Сериал эпидемия про вич

Обновлено: 19.04.2024

Фильм исполнен традиционно, по-телевизионному: говорящие головы, архивные записи — часто не лучшего качества. Но этот док про ВИЧ — при всем многообразии доков про ВИЧ — оказывается неожиданно свежим и ярким (если повезет, документалка даже доедет до оскаровской гонки), ведь это не столько историческая зарисовка, сколько исчерпывающе гуманистическое произведение, утверждающее очевидное — человеку нужен человек.

В 1983 году, еще до того, как стали понятны механизмы передачи вируса, медработники начинают дотрагиваться до пациентов без перчаток. И оказалось, что ВИЧ так заразиться нельзя. Конечно, это было всего лишь предположение, пусть и подкрепленное логикой, но именно для тех медсестер банальное сострадание оказалось сильнее страха, а чудо человеческого соприкосновения и тепло чужого тела — единственным возможным лекарством для пациентов.

С учетом тогдашней исследованности ВИЧ то, что делалось в отделении 5B, больше походило не на лечение, а на паллиативную помощь, на попытку гарантировать высокий уровень жизни тем, кому остались считанные недели и дни в адских муках. Просто пустить к умирающему человеку родственников, мужа или жену, парня или девушку, кота или собаку, принести ему туда фотографии любимых, обставить палату (как уж получится) так, словно это дом. В России все это и по сей день почти никогда не представляется возможным, причем пациентам с совершенно другими диагнозами, а тогда это была, по сути, единственно возможная мера.

Дальше персонал исследовал пространство восприятия ВИЧ, медицинскую этику и прочие по-прежнему актуальные вопросы. Например, в какой-то момент пришло четкое понимание того, что сексуальная ориентация и вообще личная жизнь пациентов их совершенно не волнует, ведь она не имеет абсолютно никакого отношения к поставленному диагнозу. Также врачи защищали право на анонимность пациента и секретность его ВИЧ-статуса. И это при том, что тогдашняя медтехника (шприцы и капельницы), если верить авторам фильма, была совсем не идеальна, например, медсестра вполне могла инфицироваться, уколов себя случайно той же иглой, что и пациента в койке. Собственно, один такой случай и произошел, о нем в ленте рассказывает одна из медсестер (она уже в довольно преклонных годах), и за ним последовало длительное разбирательство.

В этой связи, можно вспомнить и обсуждение Нюты Федермессер, моральных камертонов и этических компромиссов. Работники 5B изо всех сил искали деньги на то, чтобы продолжить работу, устраивали фандрайзинг, одна из медсестер вспоминает, как переодевалась в костюм чирлидерши, чтобы привлечь жертвователей. В другой раз они боролись против (!) повышения ставок медикам, работающим с ВИЧ-положительными людьми, за риск. То есть боролись против повышения собственных зарплат, потому что в таком случае отделение перестало бы вписываться в бюджет и просто не смогло бы существовать.

В итоге 5B закрыли, потому что практики, принятые в этом отделении, привили по всей больнице, и людей с ВИЧ стали лечить везде. Видимо, такой же логике (вернее, строго ей обратной) сейчас следует отечественный Минздрав, предлагая закрыть отдельную службу ВИЧ. Другой вопрос, что до сан-францисской модели Минздраву — как до Сан-Франциско или до Канн пешком.

Дэн Краусс

В Каннах, где фильму устроили специальный показ в официальной подборке, я пообщалась с Крауссом, а также отдельно — с прибывшим в Канны медбратом Гаем Ванденбергом, который до сих пор работает в больнице и женился на одном из выживших пациентов той самой палаты — Стиве Уильямсе.

— Какой вклад внес Пол Хаггис?

Дэн Краусс: — Пол (сценарист, продюсер и режиссер) участвовал в работе с самого начала, стремился сделать фильм как можно лучше. Так как Пол — мастер структуры и сюжета, а фильм структурно очень сложный, то он достаточно сильно вовлекся в процесс монтажа.

Главврач Денис Проценко: "У нас не стоит вопрос, кого переводить на ИВЛ, а кого не переводить, потому что нет ресурса под названием аппарат искусственной вентиляции легких. По словам Проценко, система здравоохранения в Москве, на которую пришлась половина заболевших, оказалась готова к большому числу пациентов. В этом документальном фильме собрали главврачей пяти клиник Москвы, перепрофилированных для лечения COVID-19, и задали им главные вопросы об эпидемии: когда нам ждать плато, какие отягчающие заболевания самые опасные, как лечат тромбоэмболию — одно из самых грозных осложнений коронавирусной инфекции, как устанавливают причину смерти пациентов с COVID-19.

Посмотреть сериал Эпидемия с Антоном Красовским: Всё о коронавирусе 1 сезон 12 серия - COVID-19. Консилиум главврачей онлайн вы можете совершенно бесплатно на русском языке в хорошем HD качестве. Приятного просмотра!

Герои этого фильма — из тех немногих людей, кто выжил после ИВЛ. По статистике, это в лучшем случае лишь 20%. Большинство пациентов с тяжёлой формой коронавирусной пневмонии, подключённых к аппаратам искусственной вентиляции лёгких, к сожалению, спасти не удаётся. Мы поговорили с людьми, которые провели в реанимации на ИВЛ от десяти дней до двух недель. Они рассказали нам, как заболели COVID-19, как оказались в таком тяжёлом состоянии, что они помнят о своём пребывании в реанимации, о том, как думали о родных, о чём молились и даже как занимались йогой, находясь на ИВЛ.

Предупреждён — значит вооружён. В борьбе с болезнями справедливость этой поговорки подтверждается в полной мере. Особенно когда дело касается синдрома приобретённого иммунодефицита. Количество ВИЧ-инфицированных в мире уже превысило 30 миллионов человек.

Коронавирус эволюционирует медленнее, чем, например, ВИЧ и грипп, однако всё равно претерпевает определённые мутации, что затрудняет меры по противостоянию эпидемии. Но как её победить?

Осенью вирус станет агрессивнее и мир может ждать вторая волна пандемии, а маски придётся носить ещё два года. В интервью Антону Красовскому известный эпидемиолог Михаил Фаворов спрогнозировал, как будет развиваться ситуация с COVID-19.

Почти 50 тыс. человек вывезла Россия из-за границы за несколько месяцев пандемии. Антон Красовский отправился в Танзанию, чтобы узнать, как проходит операция по возвращению домой россиян из разных стран Африки.

Санкт-Петербург. Елизаветинская больница. Официально она не входит в список медучреждений, работающих с коронавирусом, однако ежедневно там выявляют около 20 COVID-положительных пациентов, более 300 сотрудников также заболели.

Многие в Дагестане вначале не верили, что коронавирус доберётся до республики и что он вообще представляет опасность. Продолжали общаться, ходить в гости. Но когда случаи заболевания стали массовыми, неверие сменилось паникой.

Из пациентов с тяжёлой формой коронавирусной пневмонии, которых подключили к аппаратам ИВЛ, выживают примерно 20 процентов. Этот фильм — о тех, кто всё-таки сумел побороть болезнь и начал дышать самостоятельно.

На каком этапе эпидемии находится Россия: мы уже прошли пик или нет? Почему смертность от COVID-19 у нас ниже, чем в других странах? На вопросы Антона Красовского ответили главврачи больниц, перепрофилированных под коронавирус.

по теме

Общество

От неловкого молчания до апокалипсиса. Как изображали людей с ВИЧ в фильмах разных лет

Впрочем, начать с того, что это вообще довольно гнусный стереотип — герой с ВИЧ, который, разумеется, подхватил его не случайно и не по незнанию, как это обычно бывает, а в результате многолетнего забытья, непрерывного запоя, бесконечного разврата и так далее. Егор совершенно не приходит в себя, разве что в самом конце, чуть ли не в последнем эпизоде, и за это его сценарно карают. Да, его образ противопоставляется образу его брата Льва, до поры — примерного семьянина, находящего простую радость в бедной, но счастливой семейной жизни. У Льва изначально ВИЧ нет, а у Егора — вдруг обнаруживается, так что это вполне конкретная авторская антитеза, стигматизирующая Егора, а вместе с ним, надо думать, — всех ВИЧ-положительных людей.

Но история рассказывается весьма лицемерно: вся она уже случилась к моменту того, как нам начинают ее рассказывать. Егор и до этого бесконечно сбегал со съемок в волшебный мир алкоголя, но в этом мире к началу повествования он уже женился и развелся, завел детей от разных женщин, много знает, много видел, а не рождается у нас на глазах из пены морской. Этот прием был типичен для ВИЧ-кино девяностых, например, где режиссеры использовали диагноз как рубикон, делили им жизнь на до и после, обрекая персонажей на неминуемую смерть.

Но для Першина, повторимся, куда важнее не репрезентация людей с ВИЧ, и его тоже можно понять, он кинорежиссер, а не просветитель. Для него в центре — внутренний конфликт Егора. С одной стороны, он давно обманывает себя, он актер, который ничего не может почувствовать, а ведь ему платят за эти чувства, это все, что он умеет в жизни делать: как сыграть перед камерой другого человека, если ты сам из себя ничего не представляешь? Узнав о ВИЧ, Егор все больше замыкается, все глубже погружается и погружается в свой инфантилизм и одновременно с этим — в себя. Он даже почти совсем перестает говорить вслух, а остальные постепенно выдыхают и забивают на несчастного, продолжая как-то жить и двигаться дальше: всем плевать, у всех работа, всем детей кормить. А то, что здесь человек жить не может, — ну, что поделать, а кому сейчас легко.

В итоге не на стометровке, а на марафонской дистанции Крыжовников обнаруживает себя как режиссера бессердечного и немотивированно жестокого. В его жутковатых фильмах люди теряют в пене дней что-то самое главное, но больше никогда не находят этого, в его сюжетах больных, но неопасных для окружающих людей ждет не поддержка, а игнор. Странно и страшно думать, что постановщик живет исключительно ощущением того, как в России и в мире тяжело и бессмысленно жить. Он говорит, что и ВИЧ-положительным некому верить и нечего ждать. Давайте все вместе сделаем так, чтобы это стало неправдой.

Смотрите также

Почти два года мир живёт в условиях пандемии в надежде на её окончание. Оксана Бойко поговорила с вирусологом Уорикского университета Лоренсом Янгом о том, как далеко продвинулось научное сообщество в исследованиях COVID-19 и почему не удаётся до сих пор взять вирус под контроль.

Рак молочной железы: почему он так распространён в мире и какие методы его лечения наиболее эффективны? Корреспондент RT побеседовала об этом с испанским онкологом Хавьером Кортесом.

Учёным уже хорошо известно, насколько опасны осложнения после коронавирусной инфекции для больных диабетом. Но есть ли обратная связь? Способен ли COVID-91 вызывать этот недуг?

Депрессию часто называют главной бедой нашего времени. Можно ли своевременно выявить эту болезнь, пока она не причинила слишком много вреда? Какие методы диагностики и лечения используют современные специалисты?

Битва полов — одно из самых долгих противостояний в истории человечества. В последние годы на Западе этот конфликт стал развиваться по особой траектории: одну из его сторон — мужчин — объявили токсичной. Но неужели они настолько плохи?

Совесть и мораль: они запрограммированы в людях эволюцией или же вкладываются в них общественными институтами? Об этом Софико Шеварднадзе побеседовала со специалистом в области нейронаук Патрисией Чёрчленд.

Нас окружают самые разные идеи, которые, как нам кажется, мы порождаем и используем сами. Но что, если это они нас используют? Способны ли эти идеи в наш век высоких технологий управлять человеком, определяя и контролируя его сознание?

Одиноки ли мы во Вселенной? Обычных людей эта тема всегда живо интересовала, но многие учёные предпочитают держаться в стороне от любых обсуждений внеземного разума или технологий, считает Ави Лёв, профессор естественных наук в Гарвардском университете.

Резкое сокращение численности насекомых, в частности пчёл, грозит человечеству голодом, предупреждает Дэйв Гоулсон, профессор биологии в университете Сассекса. Софико Шеварднадзе побеседовала с ним об их роли в поддержании жизни на планете.

Стивен Пинкер — известный психолог, профессор Гарвардского университета и дважды лауреат Пулитцеровской премии. В беседе с Деннисом Миллером он представил свою новую книгу и рассказал, как рациональность работает в нашем, казалось бы, иррациональном мире.

Читайте также: