В чем актуальность ротавирусной инфекции
Обновлено: 24.04.2024
Ключевые слова: ротавирусная инфекция (РВИ), эпидемиология, заболеваемость, эпидемическая обстановка, штаммы, генотипы, профилактические мероприятия, вакцинация
Keywords: rotavirus infection, epidemiology, morbidity, epidemic situation, strains, genotypes, preventive measures, vaccination
The urgency of the problem of rotavirus infection is determined by the high incidence, complications, with the formation of chronic pathology and the possibility of fatal outcomes. The purpose of this work is to analyze the features of epidemiology of rotavirus infection in Russia. Materials and methods. A retrospective epidemiological analysis was carried out using official statistics. Results and discussion. The trend of a steady increase in incidence of rotavirus infection in Russia from 2001 to 2018 has been established. The territories with the highest incidence in Russia have been identified. Age groups with a high risk of rotavirus infection are children under 1 year and 1–2 year. The trends in the incidence of the disease in the age groups 3–6, 15–17, 18 years and older. Ongoing preventive measures do not have a significant impact on reducing the incidence of rotavirus infection. Circulating strains were established in territory of Russia. Conclusions. The analysis showed the high relevance of organization of rotavirus infection prevention system. The current restrictions on the coverage of rotavirus vaccination in Russian population do not allow effective control of epidemic process of this disease. therefore, it is extremely necessary to recommend the inclusion of rotavirus vaccination in the national calendar of preventive vaccinations of Russia. Most of antigenic G/P variants of rotaviruses circulating in Russia fully or partially correspond to composition of the Rota Tech vaccine, which makes it possible to predict high efficiency of its use in all the territories of our country.
1. Кудрявцев В. В., Миндлина А. Я., Герасимов А. Н., Груничева Т. П. и др. Распространенность и основные проявления заболеваемости ротавирусной инфекцией в регионах мира. Педиатрическая фармакология. 2013; 4 (10): 38–44.
2. Кудрявцев В. В., Миндлина А. Я., Герасимов А. Н., Бабура Е. А., Каира А. Н., Аксенов Л. А., Брико Н. И. Особенности развития эпидемического процесса ротавирусной инфекции. Санитарный врач. 2013; 12: 36–42.
3. Беляев А. Л. Гастроэнтерит ротавирусной этиологии. Медицинская сестра. 2007; 4: 16–19.
4. Вакцинопрофилактика ротавирусной инфекции у детей: Федеральные клин. рекомендации. Минздрав России, Союз педиатров России. М.: Педиатр, 2017, с. 1–27.
5. Рычкова О. А. и др. Профилактика ротавирусной инфекции: путь расширения региональной программы вакцинации Тюменской области. Фарматека, 2016; 11: 7–12.
6. Бондарев В. П., Шевцов В. А., Индикова И. Н., Евреинова Е. Э., Горенков Д. В. Эпидемиология ротавирусной инфекции и тактика вакцинопрофилактики. БИОпрепараты. Профилактика, диагностика, лечение. 2019; 2 (19): 81–88.
7. Fischer TK, Viboud C., Parashar U. et al. Hospitalizations and deaths from diarrhea and rotavirus among children
8. Fischer TK, Nielsen NM, Wohlfahrt J. et al. Incidence and cost of rotavirus hospitalizations in Denmark. Emerg Infect Dis. 2007; 13 (6): 855–859.
9. Global, regional, and national life expectancy, all-cause mortality, and cause-specifi c mortality for 249 causes of death, 1980–2015: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2015. Lancet. 2016; 388 (10053): 1459–1544. doi: 10.1016/S0140–6736 (16) 31012–1.
10. Горелов А. В., Усенко Д. В. Ротавирусная инфекция у детей. Вопросы современной педиатрии. 2008; 7 (6): 7–84.
11. Рудакова А. В., Харит С. М., Усков А. Н., Лобзин Ю. В. Оценка предотвращенных затрат на терапию ротавирусной инфекции при вакцинации 5-валентной вакциной в Российской Федерации. Журнал инфектологии. 2014; 6 (2): 71–75.
12. Сергевнин В. И., Коновалова К. С. Глобальная зимняя сезонность ротавирусной инфекции и ее причины. Санитарный врач. 2019; 2: 16–21
14. Подколзин А. Т., Фенске Е. Б., Абрамычева Н. Ю. и др. Сезонность и возрастная структура заболеваемости острыми кишечными инфекциями на территории РФ. Терапевтический архив. 2007; 79 (11): 10–16.
15. Desselberger U. Rotaviruses. Virus Res. 2014 Sep 22; 190: 75–96.
16. Cohen A. L. Update on WHO Global Rotavirus Surveillance Network and rotavirus surveillance guidelines. WHO, Geneva, Switzerland | 2–3 October 2017.
17. Patton JT. Rotavirus diversity and evolution in the post-vaccine world. Discov Med. 2012; 13 (68): 85–97.
18. Kiseleva V, Faizuloev E, Meskina E, Marova A, Oksanich A, Samartseva T, Bakhtoyarov G, Bochkareva N, Filatov N, Linok A, Ammour Y, Zverev V. Molecular-Genetic Characterization of Human Rotavirus A Strains Circulating in Moscow, Russia (2009–2014). VirolSin. 2018 Jul 30.
19. Соломай Т. В., Каира А. Н. Эпидемиологические особенности водных вспышек инфекций с фекальнооральным механизмом передачи. Санитарный врач. 2014; 11: 31–37.
20. Leshem E, Tate JE, Steiner CA, Curns AT, Lopman BA, Parashar UD. Acute gastroenteritis hospitalizations among US children following implementation of the rotavirus vaccine. JAMA. 2015; 313 (22): 2282–4.
21. Жираковская Е. В. [и др.] Генетическое разнообразие изолятовротавирусов группы A, выявленных в Западной Сибири в 2007–2011 гг. Молекулярная генетика, микробиология и вирусология. 2012; 4: 33–41.
22. Sashina TA, Morozova OV, Epifanova NV, Novikova NA. Identifi cation of rotavirus I- and E-genotypes by multiplex PCR method. VoprVirusol. 2019; 64 (3): 140–144.
23. Зайцева Е. В., Ольнева Т. А., Кулешов К. В., Кондратьева Л. М., Шихина Т. М., с соавт. Результаты мониторинга антигенных типов ротавирусов группы А на территории Российской Федерации в период 2011–2015 гг. Клиническая лабораторная диагностика. 2016; 7 (61): 445–448.
24. Doro R, Laszlo B, Martella V, Leshem E, Gentsch J, Parashar U, et al. Review of global rotavirus strain prevalence data from six years post vaccine licensure surveillance: is there evidence of strain selection from vaccine pressure? Infect Genet Evol. 2014; 28: 446–61.
25. Leshem E, Lopman B, Glass R, Gentsch J, Banyai K, Parashar U, et al. Distribution of rotavirus strains and strain-specifi c eff ectiveness of the rotavirus vaccine after its introduction: a systematic review and metaanalysis. Lancet Infect Dis. 2014; 14 (9): 847–56.
26. Velasquez DE, Parashar UD, Jiang B. Strain diversity plays no major role in the varying effi cacy of rotavirus vaccines: an overview. Infect Genet Evol 2014; 28: 561–571.
27. Afrad MH, Rahman MZ, Matthijnssens J, Das SK, Faruque AS, Azim T, et al. High incidence of reassortant G9P [4] rotavirus strain in Bangladesh: fully heterotypic from vaccine strains. J Clin Virol. 2013; 58 (4): 755–756.
28. Pitzer VE, Bilcke J, Heylen E, Crawford FW, Callens M, De Smet F, et al. Did Large-Scale Vaccination Drive Changes in the Circulating Rotavirus Population in Belgium? Sci Rep. 2015; 5: 18585.
29. Акимкин В. Г., Горелов А. В., Подколзин А. Т., Денисюк Н. Б. Эпидемиологический и молекулярногенетический мониторинг ротавирусной инфекции в Оренбургском регионе в предвакцинальный период. Журнал микробиологии, эпидемиологии и иммунобиологии. 2019; 2: 30–36.
30. Sashina TA, Morozova OV, Epifanova NV, Novikova NA. Predominance of new G9P [8] rotaviruses closely related to Turkish strains in Nizhny Novgorod. ArchVirol. 2017; 162: 2387–2392.
31. Денисюк Н. Б. Генетическая характеристика ротавирусов группы А, циркулирующих в Оренбургском регионе в сезон 2016–2017 гг. Детские инфекции. 2017; 16 (4): 42–45.
33. Привалова М. А., Пузырева Л. В., Бардина Н. В., Силаева В. В., Мусин М. А. Ротавирусная инфекция в структуре заболеваемости острыми кишечными инфекциями в Омской области. Санитарный врач. 2019; 1: 17–21.
34. Global, regional, and national life expectancy, all-cause mortality, and cause-specifi c mortality for 249 causes of death, 1980–2015: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2015. Lancet. 2016; 388 (10053): 1459–544.
35. Каира А. Н., Соломай Т. В. О вспышке ротавирусной инфекции в многопрофильном стационаре. Санитарный врач. 2013; 8: 35–38.
1. Kudrjavcev V. V., Mindlina A. Ja., Gerasimov A. N., Grunicheva T. P. idr. Prevalence and main manifestations of rotavirus infection in regions of the world. Pediatricheskaja farmakologija. 2013; 4 (10): 38–44. (in Russian)
2. Kudrjavcev V. V., MindlinaA.Ja., Gerasimov A. N., Babura E. A., Kaira A. N., Aksenov L. A., Briko N. I. Features of the development of the epidemic process of rotavirus infection. Sanitarnyj vrach. 2013; 12: 36–42 (in Russian)
3. Beljaev A. L. Gastroenteritis of rotavirus etiology. Medicinskaja sestra. 2007; 4: 16–19. (in Russian)
4. Vaccine prophylaxis of rotavirus infection in children: Federal guidelines. Ministry of Health of Russia, Union of Pediatricians of Russia. M.: Pediatrician. 2017: 1–27. (in Russian)
5. Rychkova O. A., et al. Prevention of rotavirus infection: the way to expand the regional vaccination program in the Tyumen region. Farmateca. 2016; 11: 7–12. (in Russian)
6. Bondarev V. P., Shevcov V. A., Indikova I. N., EvreinovaE.Je., Gorenkov D. V. Epidemiology of rotavirus infection and vaccination tactics. BIOpreparaty. Profi laktika, diagnostika, lechenie. 2019; 2 (19): 81–88. (in Russian)
7. Fischer TK, Viboud C., Parashar U. et al. Hospitalizations and deaths from diarrhea and rotavirus among children
8. Fischer TK, Nielsen NM, Wohlfahrt J. et al. Incidence and cost of rotavirus hospitalizations in Denmark. Emerg Infect Dis. 2007; 13 (6): 855–859.
9. Global, regional, and national life expectancy, all-cause mortality, and cause-specifi c mortality for 249 causes of death, 1980–2015: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2015. Lancet. 2016; 388 (10053): 1459–1544. doi: 10.1016/S0140–6736 (16) 31012–1.
10. Gorelov A. V., Usenko D. V. Rotavirus infection in children. Voprosy sovremennoj pediatrii. 2008; 7 (6): 7–84. (in Russian)
11. Rudakova A. V., Harit S. M., Uskov A. N., Lobzin Ju. V. Estimation of the prevented costs of rotavirus infection therapy during 5-valent vaccine vaccination in the Russian Federation. Zhurnalin fektologii. 2014; 6 (2): 71–75. (in Russian)
12. Sergevnin V. I., Konovalova K. S. Global winter seasonality of rotavirus infection and its causes. Sanitarnyj vrach. 2019; 2: 16–21. (in Russian)
14. Podkolzin A. T., Fenske E. B., Abramycheva N. Ju. i dr. Сезонность и возрастная структура заболеваемости острыми кишечными инфекциями на территории РФ. Terapevticheskij arhiv. 2007; 79 (11): 10–16. (in Russian)
15. Desselberger U. Rotaviruses. Virus Res. 2014 Sep 22; 190: 75–96.
16. Cohen A. L. Update on WHO Global Rotavirus Surveillance Network and rotavirus surveillance guidelines. WHO, Geneva, Switzerland | 2–3 October 2017.
17. Patton JT. Rotavirus diversity and evolution in the post-vaccine world. DiscovMed. 2012; 13 (68): 85–97.
18. Kiseleva V, Faizuloev E, Meskina E, Marova A, Oksanich A, Samartseva T, Bakhtoyarov G, Bochkareva N, Filatov N, Linok A, Ammour Y, Zverev V. Molecular-Genetic Characterization of Human Rotavirus A Strains Circulating in Moscow, Russia (2009–2014). VirolSin. 2018 Jul 30.
19. Solomay T. V., Kaira A. N. Epidemiological features of water outbreaks of infections with fecal-oral transmission mechanism. Sanitarnyj vrach. 2014; 11: 31–37. (in Russian)
20. Leshem E, Tate JE, Steiner CA, Curns AT, Lopman BA, Parashar UD. Acute gastroenteritis hospitalizations among US children following implementation of the rotavirus vaccine. JAMA. 2015; 313 (22): 2282–4.
21. Zhirakovskaja E. V. [i dr.] Genetic diversity of group a rotavirus isolates detected in Western Siberia in 2007– 2011. Molekuljarnaja genetika, mikrobiologija i virusologija. 2012; 4: 33–41. (in Russian)
22. Sashina TA, Morozova OV, Epifanova NV, Novikova NA. Identifi cation of rotavirus I- and E-genotypes by multiplex PCR method. VoprVirusol. 2019; 64 (3): 140–144.
23. Zajceva E. V., Ol'neva T. A., Kuleshov K. V., Kondrat'eva L. M., Shihina T. M., s soavt. Results of monitoring of antigenic types of group a rotaviruses on the territory of the Russian Federation in the period 2011–2015. Klinicheskaja laboratornaja diagnostika. 2016; 7 (61): 445–448. (in Russian)
24. Doro R, Laszlo B, Martella V, Leshem E, Gentsch J, Parashar U, et al. Review of global rotavirus strain prevalence data from six years post vaccine licensure surveillance: is there evidence of strain selection from vaccine pressure? Infect Genet Evol. 2014; 28: 446–61.
25. Leshem E, Lopman B, Glass R, Gentsch J, Banyai K, Parashar U, et al. Distribution of rotavirus strains and strain-specifi c eff ectiveness of the rotavirus vaccine after its introduction: a systematic review and metaanalysis. Lancet Infect Dis. 2014; 14 (9): 847–56.
26. Velasquez DE, Parashar UD, Jiang B. Strain diversity plays no major role in the varying effi cacy of rotavirus vaccines: an overview. Infect Genet Evol. 2014; 28: 561–571.
27. Afrad MH, Rahman MZ, Matthijnssens J, Das SK, Faruque AS, Azim T, et al. High incidence of reassortant G9P [4] rotavirus strain in Bangladesh: fully heterotypic from vaccine strains. J Clin Virol. 2013; 58 (4): 755–756.
28. Pitzer VE, Bilcke J, Heylen E, Crawford FW, Callens M, De Smet F, et al. Did Large-Scale Vaccination Drive Changes in the Circulating Rotavirus Population in Belgium? Sci Rep. 2015; 5: 18585.
29. Akimkin V. G., Gorelov A. V., Podkolzin A. T., Denisjuk N. B. Epidemiological and molecular genetic monitoring of rotavirus infection in the Orenburg region during the pre-vaccination period. Zhurnal mikrobiologii, jepidemiologii i immunobiologii. 2019; 2: 30–36. (in Russian)
30. Sashina TA, Morozova OV, Epifanova NV, Novikova NA. 2017. Predominance of new G9P [8] rotaviruses closely related to Turkish strains in Nizhny Novgorod. ArchVirol, 162: 2387–2392.
31. Denisjuk N. B. Genetic characteristics of group a rotaviruses circulating in the Orenburg region during the 2016–2017 season. Detskieinfekcii. 2017; 16 (4): 42–45. (in Russian)
33. Privalova M. A., Puzyreva L. V., Bardina N. V., Silaeva V. V., Musin M. A. Rotavirus infection in the structure of incidence of acute intestinal infections in the Omsk region. Sanitarnyj vrach. 2019; 1: 17–21. (in Russian)
34. Global, regional, and national life expectancy, all-cause mortality, and cause-specifi c mortality for 249 causes of death, 1980–2015: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2015. Lancet. 2016; 388 (10053): 1459–544.
35. Kaira A. N., Solomay T. V. An outbreak of rotavirus infection in a multi-specialty hospital. Sanitarnyj vrach. 2013; 8: 35–38 (in Russian)
Ротавирусная инфекция (РВИ) относится к числу самых распространенных кишечных инфекций в мире и регистрируется на всех континентах земного шара.
По данным отечественных и зарубежных ученых, острыми гастроэнтеритами (ОГЭ) в мире ежегодно заболевают сотни миллионов человек, около 1 млн больных умирают, более половины из них составляют дети [1–3]. Смертность от РВИ наиболее характерна для развивающихся государств, ее уровень достигает почти 82 % всех смертельных случаев от РВИ на планете [4]. Естественно, что эти данные существенно занижены, так как учесть все случаи ротавирусных инфекций практически невозможно, особенно в развивающихся и слаборазвитых странах Северного и Южного полушарий из-за трудностей, связанных с этиологической диагностикой этих инфекций. В Российской Федерации уровень заболеваемости на той или иной территории также зависит исключительно от диагностических возможностей лабораторного звена. Этой инфекцией болеют как взрослые, так и дети. Однако в большей степени от нее страдают дети младших возрастных групп. По данным ВОЗ, к 5 годам жизни этой инфекцией переболевает почти каждый ребенок, наиболее тяжелое течение наблюдается в группе детей от 6 до 24 месяцев жизни [4, 5]. В довакцинальный период по поводу тяжелых гастроэнтеритов ротавирусной этиологии в стационары ежегодно госпитализировались до 2 млн детей, а до 527 тыс. человек погибали от данной инфекции, из них 440 тыс. детей младше 5-летнего возраста [6–8]. В 2015 г. от ротавирусной инфекции во всём мире умерли примерно более 146 тыс. детей, что составляет около 5 % всех случаев детской смертности [9]. Общепризнано, что перенесенные в детстве ОКИ являются одним из факторов формирования хронической патологии желудочно-кишечного тракта (в том числе синдрома раздраженной кишки), нарушения гармоничного развития ребенка, снижения иммунологической резистентности [10].
В РФ в структуре острых кишечных инфекций с установленными бактериальными и вирусными возбудителями ротавирусная инфекция занимает лидирующее первое место. По средним многолетним данным, доля заболеваний, вызванных ротавирусами, составляет около 50,0 %, бактериальными возбудителями — около 30,0 %, и на долю инфекций, вызываемых другими вирусами (преимущественно норовирусами), приходится около 20,0 %.
А. Н. Каира, Е. Б. Файзулоев, В. Ф. Лавров, О. А. Свитич, Т. В. Соломай, А. А. Никонова, О. А. Петруша, Эпидемиологические тенденции заболеваемости и вопросы вакцинопрофилактики ротавирусной инфекции на современном этапе. Санитарный врач №6 2020. 2020;6.
По оценкам экспертов ВОЗ, практически каждый ребенок в течение первых пяти лет жизни переносит ротавирусный гастроэнтерит, независимо от расы и социально-экономического статуса. Ежегодно ротавирусы вызывают в мире более 137 млн случаев острого гастроэнтерита, из которых до 592 000 заканчивается летально. В России в настоящее время заболеваемость ротавирусной инфекцией постоянно растет, что обусловлено как увеличением случаев инфицированности, так и улучшением диагностики данной патологии.
Эпидемиология. Общепризнанно, что источником инфекции является только человек (больной манифестной формой или вирусовыделитель), в фекалиях содержится огромное количество вирусов (до 1010-1011 вирусных частиц в 1 г). Ротавирусы млекопитающих и птиц в естественных условиях для человека не патогенны. Фекально-оральный механизм передачи реализуется пищевым (молоко, молочные продукты, заменители грудного молока), водным и контактно-бытовым путями. Дискутируется возможность аэрозольного пути передачи. Ротавирусная инфекция (РВИ) может протекать в виде спорадических случаев, групповых заболеваний и массовых вспышек. Спорадические заболевания регистрируются в течение всего года, однако большинство больных выявляется в зимне-весенний период, в отличие от летне-осеннего, характерного для других кишечных инфекций. По нашим данным, 63,9% случаев ротавирусного гастроэнтерита приходилось на зимне-весенний период, 25,8% регистрировались осенью и 10,3% - летом.
Естественная восприимчивость к РВИ очень высокая. Наибольшее число заболевших отмечается среди детей в возрасте от 6 до 18 месяцев, и в первую очередь находящихся на искусственном вскармливании. По нашим наблюдениям дети младше 3 лет составляют 70-80% заболевших. Инфекция регистрируется также и у новорожденных, но не всегда сопровождается у них клиническими проявлениями. Иммунитет после перенесенной инфекции непродолжительный и сероспецифичный.
Патогенез. В последние годы большое внимание уделяется изучению патогенеза РВИ. Установлено, что после попадания ротавирусов в организм в первые сутки он обнаруживается в эпителиоцитах двенадцатиперстной и в верхнем отделе тонкой кишки. Инфицирование ротавирусом зависит от ряда причин: состояния pH желудочного сока (кислая среда губительна для ротавируса), наличия ингибитора трипсина (трипсин является активатором репродукции вируса), количества функционально незрелых энтероцитов. Ротавирусы поражают "зрелый" эпителий микроворсинок, в щеточной каемке которого находятся дисахаридазы, возможно поражение до 2/3 слизистой оболочки тонкой кишки. Проникновение внутрь клетки вызывает повреждение цитоскелета эпителиоцитов и их отторжение. Одновременно ускоряется продвижение эпителиальных клеток от основания крипты к верхушке микроворсинки, появляется пул низкодифференцированных клеток, являющихся функционально незрелыми, что приводит к нарушению выработки дисахаридаз и накоплению избыточного количества негидролизованных углеводов, преимущественно лактозы в просвете кишки. Не всосавшиеся вещества с высокой осмотической активностью, оказавшись в просвете кишки, приводят к нарушению реабсорбции воды, электролитов и развитию водянистой диареи. Поступая в толстую кишку, эти вещества становятся субстратами для ферментации кишечной микрофлорой с образованием большого количества органических кислот, водорода, углекислого газа, воды. Результатом являются повышенное газообразование в кишечнике и снижение рН кишечного содержимого.
Диагностика. Для подтверждения РВИ используются вирусологические, молекулярно-генетические, серологические методы. Материалом для исследования служат фекалии, рвотные массы, сыворотка крови. Исследования, направленные на обнаружение вируса или вирусных антигенов, желательно проводить в 14-е сутки болезни. Существуют экспресс-тесты для выявления антигенаротавируса в фекалиях на основе иммунохроматографического метода (рота-тест). Для обнаружения генетического материала ротавируса в фекалиях все более широко применяется метод диагностики с помощью ПЦР. В специализированных лабораториях хорошие результаты получены при морфологической идентификации ротавируса с помощью электронной или иммунной микроскопии, или электрофореза в полиакриламидном геле. Наиболее распространенным способом диагностики является обнаружение антигенов ротавируса в фекалиях с помощью ИФА, для этих целей также может использоваться реакция латекс-агглютинации, реакция иммунофлюоресценции, реакция твердофазной коаагглютинации, реакция преципитации. Серологическая диагностика РВИ имеет вспомогательное значение.
Терапия. Основой лечебных мероприятий при ротавирусном гастроэнтерите является патогенетическая терапия. Она включает диетотерапию, оральную регидратацию, инфузионную и дезинтоксикационную терапию. Используются энтеросорбенты (Смекта, Фильтрум-СТИ и др.), пробиотики (Энтерол, Бифиформ, Линекс, Аципол, Ацилакт, Бифидумбактерин форте, Бактисубтил и др.), пребиотики (Дюфалак, Хилак форте), ферменты (панкреатические: Креон, Панцитрат, Панкреатин, Мезим форте; Лактаза). Проводится посиндромная терапия: спазмолитическая, жаропонижающая и т.д.
В настоящее время активно изучается эффективность использования противовирусных препаратов при РВИ. По нашим данным, назначение в острый период заболевания индукторов интерферона (таких как Циклоферон или Анаферон детский) способствует сокращению сроков клинических проявлений РВИ и быстрой санации макроорганизма от вируса. Применение препарата Кипферон оказывает стимулирующее влияние на системный и местный антителогенез, приводит к повышению концентрации интерферонов. В качестве этиотропных средств могут быть использованы Арбидол, Виферон, Комплексный иммуноглобулиновый препарат, Гепон или антиротавирусный иммуноглобулин.
В очаге заболевания проводится комплекс мероприятий, направленных на предупреждение инфекционных заболеваний с фекально-оральным механизмом передачи.
Профилактика. С 1998 года в США у детей с 6-недельного возраста использовалась ротавирусная генноинженерная вакцина RRV-TV, созданная на основе ротавируса штамма макаки-резуса, реассортированного с четырьмя человеческими штаммами. Однако оказалось, что это приводит к повышению частоты инвагинации кишечника (в 1,6 раза), что послужило причиной запрета применения данной вакцины. В настоящее время за рубежом и в нашей стране проходят третью (завершающую) фазу клинические испытания живых аттенуированных вакцин из рекомбинантных штаммов ротавирусов человека и животных для вакцинации детей начиная с 3-месячного возраста.
Ключевые слова: ротавирусная инфекция (РВИ), эпидемиология, заболеваемость, эпидемическая обстановка, штаммы, генотипы, профилактические мероприятия, вакцинация
Keywords: rotavirus infection, epidemiology, morbidity, epidemic situation, strains, genotypes, preventive measures, vaccination
The urgency of the problem of rotavirus infection is determined by the high incidence, complications, with the formation of chronic pathology and the possibility of fatal outcomes. The purpose of this work is to analyze the features of epidemiology of rotavirus infection in Russia. Materials and methods. A retrospective epidemiological analysis was carried out using official statistics. Results and discussion. The trend of a steady increase in incidence of rotavirus infection in Russia from 2001 to 2018 has been established. The territories with the highest incidence in Russia have been identified. Age groups with a high risk of rotavirus infection are children under 1 year and 1–2 year. The trends in the incidence of the disease in the age groups 3–6, 15–17, 18 years and older. Ongoing preventive measures do not have a significant impact on reducing the incidence of rotavirus infection. Circulating strains were established in territory of Russia. Conclusions. The analysis showed the high relevance of organization of rotavirus infection prevention system. The current restrictions on the coverage of rotavirus vaccination in Russian population do not allow effective control of epidemic process of this disease. therefore, it is extremely necessary to recommend the inclusion of rotavirus vaccination in the national calendar of preventive vaccinations of Russia. Most of antigenic G/P variants of rotaviruses circulating in Russia fully or partially correspond to composition of the Rota Tech vaccine, which makes it possible to predict high efficiency of its use in all the territories of our country.
1. Кудрявцев В. В., Миндлина А. Я., Герасимов А. Н., Груничева Т. П. и др. Распространенность и основные проявления заболеваемости ротавирусной инфекцией в регионах мира. Педиатрическая фармакология. 2013; 4 (10): 38–44.
2. Кудрявцев В. В., Миндлина А. Я., Герасимов А. Н., Бабура Е. А., Каира А. Н., Аксенов Л. А., Брико Н. И. Особенности развития эпидемического процесса ротавирусной инфекции. Санитарный врач. 2013; 12: 36–42.
3. Беляев А. Л. Гастроэнтерит ротавирусной этиологии. Медицинская сестра. 2007; 4: 16–19.
4. Вакцинопрофилактика ротавирусной инфекции у детей: Федеральные клин. рекомендации. Минздрав России, Союз педиатров России. М.: Педиатр, 2017, с. 1–27.
5. Рычкова О. А. и др. Профилактика ротавирусной инфекции: путь расширения региональной программы вакцинации Тюменской области. Фарматека, 2016; 11: 7–12.
6. Бондарев В. П., Шевцов В. А., Индикова И. Н., Евреинова Е. Э., Горенков Д. В. Эпидемиология ротавирусной инфекции и тактика вакцинопрофилактики. БИОпрепараты. Профилактика, диагностика, лечение. 2019; 2 (19): 81–88.
7. Fischer TK, Viboud C., Parashar U. et al. Hospitalizations and deaths from diarrhea and rotavirus among children
8. Fischer TK, Nielsen NM, Wohlfahrt J. et al. Incidence and cost of rotavirus hospitalizations in Denmark. Emerg Infect Dis. 2007; 13 (6): 855–859.
9. Global, regional, and national life expectancy, all-cause mortality, and cause-specifi c mortality for 249 causes of death, 1980–2015: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2015. Lancet. 2016; 388 (10053): 1459–1544. doi: 10.1016/S0140–6736 (16) 31012–1.
10. Горелов А. В., Усенко Д. В. Ротавирусная инфекция у детей. Вопросы современной педиатрии. 2008; 7 (6): 7–84.
11. Рудакова А. В., Харит С. М., Усков А. Н., Лобзин Ю. В. Оценка предотвращенных затрат на терапию ротавирусной инфекции при вакцинации 5-валентной вакциной в Российской Федерации. Журнал инфектологии. 2014; 6 (2): 71–75.
12. Сергевнин В. И., Коновалова К. С. Глобальная зимняя сезонность ротавирусной инфекции и ее причины. Санитарный врач. 2019; 2: 16–21
14. Подколзин А. Т., Фенске Е. Б., Абрамычева Н. Ю. и др. Сезонность и возрастная структура заболеваемости острыми кишечными инфекциями на территории РФ. Терапевтический архив. 2007; 79 (11): 10–16.
15. Desselberger U. Rotaviruses. Virus Res. 2014 Sep 22; 190: 75–96.
16. Cohen A. L. Update on WHO Global Rotavirus Surveillance Network and rotavirus surveillance guidelines. WHO, Geneva, Switzerland | 2–3 October 2017.
17. Patton JT. Rotavirus diversity and evolution in the post-vaccine world. Discov Med. 2012; 13 (68): 85–97.
18. Kiseleva V, Faizuloev E, Meskina E, Marova A, Oksanich A, Samartseva T, Bakhtoyarov G, Bochkareva N, Filatov N, Linok A, Ammour Y, Zverev V. Molecular-Genetic Characterization of Human Rotavirus A Strains Circulating in Moscow, Russia (2009–2014). VirolSin. 2018 Jul 30.
19. Соломай Т. В., Каира А. Н. Эпидемиологические особенности водных вспышек инфекций с фекальнооральным механизмом передачи. Санитарный врач. 2014; 11: 31–37.
20. Leshem E, Tate JE, Steiner CA, Curns AT, Lopman BA, Parashar UD. Acute gastroenteritis hospitalizations among US children following implementation of the rotavirus vaccine. JAMA. 2015; 313 (22): 2282–4.
21. Жираковская Е. В. [и др.] Генетическое разнообразие изолятовротавирусов группы A, выявленных в Западной Сибири в 2007–2011 гг. Молекулярная генетика, микробиология и вирусология. 2012; 4: 33–41.
22. Sashina TA, Morozova OV, Epifanova NV, Novikova NA. Identifi cation of rotavirus I- and E-genotypes by multiplex PCR method. VoprVirusol. 2019; 64 (3): 140–144.
23. Зайцева Е. В., Ольнева Т. А., Кулешов К. В., Кондратьева Л. М., Шихина Т. М., с соавт. Результаты мониторинга антигенных типов ротавирусов группы А на территории Российской Федерации в период 2011–2015 гг. Клиническая лабораторная диагностика. 2016; 7 (61): 445–448.
24. Doro R, Laszlo B, Martella V, Leshem E, Gentsch J, Parashar U, et al. Review of global rotavirus strain prevalence data from six years post vaccine licensure surveillance: is there evidence of strain selection from vaccine pressure? Infect Genet Evol. 2014; 28: 446–61.
25. Leshem E, Lopman B, Glass R, Gentsch J, Banyai K, Parashar U, et al. Distribution of rotavirus strains and strain-specifi c eff ectiveness of the rotavirus vaccine after its introduction: a systematic review and metaanalysis. Lancet Infect Dis. 2014; 14 (9): 847–56.
26. Velasquez DE, Parashar UD, Jiang B. Strain diversity plays no major role in the varying effi cacy of rotavirus vaccines: an overview. Infect Genet Evol 2014; 28: 561–571.
27. Afrad MH, Rahman MZ, Matthijnssens J, Das SK, Faruque AS, Azim T, et al. High incidence of reassortant G9P [4] rotavirus strain in Bangladesh: fully heterotypic from vaccine strains. J Clin Virol. 2013; 58 (4): 755–756.
28. Pitzer VE, Bilcke J, Heylen E, Crawford FW, Callens M, De Smet F, et al. Did Large-Scale Vaccination Drive Changes in the Circulating Rotavirus Population in Belgium? Sci Rep. 2015; 5: 18585.
29. Акимкин В. Г., Горелов А. В., Подколзин А. Т., Денисюк Н. Б. Эпидемиологический и молекулярногенетический мониторинг ротавирусной инфекции в Оренбургском регионе в предвакцинальный период. Журнал микробиологии, эпидемиологии и иммунобиологии. 2019; 2: 30–36.
30. Sashina TA, Morozova OV, Epifanova NV, Novikova NA. Predominance of new G9P [8] rotaviruses closely related to Turkish strains in Nizhny Novgorod. ArchVirol. 2017; 162: 2387–2392.
31. Денисюк Н. Б. Генетическая характеристика ротавирусов группы А, циркулирующих в Оренбургском регионе в сезон 2016–2017 гг. Детские инфекции. 2017; 16 (4): 42–45.
33. Привалова М. А., Пузырева Л. В., Бардина Н. В., Силаева В. В., Мусин М. А. Ротавирусная инфекция в структуре заболеваемости острыми кишечными инфекциями в Омской области. Санитарный врач. 2019; 1: 17–21.
34. Global, regional, and national life expectancy, all-cause mortality, and cause-specifi c mortality for 249 causes of death, 1980–2015: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2015. Lancet. 2016; 388 (10053): 1459–544.
35. Каира А. Н., Соломай Т. В. О вспышке ротавирусной инфекции в многопрофильном стационаре. Санитарный врач. 2013; 8: 35–38.
1. Kudrjavcev V. V., Mindlina A. Ja., Gerasimov A. N., Grunicheva T. P. idr. Prevalence and main manifestations of rotavirus infection in regions of the world. Pediatricheskaja farmakologija. 2013; 4 (10): 38–44. (in Russian)
2. Kudrjavcev V. V., MindlinaA.Ja., Gerasimov A. N., Babura E. A., Kaira A. N., Aksenov L. A., Briko N. I. Features of the development of the epidemic process of rotavirus infection. Sanitarnyj vrach. 2013; 12: 36–42 (in Russian)
3. Beljaev A. L. Gastroenteritis of rotavirus etiology. Medicinskaja sestra. 2007; 4: 16–19. (in Russian)
4. Vaccine prophylaxis of rotavirus infection in children: Federal guidelines. Ministry of Health of Russia, Union of Pediatricians of Russia. M.: Pediatrician. 2017: 1–27. (in Russian)
5. Rychkova O. A., et al. Prevention of rotavirus infection: the way to expand the regional vaccination program in the Tyumen region. Farmateca. 2016; 11: 7–12. (in Russian)
6. Bondarev V. P., Shevcov V. A., Indikova I. N., EvreinovaE.Je., Gorenkov D. V. Epidemiology of rotavirus infection and vaccination tactics. BIOpreparaty. Profi laktika, diagnostika, lechenie. 2019; 2 (19): 81–88. (in Russian)
7. Fischer TK, Viboud C., Parashar U. et al. Hospitalizations and deaths from diarrhea and rotavirus among children
8. Fischer TK, Nielsen NM, Wohlfahrt J. et al. Incidence and cost of rotavirus hospitalizations in Denmark. Emerg Infect Dis. 2007; 13 (6): 855–859.
9. Global, regional, and national life expectancy, all-cause mortality, and cause-specifi c mortality for 249 causes of death, 1980–2015: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2015. Lancet. 2016; 388 (10053): 1459–1544. doi: 10.1016/S0140–6736 (16) 31012–1.
10. Gorelov A. V., Usenko D. V. Rotavirus infection in children. Voprosy sovremennoj pediatrii. 2008; 7 (6): 7–84. (in Russian)
11. Rudakova A. V., Harit S. M., Uskov A. N., Lobzin Ju. V. Estimation of the prevented costs of rotavirus infection therapy during 5-valent vaccine vaccination in the Russian Federation. Zhurnalin fektologii. 2014; 6 (2): 71–75. (in Russian)
12. Sergevnin V. I., Konovalova K. S. Global winter seasonality of rotavirus infection and its causes. Sanitarnyj vrach. 2019; 2: 16–21. (in Russian)
14. Podkolzin A. T., Fenske E. B., Abramycheva N. Ju. i dr. Сезонность и возрастная структура заболеваемости острыми кишечными инфекциями на территории РФ. Terapevticheskij arhiv. 2007; 79 (11): 10–16. (in Russian)
15. Desselberger U. Rotaviruses. Virus Res. 2014 Sep 22; 190: 75–96.
16. Cohen A. L. Update on WHO Global Rotavirus Surveillance Network and rotavirus surveillance guidelines. WHO, Geneva, Switzerland | 2–3 October 2017.
17. Patton JT. Rotavirus diversity and evolution in the post-vaccine world. DiscovMed. 2012; 13 (68): 85–97.
18. Kiseleva V, Faizuloev E, Meskina E, Marova A, Oksanich A, Samartseva T, Bakhtoyarov G, Bochkareva N, Filatov N, Linok A, Ammour Y, Zverev V. Molecular-Genetic Characterization of Human Rotavirus A Strains Circulating in Moscow, Russia (2009–2014). VirolSin. 2018 Jul 30.
19. Solomay T. V., Kaira A. N. Epidemiological features of water outbreaks of infections with fecal-oral transmission mechanism. Sanitarnyj vrach. 2014; 11: 31–37. (in Russian)
20. Leshem E, Tate JE, Steiner CA, Curns AT, Lopman BA, Parashar UD. Acute gastroenteritis hospitalizations among US children following implementation of the rotavirus vaccine. JAMA. 2015; 313 (22): 2282–4.
21. Zhirakovskaja E. V. [i dr.] Genetic diversity of group a rotavirus isolates detected in Western Siberia in 2007– 2011. Molekuljarnaja genetika, mikrobiologija i virusologija. 2012; 4: 33–41. (in Russian)
22. Sashina TA, Morozova OV, Epifanova NV, Novikova NA. Identifi cation of rotavirus I- and E-genotypes by multiplex PCR method. VoprVirusol. 2019; 64 (3): 140–144.
23. Zajceva E. V., Ol'neva T. A., Kuleshov K. V., Kondrat'eva L. M., Shihina T. M., s soavt. Results of monitoring of antigenic types of group a rotaviruses on the territory of the Russian Federation in the period 2011–2015. Klinicheskaja laboratornaja diagnostika. 2016; 7 (61): 445–448. (in Russian)
24. Doro R, Laszlo B, Martella V, Leshem E, Gentsch J, Parashar U, et al. Review of global rotavirus strain prevalence data from six years post vaccine licensure surveillance: is there evidence of strain selection from vaccine pressure? Infect Genet Evol. 2014; 28: 446–61.
25. Leshem E, Lopman B, Glass R, Gentsch J, Banyai K, Parashar U, et al. Distribution of rotavirus strains and strain-specifi c eff ectiveness of the rotavirus vaccine after its introduction: a systematic review and metaanalysis. Lancet Infect Dis. 2014; 14 (9): 847–56.
26. Velasquez DE, Parashar UD, Jiang B. Strain diversity plays no major role in the varying effi cacy of rotavirus vaccines: an overview. Infect Genet Evol. 2014; 28: 561–571.
27. Afrad MH, Rahman MZ, Matthijnssens J, Das SK, Faruque AS, Azim T, et al. High incidence of reassortant G9P [4] rotavirus strain in Bangladesh: fully heterotypic from vaccine strains. J Clin Virol. 2013; 58 (4): 755–756.
28. Pitzer VE, Bilcke J, Heylen E, Crawford FW, Callens M, De Smet F, et al. Did Large-Scale Vaccination Drive Changes in the Circulating Rotavirus Population in Belgium? Sci Rep. 2015; 5: 18585.
29. Akimkin V. G., Gorelov A. V., Podkolzin A. T., Denisjuk N. B. Epidemiological and molecular genetic monitoring of rotavirus infection in the Orenburg region during the pre-vaccination period. Zhurnal mikrobiologii, jepidemiologii i immunobiologii. 2019; 2: 30–36. (in Russian)
30. Sashina TA, Morozova OV, Epifanova NV, Novikova NA. 2017. Predominance of new G9P [8] rotaviruses closely related to Turkish strains in Nizhny Novgorod. ArchVirol, 162: 2387–2392.
31. Denisjuk N. B. Genetic characteristics of group a rotaviruses circulating in the Orenburg region during the 2016–2017 season. Detskieinfekcii. 2017; 16 (4): 42–45. (in Russian)
33. Privalova M. A., Puzyreva L. V., Bardina N. V., Silaeva V. V., Musin M. A. Rotavirus infection in the structure of incidence of acute intestinal infections in the Omsk region. Sanitarnyj vrach. 2019; 1: 17–21. (in Russian)
34. Global, regional, and national life expectancy, all-cause mortality, and cause-specifi c mortality for 249 causes of death, 1980–2015: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2015. Lancet. 2016; 388 (10053): 1459–544.
35. Kaira A. N., Solomay T. V. An outbreak of rotavirus infection in a multi-specialty hospital. Sanitarnyj vrach. 2013; 8: 35–38 (in Russian)
Ротавирусная инфекция (РВИ) относится к числу самых распространенных кишечных инфекций в мире и регистрируется на всех континентах земного шара.
По данным отечественных и зарубежных ученых, острыми гастроэнтеритами (ОГЭ) в мире ежегодно заболевают сотни миллионов человек, около 1 млн больных умирают, более половины из них составляют дети [1–3]. Смертность от РВИ наиболее характерна для развивающихся государств, ее уровень достигает почти 82 % всех смертельных случаев от РВИ на планете [4]. Естественно, что эти данные существенно занижены, так как учесть все случаи ротавирусных инфекций практически невозможно, особенно в развивающихся и слаборазвитых странах Северного и Южного полушарий из-за трудностей, связанных с этиологической диагностикой этих инфекций. В Российской Федерации уровень заболеваемости на той или иной территории также зависит исключительно от диагностических возможностей лабораторного звена. Этой инфекцией болеют как взрослые, так и дети. Однако в большей степени от нее страдают дети младших возрастных групп. По данным ВОЗ, к 5 годам жизни этой инфекцией переболевает почти каждый ребенок, наиболее тяжелое течение наблюдается в группе детей от 6 до 24 месяцев жизни [4, 5]. В довакцинальный период по поводу тяжелых гастроэнтеритов ротавирусной этиологии в стационары ежегодно госпитализировались до 2 млн детей, а до 527 тыс. человек погибали от данной инфекции, из них 440 тыс. детей младше 5-летнего возраста [6–8]. В 2015 г. от ротавирусной инфекции во всём мире умерли примерно более 146 тыс. детей, что составляет около 5 % всех случаев детской смертности [9]. Общепризнано, что перенесенные в детстве ОКИ являются одним из факторов формирования хронической патологии желудочно-кишечного тракта (в том числе синдрома раздраженной кишки), нарушения гармоничного развития ребенка, снижения иммунологической резистентности [10].
В РФ в структуре острых кишечных инфекций с установленными бактериальными и вирусными возбудителями ротавирусная инфекция занимает лидирующее первое место. По средним многолетним данным, доля заболеваний, вызванных ротавирусами, составляет около 50,0 %, бактериальными возбудителями — около 30,0 %, и на долю инфекций, вызываемых другими вирусами (преимущественно норовирусами), приходится около 20,0 %.
А. Н. Каира, Е. Б. Файзулоев, В. Ф. Лавров, О. А. Свитич, Т. В. Соломай, А. А. Никонова, О. А. Петруша, Эпидемиологические тенденции заболеваемости и вопросы вакцинопрофилактики ротавирусной инфекции на современном этапе. Санитарный врач №6 2020. 2020;6.
Ключевые слова: вакцинопрофилактика, ротавирусная инфекция, иммунопатогенез, дети
Keywords: vaccination, rotavirus infection, immunopathogenesis, children
Резюме. В статье представлены данные о заболеваемости детей раннего возраста ротавирусной инфекцией, особенностях ее иммунопатогенеза, клинического течения и исходах, что свидетельствует об актуальности этой проблемы для здравоохранения. Освещены возможности иммунопрофилактики как эффективного и безопасного метода борьбы с ротавирусной инфекцией в современных условиях.
Summary. The article presents data on the incidence of rotavirus infection in young children, features of its immunopathogenesis, clinical course and outcomes, which indicates the relevance of this problem for public health. The possibilities of immunoprophylaxis as an effective and safe method of controlling rotavirus infection in modern conditions are shown.
Ротавирусная инфекция – наиболее частая причина диареи в детском возрасте. По оценкам экспертов Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), практически каждый ребенок, независимо от расы и социально-экономического статуса, в течение первых 3-5 лет жизни переносит ротавирусную инфекцию [1]. Актуальность данной проблемы определяется не только чрезвычайно широкой распространенностью ротавируса в популяции, но и довольно тяжелым течением заболевания с развитием эксикоза различной степени, нарушений ферментации углеводов, дисбиоза кишечника, высоким риском осложнений (гиповолемического шока, поражения центральной нервной системы и др.), а также возможностью внутрибольничного инфицирования, что приводит к ухудшению состояния больного и увеличению длительности госпитализации.
В настоящее время установлено, что иммунокомпетентные клетки экспрессируют рецепторы, способные распознавать различные специфические микробные компоненты (toll-like рецепторы, TLR). Выделяют TLR 3, 7, 8 и 9-го типов, которые располагаются внутри клетки и отвечают за распознавание нуклеиновых кислот различных вирусов, в том числе и ротавируса, вызывающего до 80% всех случаев острой инфекционной диареи у детей раннего возраста. TLR-3, TLR-7 и TLR-8 экспрессируются главным образом в клетках моноцитарно-макрофагального ряда, при этом TLR-3 являются ключевым элементом системы противовирусного иммунного ответа, поскольку при их взаимодействии с двуспиральной вирусной РНК (именно такую РНК содержит ротавирус) индуцируется синтез β-интерферона – основного противовирусного медиатора врожденного иммунитета [2].
В немногочисленных отечественных работах 4 изучены отдельные аспекты иммунопатогенеза ротавирусной инфекции, однако до настоящего времени роль TLR в клиническом течении этого заболевания не рассматривалась. На основании имеющихся научных данных можно предположить, что тяжесть течения и исход ротавирусной инфекции (выздоровление, формирование вирусоносительства, вторичной лактазной недостаточности, дисбиоза кишечника и пр.) у детей раннего возраста в определенной мере зависят от экспрессии TLR. Установление таких взаимосвязей представляется чрезвычайно важным, в том числе для прогнозирования клинико-иммунологической эффективности вакцинопрофилактики ротавирусной инфекции у детей раннего возраста.
Важную роль в элиминации ротавируса и защите организма от повторного инфицирования играют Т-клеточное и В-клеточное звенья иммунитета – врожденного и адаптивного. В частности, активация TLR, синтез провоспалительных цитокинов (интерлейкинов 1β, 4, 8, 10, ФНО-α) и последующая продукция α- и γ-интерферонов способны критически влиять на развитие ротавирусной инфекции [7].
Научные исследования факторов врожденного клеточного иммунитета в настоящее время проводятся в основном в экспериментах на животных. Так, в гнотобиологическом исследовании на свиньях, инфицированных вирулентным штаммом ротавируса человека, продемонстрировано, что эта инфекция приводит к выраженной продукции γ-интерферона Т-лимфоцитами, находящимися преимущественно в подвздошной кишке, что играет важную роль в противовирусной защите [8]. M.S.P. Azevedo и соавт. в аналогичном эксперименте выявили высокий уровень провоспалительных цитокинов (интерлейкинов 6, 10, 12, ФНО-α) в сыворотке крови животных, инфицированных вирулентным штаммом ротавируса, что указывает на сбалансированный ответ Т-хелперов 1-го и 2-го типов и имеет важное значение в патогенезе ротавирусной инфекции [9].
Таким образом, более глубокое изучение иммунопатогенеза ротавирусной инфекции на основе определения уровня TLR у детей позволит оценить влияние этих факторов врожденного клеточного иммунитета на течение и исход заболевания, а также усовершенствовать его иммунотерапию и иммунопрофилактику, что отвечает потребностям как медицинской науки (испытывающей в настоящее время дефицит данных по этой проблеме), так и практического здравоохранения, особенно детской инфектологии.
В настоящее время иммунопатогенез ротавирусной инфекции до конца не изучен [10]. Тем не менее доказано важное значение CD4 + -лимфоцитов при первичном и при повторном инфицировании детей ротавирусом и при вакцинации против этого заболевания. Установлено, что и количество, и функциональный профиль CD4 + -лимфоцитов в детском возрасте снижены, а это, в свою очередь, ведет к нарушению выработки цитокинов, в частности γ-интерферона 11.
В исследовании И.Д. Майковой и соавт. изучена роль системы интерферонов и ряда других факторов гуморального иммунитета, а также фагоцитоза в защите организма ребенка в острый период ротавирусной инфекции и в период ранней реконвалесценции, а также продемонстрированы возможности коррекции выявленных нарушений иммунитета препаратом человеческого рекомбинантного α-интерферона [6]. Повышение уровня γ-интерферона, снижение количества Т-хелперов и цитотоксических лимфоцитов в острый период ротавирусной инфекции и нормализация интерферонового статуса, а также содержания основных субпопуляций Т-лимфоцитов при умеренном повышении содержания зрелых В-лимфоцитов и сывороточного IgA в период реконвалесценции отмечается в работе К.Д. Ермоленко и соавт. [4].
В исследовании Р.К. Бабик и Е.В. Корнеевой, проведенном с участием небольшого числа детей (n = 27), выявлен повышенный уровень α/γ-интерферонов, а также установлена роль других факторов гуморального иммунитета при одновременном снижении числа нейтрофильных гранулоцитов для благоприятного течения острой кишечной инфекции, в том числе ротавирусной. Снижение уровня провоспалительного γ-интерферона и некоторых цитокинов было характерно для тяжелого течения этих заболеваний [3]. Влияние γ-интерферона, интерлейкинов 10 и 12 на тяжесть течения и формирование неблагоприятных исходов ротавирусной инфекции у детей отмечают и другие авторы [5].
Таким образом, до настоящего времени недостаточно изучен вопрос о действии ротавируса на факторы врожденного клеточного иммунитета. Практически отсутствуют работы, посвященные изучению роли TLR, что может иметь значение для последующего формирования вирусоносительства, рецидивов и других неблагоприятных исходов ротавирусной инфекции. В свою очередь, уточнение представлений о нарушениях клеточного иммунитета как одних из ведущих факторов защиты при этом заболевании позволит теоретически обосновать возможность проведения интерферонотерапии у детей раннего возраста с ротавирусной инфекцией, разработать методы коррекции выявленных нарушений и оценить клинико-иммунологическую эффективность вакцинопрофилактики этого заболевания.
Ввиду высокой контагиозности ротавируса, недостаточной эффективности санитарно-гигиенических мероприятий и отсутствия этиотропной терапии единственным эффективным методом контроля заболеваемости ротавирусной инфекцией является массовая вакцинация детей раннего возраста. ВОЗ настоятельно рекомендует включение ротавирусной вакцины в национальные программы вакцинации всех стран мира. По данным ВОЗ, по состоянию на май 2018 г. обязательная вакцинация против ротавирусной инфекции внедрена в национальные календари прививок более чем 100 государств [16].
По данным эпидемиологических исследований, внедрение вакцинации позволило добиться снижения частоты госпитализаций по поводу ротавирусной инфекции у детей младше 5 лет на 49-92%, частоты госпитализаций и смертности по причине острой кишечной инфекции (любой этиологии) – соответственно на 17-55 и 22-50% [19].
Немаловажными представляются результаты оценки популяционного иммунитета (снижение заболеваемости ротавирусной инфекцией у невакцинированных когорт). Так, в США было зафиксировано снижение частоты ротавирусной инфекции у лиц в возрасте 5-14 лет на 25%, у лиц в возрасте 15-24 лет – на 7%, расчетные предотвращенные затраты составили 204 млн долларов США [20].
Согласно приказу Минздрава России № 125н от 21.03.2014, вакцинация против ротавирусной инфекции включена в национальный календарь профилактических прививок по эпидемиологическим показаниям. В то же время объемы вакцинации сейчас не могут существенно снизить заболеваемость ротавирусной инфекцией [21].
В настоящий момент 12 регионов России реализуют пилотные программы вакцинопрофилактики против ротавирусной инфекции: Москва, Московская, Тверская, Ярославская, Свердловская, Тюменская и Сахалинская области, Республика Саха (Якутия), Красноярский и Краснодарский края, Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округа [22]. Аналогичную программу планируют провести в Санкт-Петербурге. Предполагается, что ее внедрение позволит снизить заболеваемость острыми кишечными инфекциями на 47%, сократить количество обращений за амбулаторной помощью более чем на 4000 и количество госпитализаций на 319. Согласно расчетным данным, затраты на проведение этого пилотного проекта окупятся уже через 1 год, при этом ежегодная экономия бюджетных средств Санкт-Петербурга составит 157,5 млн рублей (в ценах 2016 г., рассчитывается исходя из разницы между предотвращенным экономическим ущербом от ротавирусной инфекции и затратами на вакцинацию против нее [23]).
Из тех регионов России, где уже внедрена иммунопрофилактика ротавирусной инфекции как пилотный проект, предварительные результаты получены в Тюменской области [24]. Этот регион неслучайно одним из первых начал активно вакцинировать детей раннего возраста против данного заболевания: до 1995 г. заболеваемость ротавирусной инфекцией здесь была спорадической – 2,4-2,6 случая на 100 тыс. жителей, в 2001 г. она возросла до 8,8 случая, а в 2002 г. достигла 40,2 случая. В последующем рост заболеваемости продолжался: в 20032004 гг. она составила 50,6-64,0 случая, а максимальной была в 2010 г. – 391,1 случая на 100 тыс. человек. В этиологической структуре острых кишечных инфекций в Тюменской области на долю ротавирусной в 2011-2013 гг. приходилось 82,0-87,5%. При этом интенсивность эпидемического процесса в городах была в 3,75 раза выше, чем в сельской местности. Уровень заболеваемости ротавирусной инфекцией с 2002 г. в России вырос в 2,5 раза, а в Тюменской области – в 9,8 раза. Доля детей, перенесших ротавирусную инфекцию, в данном регионе составила в эти годы 82-85%. Среднемноголетний показатель заболеваемости в 1994-2010 гг. колебался в пределах 0,94-136,20 случая на 100 тыс. детей в возрасте до 14 лет и превышал таковой у лиц старше этого возраста в 2,9 раза. У детей младше 1 года среднемноголетняя заболеваемость ротавирусной инфекцией составила 45,8 случая. Среди организованных детей 1-2 лет она была ниже, чем в целом по данной возрастной группе, а у детей 3-6 лет, посещавших детские дошкольные учреждения, этот показатель не отличался от такового в данной возрастной группе в целом и составил 6,5-6,6 на 100 тыс.
При генотипировании выделенных от больных штаммов ротавируса установлено, что в 2005-2009 гг. в Тюменской области доминировал генотип G1[P]8 – 74,5%, менее распространены оказались генотипы G4[P]8 – 13,8% и G3[P]8 – 6,9%. При этом за 4 года наблюдений удельный вес доминирующего генотипа нескольку уменьшился, появились новые варианты ротавируса типа А и нетипируемые ротавирусы.
Все это стало снованием для проведения массовой вакцинации детей раннего возраста против ротавирусной инфекции, которая началась в 2014 г. В течение этого года которого было иммунизировано 1000 детей в Тюмени. Из них лишь у 5 привитых отмечались реакции на вакцину в виде кратковременного субфебрилитета и легкой диареи. У вакцинированных детей в течение 6 мес наблюдения случаи ротавирусной инфекции не регистрировались. Количество госпитализаций за указанный период по поводу острых кишечных инфекций в группе привитых детей по сравнению с непривитыми оказалось в 4 раза меньше.
Аналогичный пилотный проект иммунопрофилактики был реализован в Красноярском крае [25]. В этом регионе доля ротавирусной инфекции в среднем составляет 88% от общего числа случаев диареи вирусной этиологии. Динамика многолетней заболеваемости отражает тенденцию к росту заболеваемости, которая к 2015 г. достигла 61,2 случая на 100 тыс. человек, что в 11,5 раза выше по сравнению с уровнем 2007 г. Активность эпидемического процесса поддерживалась в основном за счет детского населения, доля которого в структуре заболевших в 2015 г. оказалась равна 97,4%, преимущественно это были дети первых 2 лет жизни.
Особенно неблагополучная ситуация по ротавирусной инфекции сложилась в г. Ачинске Красноярского края, который и решено было выбрать стартовой площадкой для массовой иммунизации детей раннего возраста. Вакцинация там началась в июле 2015 г. и продолжалась по апрель 2016 г. Всего было вакцинировано 616 детей, из которых у 16,2% наблюдались следующие поствакцинальные реакции: назофарингит, температура тела выше 38°С, беспокойство, диарея, вялость.
По результатам российских фармакоэкономических исследований, ежегодная вакцинация 95% новорожденных против ротавирусной инфекции позволила бы снизить затраты, связанные с этим заболеванием, на 45,31 млрд рублей, из них 18,98 млрд рублей – затраты на амбулаторное лечение и 26,33 млрд рублей – на госпитализацию [27].
Таким образом, ввиду актуальности проблемы ротавирусной инфекции для здравоохранения России, обусловленной повсеместным распространением этого заболевания, вовлечением в эпидемический процесс преимущественно детей раннего возраста, у которых ротавирусная инфекция протекает иногда тяжело и имеет неблагоприятные исходы (формирование вирусоносительства, дисбиоза и различной хронической патологии желудочно-кишечного тракта), что обусловлено особенностями иммунопатогенеза, широкое внедрение вакцинопрофилактики позволило бы существенно снизить заболеваемость ротавирусной инфекцией и минимизировать связанные с нею материальные затраты, а главное – улучшить состояние здоровья детей первых лет жизни.
Читайте также: