Я беременна у меня вич сообщат ли мужу

Обновлено: 05.05.2024

Если не принимать никаких мер — риск передачи вируса ребенку очень высок (30—50 %). Этот риск еще выше, если мать была инфицирована незадолго до наступления беременности или в течение нее. Также опасность рождения ребенка с ВИЧ-инфекцией возрастает у женщин с поздней стадией заболевания, если вирусная нагрузка (количество вируса в крови) высокая, а иммунитет низкий.

Что нужно сделать сразу после выявления ВИЧ?

Каков порядок обследований на протяжении беременности?

При самом первом посещении женщину направят на прием к врачу-эпидемиологу, возьмут анализы, уточнят еще раз, есть ли у нее ВИЧ-инфекция, расскажут об основных правилах безопасности и гигиены. Ей проведут несколько тестов — на иммунный ответ и вирусную нагрузку. Затем врач-инфекционист оценит результаты исследований и примет решение о назначении антиретровирусной терапии (АРВТ). Основная цель применения АРВТ при беременности — снизить вирусную нагрузку до неопределяемого уровня как можно раньше, чтобы не произошло инфицирования ребенка на поздних сроках беременности и во время родов.

По словам доктора медицинских наук Анны Самариной, очень важно принимать препараты на протяжении всей беременности, начиная с первого триместра. Как отмечает эксперт, терапию для каждой пациентки подбирают индивидуально. Антиретровирусные препараты выдаются бесплатно по рецепту врача из Центра СПИДа. Они безопасны и для матери, и для ребенка.

За две недели до предполагаемой даты родов женщина еще раз проходит обследование с определением вирусной нагрузки — если препараты так и не снизили количество вируса в крови в достаточной мере (то есть нагрузка остается свыше 1000 копий/мл), врачи проводят кесарево сечение. Считается, что это безопаснее для ребенка.

Как убедиться, что малыш родился ВИЧ-отрицательным?

В любом случае первые полтора года жизни ребенок, рожденный ВИЧ-положительной матерью, должен наблюдаться у специалистов и в течение первого месяца жизни принимать терапию. Педиатр в СПИД-центре назначает младенцу прием препаратов уже в первые часы после рождения. Это педиатрические формы препаратов зидовудин, вирамун, в некоторых случаях — эпивир. Назначая АРТ беременной женщине, врач выбирает те препараты, безопасность которых для плода подтверждена мировой практикой.

Какие исследования будут проводить ребенку после рождения?

Еще в роддоме в первые дня дня после рождения у ребенка берут кровь для исследования на ВИЧ методом ПЦР (полимеразная цепная реакция) и ИФА (иммуноферментный анализ). Когда ребенку исполняется один месяц, его кровь методом ПЦР проверяют в поликлинике или в СПИД-центре, затем в возрасте четырех месяцев у ребенка снова берут кровь на ПЦР-тестирование.

Тест методом ИФА определяет в крови пациента антитела, которые вырабатываются для борьбы с вирусом. Этот анализ будет положительным у ребенка ВИЧ-положительной матери, потому что до полутора лет в его крови будут находиться материнские антитела. Однако положительный ИФА не говорит об инфицировании ребенка.

Анализ методом ПЦР определяет непосредственно сам вирус в крови пациента. К сожалению, сейчас тесты методом ПЦР не дают стопроцентных гарантий точного результата, их точность зависит от большого количества факторов, в том числе и от количества копий вируса в организме, поэтому до года анализ должен быть повторен минимум дважды. Положительный результат ПЦР-исследования означает, что ребенок, скорее всего, инфицирован. В таком случае необходимо незамедлительно проконсультироваться со специалистом СПИД-центра. Как пишет Всемирная организация здравоохранения, отрицательный ПЦР в возрасте одного месяца говорит о 93-процентной вероятности отсутствия инфекции. В возрасте четырех месяцев эта вероятность достигает практически 100 %.

Можно ли кормить грудью?

Важно помнить, что дети, родившиеся у ВИЧ-положительных женщин, живут так же, как и их сверстники, и после снятия с учета не нуждаются ни в каких дополнительных медицинских мероприятиях. ВИЧ-положительная мать, принимающая терапию и следящая за вирусной нагрузкой, никак не может навредить своему ребенку и может наслаждаться материнством, не оглядываясь на свой статус.

Маргарита Логинова Фото: Вера Сальницкая

Почти все верно: с Новосиба я, тут живу, в фильме у Дудя снималась про ВИЧ. Что я эксперт — это, конечно, не совсем правда, потому что я не инфекционист, а журналист. Но я несколько лет пишу о проблемах эпидемии в медиа и социальных сетях, отец моего младшего ребенка Сергей Ульянов ВИЧ-положительный (а я ВИЧ-отрицательная, и это называется дискордантная пара), и мой уровень осведомленности немножко выше, чем у многих других людей.

Как жить, если муж или жена ВИЧ-положительны?

А давно ли мы вместе? А сколько лет у Сережи ВИЧ? А давно ли он на терапии? А есть ли у нее побочные эффекты? А как удалось родить ребенка без ВИЧ?

Я мало разбираюсь в антиретровирусной терапии (АРВТ), хоть и вижу ее на Сережиной полке каждый день, но точно знаю: чем раньше после постановки диагноза начинать АРВТ, тем лучше. А если принимать терапию приверженно, то есть регулярно и без пропусков, — скоро вирусная нагрузка в организме снизится до неопределяемой, и человек проживет так же долго, как если бы ВИЧ у него не было. И более того, сможет естественным образом зачать детей, не рискуя здоровьем партнера, и вообще все будет нормально.

Как вылечиться от ВИЧ?

Часто спрашивают о вакцине или о том, как совсем избавиться от ВИЧ.

Людям бывает трудно принять такую перспективу, как трудно бывает свыкнуться с любым другим хроническим заболеванием. Правда, диабет или гипертония стигматизированы не так сильно, никто не считает, что эти болезни — удел каких-то особенных, выкинутых из общества людей, а про ВИЧ так думают до сих пор.

Поэтому так трудно бывает принять новый статус: я же не употребляла наркотики, говорят мне девушки, я же не спал с кем попало никогда, говорят мне мужчины, за что мне это и почему? Я иногда прошу разрешения созвониться, потому что голосом достигнуть понимания бывает проще.

Если абонент не в моем городе, то я ищу для него общественную организацию или равного консультанта в регионе. К сожалению, ВИЧ-сервисные НКО есть не в каждом городе, и тогда я говорю, что можно звонить и писать мне — помогу чем смогу. Или перенаправляю на более осведомленных в конкретном запросе коллег.

Потому что это критически важно — не бросить человека одного.

Почему люди сегодня умирают от ВИЧ?

Люди чаще доходят до лечения, чем нет, но все это время мучаются вопросами: а если мне не дадут терапию (да, в некоторых регионах все еще начинают лечить не сразу), а как мне сказать о своем статусе партнеру, а будут ли у меня дети?

Я отвечаю, что все будет: нормальные любящие мужья и жены обязательно возьмут на себя труд разобраться, что к чему.

Те, кто по каким-то причинам тянет с началом АРВТ, рискуют здоровьем и жизнью. По работе я много времени провожу в чатах, где общаются между собой люди, более уязвимые к ВИЧ, и нередко помощи там ищут те, кто очень затянул с лечением.

Пару месяцев назад мне переслали фотографию мужчины, который выглядел как скелет. Фото напоминало портреты американских геев из того времени, когда ВИЧ не умели лечить и эффективную терапию еще не изобрели, поэтому парни умирали — от пневмонии, саркомы Капоши, туберкулеза и других ужасных осложнений, связанных с обрушившимся иммунитетом.

Так вот, на фотографии, присланной мне, был точь-в-точь один из тех мужчин, за которыми ухаживала Рут. Только это был не американский гей, а обычный сибирский парень, который по неизвестной причине не лечился. Больших трудов стоило подыскать ему больницу, которая взяла бы его к себе, чтобы он не умирал дома на руках у абсолютно не понимающих, что делать, родственников — без обезболивания и с разошедшимися от истощения швами после операции.

Парень вскоре умер, а я так и не узнала, почему так: он не лечился, потому что не верил в свой диагноз, или потому что мешала зависимость от наркотиков, или потому что не думал, что имеет право жить?

Как помочь ВИЧ-положительному родственнику или другу?

Тем, кто живет с ВИЧ, правда нужна помощь. Если у человека все более-менее хорошо в социальном и финансовом плане, то достаточно неосуждения . Достаточно вашего знания и уверенности в том, что человек с ВИЧ безопасен для вас в быту, что с ним можно здороваться за руку, есть из одной посуды, ходить вместе в кино. Поверьте, если вы в этом все еще сомневаетесь, от этого по-настоящему страдают миллионы россиян.

Представьте, каково ВИЧ-позитивным людям, которых так боятся?

Одна подписчица, незнакомая мне раньше, недавно написала, что смотрит мои сториз в инстаграме уже год и это ее поддерживает. Я сперва подумала, что, может, это поддержка в тяготах материнства (я не стесняюсь рассказывать и об этом тоже), но нет: у девушки ВИЧ+ статус, и мои посты и подкасты о людях с ВИЧ ей чем-то помогают жить. И сама она хотела бы помогать. Так у нас появился еще один надежный человек в команде. У нас много волонтеров, которые раздают визитки с горячим телефоном, доставляют терапию, помогают людям пройти тест на ВИЧ. Как тут не поверить в людей?

Я ненавижу быть говорящей головой, но меня все же частенько зовут рассказать о своем опыте и просят дать комментарии, и я не отказываюсь. Иногда кажется, что это все в пустоту, что это никому не важно и не интересно, но я хватаюсь за эти возможности все равно. Год назад я выступила так на красноярской TEDх , а недавно получила письмо:

Этот вклад скромный, а потому посильный для каждого из вас. Это просто, правда. Сдавайте анализ на ВИЧ или экспресс-тест хотя бы раз в год, пользуйтесь презервативами, не поддерживайте стигму к тем, кто живет со статусом, оформите пожертвование ВИЧ-сервисной НКО .

И главное — не бойтесь.

Жить со страхом тяжело, я знаю, я сама очень боялась. Скажи мне кто-нибудь лет десять назад, что я буду воспитывать ребенка с ВИЧ-позитивным мужчиной, я бы истлела от стыда и страха.

А теперь мне не стыдно и не страшно. Может быть, и после этого текста кто-то перестанет бояться.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Материалы партнёров

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам "Нужна помощь"

Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА "ФК ОТКРЫТИЕ"
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999

В 20 российских регионах больше 1% беременных — ВИЧ-инфицированные. Это значит, что эпидемия достигла высшей стадии. Самая плохая статистика в Самарской и Свердловской областях — там беременных с ВИЧ более 2%. ТД записал истории трех беременных женщин с ВИЧ из Самарской области.

Вера, 35 лет

Живет с ВИЧ два года. Срок беременности: 38 недель. Замужем, муж — ВИЧ-отрицательный

О том, что у меня ВИЧ, я узнала во время плановой сдачи анализов. У меня была недолгая связь с мужчиной, который через полгода отношений уехал по-английски в другой город. Думаю, он не знал о том, что у него вирус. Не знает и теперь — его контактов у меня нет.

У меня тогда уже был мужчина — все как на духу ему рассказала. Он сдал анализы и оказался чист. А еще заявил, что раз так, то и предохраняться не будет. Так что я забеременела естественным путем.

Терапию мне сразу не назначили. У меня было 289 клеток CD4, мне сказали, что лечение не требуется. Я тогда не знала, что по закону терапию назначают, если количество этих клеток меньше 350, поэтому согласилась. И только потом, уже во время беременности, пообщавшись на форуме с консультантом, я поняла, что на мне просто решили сэкономить на лекарствах.

Поскольку беременным терапию выписывают в обязательном порядке, мне на 14 неделе назначили калетру и ставудин. Консультант мне сказал, что ставудин нельзя принимать, особенно при беременности: он с 2000 года запрещен в Европе, считается высокотоксичным. У него много побочек, например, липодистрофия. То есть может вырасти горб, или будет диспропорция тела. Я пришла в ужас от этой информации и побежала к врачу просить замену. Врач сопротивлялась, пока я не сказала, что напишу письмо в Минздрав. Тогда мне заменили ставудин на видекс. От него у меня болит поджелудочная, но все-таки это лучше.

Таблетки разбили мою жизнь на временные отрезки. Я принимаю видекс в восемь утра на голодный желудок, через час можно есть. Потом калетру — две большие красные таблетки вместе с ламивудином, маленькой беленькой. Если их принять на голодный желудок, будет рвота и диарея. И вечером снова калетра и ламивудин — всего семь штук. В девять я завтракаю и в девять ужинаю — живу по часам.

Терапию выдают ровно на месяц. Чтобы получить очередную порцию препаратов, мне приходится ездить в СПИД-центр два раза: сначала надо сдать анализы, потом приехать за результатами и получить таблетки. В моем городе никакого пункта нет, приходится ездить в Самару. Это несколько часов дороги туда, потом обратно. Вот 19 апреля я поеду за анализами, а 25 у меня по плану кесарево. Не удивлюсь, если рожу по дороге.

В СПИД-центре с нами не разговаривают, относятся как к мебели. Приходишь к врачу, тебе говорят: вирус столько-то, нагрузки столько-то. Вот вам рецептик, до свидания. Там вечно очереди, ждешь по два-три часа, им некогда с пациентом общаться. А сколько тех, кто никому не рассказывает, и для кого врач – единственный, с кем можно поговорить! Есть там у них психолог. Я один раз сходила. Молодая девушка говорит:

— Все мы однажды умрем, что ж теперь. Раз так получилось — живите.

— А как с этим жить? — спрашиваю.

— Да как жили, так и живите.

Больше не захотелось к ней идти.

Пока готовился этот материал, Вера родила мальчика. Она по-прежнему ждет ответа от главного врача СПИД-центра.

Олеся, 36 лет

Живет с ВИЧ 15 лет. Срок беременности: 27 недель. Не замужем.

Я 12 лет употребляла наркотики. В 1990-е годы у нас едва ли не в каждом доме торговали дешевой наркотой. Мне было интересно, попробовала. Ну и подсела. Я деградировала — обманывала, воровала. А еще эти ломки, болезни… Очень хотела бросить, но не могла.

В 2003 году я забеременела и узнала о своем статусе. Тогда рожать с ВИЧ было нельзя — на 16 неделе мне вызывали искусственные роды. Меня щелкнуло, что если сейчас не начну искать выход, то все, умру. А жить хотелось. Я зарегистрировалась на сайте ВИЧ-инфицированных, сходила на встречу анонимных наркоманов. Там мне посоветовали лечь на лечение в один центр. С 2006 года я трезвая — ни наркотиков, ни алкоголя.

Терапию я не принимала 10 лет, только во время беременности. Рожу — и брошу. Так родила двоих здоровых детей. У меня не определялась вирусная нагрузка, все было хорошо, как у обычных людей. И врачи говорили, что препараты мне не нужны. А потом у меня вдруг резко упали тромбоциты. Думаю, организм дал сбой из-за отсутствия терапии. Мне ее тут же назначили, но проблемы не закончились.

Я спала полусидя, задыхалась и, в конце концов, по симптомам сама нашла в Интернете, что у меня лимфома. Съездила к гематологу в Москву, который занимается ВИЧ-лимфомами. После московского доктора у меня здесь сразу взяли все анализы, разрезали узлы. И нашли.

Сейчас у Олеси двое сыновей, и она ждет третьего. Все дети были зачаты уже в ВИЧ-положительном статусе

Прием химиотерапии вместе с приемом ВИЧ-терапии не пожелаешь никому. Препараты усиливали действие друг друга, и это было в десять раз хуже всех ломок. Понос, рвота, невыносимая боль. Я не могла вставать, есть, спать — только корчилась от боли. Просила доктора скорректировать мне дозу тех или иных препаратов, как делают в Европе в моих случаях, а он велел терпеть.

Моя схема — семь таблеток в день по расписанию, на каждый прием у меня стоит напоминание в будильнике. Сначала схема была неплохая — я принимала английский препарат кивексу. Потом, во время беременности, мне его заменили на два российских препарата. Они новые, испытаний клинических не было, что это такое, не известно. Я пью, потому что деваться некуда, а какие будут побочки, узнаю позже. Очень надеюсь, что такая схема никак не отразится на ребенке.

СПИД-центр даже не может организовать у нас пункт, где можно получить лекарства — за ними нужно ездить в Самару. Так и остаются люди без терапии. Я недавно у нотариуса доверенность написала на маму, чтобы она лекарства получала. Это стоит полторы тысячи. А если денег нет, или доверенность писать не на кого?

Валентина, 30 лет

Живет с ВИЧ девять лет. Срок беременности: 24 недели. Замужем, муж — ВИЧ-отрицательный.

Я не могла понять, откуда. У меня был гражданский муж, нормальный, здоровый человек, мы собирались пожениться. Попросила его сдать анализы, он через три дня заявил, что сдал и что чист. А потом запил и ушел от меня: травмы плюс вирус — он этого не осилил. Думаю, он мне тогда соврал про анализы.

Я не знала, куда идти и как жить. Никому ничего не сказала, даже маме. И полгода проревела дома, восстанавливаясь после травм. Я тогда была уверена, что скоро умру. Через полгода я собралась и пошла в СПИД-центр — сдавать анализы. Статус подтвердился. Узнала, что есть группа взаимопомощи для людей с ВИЧ. Там узнала, что с вирусом и правда живут, и вполне нормально. Начала искать информацию в Интернете, потом решилась на терапию.

Страшнее всего было рассказать близким. Сначала открылась маме, потом подружкам. Все восприняли нормально, кроме мужа одной подруги, он запретил ей со мной общаться. Сегодня о моем диагнозе знают почти все друзья.

Люди делятся на тех, кто вообще ничего о ВИЧ не знает, и тех, кто думает, что ВИЧ — это наркотики. И я уверена, что плохая статистика в области из-за отсутствия профилактики. Нужно рассказывать всем слоям населения, что такое ВИЧ, как можно заразиться. Эту профилактику СПИД-центр не проводит и другим не дает. Я, например, помимо основной работы, работаю от Е.В.А (негосударственная организация, помогающая женщинам с ВИЧ. — ТД). Мы бы с удовольствием бесплатно проводили лекции в школах и вузах. Но туда не пускают. Логика железная: если ты говоришь о ВИЧ, значит, говоришь про секс. А если говоришь про секс, значит, ты его пропагандируешь. То же и с наркотиками.

Ситуация с терапией в Самарской области тоже плачевная. Здесь рассуждают так: лучше купить больше препаратов, но хуже и дешевле. Я принимаю пожизненную терапию с 2009 года. Сначала достались нормальные препараты, но уже в 2012 году мне поменяли схему, назначив вредный ставудин, не объяснив причину. Врач не смог честно мне сказать, что препаратов нет. Помню, как меня колотило в больничном коридоре: речь идет о моей жизни, а я ничего не могу сделать! Тогда я отказалась от терапии: решила, лучше своей смертью умру, чем от побочек препарата. Через год мне назначили более-менее нормальную схему. Тоже из дешевых таблеток, из дженериков, у нас других нет, но все же.

Бросать терапию нельзя. Если начал, а потом бросил, уснувший вирус просыпается очень злой и ест клетки иммунитета быстрее, и могут начаться невозвратные инфекции. Прием терапии — это очень строгий, пошаговый план. Все должно быть четко и по времени. Даже на пять минут лучше не опаздывать. И это очень трудно с тем количеством таблеток, которые выдают людям в Самаре, да и в других регионах. В Европе терапия ВИЧ-инфицированного человека состоит из одной таблетки в день. В России же люди принимают от трех до девяти таблеток. Я, например, пью девять таблеток ежедневно: четыре утром, четыре вечером и одну в обед.

Если нужного препарата нет, схему меняют. И это очень вредит здоровью, потому что привыкание к новой схеме сопровождается побочными эффектами — тошнотой, общим недомоганием, головокружением и другими.

Страшный шрам на боку Вали остался после несчастного случая в горах, когда она упала с высоты и потеряла часть легкого. После той операции она и узнала, что у нее ВИЧ

На случай, если Россия вдруг останется без препаратов, у меня есть небольшой запас. Доносить беременность хватит, а там буду действовать по ситуации.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Материалы партнёров

Беременная женщина с ВИЧ

У Олеси двое детей, и, конечно, она устает

Сейчас у Олеси двое сыновей, и она ждет третьего. Все дети были зачаты уже в ВИЧ-положительном статусе

У Олеси остались шрам от биопсии и деформированные вены после лечения лимфомы Ходжкина

Олеся очень переживает, что в школе, где учатся ее дети, узнают о ее диагнозе

Муж и семья Вали поддерживают ее

Для Вали еженедельная сортировка лекарств — будничное занятие

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам "Нужна помощь"

Подобные истории — не редкость. По данным британской благотворительной организации Terrence Higgins Trust, даже в западных благополучных странах только 9% человек осведомлены, что при успешной АРВ-терапии ВИЧ не передается. А многие до сих пор не знают разницы между ВИЧ и СПИДом и не готовы продолжать общение с близкими людьми, чей ВИЧ-статус оказался положительным.

Из-за стигматизации и стереотипов многие люди, живущие с ВИЧ, годами не решаются рассказать своим партнерам и родственникам о том, что у них есть вирус. Более того, для некоторых это может превратиться в серьезную психологическую проблему.

Как сказать, что у меня ВИЧ?

Этот вопрос рано или поздно встает перед любым человеком, получившим вирус. Специалисты советуют, что прежде, чем рассказывать кому-то о своем статусе, нужно как следует все обдумать.

Человек с ВИЧ вовсе не обязан каждому встречному сообщать о своем диагнозе. Особенно если у него неопределяемая вирусная нагрузка и он принимает терапию.

Переломить ситуацию в один день не удастся, и пусть с каждым днем достоверной и трезвой информации о вирусе становится все больше, спокойно относиться к ВИЧ наши соотечественники в общей своей массе начнут еще не скоро.

Можно попытаться предотвратить подобное развитие событий — и рассказать друзьям о том, что никакой опасности для них вы не представляете первым, подкрепив свои слова научными материалами и ссылками на публикации в СМИ. Но даже в таком случае риск потерять связь с некоторыми людьми из вашего окружения все равно есть, подчеркивает Харчевников.

Отдельный вопрос — если вы не собираетесь делать громкое заявление, но желаете открыться самым близким. Рассказать о своем статусе партнеру или членам семьи может оказаться сложнее всего. И какого-то общего рецепта, как это сделать правильно, нет, говорит Марина Николаева.

Более того, еще до разговора стоит заранее заручиться чьей-то поддержкой, на которую вы точно сможете опереться, если беседа пойдет по неожиданному сценарию.

Таким помощником может стать психолог, равный консультант или член группы поддержки в одной из СПИД-сервисных организаций. В конце концов, близкий друг, который уже знает о вашем статусе и готов вас поддержать в случае неудачи.

Как правильно выбрать момент?

Можно ли заранее подготовиться к разговору? Можно. И даже нужно. Так, по словам Марины Николаевой, критически важно, чтобы сам человек, который собирается открыть близким свой ВИЧ-статус, был внутренне готов к беседе.

Заранее стоит разобраться и с тем, какую терапию вы будете принимать, какие способы предохранения вы выберете для сексуальных отношений. Поскольку все эти вопросы могут возникнуть в ходе беседы.

Весьма вероятно, что будет лучше, если еще до того, как родственник узнает о вашем статусе, он прочтет о том, что такое неопределяемая вирусная нагрузка, разберется с тем, как именно ВИЧ может влиять, а как не может влиять на повседневную жизнь и отношения.

Что делать, если партнер разозлился?

Стоит помнить, что даже если вы все продумали заранее и вам кажется, что хорошо подготовились к разговору, реакция собеседника может оказаться очень резкой.

Если партнер обиделся на вас, накричал, вполне возможно, что сделал он это на эмоциях и вызваны его действия страхом, уверяют специалисты.

Вы сами решаете, в какой момент и кому рассказывать о диагнозе. Кому-то нужно время, чтобы решиться, а кому-то проще открыться сразу.

ОТ РЕДАКЦИИ: Если вопрос, поднятой в этой статье, стоит перед вами лично, вы всегда можете обратиться за помощью и поддержкой, придя на группу для людей, живущих с ВИЧ, которая собирается каждый четверг в 19-30 в открытом пространстве фонда СПИД.ЦЕНТР на Artplay, по адресу: Нижняя Сыромятническая, д. 11, корп. 1, 3 этаж, офис 313.

Читайте также: