Вич катастрофа в россии

Обновлено: 18.04.2024

Авторы исследования выделяют три основных периода ВИЧ-пандемии. Первый, самый трагический, продолжался с 1980 по 1997 год: одновременно росли и число новых случаев ифекции, и общее количество больных, и уровень смертности. Ежегодная заболеваемость ВИЧ достигла пика – 3,3 миллиона новых случаев – в 1997 году и в следующие восемь лет, во второй период пандемии, достаточно быстро падала. В то же время продолжала расти смертность – ее максимум, 1,8 миллиона человек, был зафиксирован в 2005 году. С этого момента отсчитывают третий период пандемии, который продолжается и сейчас. В последнее десятилетие значительные международные инвестиции в программы борьбы со СПИДом и разработка эффективных препаратов для антиретровирусной терапии позволили стабилизировать скорость заражения (она колеблется в районе 2,5–2,6 миллиона случаев ежегодно) и сократить смертность (в 2015 году – 1,2 миллиона смертей во всем мире). А вот общее количество ВИЧ-положительных людей продолжает неуклонно расти. Сегодня во всем мире живут около 39 миллионов людей с вирусом иммунодефицита.

Булат Идрисов (Башкирский государственный университет / Медицинский центр Бостонского университета), один из авторов исследования, объясняет, что выдающиеся успехи борьбы с ВИЧ в период с 1997 по 2005 год вполне объяснимы: “Когда инфекция только появилась, про ВИЧ никто не знал – не было методов лечения, не было информации о том, как правильно избегать заражения. На начальном этапе любые, даже малые усилия в лечении и предупреждении приносили заметные результаты. Например, мы (всем миром) научились хорошо контролировать передачу вируса от мамы к ребенку или предупреждать инфекцию в общей популяции. Но чем дальше, тем больше приходится прикладывать усилий для каждого шага в борьбе с пандемией. При этом нужно прикладывать особые усилия в наиболее уязвимых группах, например, среди людей, употребляющих наркотики или вовлеченных в секс-индустрию, или в гей-сообществе”, – говорит Идрисов.

Начиная с 2005 года глобальные подходы к проблеме перестали приносить столь же быстрые плоды, впрочем, по словам Идрисова, снижение заболеваемости в самых проблемных регионах, прежде всего странах субэкваториальной Африки, продолжается, и довольно быстрыми темпами. В то же время рост общего числа новых случаев – отчасти как раз чисто статистический феномен, следствие результативности терапии. “Поскольку методы терапии становятся все эффективнее, люди с ВИЧ живут все дольше, так что даже при стабилизировавшемся уровне новых случаев инфицирования общее число больных растет. Например, в субэкваториальной Африке число ВИЧ-инфицированных очень велико, но в снижении новых случаев в последние годы произошел огромный скачок. В других странах, например в США, люди, которые заболели еще в 90-е, сегодня живут долго и счастливо благодаря терапии и страдают уже не от СПИДа, а от тех же заболеваний, что и другие люди”, – объясняет Идрисов.

На фоне этих, в целом оптимистичных, тенденций ситуация в России выглядит особенно плохо: сухая статистика, уложенная в международный контекст, не может не впечатлять.

По данным исследования, на конец 2015 года РФ не входит в число лидеров по общему числу инфицированных ВИЧ (610 тысяч, по данным исследования), хотя и по этому показателю сравнима со всеми странами Западной Европы вместе (651 тысяча). А вот по числу новых случаев это европейский рекордсмен: 57 тысяч инфицированных за год, в четыре раза больше, чем во всех странах Западной Европы вместе взятых, во столько же раз больше, чем в соседней Украине, в два с лишним раза больше, чем в США. Ниже России по этому показателю оказались только Индия (там количество новых инфекций выше, 196 тысяч, но далеко не пропорционально разнице в населении) и страны субэкваториальной Африки: Южная Африка, Зимбабве, Нигерия, Кения, Мозамбик, Танзания, Уганда и Замбия. Разумеется, заболеваемость можно считать в отношении к населению страны, но и в этом случае среди всех стран, находящихся в верхней части рейтинга, есть только пять с более чем 15 вновь заразившимися на 100 тысяч человек населения: помимо России, это небольшие островные государства: Антигуа, Барбадос, Багамы, Бермуды и Тринидад и Тобаго.

– В сравнении, например, с субэкваториальной Африкой в России не так велико количество больных относительно популяции, – говорит Булат Идрисов. – А вот скорость роста вновь инфицируемых катастрофическая – больше, чем в любой другой стране Европы. По скорости роста новых инфекций мы в одной группе с такими странами, как Пакистан, Камбоджа и Кения.

Но есть еще один показатель, по которому РФ не может похвастаться даже сравнением с африканскими странами вроде Нигерии. Это – процент ВИЧ-инфицированных, имеющих доступ к антиретровирусной терапии (АТР). По данным исследования ГББ, в России таких лишь 14 процентов. Медицинское покрытие хуже только в пяти странах: Афганистане, Пакистане, Мадагаскаре, Коморских островах, Сомали и Южном Судане. В КНДР 19 процентов носителей ВИЧ получают АТР, в Украине – 28, в США – 70 процентов. В среднем по миру – около 40 процентов.

– Данные по антиретровирусной терапии, приведенные в исследовании, впечатляют, – говорит Аня Саранг , президент Фонда содействия защите здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова. – Но этого можно было ожидать: больше половины россиян, живущих с ВИЧ, и случаев новых заражений приходятся на людей, употребляющих инъекционные наркотики. Но в стране полностью отсутствует систематическое лечение наркозависимости, так что этим людям сложно и придерживаться и режима лечения, и начинать его.

По данным российского Федерального центра по профилактике и борьбе со СПИДом, около 57 процентов вновь выявленных в 2014 году ВИЧ-инфекций были следствием употребления наркотиков нестерильными инструментами.

Саранг объясняет, что заражение через шприцы – наиболее быстрый способ распространения инфекции. Вертикальная трансмиссия, то есть передача вируса от матери ребенку, находится под относительно эффективным контролем, инфекция через половые акты, несмотря на сворачивание программ безопасного секса, дает меньший вклад просто потому, что инфицирование происходит с меньшей вероятностью. “На мой взгляд, именно отсутствие программ лечения наркотической зависимости ответственно за 80 процентов той ужасающей статистики, которая приведена в исследовании”, – говорит Саранг.

Булат Идрисов объясняет, что в других бывших республиках СССР, даже находящихся в более сложном по сравнению с Россией экономическом положении, лучшая статистика ВИЧ может быть следствием эффективных программ лечения наркозависимости.

– Есть точка концентрации эпидемии – это люди, употребляющие наркотики внутривенно. Для того чтобы предотвратить передачу инфекции, есть несколько эффективных и дешевых методов, которые часто называют “снижение вреда” – в частности, это распространение инъекционного оборудования (иголок и шприцов, для того чтобы люди, страдающие зависимостью, не использовали одну и ту же иглу) и лекарства из класса агонистов опиоидных рецепторов, такие как метадон. В России ничего этого нет, а в Грузии – есть, и отражение этой разницы мы, вероятно, наблюдаем в наших печальных цифрах, за которыми стоят смерть и муки десятков тысяч людей и их близких, – объясняет он.

Аня Саранг уверяет, что именно отсутствие в России заместительной терапии наркозависимости ответственно за крайне низкий охват ВИЧ-инфицированных антиретровирусной терапией.

– Во всем мире антиретровируснаятерапия предоставляется в программах для наркозависимых людей обычно в рамках программы заместительной терапии – с метадоном или бупренарфином. Люди приходят каждый день, и вместе с метадоном или другим синтетическим опиоидом получают препараты для лечения туберкулеза, ВИЧ-терапию. Система гарантирует, что люди будут пить таблетки ежедневно.

Саранг рассказывает об исследовании барьеров, препятствующих получению АТР в России, которое она проводила для ВОЗ:

– Оказалось, что одна из существенных проблем состоит в том, что врачи боятся назначать наркозависимым антиретровирусную терапию, потому что высок риск срыва. Часто бывает, что пациент приходит за терапией, им говорят: сначала реши свою проблему с наркотиками. Но в России решить проблему с наркотиками невозможно, так как нет ни заместительной терапии, ни реабилитационных программ.

Статистика, опубликованная в журнале The Lancet, вызывает сомнения у некоторых российских экспертов. Например, официальные данные, собранные Центром по профилактике и борьбе со СПИДом, выглядят даже хуже, чем представленные в исследовании ГББ: более миллиона инфицированных (вместо 610 тысяч у ГББ), 93 тысячи новых случаев ВИЧ за 2015 год (в исследовании – 57 тысяч), 27 тысяч умерших (в исследовании –18 тысяч). Булат Идрисов объясняет, что универсального способа собрать актуальную информацию по статусу ВИЧ во всем мире невозможно: “Поэтому применяются разнообразные статистические методы. В их основе – официальная статистика национального и регионального уровня, а также данные, получаемые из репрезентативных популяционных выборок. Обычно для каждой страны есть несколько таких источников, и их данные совмещаются с помощью статистических моделей. Таким образом, мы получаем полную практически реальную картину во всем мире”, – утверждает Идрисов.

Главный борец с ВИЧ предупредил о национальной угрозе

Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото

Иммунодефицит столкнулся с дефицитом лекарств

Господин Покровский подчеркнул, что эпидемия ВИЧ стала реальной национальной угрозой, поскольку вирус наиболее распространен среди самой трудоспособной категории граждан. Сейчас в России ВИЧ-инфицированы 2,5% мужчин в возрасте 30-35 лет и 1,2% женщин того же возраста. "Официальные данные можно умножить минимум на два, так как болезнь долго протекает бессимптомно, поэтому множество людей даже не подозревает, что уже заражено",— заявил Вадим Покровский. Он пожаловался, что россияне не считают необходимым регулярно сдавать тесты на ВИЧ, так как в обществе до сих пор существует стереотип, будто вирус угрожает только гомосексуалистам и наркозависимым. Но из выявленных в 2014 году случаев заражения только 1,2% вызвано гомосексуальными контактами, 57,3% — из-за инъекционного употребления наркотиков, а 40,3% заразились при гетеросексуальных контактах. "Сейчас главная группа риска — молодые женщины, которые живут в гражданском браке",— предупредил медик.

В 2014 году от последствий ВИЧ умерли 24,4 тыс. человек. "Это сравнимо с количеством погибших в ДТП,— сделал вывод господин Покровский.— Но если для борьбы с авариями правительство разработало госпрограмму, то системной борьбой с эпидемией ВИЧ никто не занимается. Нет даже конкретного чиновника, который отвечал бы за это направление". По данным ГИБДД, в 2014 году на дорогах погибли 26,9 тыс. человек, а правительство РФ утвердило ФЦП "Повышение безопасности дорожного движения" на 2013-2020 годы, выделив 33 млрд руб.

Минздрав, указывает Вадим Покровский, сконцентрировался на лечении тех, кто уже заболел: 18 млрд руб. выделено на закупку лекарств для антиретровирусной терапии, которую получают 200 тыс. из 721 тыс. человек, живущих с ВИЧ. "Бюджет готов лечить около 30%, но из мирового опыта известно: чтобы замедлить любую эпидемию, надо регулярно пролечивать минимум 70% заболевших,— сказал господин Покровский.— На то, чтобы проинформировать людей о ВИЧ, выделено всего около 200 млн — 1,5 руб. на человека. Этого недостаточно".

Как иммунодефицит заложили в бюджет

Чтобы остановить эпидемию, Вадим Покровский предлагает незамедлительно ввести ряд мер, которые успешно действуют в других странах. Прежде всего разрешить заместительную терапию — одобренный ВОЗ вариант лечения, при котором наркозависмый не колется героином, а под контролем врача ежедневно принимает его синтетический аналог — метадон. Если человек болен ВИЧ, вместе с метадоном он регулярно принимает и лекарство, что снижает опасность передачи вируса. "Именно заместительная терапия остановила эпидемию ВИЧ в Европе. Сейчас у нас одним шприцем колется сразу несколько человек, а терапия убирает этот риск,— указал главный борец со СПИДом.— Наши чиновники говорят, что неэтично лечить наркоманию с помощью другого наркотика, но сейчас гораздо важнее остановить эпидемию ВИЧ". Кроме того, медик призвал государство наладить так называемые программы снижения вреда, аналогичные тем, что действуют в Европе. "Необходимо ввести систему социальной работы с наркозависимыми, предоставлять им чистые шприцы, чтобы снизить угрозу заражения для всего общества. Надо обучать их, как не заразиться самим и не заразить окружающих",— сказал врач.

Другая важная мера профилактики — системное просвещение подростков о необходимости предохраняться. "В Германии, где самый низкий уровень ВИЧ в Европе, существуют обязательные уроки сексуального просвещения,— рассказал Вадим Покровский.— К сожалению, в России в Госдуме заседает большое количество кликуш, которые вместо спокойного обсуждения этой темы сразу начинают кричать про недопустимость разврата".

"По данным ряда исследований, сексуальное просвещение в школах только увеличит интерес детей к сексу и приведет к всплеску ВИЧ и других болезней, передающихся половым путем,— прокомментировала "Ъ" эти заявления депутат Мосгордумы Людмила Стебенкова.— Вместо распространения презервативов мы пропагандируем среди молодежи верность партнеру и призываем к созданию здоровой семьи, это гораздо эффективнее". По мнению госпожи Стебенковой, предлагая внедрение программ снижения вреда Вадим Покровский "действует как типичный агент против интересов нашего государства". "Эти небылицы об уровне ВИЧ-инфекции в РФ нельзя назвать достоверными, его можно привлечь к ответственности за распространение ложных данных в СМИ,— считает депутат.— И странно для главы бюджетного учреждения отстаивать программы, противоречащие позиции Минздрава".

Минздрав вчера не смог прокомментировать заявления главы центра по борьбе со СПИДом, однако известно, что ведомство последовательно выступает против введения заместительной терапии для наркоманов. Министерство разделяет позицию ФСКН, считая метадон опасным наркотиком, и отказывается признавать возможность его использования в медицинских целях. На прошедшем 12 мая Национальном антинаркотическом съезде помощник министра здравоохранения Татьяна Клименко назвала заместительную терапию "деструктивным явлением, которое пытаются навязать России".

Комментарий от Минобрнауки:

Анна Саранг, президент Фонда содействия защите здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова:

Наша организация с 2009 года занимается профилактикой ВИЧ среди потребителей наркотиков. Мы работаем непосредственно на улицах: раздаем стерильные шприцы, презервативы, проводим консультирование по профилактике ВИЧ, помогаем устроиться в программы наркологического лечения и реабилитации. Именно это называется программами снижения вреда: если люди не могут прекратить употребление наркотиков, то надо помочь им делать это максимально безопасно для себя и общества.

Любой здравомыслящий человек, который сталкивается с потребителями наркотиков, понимает важность этой работы. Мы проводили семинары по профилактике ВИЧ и проблемам наркозависимости для сотрудников полиции, для социальных работников — они нас благодарили, но поддерживать в открытую боятся. Потому что чиновники, депутаты-популисты и государство в целом агрессивно противостоит идее снижения вреда. Мы знаем, что недавно в нескольких регионах прекратили подобную социальную работу с наркозависмыми по требованию ФСКН.

За рубежом подобная деятельность часто финансируется из бюджетных средств, но в России нам так и не удалось получить поддержку от государства. Мы подавали заявки на президентские гранты, но их предпочитают выдавать на какие-то патриотические мероприятия, а не тяжелую работу с уязвимыми группами граждан. Поэтому средства на шприцы и другие расходные материалы мы собираем через краудфандинг, а работу наших соцработников оплачивает Фонд Леви Стросса.

Аудиторы рекомендовали правительству более эффективно лечить пациентов с ВИЧ

Счетная палата России заявила о сложной обстановке с ВИЧ-инфекцией в России по итогам 2021 года. Аудиторы рекомендовали правительству закрыть потребность ВИЧ-положительных пациентов в тест-системах, лекарствах и устранить дефицит врачей-инфекционистов. По официальным данным, в стране лечение получают около 81% состоящих на диспансерном наблюдении пациентов, или 55% от числа всех людей, живущих с ВИЧ. При этом доступ к современным комбинированным препаратам имеет не более 4% пациентов. По оценке экспертов федерального центра СПИД, в 2021 году ВИЧ реже выявлялся среди уязвимых групп граждан, но чаще обнаруживался среди остальных слоев населения, что указывает на проникновение инфекции в популяцию. В Минздраве говорят о стабилизации эпидпроцесса в стране.

Фото: Михаил Филиппов, Коммерсантъ

Правительству РФ рекомендовано в полном объеме обеспечить потребность в тест-системах, лекарственных препаратах, в том числе комбинированных, для лиц с ВИЧ-инфекцией, предусмотрев необходимый объем средств из федерального бюджета.

Эксперты связывают сокращение новых случаев ВИЧ со снижением уровня диагностики из-за пандемии коронавируса.

Как обстоят дела с государственными лекарствами

По данным федерального центра СПИД, за девять месяцев 2021 года было обследовано на ВИЧ более 29 млн российских граждан, что составляет 20,2% от численности населения страны. Охват тестированием практически вернулся к показателям 2019 года, что, вероятно, связано с обследованием на антитела к ВИЧ лиц, обращающихся в медучреждения в связи с коронавирусом.

В Счетной палате отметили, что в 2022 году бюджет на обеспечение людей с ВИЧ антивирусными препаратами увеличен на 2,3 млрд руб., что, по мнению ведомства, должно закрыть потребность в лекарствах в регионах.

Об авторе: Алексей Израилевич Мазус – главный внештатный специалист по ВИЧ-инфекции Министерства здравоохранения Российской Федерации и Департамента здравоохранения города Москвы, руководитель Московского городского центра профилактики и борьбы со СПИДом, доктор медицинских наук.

В России после 2000 года наблюдается снижение числа новых случаев инфицирования ВИЧ. Фото со страницы Фонда социально-культурных инициатив в Facebook

При всем этом статья заставляет задуматься о целом ряде весьма серьезных проблем.

Первое. Под видом медицинских и научных истин подается нечто иное – то, что не имеет к ним никакого отношения. Особый изыск – работать с неверифицированными статистическими данными, агрегация которых ведется при использовании сомнительной методологии. Большие массивы специализированных данных, с которыми спокойно работают профессионалы, становятся очень удобным инструментом предвзятой компиляции и спекулятивных выводов, рассчитанных на то, чтобы буквально ужаснуть массового читателя.

При этом известный факт, что общий свод данных в российской практике осуществляет Минздрав. Что касается иных сведений, распространяемых научными организациями и неправительственными объединениями, то в этих случаях, как правило, сама процедура сбора данных вступает в противоречие с положениями законодательства об охране врачебной тайны. А сама статистическая информация не содержит принципиально важных идентификаторов, что приводит к необоснованному дублированию и завышению итоговых результатов.

Авторы статьи, вероятно, огорчатся, если узнают, что использование заместительной терапии антагонистами опиоидных рецепторов, в том числе пролонгированными формами, вводить которые необходимо один раз в месяц, в России успешно применяется в практическом здравоохранении. Также с целью профилактики передозировок идет раздача налоксона.

В последние годы особую тревогу вызывает проблема гибели людей от передозировки наркотиками на фоне либерализации антинаркотического законодательства и широкого применения наркотических анальгетиков.

Можно расстроить оппонентов РФ еще больше: никакого законодательного запрета на инструментарий для инъекций в России нет, он свободно продается в аптеках и абсолютно легально используется отдельными специализирующимися на работе с нарокозависимыми людьми НКО в профилактической работе. Иначе говоря, одноразовые стерильные шприцы в России законны, а их продажа не ограничена!

Вадим Покровский. Фото: скриншот видео YouTube -->

Появилась информация о том, что Китай тестирует лекарство от ВИЧ в целях борьбы с распространяющимся коронавирусом. Проблема ВИЧ остается актуальной и труднорешаемой для России: по состоянию на конец 2019 года это заболевание диагностировали более чем у миллиона человек.

Что такое ВИЧ, разработали ли от него вакцину и можно ли просто удалить пораженный ген? Кто сегодня попадает в группу риска и к чему может привести ВИЧ-диссидентство? Об этом рассказывает Вадим Покровский — специалист в области профилактики и лечения инфекций, вызываемых вирусом иммунодефицита человека, руководитель Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом, академик РАН.

В начале 20-х годов XX века в растущих городах вирус начал передаваться от охотников местным секс-работникам. Плюс медицинские процедуры: европейцы пытались помогать местному населению по специальным программам лечения, и, скорее всего, инъекции делались нестерильными инструментами.

Вадим Покровский: Нет, этот вирус опасен только для приматов, к которым относится и человек, и очень жестко адаптирован к человеческой иммунной системе. У нас есть так называемый рецептор CD4, рецептор для ВИЧ, который есть только на определенных клетках этих видов — человек и обезьяна. Человек с биологической точки зрения — это определенный вид, поэтому и произошел такой переход к близкому родственнику. Это вполне естественный процесс. Были бы только механизмы передачи.

Если говорить о статистике по зараженным, на каком мы месте в мире? И какова обстановка с этим заболеванием в других странах?

Вадим Покровский: Мы начали исследования в 1984 году и три года искали хотя бы одного зараженного россиянина. Только в 1987-м удалось обнаружить человека, который жил в Танзании и имел там половые контакты с местным населением. Вернувшись домой в 1982 году, он передал вирус по цепочке еще 25 россиянам. Этот случай показал, как быстро, даже от одного человека, может распространяться вирус. По прошествии 30 лет, согласно официальной статистике, мы имеем более миллиона инфицированных россиян. И еще до полумиллиона людей, которые еще пока не знают, что они инфицированы. Вирус потому так хорошо и распространялся по миру, что клинические проявления, которые раньше называли СПИДом, могут проявиться и через пять, и даже через 20 лет после заражения. И все эти годы человек может передавать вирус другим людям при половых контактах. В результате даже одного случая может быть достаточно, чтобы потом по целой стране распространился вирус. У нас вирус, который попал к наркоманам примерно в 1993 году из южных портов Черного моря, распространился по всей территории бывшего СССР. И он настолько генетически похож у людей из разных регионов, что мы можем сказать, что изначально эпидемия пошла от одного человека. Мы достигли такого показателя в результате неоднократных заносов вируса и распространении по России.

Сейчас у нас заражен 1% взрослого населения. Это достаточно критический период, потому что если больше 1%, то ситуация уже рассматривается как последняя, самая высокая стадия эпидемии. Но это совершенно не сравнимо с той ситуацией, которая наблюдается в странах Африки, где до 15-20% населения инфицировано вирусом. Самая плохая ситуация в Южной Африке, и половина всех смертей, которые там регистрируются, связаны именно с ВИЧ-инфекцией. Нам до этого далеко, но, если сравнивать с США, там примерно столько же инфицированных, сколько и в России. В США значительно больше население, но там и больше умерло людей от ВИЧ — около полумиллиона человек за все годы эпидемии, то есть примерно за 40 лет. Мы зафиксировали 340 тысяч смертей от вируса на территории России. В 2018 году в США зафиксировано 40-45 тысяч новых случаев заражения ВИЧ, у нас — 90 тысяч. То есть ситуация сейчас хуже, чем в США, но с учетом того, что появились современные методы лечения, мы все-таки можем надеяться, что у нас такого количества смертей не будет. Но у нас и эпидемия началась на десять лет позже, чем в Соединенных Штатах.

Вадим Покровский: Про закономерность трудно сказать, у нас все-таки было время, чтобы принять меры. Но эти годы пришлись как раз на перестройку, поэтому в 90-х никакого противодействия эпидемии у нас не было. У нас все-таки работа идет не так активно, как в США. Если даже взять финансирование, там только из федерального бюджета на борьбу с ВИЧ-инфекцией идет до 30 млрд долларов, а у нас — меньше 30 млрд рублей. Но у нас лечение всех ВИЧ-инфицированных осуществляется за счет бюджетных средств — фактически бесплатно для самого инфицированного. А в США до сих пор не решили этот вопрос до конца, потому что у них лечение оплачивается через страховые взносы, а большая часть ВИЧ-инфицированных страховки не имеет вообще. Там приходится вводить разные дополнительные программы, в том числе программа Obamacare была направлена на то, чтобы обеспечить лечение людей, не имеющих страховки. Все это ушло в сложную сферу экономики здравоохранения. Поэтому там пока добились меньших результатов, чем европейские страны. Если говорить про Европу в целом, Канаду, Австралию, эти страны сейчас практически справились с эпидемией ВИЧ-инфекции.

В России в текущем году бюджет на закупку препаратов для лечения от ВИЧ-инфекции увеличивается с 20,5 млрд до 29 млрд рублей — существенный шаг для улучшения ситуации. С другой стороны, у нас очень мало проводится мероприятий по предупреждению новых случаев заражения. В Европе их целый комплекс. Если мы возьмем Германию, это сексуальное обучение в школах, которое носит обязательный характер, и пропуск такого урока просто недопустим — родителей могут наказать вплоть до небольшого тюремного заключения. Там легализована проституция, если секс-работники нарушают правила безопасности — не пользуются презервативами, их могут лишить лицензии на деятельность. Наркопотребители могут бесплатно получать так называемую заместительную терапию, и потребность в уколах или в грабеже прохожих с целью достать денег на дозу снижается. Так Германия контролирует распространение ВИЧ-инфекции, и у них речь идет о тысяче — 1,5 тысячи новых случаев ежегодно. Причем половина этих случаев приходится на иммигрантов, которые просто не знают о перечисленных опциях. Примерно такая же ситуация в других крупных странах Европы. Даже профилактические препараты в Германии с сентября этого года все желающие могут получить по бесплатному рецепту. У нас же ВИЧ/СПИД — существенная проблема: 80-100 тысяч новых случаев в год, недостаточное количество препаратов для обеспечения всех лечением. Сейчас мы лечим только половину наших людей, живущих с ВИЧ. У нас фактически запрещено сексуальное обучение в школах, заместительная терапия — тоже, а что касается сексуальных услуг, они существуют сами по себе без какого-либо медицинского контроля.

Вадим Покровский: Самая большая опасность ВИЧ-инфекции в том, что она протекает очень скрытно. По своим ощущениям человек никогда не догадается, что болен. Опытные специалисты могут заподозрить, но и они не скажут точно. Поможет только специальный анализ. Самый распространенный сейчас — обнаружение антител к вирусу.

Только через несколько лет после инфицирования начинаются периоды длительной лихорадки, слабости. Это может быть первым признаком проявления иммунодефицита. Но, как правило, мы диагностируем ВИЧ-инфекцию, когда уже появляются серьезные поражения: воспалительные заболевания легких, пищевода, полости рта. Если появилась какая-то симптоматика, нужно обязательно обследоваться и как можно скорее начинать лечение. Оно может быть эффективным даже на самых последних стадиях.

Вадим Покровский: Провериться рекомендовано всем, кто когда-либо вступал в половые контакты или вводил внутривенно наркотики. Тем, у кого в памяти таких случаев нет, необязательно. Обследоваться надо, если вы думаете, что могли где-то заразиться. Это позволит своевременно заняться лечением. Оно сейчас эффективно, и те, кто получает терапию, могут дожить до глубокой старости. Не скажу, что очень приятно каждый день принимать лекарства, иногда и с различными побочными эффектами, но жить можно.

Вадим Покровский: Некоторые говорят, что у нас нет ВИЧ-инфекции среди молодежи. Конечно, нет, потому что у них еще не было рисков заражения. Риск увеличивается с каждой сменой партнеров. Наибольшее количество инфицированных — в возрастной группе 30-40 лет. Здесь самый высокий уровень: 4% мужчин в возрасте 35-40 лет уже инфицированы вирусом и состоят на учете, и где-то до 3% женщин того же возраста.

Вадим Покровский: Еще в 1996 году нам удалось добиться закона о том, что лечение будет осуществляться за счет госбюджета или местных бюджетов — для пациентов это бесплатно. Данные о пациентах сразу поступают в центры СПИДа, которые у нас есть на каждой территории. Человек может туда прийти, пройти необходимые обследования и бесплатно получить лекарственный препарат. Это очень важно. Минздрав, экономя бюджет, закупает не самые дорогие и не самые современные лекарства, но, если у человека есть деньги, он и в нашей стране может приобрести препараты в аптеках.

Вадим Покровский: Эти препараты у нас — в основном дженерики (копии западных препаратов). Они более старые по сравнению с теми препаратами, которые сейчас применяются на Западе. Хотя дженерики и там сейчас активно используются. Существенной разницы с оригинальными препаратами у них нет, за исключением цены. Дженерики стоят дешевле оригиналов, потому что в их цену не входит стоимость разработки. Все страны, в том числе и европейские стали широко ими пользоваться. Но развитие препаратов для лечения ВИЧ-инфекции идет в сторону более эффективных, сильно подавляющих размножение вируса, и в сторону менее вредных для организма человека. Поэтому дженерики как более старые по этим критериям немного хуже самых современных препаратов. Пока Минздрав предоставляет не так много современных лекарств, тем не менее и они уже есть в том реестре препаратов, которые государство может предложить больным.

Если говорить не только о крупных городах, но и о регионах, хватает ли там препаратов? Где ситуация хуже?

Вадим Покровский: По всему миру сейчас испытывается несколько новых кандидатов вакцин. Пока такого препарата нет, но применяют доконтактную профилактику — это прием антиретровирусных препаратов. После, например, можно вступать в половые связи с людьми с ВИЧ-инфекцией и не заражаться. Но опять же, у доконтактной профилактики есть альтернатива — использование презервативов. Кто будет такие препараты оплачивать? Даже в английском парламенте при обсуждении звучало мнение, мол, почему мы должны платить миллиард фунтов за то, чтобы гомосексуалы не пользовались презервативами? И тем не менее, большинство европейских стран уже дают эти препараты по рецепту желающим принимать препараты с профилактической целью.

Пару лет назад активно обсуждали CRISPR/Cas9 — систему редактирования генома. Эти исследования продолжаются?

Вадим Покровский: Это немного другая история. Действительно, помимо традиционных препаратов, которые задавливают вирус, разрабатывается терапия, которая бы находила и убивала вирус, который прячется. Сейчас, если человек прерывает курс лечения, у него опять начинает развиваться процесс иммунодефицита. Это связано с тем, что вирус скрывается от действия препаратов в каких-то клетках. Как только воздействие прекращается, он снова начинает размножаться. Поэтому стоит задача найти и обезвредить вирус, который прячет в клетках и может встраиваться в геном человека, в ДНК и РНК. Отсюда и название — генная терапия или генотерапия.

Много разных подходов, и CRISPR/Cas9 — один из них. Эта система была обнаружена у бактерий, она там работает и защищает бактерии от вирусов. По аналогии сейчас тестируют возможности этой системы, чтобы убивать гены вируса иммунодефицита в геноме человека. Это очень интересно и широко разрабатывается. Сейчас пик этих исследований. Но есть и другие направления генной терапии. Еще несколько десятилетий назад обнаружилось, что на севере Европы довольно часто встречаются люди, которые не восприимчивы к заражению ВИЧ-инфекцией. Оказалось, что у них отсутствует один из рецепторов, CCR-5, которыми ВИЧ присоединяется к клетке. И это передается на генетическом уровне. Если и отец и мать передали ребенку этот ген, то он становится вообще невосприимчив к ВИЧ-инфекции. Это примерно 1% населения северной Европы, включая также и северную Россию. Если ребенок получает этот ген только от одного родителя, у него развитие СПИДа будет происходить значительно медленнее, чем у других людей. Поэтому сейчас возникла идея: а нельзя ли использовать эту врожденную невосприимчивость в лечении других людей? Первый такой эксперимент провели еще около десяти лет назад в Берлине на Берлинском пациенте. Кроме ВИЧ-инфекции, у него развился лейкоз, поэтому был повод сделать пересадку костного мозга от здорового человека. Для этого врачи выбрали донора, который был невосприимчив к ВИЧ-инфекции. Перед операцией Берлинского пациента облучили — убили его собственные клетки костного мозга, затем пересадили новые клетки, и оказалось, что ВИЧ-инфекция у него перестала прогрессировать. Этот эксперимент показал, что в принципе можно переносить генетическую устойчивость к ВИЧ-инфекции от одного человека к другому. Правда, повторить потом этот опыт не удалось — не так много людей, которые могут быть донорами костного мозга, их надо очень тщательно подбирать по множеству критериев. Но возникла другая идея, а что, если брать клетки больного ВИЧ-инфекцией, обрабатывать их таким образом, чтобы у них исчез рецептор CCR-5, и пересаживать их назад? Здесь не надо искать донора, и процедура проще. В этом направлении тоже идут активные исследования — многие считают, что с помощью генной терапии мы сможем научиться полностью излечивать ВИЧ-инфекцию.

В начале ноября была новость: впервые за десять лет обнаружили новый штамм вируса. Что это значит? Вирус прогрессирует? Усложнит ли это работу над терапией?

Вадим Покровский: Передача вируса от шимпанзе происходила неоднократно, поэтому в Центральной Африке обнаруживается достаточно много различных субтипов ВИЧ. Это само по себе интересно, но особенного влияния обнаружение этого фактора на общую ситуацию и на развитие науки не окажет. Производители тест-систем будут учитывать существование еще одного субтипа. В России среди наркоманов быстро распространился субтип А, поэтому нужна вакцина только против него. Но эти субтипы очень быстро проникают из страны в страну, поэтому если и создавать вакцину, то против максимального числа субтипов.

Много лет идут исследования, уже многое удалось сделать, многим помочь, идут разработки инновационной терапии. Почему Нобелевскую премию за открытие присудили только в 2008 году?

Вадим Покровский: При открытии вируса работали две группы исследователей: американская и французская. И впоследствии они не могли выяснить, кто первым открыл этот вирус, поскольку он оказался одинаковым у обеих групп. Там дело чуть ли не доходило до судебных разбирательств. Поэтому окончательно мнение установилось только через 20-25 лет после открытия вируса. Но американцы до сих пор считают это своей заслугой, а европейцы — французов. Последние первыми опубликовали данные о вирусе, который потом назвали ВИЧ, поэтому премия была присуждена именно им.

Вадим Покровский: Основным заблуждением по-прежнему остается убеждение, что ВИЧ болеют особые категории людей (гомосексуалы и наркоманы). Это не так. Основная группа болеющих ВИЧ-инфекцией — совершенно обычные люди, зараженные преимущественно при контакте между мужчинами и женщинами, поэтому не надо думать, что кто-то вне опасности. Есть заблуждение, что ВИЧ может передаваться через предметы или через воздух, воду и пищу. Это все ерунда. Даже половым путем вирус не так активно передается. Сифилис и гонорея более заразны. Еще вирус может передаться от инфицированной матери ребенку, но у нас сейчас есть препараты, при приеме которых ребенок не заразится и родится здоровым. Да, из-за того, что матери не совсем правильно принимают лекарства, некоторое количество детей рождаются с ВИЧ, и это печально. В том же детском саду об этом узнают, начинаются страхи и испуги — вдруг этот ребенок кого-то покусает. При укусах ВИЧ тоже не передается.

Вадим Покровский: Это можно связать еще с историей открытия ВИЧ: когда обнаружили первых больных СПИДом, было много теорий, с чего вдруг молодые люди начали болеть саркомой и вот такой непонятной пневмонией. Некоторые ученые стали очень жестко давить на то, что во всем виноваты факторы окружающей среды, а никакой не вирус. По прошествии 30 лет мы знаем, что в течение 20 лет после заражения у 95% инфицированных развивается СПИД. Только небольшая группа переживает этот период — это люди с какими-то генетическими особенностями, которые изучаются. Тогда этого не знали, и были ученые, которые боролись с идеей вирусной этиологии (причины) СПИДа. Потом они достаточно хорошо обосновались в Южной Африке и даже убедили президента в том, что ВИЧ нет, что это выдумка белых людей, направленная на то, чтобы африканцы пользовались презервативами и снижали свою численность. Расистский уклон появился у этой теории. Но это очень понравилось руководству, так что никаких практических мероприятий в течение многих лет не проводили. В результате Южная Африка сейчас является самой пораженной страной.

Вред так называемых СПИД-диссидентов очевиден. У нас есть конкретные случаи: ВИЧ-инфицированная женщина не принимает препараты во время беременности, и ребенок рождается с вирусом. Виноваты в этом как раз СПИД-диссиденты, которые убедили ее, что ВИЧ нет, что это выдумка фармацевтических компаний, чтобы продать побольше лекарств. Поэтому и возникла идея запретить инакомыслие в области ВИЧ-инфекции. Я думаю, что наказание за неправильное мышление не поможет: будет формироваться секта, которую будут преследовать. Это все может иметь отрицательные последствия, поэтому я думаю, что основная борьба с ВИЧ-инфекцией — это все-таки просвещение, убеждение и образование.

Вадим Покровский: Наиболее слабое место сейчас — попытки российских чиновников от здравоохранения приукрасить свои победы над ВИЧ-инфекцией и успокоить население. Но таким образом они снижают только настороженность людей касательно вируса, потому что создается впечатление, что эпидемия пошла на спад. А на самом деле, эпидемия растет. По данным Минздрава, в прошлом году прибавилось 85 тысяч новых случаев: если человек заразился один раз, он останется зараженным на всю жизнь, поэтому общее количество инфицированных у нас растет, даже несмотря на снижение числа новых случаев на 5-8%. Это очень важно, поэтому беспокойство людей тоже должно увеличиваться. Один из 25 молодых мужчин 30-40 лет инфицирован ВИЧ — риск получить такого мужа или партнера очень высок. И это нужно понимать.

Читайте также: