для всего мира", – с таких слов Путин начал своё выступление. При этом, он допускал ошибки: "люди, заражённые СПИДом", "рождение заражённых СПИДом детей" и т.д.

В октябре 2016 года правительство России утвердило Госстратегию противодействия распространению ВИЧ-инфекции на период до 2020 года, в которой по-прежнему используется традиционалистская риторика ("укреплять традиционные семейные и морально-нравственные ценности"), которая не имеет положений о сексуальном образовании, программах снижения вреда, заместительной терапии.

Риторика властей в отношении ситуации с ВИЧ с позиций "традиционных моральных ценностей" поддерживает отношение к людям, живущим с ВИЧ, как к девиантам, способствует их дискриминации и стремлению не раскрывать свой статус.

Отсутствие заявлений Владимира Путина о ВИЧ/СПИДе можно интерпретировать как отсутствие сигнала властным элитам о том, что ситуация является критической и ею необходимо заниматься.

Властная риторика традиционных ценностей блокирует осуществление сексуального образования в российских школах. О низком уровне знаний школьников о безопасном сексе свидетельствует вопрос ученицы одной из казанских гимназий, заданный ВИЧ-активистке: "А если принимать противозачаточные таблетки, но без презерватива, то заразиться можно?".

"Больна вся система"

В интервью ВИЧ-активисты проблематизируют бездействие властей, указывая на целый ряд нерешаемых или неверно решаемых вопросов, связанных с ВИЧ/СПИДом. В частности, они указывают на низкое качество антиретровирусной терапии, назначаемой в России:

"Для них [властей] мы как мышки: сегодня жили, завтра нас не будет… Им выделили столько-то денег, они закупили столько-то лекарств. Им сказали сократить, минимизировать. Они закупили дешёвое лекарство. Они поняли, что мы будем страдать, у нас будут побочки от этого. Но им же, не им же это пить", – рассказала одна из опрошенных пациенток, Алёна.

Молодые активисты, недавно окончившие школу, отмечают, что на уроках не обсуждаются темы сексуальных отношений, презервативов и очень поверхностно затрагивается тема ВИЧ:

"У нас в школе тоже об этом не говорили. Нам говорили вкратце: "Вот ВИЧ, он есть". Но про презервативы с нами открыто ни один педагог, ни родители, никто не разговаривал", – рассказала активистка Анастасия.

Профилактика ВИЧ-инфекции требует гораздо меньших ресурсов по сравнению с лечением ВИЧ-позитивных. Но она фактически не ведётся.

"Нужно не так много денег, чтобы проводить ВИЧ-профилактику. Она отсутствует, вот и вся проблема", – считает активист Руслан.

Кроме того, ВИЧ-активисты указывают на неадекватность нынешней наркополитики властей.

"Парень купил спайс с другом. В результате их там оперативники "разматывают" на то, что один купил, другой переправил, доставил, и всё, у них чуть ли не преступная группа. Им 18 лет, они там трясутся, запуганные мальчишки. И они уезжают – от 3 лет минимум – в тюрьму. Потом они будут болеть туберкулёзом. Нафига это нам всем надо как обществу? В чём логика вот этих людей закрывать. Больна вся система", – говорит Руслан.

В некоторых интервью активисты прямо говорят о бездействии властей по отношению к эпидемии ВИЧ. Вместе с тем, ВИЧ-активисты не занимаются открытой жёсткой критикой. Объясняться это может сотрудничеством со СПИД-центрами и органами власти, а также пониманием того, что в результате ухода из России Глобального фонда зависимость общественных организаций от государственных органов может возрасти.

"В закрытые двери стучаться не вижу смысла. Я в эту тему пришёл людям помогать, а не политикой заниматься", – говорит Руслан.

Таким образом, российские власти способствуют эпидемии ВИЧ, во-первых, тем, что не определяют ВИЧ в качестве значимой социальной проблемы, исключают эту тему из своей "повестки дня". Во-вторых, блокируют сексуальное образование в средних учебных заведениях, проводят репрессивную наркополитику, отказываются от заместительной терапии. В-третьих, антиретровирусной терапией обеспечена лишь меньшая часть людей, живущих с ВИЧ.

Доклад Искандера Ясавеева будет представлен 10 апреля, на ежегодной конференции "Высшей школы экономики в Москве". Имена респондентов изменены.

Чарльз Томас, профессор биохимии,

Гарвардский университет Джона Хопкинса

Секретные факты

Попытки скрыть суть дела за каким-нибудь наукообразным термином вообще в порядке вещей у представителей СПИД-истеблишмента. Они жонглируют фактами и готовы поддержать любую теорию о природе СПИДа — от космических лучей до заговора Пентагона. Лишь бы не подвергать сомнению вывод о том, что СПИД — особое заболевание, вызываемое вирусом иммунодефицита человека.

Резонно поинтересоваться, а кто, вообще, сделал такой вывод?

Синдром утренней мигрени

24 апреля 1984 года на широко разрекламированной пресс-конференции в Вашингтоне доктор Роберт Галло, директор института вирусологии человека Мэрилендского университета, объявил, что, возможно, нашел истинную причину СПИДа. Ему удалось выделить вирус, присутствовавший в организме большинства больных. Галло назвал его HLTV-III. А вскоре HLTV-III был переименован в ВИЧ — вирус иммунодефицита человека.

Однако существует и иное объяснение СПИДа.

Болезнь — виртуальная, деньги — реальные

Ученым всегда были известны факты, угнетающие и даже разрушающие иммунную систему. Извините, если их список вам покажется слишком хрестоматийным: это недостаточное питание, психический стресс, неврозы, употребление наркотиков и алкоголя, тяжелые условия жизни и т.д. Теперь попробуйте сопоставить эти факторы со списком так называемых групп риска — наркоманы, гомосексуалисты, чернокожие, алкоголики, дети из бедных семей. Теория о том, что резкое снижение иммунитета — следствие влияния одного или сразу нескольких иммуноподавляющих факторов, никоим образом не противоречит статистическим данным. И имеет перед ВИЧ-теорией одно неоспоримое преимущество: она объясняет случаи, которые та объяснить не в состоянии. Но отрицание связи между СПИДом и вирусом иммунодефицита бьет по интересам тех, кто посвятил себя борьбе с ВИЧ и зарабатывает на этом немалые деньги.

Но ВИЧ, версия происхождения СПИДа, способствует процветанию не только фармакологических компаний. Поскольку всем известно (хотя никем не доказано), что вирус иммунодефицита передается половым путем, заметно повысился интерес к презервативам. Это не самый удобный, и главное — не единственный, способ предохранения от беременности. Возможно, презервативы не пользовались бы таким спросом, если бы не считались единственным способом защиты от СПИДа. Кстати сказать, немалую пользу угроза заражения СПИДом приносит и страховым компаниям.

Не проживет без ВИЧ и множество благотворительных организаций. Например, антиСПИДовский центр Лос-Анджелеса ежегодно распоряжается 20 миллионами долларов.

Ну а когда в чем-нибудь оказываются заинтересованными столько влиятельных людей, истинное положение дел уже мало кого интересует. ВИЧ помогает продавать акции, ВИЧ проводит благотворительные гала-концерты, ВИЧ торгует презервативами, ВИЧ заключает страховые контракты. Разве этого не достаточно?

Что говорят ученые

В 1998 году у меня появились первые пациенты с ВИЧ-инфекцией, которые и сейчас чувствуют себя прекрасно, потому что пользуются нашим средством. Коротко суть его в следующем.

консультант по паранормальным воздействиям на организм человека

В нашей стране более 12 тыс. ВИЧ-положительных детей. Многие из них живут в семьях, в том числе приемных. Но если из факта усыновления сейчас всё чаще не делают тайну, то диагноз родители стараются сообщить ребенку как можно позже, хотя ВОЗ рекомендует это делать в период от 6 до 12 лет. Усыновители боятся, что маленький ребенок расскажет кому-нибудь о своей болезни, и тогда с непониманием, осуждением и необоснованными страхами может столкнуться вся его семья. Современный уровень медицины позволяет ВИЧ-положительным детям прожить долгую и счастливую жизнь, но общество пока не готово их принять. Поэтому большинство таких семей предпочитает молчать о вирусе и надеется, что разоблачения удастся избежать.

Дискриминация с детского сада

Люди с ВИЧ часто скрывают свой диагноз, боясь изоляции, презрения и осуждения. Немногие открываются и держат удар, пытаются повлиять на общественное мнение.

В лаборатории центра по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями

— Путь заражения ВИЧ — это кровь-кровь. То есть при инъекции и половом контакте, который тоже связан с кровью из-за микротрещин. Другие биологические жидкости содержат мало вируса, его недостаточно для заражения, — пояснил Евгений Смирнов. — Наши дети идут в обычные садики, и не стоит бояться, если ребенок кого-то поцарапал или укусил. Кровь из любой раны выходит под давлением, она выталкивает микробы и другую заразу. Мы не знаем ни одного случая бытового заражения от ребенка в России.

Запрет на дружбу

История Надежды Ивановны У. из Набережных Челнов:

Не то чтобы мы панически боимся разглашения, но всё же не афишируем. Я, конечно, предупреждала ее, что об этом никому не надо говорить, потому что люди еще не совсем готовы к такому. Но она болтушка и не смогла не поделиться с самой близкой подругой. Девочки очень крепко дружили, очень любили друг друга, и Катя доверилась. А Соня рассказала маме. Она объяснила, что ничего от мамы не скрывает. Последствия были очень тяжелые: Сонина мама позвонила мне в тот же вечер и сказала, что запрещает своей дочери эту дружбу. Больше девочки никогда не общались. Я сначала думала зайти к Сониной маме и поговорить с ней по душам. Но мы с Катей очень сильно заболели из-за этой истории: у внучки резко поднялась температура, а у меня давление. А когда пришли в себя, решили, что ничего не надо делать.

Сейчас внучка повзрослела, у нее появился парень, и она не стала скрывать от него свой диагноз. Но мальчика он не испугал. Он даже ездит с ней в СПИД-центр и следит, чтобы она регулярно принимала лекарство.

Времена меняются. И всё же если внучка решит открыться, я буду советовать ей этого не делать. Ну зачем? Не вижу смысла. Но решать, конечно, ей.

История жительницы Подмосковья Светланы М.:

О Машиной болезни даже брат и сестра не знают — мы решили, что это не наша тайна. Сама расскажет, если когда-нибудь захочет. А остальных это вообще не касается, и мы никому не скажем.

Мой самый большой страх, что Маша поделится с кем-то из друзей. У наших знакомых ВИЧ-положительная девочка рассказала о диагнозе близкой подруге, и та стала ее шантажировать, что всем расскажет. Но пока нас эта проблема не коснулась.

История Натальи З. из Москвы:

Мать после этого полтора года со мной не разговаривала, хотя я ее подготавливала к появлению приемного внука. Она всем на даче рассказала, что я взяла не просто детдомовца, а ВИЧ-инфицированного. Потом сильно полюбила внука, спохватилась, стала говорить соседям, что перепутала диагноз, но люди всё поняли.

Когда сын повзрослел, влюбился в девочку. Она всем рассказала в школе про своего ВИЧ-инфицированного парня, так ее стали называть спидоноской.

Для своего окружения я особо тайны из детских диагнозов не делала, но потом заметила, что меня стали реже приглашать в гости и заранее предупреждали, чтобы приходила без детей. Недавно подруга отказалась стричь моих ребят в своем салоне. Я не стала на этом акцентировать внимание — так можно всех друзей порастерять. Некоторые со временем привыкли.

История Карины Л. из Москвы:

Мне трудно будет объяснить еще маленькому ребенку, почему я не могу исполнить его мечту. Мы бы хотели отдать его в кадетскую школу, но туда детей с ВИЧ не берут. Мне это непонятно. Противопоказаний по здоровью нет. Родов войск много, далеко не все военные работают на линии огня. В чем проблема? На этот вопрос у меня ответа нет.

В больших городах ВИЧ-позитивным людям жить проще, легче. Здесь они чувствуют себя смелее. В провинциях всё гораздо сложнее.

В городе легко спрятаться, если хочется, а даже если не хочется прятаться, людей так много, что на тебя не обратят внимание, что бы ты ни делал (даже если внимание тебе необходимо). Так бывает, это не хорошо и не плохо, это просто так. То есть во многих случаях хорошо.

Медицинская помощь в городе лучше и ближе, как бы мы ни ругались на организацию здравоохранения. Люди чуть образованней и шире во взглядах. Тут часто, но все же реже, чем в области встречается отвратительная дискриминация, когда ВИЧ воспринимается как проказа, а человеку со статусом отказывают во всем: в работе, в услугах, в человеческих отношениях.

В городе есть СПИД-центр, а в нем работают более понимающие специфику врачи. Не без проблем тут все, я не идеализирую, но все же лучше, чем в Искитиме, Барабинске или, я не знаю, Северном.С меньшей вероятностью, человек, живущий с ВИЧ в городе, будет выбирать, поехать ему с СПИД-центр за терапией или купить еды.

С меньшей вероятностью городского ВИЧ-положительного ребёнка будут отказываться принять в школу или на развивающие занятия (просто потому что с меньшей вероятностью каждая собака в городе будет знать о диагнозе). С меньшей вероятностью, чем в районной больнице, медсестра в городской поликлинике скажет беременной ВИЧ-плюс маме, что не нужно ей пить терапию, это все яд, отрава, СПИДа нет никакого.

У меня много ВИЧ-позитивных друзей. На лбу у них это не написано, они обычные люди, жители большого города: тусовщики, путешественники, родители, трудяжки, студенты, мальчики, девочки, мужчины, женщины, геи — СПИД-центр всех объединяет, это я много раз писала.

То есть во многих случаях хорошо. Медицинская помощь в городе лучше и ближе, как бы мы ни ругались на организацию здравоохранения. Люди чуть образованней и шире во взглядах. Тут часто, но все же реже, чем в области встречается отвратительная дискриминация, когда ВИЧ воспринимается как проказа, а человеку со статусом отказывают во всем: в работе, в услугах, в человеческих отношениях.

С меньшей вероятностью, человек, живущий с ВИЧ в городе, будет выбирать, поехать ему с СПИД-центр за терапией или купить еды. С меньшей вероятностью городского ВИЧ-положительного ребёнка будут отказываться принять в школу или на развивающие занятия (просто потому что с меньшей вероятностью каждая собака в городе будет знать о диагнозе). С меньшей вероятностью, чем в районной больнице, медсестра в городской поликлинике скажет беременной ВИЧ-плюс маме, что не нужно ей пить терапию, это все яд, отрава, СПИДа нет никакого. С меньшей вероятностью ВИЧ+ мама из города, родившая здорового ребёнка, станет кормить его грудным молоком, потому что молочной смеси нет (или потому что она недопоняла, что ей нельзя кормить, потому что ребёнка можно заразить через грудное вскармливание).

Это все совершенно ненулевые риски, я ни одну историю не выдумала. Они и в городе ненулевые, конечно, потому что Новосибирск — небогатый город, но уровень жизни здесь повыше, чем в Черепаново.

Во многом эти риски снижает социальная поддержка, причём поддержка равных — людей, живущих с ВИЧ и занимающих активную позицию по жизни. В Новосибирске уже больше десяти лет собирается группа взаимопомощи для людей с ВИЧ Ostrov_nsk_. Активисты ведут эти группы, на которых любой желающий может выговориться и получить достоверную информацию о том, как теперь жить. Эти встречи помогают участникам принять диагноз, повысить приверженность терапии, а это все в конечном итоге нужно не только сообществу людей с ВИЧ, а нам всем, у кого ВИЧ-инфекции по счастью или по случайности нет. Именно такие местные сообщества могут выцарапать взрослых и детей из рук ВИЧ-отрицателей.

Как в России сложилась особая ситуация

На данный момент никто не собирается с этим ничего делать. И проблема здесь отчасти в том, что Минздрав не является компетентным органом в этом вопросе. Глобально, это ведомство и не должно быть компетентным органом. Ведь в любой стране его формируют чиновники, которые должны доверять экспертным оценкам. Но в распоряжении Минздрава практически нет экспертов, мнению которых можно было бы доверять. А те профессионалы, с которыми можно было бы согласиться (например, Вадим Покровский) находятся в жесткой оппозиции Минздраву. И это традиционная оппозиционная ситуация. Ведь Покровский — сотрудник конкурирующего учреждения, а точнее, Роспотребнадзора. При этом он много лет возглавляет Федеральный Центр СПИД при этом ведомстве. К Роспотребнадзору тоже накопилось огромное количество вопросов, как и к Минздраву: они касаются как методики лечения ВИЧ, так и методики подсчета распространения эпидемии.

Какие проблемы существуют с лекарствами

Инфицированных людей становится все больше и больше, а вот хорошей ситуации с лекарствами в РФ не было никогда. В большинстве регионов РФ людей просто не лечат, а если и лечат, то говном.

Но помимо чудовищно устаревших методов лечения, есть еще одна проблема: в нашей стране основная масса врачей чудовищно необразованна в плане ВИЧ. Они просто не умеют лечить вирус. Поэтому в лучшем случае, пациентов доводят до чудовищных побочек, а в худшем — люди умирают от СПИДа. И такая ситуация наблюдается в большинстве регионов РФ.

Что могло бы сделать государство

Я полагаю, что для того, чтобы победить эпидемию ВИЧ в России, нужно сделать следующее:

1) Государство должно признать мировые нормы в отношении наркопотребителя, а также признать, что наркозависимость — это болезнь, а не преступление. Соотвественно, необходимо лечить наркоманов, а не приковывать их к батарее или сажать в тюрьму по ст.228 УК РФ ( «незаконное приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов);

3) Государству необходимо декриминализировать наркопотребление. Наркоман должен перестать быть уголовником, он должен быть признан человеком, также как и курильщик;

6) И наконец: президент Владимир Путин должен лично сказать, что в России эпидемия ВИЧ, и тем самым легитимизировать борьбу нашей страны с ВИЧ-инфекцией. Если президент лично этого не скажет, ничего не изменится.

Во-вторых, мы продолжим бороться за строительство нового большого федерального центра по борьбе со СПИДОМ на базе Подмосковья. И главная задача фонда в 2017 году — найти деньги и получить место под стройку, чтобы как минимум 100 тыс. человек смогли получить высококачественную медицинскую помощь.

Кроме того в 2017 году мы переделаем наш сайт. На эту работу фонд выделяет порядка 4-4,5 млн. рублей. Цель — сделать из нашего сайта полноценное большое СМИ. Надеюсь, нам удастся достичь этих целей.

Читайте также: