Вши в блокадном ленинграде
Обновлено: 23.04.2024
Уже через пару месяцев блокады в Ленинграде исчезли популярные в мирной жизни диагнозы: аппендицит, язва желудка. На первый план вышла давно позабытая дистрофия. Зимой 1918 и 1919 годов во время Гражданской войны Петроград тоже страдал от голода. Тогда, как и в блокаду, люди умирали от истощения прямо на улице. Известный советский врач-патологоанатом Владимир Гаршин во время блокады изучал тела дистрофиков. Ученый отмечал, что органы истощенных ленинградцев уменьшались в несколько раз. Так, сердце здорового человека весит в среднем 300 граммов, истощенного – 150. Это значит, что организм начинал поедать сам себя. С ноября 1941 года алиментарная дистрофия стала главной болезнью города. Больницы были загружены на 170%. Ленинградская блокада стала страшным экспериментом. Врачи были его участниками. Они вместе с пациентами голодали и гибли. Но находясь между жизнью и смертью, продолжали заниматься наукой.
С первых месяцев блокады медики понимали – не только истощение, но и авитаминоз будет выкашивать ленинградцев. Один из исследователей Всесоюзного НИИ витаминной промышленности Алексей Беззубов не понаслышке знал, что такое цинга. Из-за нехватки витамина С он сам потерял половину зубов в Первую мировую. Ученый не напрасно опасался коварной болезни, ведь цинга ведет к нервным расстройствам, потере мышечной силы и быстрой утомляемости. Было понятно, что через какое-то время болезнь парализует и гражданское, и военное население города. Тогда Беззубов вместе с коллегами обратился к истории. В России цингу испокон веков лечили хвоей. Еловые лапы в XVIII веке даже продавали в аптеки западной Европы. Мудрые рецепты народной медицины поставили на промышленные рельсы.
Врачи блокадного Ленинграда не только как могли поддерживали жизнь в городе, но и помогали рождаться новой. Да-да, и в таких нечеловеческих условиях на свет появлялись дети. Одно из самых частых проявлений дистрофии у женщин – аменорея, прекращение ежемесячных циклических процессов. И тем не менее за годы блокады в Ленинграде появилось на свет без малого 96 тысяч детей. Беременные получали продукты по карточкам рабочих, а за четыре месяца до родов женщинам выдавали дополнительный паек.
В марте 1942 года профессор Федор Машанский возглавил Ленгорздравотдел. Он запретил подчиненным приходить на работу небритыми, без галстука и чистого воротничка. Тяжелый блокадный быт, по мнению главного врача Ленинграда, не повод оправдывать безразличие к внешнему виду и работе. Первое, что сделал на новом посту Машанский, по его собственному признанию, установил в городе санитарный террор. Зимой 1941 и 1942 годов замерз водопровод и закрылись все бани. Вши одолевали горожан. Паразиты опасны прежде всего тем, что разносят тяжелое заболевание – сыпной тиф. По распоряжению главного врача в Ленинграде появились дезинфекционные бригады. Граждане обязаны пускать их в квартиры, выдавать вещи и одежду для санобработки. Такие отряды, если им сопротивлялись, имели право вскрывать двери. Тех, кто уклонялся от дезинфекции, ждали штраф или месяц исправительных работ.
Нацисты делали ставку не только на голод. Они очень сильно рассчитывали на эпидемии. Инфекции могли стать эффективнее и любых авианалетов. Периодически гитлеровцы устраивали бактериологические диверсии – отправляли через линию фронта в город больных сыпным тифом. Так, однажды с оккупированных территорий пришел 14-летний подросток, его поселили в детском доме в одном из районов города. Инфекцию обнаружили не сразу. Тогда вспышка тифа унесла жизни большого количества воспитанников. С этого момента все, кто приходил из-за линии фронта, должны были провести две недели в карантине. Чтобы защитить маленьких ленинградцев от брюшного тифа, профессору Машанскому пришлось нарушить закон. Ведь вакцина от смертельно опасного заболевания не была официально рекомендована детям. На свой страх и риск втайне от московского руководства он распорядился прививать малышей с двух лет. К счастью, эксперимент удался. Опыт блокадного Ленинграда начали применять по всей стране.
В 1943 году в США наладили промышленное производство пенициллина. Двумя годами ранее в Англии сделали первую инъекцию антибиотика полицейскому с заражением крови. В СССР массовый выпуск лекарства начали лишь в 1945 году. Но уже в блокадном Ленинграде спасали от газовой гангрены раненых при артобстрелах и бомбардировках. Идея вырастить свой антибиотик пришла доктору химических наук Семену Ефимовичу Бреслеру. Он трудился в физико-техническом институте. Сам ученый был в эвакуации в Казани. Воплотить теорию в практику исследователь поручил одной из своих сотрудниц – Марине Гликиной.
Что можно было взять с истощенного ленинградца? Кажется, подвигом было уже то, что обессиленный человек ходил на работу, вел хоть какой-то быт. Но вот малоизвестный факт: 144 тонны донорской крови и ее компонентов Красная армия получила именно из блокадного Ленинграда. В городе еще в самом начале войны развернулась масштабная агитация: лекции на предприятиях по радио, плакаты на улицах. Когда с октября 1941 года в институте переливания крови стали все чаще появляться доноры с признаками дистрофии, врачи начали спорить, а можно ли у таких людей брать кровь?! Но выхода не было. К тому же, на удивление медиков, оказалось, что состав крови изменился незначительно.
Заготовка крови в Ленинграде шла безостановочно. Как-то раз в сентябре 1941 в институт переливания никто не пришел. Воздушная тревога в тот день длилась почти сутки. Тогда 150 медиков института сами сдали биоматериал. Ведь план заготовки жизненно необходимой крови для фронта нужно было выполнять, несмотря ни на что. В марте 1942 года врачи столкнулись с еще одной трудностью – у них закончилась тара для хранения крови и ее компонентов. И опять выручила смекалка.
Оказывается, память о блокаде у современных петербуржцев не только историческая, но и биологическая. Ученые установили – голод, который перенесли ленинградцы, отразился на здоровье их детей и даже внуков. Так что врачи в наши дни продолжают бороться с последствиями истощения военных лет.
«Здесь нас бомбами глушили,
Здесь нас голодом душили,
Только мы с тобой, мой город,
(Поэт Михаил Матусовский).
Тамара, я думала, что тебе не более 30 лет, а оказывается вам за 60. Что-то совсем не умно для человека вашего возраста.
Татьяна, многие ошибочно считают, что с возрастом приходит мудрость. Это не всегда. У кого-то умного я прочла: "Иногда возраст приходит сам". А перед мудростью ленинградских врачей я преклоняюсь. Невозможно было выбирать. Но необходимо. Вот они и выбирали. Подвиг.
Иногда читаешь как человек прокомментировал: " Бред", " Брехня" и сразу понимаешь, что была проделана серьезная аналитическая работа, изучены первоисточники и только скромность помешала человеку привести все аргументы и он ограничился одним словом — фигня!
Как в рассказе Льва Толстого " Рубка леса":
У меня нет оснований не доверять Кирьяновой А.В., которая ссылается на источник проф.Ярова С.В., специалиста по истории блокады Ленинграда. Если вывезли детишек, как пишет Тамара Логвинова, то это не означает, что не имел места факт, приведенный проф.Яровым С.В. Возможно,в первом случае при девочках был кто-то из близких взрослых, а во втором - некоторое детское учреждение для сирот. Не всё так однозначно в жизни. И потом, оставшиеся в Ленинграде дети разве были брошены теми же врачами. Это к слову. Пост немного о другом.
Тамара, по-разному бывало. Почитайте "Блокадную книгу" Гранина, Адамовича. Хотя конечно старались вывезти всех.
Тамара, у вас замечательная история ваших родных, вы в следующий раз только подробно пишите, а то непонятно, что вы имели ввиду
Тамара, есть книга Сергей Яров . "Блокадная этика."
Возможно эпизод взят оттуда, а может вольное цитирование. Может описывался случай когда возможности эвакуации были ограничены. Читал, что в военных госпиталях оперировали прежде всего тех, у кого больше шансов.
Так что сложно сказать насколько правдив отрывок
Виталий, личное мнение всегда имеет место. Однако профессор если писал, то делал это на основании научного подхода. Если у комментатора имеется собственный пример, это не означает, что всё отличное от него - фейк. А психолог уместно, на мой взгляд, привела пример из книги Ярова.
Тамара, вот нашел отрывок из книги Ярова :
В основном всякие наблюдатели восприняли произошедшее в рамках некоего противоречия между Путиным и Кадыровым. Кадыров ведь буквально за несколько часов до заявления Путина анонсировал штурм и пообещал, что Мариуполь будет полностью захвачен в течение суток - и тут вдруг Путин как бы дает отбой, да еще в прямом эфире. Это что - такой специальный "укорот" для чеченского лидера? (про Шойгу уже никто всерьез не рассуждает - все понимают, что он там для мебели). Путин решил показать, кто в доме хозяин?
Но тут возникает другой вопрос, намного более символический и страшный. Его поднял, в частности, Олег Кашин из своего Лондона. По некоторым сведениям, в подземных этажах завода остаются еще до 1000 мирных жителей. А российское руководство приказало установить, по сути, блокаду Азовстали. И сделал это Путин - сам сын блокадника. А как же блокада Ленинграда? Мы же все считаем ее величайшим преступлением гитлеровского режима, у нас про это книги написаны и фильмы сняты, только недавно была еще всероссийская дискуссия на эту тему.
Но если блокада Ленинграда - это плохо, то почему блокада Азовстали - хорошо? Цель-то в обоих случаях одинаковая - взять измором. Одержать военную победу при помощи голода. И это при том, что у мать Путина сама почти умерла от голода в Ленинграде - ее чудом спас его отец, который сам был на костылях после ранения. В блокаду умер его старший брат:
"Ребенка похоронили на Пискаревском кладбище. 27 января прошлого года, в день полного снятия блокады, Владимир Путин был в Санкт-Петербурге и посетил это кладбище. Президент прошел по центральной аллее от Вечного огня к мемориалу Родина-мать, обнял старушку-блокадницу и охотно фотографировался со всеми желающими. Всю церемонию, включая проход почетного караула, он провел с непокрытой головой. И долго стоял у скромной братской могилы с датой 1942, в которой лежит его умерший в блокаду старший брат.
Умерла бы тогда мать Путина от голода - сам Путин бы не родился. Вот окончание той статьи:
В этом году исполняется 80 лет со дня начала Великой Отечественной войны. Это одна из самых печальных и трагических дат в истории нашей страны. Смерть – это всегда страшно и горько, но нет ничего ужаснее и несправедливее, чем смерть ребенка. И если гибель одного малыша можно назвать трагедией, то для того, что случилось с детьми Ленинграда в годы блокады, сложно подобрать определение. В преддверии Дня памяти и скорби вспоминаем самые страшные страницы Великой Отечественной войны – исписанные детским почерком.
По разным данным, всего в период с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года, когда блокада была полностью снята, в Ленинграде погибло от 600 тысяч до 1,5 миллиона человек. Причем только 3% из них погибли от бомбежек и артобстрелов, остальные 97% погубил голод. Как утверждает в своем исследовании архивных статистических данных кандидат исторических наук, старший преподаватель СПбГУ Людмила Газиева, на момент начала войны в Ленинграде проживало 848 067 детей от младенческого возраста до 16 с половиной лет. Общее число детей, подлежащих спасению за время блокады, составило, по оценкам Газиевой, 903 230 человек.
От 127 568 до 159 095 – столько ребят погибло при одной только эвакуации, пишет историк. Сложно представить, сколько еще маленьких, хрупких жизней унесли бомбежки, голод и мороз. Учитывая то, что дети составляли примерно пятую часть населения взятого в кольцо города, число погибших может доходить до 200 тысяч и даже превышать его…
Судить о том, какие мытарства выпали на долю ленинградских малышей и подростков в то страшное, голодное время, мы можем по рассказам выживших, которых с каждым годом становится все меньше, по книгам и, конечно, дневникам. Так мало их сохранилось – этих мятых страничек, исписанных нетвердой детской рукой! Каждая – на вес золота. И в каждой своя великая, неизбывная, совсем не детская боль. Процитировать все блокадные записи мы, разумеется, не сможем, но постараемся вспомнить хотя бы некоторые из тех, что дошли до наших дней.
Таня Савичева, 11 лет
Дневник ленинградской школьницы Тани Савичевой – это, пожалуй, самая известная детская летопись войны, которая уместилась всего на девяти страницах.
22 июня 1941 года у танинной бабушки был день рождения. Утром девочка вручила ей подарок, а уже вскоре по радио объявили о начале войны. Савичевы стали активно помогать Красной армии, и даже маленькая Таня не оставалась в стороне – собирала бутылки для зажигательных смесей. Но потом в город пришла блокада, а за ней – голод и смерть.
Как-то раз Таня обнаружила дома записную книжку Нины, которую ей подарил Леня. Часть книжки была занята записями о различных задвижках, вентилях, клапанах и прочей арматуре для котлов (Нина, как и Женя, работала на Невском машиностроительном заводе имени Ленина), а другая половина с алфавитом для записи телефонных номеров и адресов оставалась свободной. В этой книжке Таня впоследствии и вела свой блокадный дневник.
Дядя Леша 10 мая в 4 ч дня 1942 г.
Через пару лет не осталось и самой Тани. Измученная дистрофией, цингой и туберкулезом, 1 июля 1944 года девочка тихо умерла в доме инвалидов в Горьковской области, уже будучи в эвакуации. Дневник Тани Савичевой после ее смерти нашла вернувшаяся в Ленинград Нина. Сегодня девять листочков, исписанных карандашом, хранятся в Государственном музее истории Санкт-Петербурга, а их содержимое известно во многих странах и продолжает напоминать нам об ужасах войны.
Лена Мухина, 17 лет
Лена родилась 21 ноября 1924 года в Уфе, в начале 1930-х годов вместе с матерью переехала в Ленинград. Там ее мать умерла, и опекунство над Леной взяла ее тетя – балерина Ленинградского малого оперного театра Елена Бернацкая, которую впоследствии девочка стала называть матерью. Свой дневник Лена начала вести 22 мая 1941 года. Сначала он был похож на обычные девичьи записки, тон их был бодрым, слог – живым. Но с началом войны, а затем и блокады Ленинграда, характер записей изменился. Лена стала откровенно описывать тяготы жизни в осажденном городе: ужас и голод, постоянные бомбежки, крошечные пайки хлеба и, наконец, смерть самого близкого человека. Вот несколько строк из ее дневника:
В начале июня 1942 года Лена Мухина была эвакуирована в город Горький. Там она поступила в фабрично-заводское училище, училась на мукомола. Лена вернулась в Ленинград осенью 1945 года. Умерла она в Москве 5 августа 1991 года. Ей было 66 лет.
Блокадный дневник Лены Мухиной хранится в Центральном госархиве историко-политических документов Санкт-Петербурга. В 2011 году он был издан при содействии историка Сергея Ярова.
Юра Рябинкин, 16 лет
Юра Рябинкин родился в Ленинграде 2 сентября 1925 года. Записывать все, что с ним происходит, он начал в первый же день войны – 22 июня 1941 года. Сына и его младшую сестру Иру мать воспитывала одна: отец ушел из семьи в 1933 году, женился повторно и уехал в Карелию. Мама Юры, Антонина Михайловна Рябинкина, была интеллигентной, начитанной женщиной, в 1941 году работала заведующей библиотечным фондом.
Когда началась война, Рябинкины решили остаться в Ленинграде. Это решение, как и для многих семей, стало для них фатальным. Осенью 1941 года Антонина посоветовала сыну поступить в военно-морскую спецшколу, чтобы в дальнейшем у него было больше шансов эвакуироваться, но Юра не прошел медкомиссию: у мальчика было плохое зрение и плеврит.
25 сентября 1941 года Юра сделал в дневнике следующую запись:
«Сегодня я окончательно решил, что мне делать. В спецшколу не иду. Получаю паспорт. Остаюсь в школьной команде. Прошу маму эвакуироваться, чтобы иметь возможность учиться. Пока езжу на окопы. Через год меня берут в армию. Убьют не убьют. После войны иду в кораблестроительный институт или на исторический факультет. Попутно буду зарабатывать на физической работе сколько могу. Итак, долой политику колебаний! (. )
Как и в других блокадных дневниках, характер записей Юры постепенно меняется, и изменения эти, хоть и постепенны, но жутки: от первых переживаний войны и размышлений о планах на дальнейшую жизнь – к полному отчаянию и единственному желанию – поесть досыта.
8 января 1942 года Антонина Рябинкина с дочерью отправились в эвакуацию. Юре пришлось остаться: от голода и слабости он уже не мог ходить. Антонина и Ирина прибыли в Вологду 26 января, в тот же день мать Юры умерла прямо на вокзале от истощения. Ирину отправили в детприемник, позднее – в детский дом в деревне Никитская, откуда после победы ее забрала тетя. Судьба Юры так и осталась неизвестной. Последняя запись в его дневнике появилась 6 января 1942 года – за два дня до отъезда матери и сестры:
На этом дневник обрывается.
Таня Вассоевич, 13 лет
Таня Вассоевич, как и Юра Рябинкин, начала вести записи в день нападения Германии на Советский Союз. Семья школьницы жила на 6-й линии Васильевского острова, в доме №39. Когда началась война, отец Тани, Николай Брониславович, был далеко от дома – он отправился в геологическую экспедицию. Таня осталась в Ленинграде с мамой, Ксенией Платоновной, и 15-летним братом Володей.
Вот некоторые строки из ее дневника:
«22 июня 1941 года. В 12 часов дня объявили, что началась война. По радио выступал т. Молотов с речью. Мама плакала. Я улыбалась. (. )
Первым умер брат Володя: его не стало в январе 1942 года. Несмотря на то, что Тане было всего 13 лет, она сама занималась организацией похорон – маме уже не позволяло здоровье. Спустя месяц не стало и Ксении Платоновны.
Тане не сразу удалось устроить вторые похороны, и тело матери еще девять дней лежало в квартире. В конце концов, благодаря сердобольному сторожу Худякову Тане удалось похоронить мать на Смоленском кладбище. В своем дневнике девочка нарисовала карту кладбища и схему расположения могил: она надеялась, что, если сможет выжить, обязательно найдет маму с братом и установит на могилах памятники. При этом описывая все, что было связано с датами смерти и захоронения близких, Таня использовала особый шифр, который придумала сама. Она знала, что похоронила родных полулегально, так как Смоленское кладбище было закрытым. Кроме того, вся пережитая боль, связанная с утратой и похоронами, была для нее слишком личной и сокровенной.
Я стояла в комнате у печки отвернувшись и не плакала, мне было страшно. Я не понимала, не верила. я никогда в жизни не видела близко мертвого человека.
Блокаду Таня Вассоевич пережила, впоследствии закончила художественное училище и архитектурный факультет ЛИСИ. Много лет она преподавала детям изобразительное искусство. Вернувшись из эвакуации в освобожденный Ленинград, девушка первым делом попыталась разыскать лучшего друга своего покойного брата – Толю. Но его уже не было в живых, как не было многих, кого Таня знала до начала блокады.
9 мая 1945 года 17-летняя Таня записала в дневнике: «Вот, только одна Таня может слушать (про) конец войны. А сколько людей не могут! (. )
Татьяна Вассоевич прожила долгую жизнь и умерла в январе 2012 года. Дневник блокадницы был издан ее сыном –доктором философских наук, руководителем Санкт-Петербургского регионального информационно-аналитического центра Российского института стратегических исследований (РИСИ) Андреем Леонидовичем Вассоевичем.
Бойцы невидимого фронта, они тоже добывали победу в Великой Отечественной войне, только сражалась они не с немцами. Их враг крошечный и человеческому глазу их не разглядеть. Невероятно, но эпидемиологи санитарные врачи смогли добиться того, что за всю Великую Отечественную на фронте и в тылу не было ни одной серьёзной эпидемии. Каждая вспышка, которых было немало с 1941-го по 1945-ый, успешно гасилась.
Как ни странно, но в истории многих войны основные потери личного состава были вовсе не вражеского оружия. Зараза гасила солдат. На Руси с эпидемия боролись строительством храмов. Считалось, что если срубить церковь за один день, то хворь отступит. Иван Грозный во время войны с ливонцами перешел к более решительным действиям: поставил загородительные отряды. Они не пропускали больных людей на территорию Московии. Правда, еще долгие столетия инфекционные болезни определяли ход истории.
Инфекция не разбирает, где свои, а где чужие. В конце лета 1942-го года немецкие войска поразила туляремия. Болезнь не смертельная, но выводит из строя надолго. Лихорадка может длиться целый месяц. Гитлеровцам даже пришлось отложить наступление. В 90-ые годы даже появилась версия, что это Советский Союз применил против врага бактериологическое оружие. Правда, никаких доказательств не было. К тому же, туляремией болели и красноармейцы. Советскому командованию пришлось развернуть десять мобильных госпиталей в зоне боевых действий. Главная причина вспышки заболевания – большое количество мышей. Именно они были основными разносчиками инфекции. Из-за войны поля пшеницы остались неубранными – благодатные условия для размножения грызунов.
Во время войны Сталинград на выносливость испытывала и холера. Санитарные службы оперативно дали отпор болезни. Горожанам запретили купаться в Волге, водопроводы постоянно проверяли на эту инфекцию, хлорировали колодцы и обеззараживали туалеты.
В первую же блокадную зиму город захватили крысы. Когда горожане умирали, зверьки, наоборот, размножались. Пережившие блокаду рассказывали, по улицам метались полчища грызунов, которые совершенно не боялись людей. Разносчиков чумы, лептоспироза и бешенства, никакая отрава не брала. Тогда ленинградские эпидемиологи решили заразить несколько особей крысиным тифом, болезнью не опасной для человека, но гибельной для зверьков. И постепенно количество крыс в городе стало снижаться.
Весна 1942-го должна была добить изможденных ослабевших ленинградцев, которые чудом пережили три самых тяжелых зимних месяца. Как только отступили морозы и начал сходить снег, на улицах стали оттаивать трупы горожан, которых не было сил похоронить. К тому же, в городе не работала канализация, нечистоты приходилось выливать рядом с домами.
В 1943-ем году в США наладили промышленное производство пенициллина. Двумя годами ранее в Англии сделали первую инъекцию антибиотиком полицейскому с заражением крови. В СССР массовый выпуск лекарства начали лишь в 1945-ом году, но уже в блокадном Ленинграде раненых при артобстреле и бомбардировках спасали от газовой гангрены. Бактерии, которые стали причиной заболевания, невероятно быстро размножались в организме и вызывали отмирание тканей. Порой пострадавших не успевали довезти до госпиталя. Идея создать собственный антибиотик пришла Семену Ефимовичу Бреслеру. Он трудился, в физико-техническом институте. Сам ученый был эвакуирован в Казань. Воплотить теорию в практику ученый поручил одной из своих сотрудниц – Марине Гликиной.
После Сталинградской битвы некоторых наших бойцов поразила болезнь любви. Когда советские войска вытеснили итальянские и румынские части из сел и деревень, неожиданный удар красноармейцам нанес сифилис. Среди заболевших был даже командир дивизии.
Оружие мести. Немцы при отступлении нередко использовали инфекции. Бывало, гитлеровцы оставляли колодцы с зараженной водой. Перед тем, как покинуть населенный пункт, отпускали больных тифом военнопленных. Чтобы понять, с какими болезнями столкнутся советские войска на освобожденных землях, впервые в стране была создана санитарно-эпидемиологическая разведка.
Читайте также: