Женщина которая заражала брюшным тифом
Обновлено: 23.04.2024
Она родилась в 1869 году в Ирландии, а через 15 лет переехала жить к родственникам в Соединенные Штаты. У Мэри рано обнаружились кулинарные таланты, поэтому, когда пришло время устраиваться на работу, девушка пошла в кухарки – готовила завтраки-обеды-ужины для состоятельных господ.
Практически все ее хозяева были очень довольны расторопной и умелой работницей. Да и внешне женщина удачно вписывалась в быт богатых домов: хорошо сложенная, выше среднего роста, с правильными чертами лица и голубыми глазами. В свою очередь Мэри радовалась, что такая работа ей не только интересна, но и позволяет неплохо зарабатывать.
Впрочем, за всей этой идиллией скрывалось одно непонятное и очень опасное обстоятельство. Как позднее удалось выяснить, только за период с 1900 по 1907 год Маллон успела поработать в восьми семьях, и в семи из них были при этом зафиксированы заражения брюшным тифом.
Например, в семействе, жившем в престижном нью-йоркском районе Манхэттен, после того, как к ним в 1901 году пришла работать новая кухарка, заболело сразу несколько человек, и один из них умер от этой опасной болезни. От греха подальше хозяева дали молодой ирландке расчет. Однако она недолго оставалась без дела, ее взяли в штат прислуги в дом известного адвоката. Но и здесь повторилась странная, на первый взгляд, закономерность: вскоре после появления Мэри из восьми членов семьи у семерых появились признаки брюшного тифа. Причем Маллон, искренне желая помочь в этом образовавшемся домашнем лазарете, вызвалась, помимо своей основной работы на кухне, еще и ухаживать за больными.
Другой установленный документально факт из трудовой биографии ирландки. С 1 июня 1904 года она приступила к выполнению обязанностей кухарки в семье адвоката Генри Джилси. А уже неделю спустя одна из служанок в этом доме – прачка, заболела тифом. Вслед за ней тот же недуг подкосил и еще троих слуг мистера Джилси. Мэри уехала в другой город, но и там через пару недель, словно идя по следам умелицы-поварихи, объявился тиф: заболела одна из служанок, работавших в том же доме.
Интересно, что при устройстве на очередную работу Мэри предъявляла справки о здоровье. И не какие-нибудь липовые, а честно полученные после медицинского обследования. В этих свидетельствах не было даже намека на подозрения, что женщина болеет тифом. Врачебный вердикт: абсолютно здорова.
Впрочем, хозяева, нанимавшие мисс Маллон, все-таки испытывали, по-видимому, смутные подозрения после случаев заражения, – что они как-то могут быть связаны с этой работницей, и решали с ней расстаться. Но по-хорошему: повода для обвинений в адрес умелой кухарки не было. В результате Мэри приходилось довольно часто менять места своего трудоустройства.
В 1906-м она успела поработать поваром в семье нью-йоркского банкира Чарльза Уоррена. Через несколько недель из 11 членов семьи финансиста шестеро слегли с тифом. Потом, получив расчет, поступила к другому состоятельному жителю Нью-Йорка – Уолтеру Бовену. Спустя недолгое время после ее появления у новых хозяев брюшным тифом заболела сперва одна из горничных, а вслед за ней дочка самого Уолтера, которая вскоре умерла от опасной болезни.
Именно эта трагедия и нарушила прежний уже устоявшийся конвейер поступления-ухода Мэри Маллон на работу. Мистер Уоррен решил досконально разобраться, откуда же в его дом проникла страшная зараза. Для этого он привлек сыщика - санитарного инспектора и специалиста по брюшному тифу Джорджа Сопера. Тот уже на первой стадии своего медико-санитарного расследования заподозрил, что источником инфекции может быть кухарка, работающая в доме Уорренов.
Встретившись с Мэри на ее подшефной территории – кухне, Сопер, не таясь, высказал женщине свои предположения и, чтобы их подтвердить или опровергнуть, предложил сдать анализы. Реакция последовала неожиданная: кухарка схватила огромную вилку, используемую при разделке мяса, и двинулась на Джорджа. При этом она кричала, что абсолютно здорова и никогда не замечала у себя симптомов брюшного тифа – достаточно характерных, чтобы в них ошибиться.
Это был аргумент посерьезней вилки. Ведь в то время медики еще представить себе не могли, что переносчиком заразной болезни может являться совершенно здоровый человек. О бессимптомных носителях тогда никто и не слыхивал.
Соперу пришлось отступить, однако подозрения его не оставляли. Тогда он надумал обратиться в городской департамент здравоохранения Нью-Йорка с заявлением. Мол, такая-то может представлять собой угрозу для окружающих, поскольку, вероятно, является разносчицей опасных бацилл, способных вызвать эпидемию.
После этого решено было действовать по отношению к кухарке силовыми методами. Через несколько дней врач явилась к Маллон в сопровождении полицейских, которые и помогли доставить упрямую женщину в инфекционную больницу, где у нее взяли необходимые анализы.
В больнице под постоянным наблюдением специалистов Мэри оставалась около месяца. Выводы медиками были сделаны удивительные по тем временам. Пациентка здорова, но в организме ее периодически обнаруживается присутствие возбудителя тифозной болезни. Исходя из данного резюме, весной 1907 года Мэри отправили на трехлетний карантин. Справедливости ради отметим, что некоторые врачи возражали против такой суровой меры по отношению к необычной носительнице инфекции. Они полагали, что не следует ограничивать свободу перемещений этой женщины, а нужно лишь обязать ее строго соблюдать меры предосторожности и гигиены при нахождении среди здоровых людей. Однако эти предложения не сработали.
Отбывать карантин кухарка должна была в специальной больнице на маленьком острове Норт-Бразер, расположенном посреди пролива в нескольких сотнях метров от материковой части Нью-Йорка. Мэри пробыла там практически весь определенный для нее срок, регулярно, по три раза в неделю сдавая анализы для выявления наличия бацилл брюшного тифа в организме. Результаты их были то положительные, то отрицательные, но у самой женщины никаких признаков болезни не обнаруживалось, она неизменно чувствовала себя здоровой. Медики предположили, что очаг, где размножаются возбудители брюшного тифа, находится в желчном пузыре. Причем, по мнению некоторых, этот очаг существовал у Мэри всегда, с первых дней ее жизни.
Наконец, в феврале 1910 года врачи пришли к выводу, что пациентке можно предоставить возможность жить свободно, однако при условии, что она под присягой обязуется впредь никогда не работать поваром.
Мэри согласилась с таким ограничением. Какое-то время она действительно занималась трудом, не связанным с обработкой продуктов и приготовлением пищи, - устроилась прачкой. Однако это приносило куда меньший доход по сравнению с тем, сколько ей платили за ее кулинарные успехи.
На протяжении пяти последующих лет Мэри умудрилась поработать поваром во многих таких местах. Причем время от времени среди посетителей, постояльцев или персонала там возникали вспышки брюшного тифа. Однако женщине удавалось отводить от себя подозрения в причастности к ним.
Оказавшись в больнице, Сопер опознал среди сотрудников свою старую знакомую – бессимптомную носительницу тифа. Мэри опять отправили на остров Норт-Бразер. Но в этот раз ей определили находиться там на карантине пожизненно.
История Мэри Маллон активно муссировалась в американской прессе. Нашлось много желающих придать этой женщине образ настоящего монстра. Мол, она умышленно заражала людей вокруг себя. Впрочем доказательств этого не было. Тогда же появилось у несчастной поварихи прозвище – Тифозная Мэри.
Эта женщина скончалась осенью 1938 года от пневмонии. Последние 6 лет жизни она была прикована к постели после перенесенного инсульта. Похоронили экс-повариху на городском кладбище в Бронксе.
Кухарка со смертельной инфекцией
Мэри Мэллон родилась в 1869 году в одном из самых бедных районов Северной Ирландии. Примерно в 14—15-летнем возрасте она эмигрировала в Соединенные Штаты, где через какое-то время стала работать поваром в богатых семьях. Мэри хорошо готовила, и у ее хозяев не было никаких причин для жалоб.
С 1900 по 1907 год женщина успела поработать в 7 разных семьях. Через 2 недели после начала ее работы в небольшом городе Мамаронек там появились первые больные брюшным тифом. Мэри переехала в Манхэттен, но у членов семьи, куда она устроилась, начались лихорадка и диарея, а прачка умерла. В дальнейшем болезнь следовала за нею по пятам: в семействе адвоката брюшной тиф подкосил 7 из 8 человек, в следующем доме заболели 10 из 11 человек. Мэри долгое время помогала выхаживать больных, не подозревая, что на самом деле только еще больше вредит им. Она сменила еще 3 семьи, и во всех ситуация повторялась.
Проблемы у Мэри возникли в доме преуспевающего нью-йоркского банкира Чарльза Уоррена. Уоррен арендовал дом на Лонг-Айленде, неподалеку от летнего Белого дома Теодора Рузвельта, и взял с собой Мэри в качестве повара.
Лонг-Айленд. Дом-музей Теодора Рузвельта, возле которого арендовал особняк Чарльз Уоррен.
И когда 6 человек слегли с брюшным тифом, общество было шокировано. Это заболевание считалось болезнью трущоб, нищеты и никак не ассоциировалось с жизнью бомонда. Владелец дома переживал, что слухи о брюшном тифе могут помешать ему снова сдать особняк в аренду, и поэтому нанял санитарного инспектора Джорджа Сопера, который должен был выяснить причину заболевания.
Коварное мороженое с персиками
Сопер обследовал водопровод, потом изучил моллюсков, которые подавались к столу, — и оказалось, что ничего из этого не могло спровоцировать заболевание. Его подозрения пали на Мэри, но поскольку вся еда, которую она подавала, проходила термическую обработку, она не могла содержать в себе бактерии тифа. И лишь узнав, что повар также подавала к столу свое фирменное мороженое с персиками, Сопер убедился, что именно она является переносчиком болезни.
В то время это было блестящее открытие, поскольку никто до этого не подозревал, что здоровый человек может являться источником заражения. Чтобы подтвердить свою теорию и предупредить дальнейшее распространение инфекции, инспектор отправился на поиски ирландки.
Мэри постоянно меняла хозяев, переходя из одного дома в другой и не оставляя адреса, поэтому Сопер долго не мог ее найти. Обнаружил он ее лишь после второй смерти от брюшного тифа. На этот раз Мэри погубила молодую девушку из богатой семьи.
Сопер отправился к Мэри, которая работала на кухне, и попытался убедить ее в необходимости сдать анализы. Однако женщина в ответ напала на него с большой кухонной вилкой. Сопер был вынужден спасаться бегством, но через время вернулся в сопровождении врача. Мэри с ругательствами выгнала их обоих.
Забрать ее удалось только с помощью 5 полицейских, причем после долгих поисков и не без борьбы. Мэри была убеждена, что ее незаконно преследуют, хотя она не сделала ничего плохого. По словам врача, который участвовал в поимке женщины, сидеть с ней в машине скорой помощи было равносильно тому, что находиться в клетке с сердитым львом.
Анализы, которые взяли у Мэри, подтвердили наличие у нее тифозных бактерий в желчном пузыре. А в процессе допроса выяснилось, что женщина редко мыла руки перед приготовлением пищи, так как не считала это важным.
Первое заключение на острове
Недовольная Мэри Мэллон в 1907 году на больничной койке.
На 3 года женщину отправили в изоляцию на остров Норт-Бротер. Единственным живым существом, с которым она вместе жила в бунгало, была собака. Ощущая несправедливость чиновников здравоохранения, которые превратили ее в прокаженную, Мэри через 2 года подала на них в суд, но решение было принято не в ее пользу. У женщины были свои поводы негодовать: результаты анализов, которые она собственноручно отправила в частную лабораторию, не показали никаких признаков болезни (вероятно, в этот момент у нее была ремиссия), а следовательно, ее удержание было незаконным.
Спустя 3 года Мэри выпустили с условием, что она больше не будет работать поваром. Стремясь вырваться на свободу, женщина дала согласие.
И вначале она действительно устроилась на работу прачкой. Но эта работа оказалась ниже оплачиваемой и к тому же более тяжелой. И Мэри Мэллон, недолго думая, сменила имя и снова устроилась работать на кухню. 5 лет ей удалось провести на свободе, распространяя болезнь и смерть, пока она не попала в родильный дом под именем миссис Браун. После того как в нем 25 человек заболели тифом, а двое умерли, обман раскрылся, и Мэллон снова оказалась под стражей.
Второе и последнее заключение
Последнее заключение на острове Норт-Бротер уже длилось до самой смерти — долгих 23 года. Спустя некоторое время женщине разрешили работать медсестрой и мыть пробирки в больнице, где лежали пациенты с туберкулезом. Она стала чем-то вроде знаменитости, и к ней нередко приезжали журналисты. Из рук Мэри им было запрещено брать даже стакан обычной воды.
Умерла Мэри в 1938 году от пневмонии.
Исторический постер, на котором изображен механизм переноса тифа от таких же носителей, каким была Мэри. Заражению подвергалась любая еда, не прошедшая термическую обработку.
26-летнюю изоляцию на острове можно было бы считать вполне оправданной, если бы не некоторые аспекты этого дела.
Во-первых, к моменту смерти Мэри сотрудники здравоохранения выявили в Нью-Йорке более 400 человек, которые были бессимптомными носителями Salmonella typhi, но никого из них не преследовали и не отправляли в принудительный карантин.
Во-вторых, за все время никто из врачей не попытался нормально объяснить женщине, какую угрозу она представляет для окружающих, зато ее регулярно заставляли проходить обследования и предлагали удалить желчный пузырь. Эта операция могла закончиться смертью пациентки и даже при благоприятном исходе не сделала бы ее более безопасной для общества.
Бонус: что на самом деле чувствовала женщина, насильно удерживаемая на острове
Как мы уже упоминали, в 1932 году у женщины случился приступ апоплексии, вызвавший у нее паралич. Он приковал ее к кровати до конца жизни. А в 1907 году, когда Мэри в первый раз прибыла на остров, на нервной почве у нее начались проблемы с глазом. Вот как Мэри описывала свое состояние в записках:
Считаете ли вы Мэри Мэллон преступницей или случайной жертвой обстоятельств и собственного невезения? Как вы думаете, справедливо ли с нею поступили?
AdMe / Наука / История кухарки, которая заразила смертельной инфекцией более 50 человек, а сама осталась здоровой
Мэри Маллон родилась 23 сентября 1869 года в Ирландии. Сейчас ученые предполагают, что ее мать могла заразиться брюшным тифом во время беременности, но точных свидетельств этому нет. Во всяком случае, сама Мэри была абсолютно здоровым ребенком. В возрасте 15 лет юная ирландка перебралась в Америку к своим родственникам, и там ей сразу же очень повезло: ей удалось устроиться кухаркой в богатую семью.
Следующие 30 лет своей жизни Мэри оттачивала поварское мастерство: у нее был настоящий талант к кулинарии, так что ни нужды, ни безработицы Мэри не знала. Но потом началось что-то странное.
С 1900 по 1907 год Мэри успела сменить пять семей, для которых готовила еду. Никто из ее работодателей не предъявлял Мэри претензий — все были в восторге от ее готовки. Проблема была в том, что каждая семья, в которую устраивалась работать Мэри, вскоре начинала болеть. Мэри переехала в городок Мамаронек — и там началась эпидемия брюшного тифа, который не появлялся в тех краях много лет. Мэри перебралась на Манхэттен — и вскоре в семье, где она готовила, началась лихорадка, а прачка умерла. Следующим местом работы стал дом местного адвоката: семь из восьми членов его семьи подхватили брюшной тиф, а Мэри, которую болезнь обходила стороной, помогала ухаживать за всеми. И делала только хуже — вскоре тиф вышел за пределы дома адвоката. В 1906 году Мэри Маллон устроилась поваром в семью богатого нью-йоркского банкира Чарльза Генри Уоррена. В тот же год Уоррены арендовали дом в Лонг-Айленде, и Мэри переехала туда с ними. С 27 августа по 3 сентября шесть из 11 членов этой семьи слегли с брюшным тифом. Мэри уволилась, но вспышки брюшного тифа следовали за ней по пятам.
После этого опасной кухаркой заинтересовался департамент штата Нью-Йорк: для разговора с Мэри выбрали доктора Сару Жозефину Бэйкер, но и с женщиной Мэри отказалась беседовать. Она была убеждена, что ее преследуют, хотя она не сделала ровным счетом ничего плохого. Доктору пришлось вернуться к Мэри с полицией и взять кухарку под стражу.
В тюрьме у Мэри первым делом взяли анализы и обнаружили очаг тифоподобных бактерий в желчном пузыре. Медики предложили Мэри удалить его, но женщина категорически отказалась — она не признавала себя носителем болезни, что, в общем, было неудивительно: брюшной тиф — крайне тяжелое и стремительное заболевание, а Мэри чувствовала себя просто прекрасно и не находила у себя никаких симптомов (ей они, понятно, были знакомы лучше, чем другим). Впрочем, Мэри призналась, что действительно не уделяла должного внимания гигиене и порой забывала мыть руки (потому что не верила, что представляет опасность). После этого, на основании законодательства штата, Мэри отправили в больницу на острове Норт-Бразер. Карантин заразной кухарки должен был продлиться три года.
В этот период Мэри посетил Сопер. Он предложил написать о ней книгу и даже пообещал отдать ей все авторские отчисления, но Маллон отказалось. Более того, она заперлась в уборной и отказывалась выходить, пока Сопер не уедет.
В период карантина лечащий врач Мэри постоянно брал у нее анализы и никак не мог понять, что происходит: они были то положительными, то отрицательными.
В конце концов он принял решение освободить ее из карантина, но при одном условии: она больше никогда не будет работать кухаркой. 19 февраля 1910 года Мэри Маллон дала присягу, была освобождена и вернулась на материк.
Для бывшей кухарки без каких-либо других знаний и навыков путь был один — в прачки. Но эта работа была куда тяжелее, а оплачивалась гораздо хуже. Поэтому вскоре Мэри Маллон, так и не поверившая в то, что является носительницей тифа, сменила имя на Мэри Браун и вновь устроилась поваром. Но на этот раз Джорджу Соперу не удалось быстро ее вычислить: Мэри увольнялась, как только в семье появлялись первые признаки заболевания. Но в 1915 году ей вдруг пришло в голову устроиться на работу не в семью, а… в Женскую больницу Слоун. Вскоре там одновременно заболели 25 человек, один из зараженных умер. Мэри тут же вычислили и арестовали. Второй карантин Мэри на том же острове начался 27 марта 1915 года и продлился до конца ее дней.
Мэри сразу же стала местной знаменитостью: к ней постоянно приезжали журналисты, которым, однако, было запрещено принимать из ее рук даже стакан воды. От лечения она по‑прежнему отказывалась, и, что поразительно, ей при этом позволили работать: в 1922 году она стала санитаркой, а в 1925 году Мэри перевели в лаборантки и позволили мыть пробирки.
В 1907 году 3000 жителей Нью-Йорка заразились брюшным тифом. След привел врачей и полицейских к Мэри Маллон – она заражала других, оставаясь здоровой.
В США, как и в других странах, крупномасштабные карантины были связаны с дискриминацией – в основном, самых бедных жителей. Например, во время вспышки черной оспы в 1901 году в США очевидцы беспомощно наблюдали душераздирающие сцены, когда маленьких детей с симптомами болезни вырывали из рук матерей и отправляли в изоляцию на остров Норт-Бразер.
Противники вакцинации считали, что человек имеет право выбрать форму защиты своего здоровья и имеет право отказаться от прививки. Но как быть с распространением болезни? Как быть во время пандемии, если каждый будет решать за себя?
Болезнь бедняков в роскошном особняке
Пятнадцатилетняя Мэри Мэллон приехала в США из Ирландии в 1883 году – хотела стать поваром и работать в лучших семьях Нью-Йорка. Надо отдать ей должное – совершенствуя свое мастерство, она со временем, стала первоклассным кулинаром. Работала личным поваром в богатых домах, зарабатывала приличные деньги. И все бы хорошо, если бы не одно странное обстоятельство – где бы ни нанимали Мэри, спустя какое-то время там вспыхивал брюшной тиф.
Сначала решили, что во всем виноваты несвежие моллюски, но выяснилось, что не все заболевшие ели их. Две недели досконально проверяли каждый сантиметр дома, включая колодец, резервуар для воды, запасы продовольствия в кладовой, выгребную яму, уборную, навоз, используемый для удобрения газона. Образцы забирались из всех стыков труб, насосов, но медики нигде не обнаружили бацилл тифа. Очевидно, что заражение произошло другим образом – скорее всего, от человека, носителя инфекции, живущего в доме. Так постепенно кольцо стало сжиматься вокруг повара – Мэри Маллон.
Джордж Сопер, который возглавил расследование, пришел к выводу, что во всем виновато…персиковое мороженое – кулинарный шедевр Мэри. Все обитатели дома вспоминали волшебный десерт из свежайших персиков – ароматный, прохладный, тающий во рту. Уж лучше бы она варила супы и пекла пироги – бациллы брюшного тифа гибнут при термической обработке.
Не видела пользы в мытье рук и встретила полицейских со скалкой
В марте 1907 года Мэри Мэллон наконец обнаружили. В семье, где она работала поваром, от тифа умирал единственный ребенок. Мэри предложили немедленно сдать кровь, мочу и кал на анализы, чтобы подтвердить болезнь. Власти обещали оплатить лечение, если потребуется. В том, что она больна не сомневался никто, кроме самой Маллон. Когда Джордж Сопер пришел поговорить с Мэри, она встретила его со скалкой в руках. Она отрицала все, кричала, что брюшной тиф повсюду, и ее работодатели пострадали не больше, чем кто-либо в городе. Она настаивала на том, что никогда не болела, и была возмущена несправедливым обвинением, не понимая почему эта проклятая болезнь идет по пятам и лишает ее нормальной жизни. Разговора не получалось.
Сопер вспоминал позже, что, возможно, был не достаточно учтив – стереотипы об ирландских эмигрантах прочно сидели у него в голове. Испугавшись, что Мэри снова уволится, затеряется в городе, возможно, убьет еще больше людей, он проинформировал о происходящем министерство здравоохранения и получил в помощь нескольких полицейских, а так же доктора – Сару Бейкер.
На следующий день машина скорой помощи с полицейским отрядом приехала за Маллон. Она сопротивлялась отчаянно, как обезумевшее животное, попавшее в капкан. Женщине-врачу пришлось сесть на нее, чтобы утихомирить. В больнице ее ремнями привязали к кровати, взяли кровь и не пускали в туалет, предоставив судно – только так можно было получить материалы для анализов.
Анализы кала показали наличие болезни. Чувствуя трагизм ситуации, Сопер навестил ее в изоляторе больницы и постарался объяснить – он уверен, что Мэри не преступница, что она не бегала по городу, маниакально заражая людей, но из-за того, что она не соблюдала правила гигиены, ее тело распространяло инфекцию. Мэри Маллон, как выяснилось, не видела пользы в частом мытье рук.
У свалившейся на нее дурной славе оказалась и светлая сторона – известность помогла Мэри нанять адвоката и в 1909 году она подала прошение об освобождении. Маллон настаивала, что ей отказали в судебном разбирательстве, фактически не предъявив обвинение в совершении преступления. Многие считали ее убийцей и она не могла примириться с этим. Суд отклонил иск. Закон позволял Департаменту Здравоохранения помещать людей в карантин, когда риск распространения смертельной инфекции среди населения велик.
В начале 1910 года, проявив сочувствие к несчастной и взяв с нее обещание никогда больше не работать поваром, соблюдать правила гигиены и являться каждые три месяца на поверку, власти выпустили Мэри Маллон на свободу.
И она почти сразу нарушила все данные обещания.
В течение следующих пяти лет Мэри работала поваром под вымышленными именами. Агентства, которые устраивали на работу поваров в богатые семьи, отказали Мэллон, и она искала работу в ресторанах, отелях и больницах.
В 1915 году, когда произошла вспышка брюшного тифа в родильном доме на Манхэттане (в общей сложности заразились 25 человек), обратили внимание на повариху миссис Браун. Это и была Мэри.
Сопер вспоминал, что когда снова увидел Мэри, его поразила перемена, произошедшая в ней. Оставаясь физически сильной, она как будто потеряла веру в себя – что-то надломилось внутри, взгляд потух. Не было больше той буйной энергии, уверенности в своей правоте, которая побуждала ее бесстрашно идти навстречу опасности. Она познала, что значит подчиняться чуждой воле, узнала, что такое боль. В этот раз Мэри даже не сопротивлялась. Казалось, она смертельно устала. Ее отправили обратно на остров, где она оставалась до конца жизни.
Над ней издевались, высмеивали ее женское одиночество, статус ирландской эмигрантки. После первого карантина ей не помогли получить другую профессию, которая бы обеспечила нормальный уровень дохода, к которому она привыкла. Ей запретили делать то, что она любила больше всего на свете – готовить. Возможно, единственное, что держало ее на этой земле, придавало смысл ее жизни, после веры в Бога, было ее призвание кулинара. А ей предложили низкоквалифицированную работу прачки. Прачка? Нет, уж, увольте.
Нелюбовь или тотальное одиночество
Мэри жила очень одиноко – семья не сложилась, у нее не было друзей. Держалась особняком, мало кто из окружающих испытывал к ней симпатию. Высказывалось предположение, что возможно, она страдала от недиагностированного психического расстройства. А может все дело было в нелюбви? В бездушности? В безразличии власти к отдельной личности? Врачи так и не смогли убедить Мэри в том, что она представляет опасность для здоровья людей, что опасность эта реальна и пожизненна. Не было никакой системы социального обеспечения, чтобы поддержать ее, одинокую женщину средних лет, эмигрантку из Ирландии.
В рождественское утро 1932 года у Мэри случился инсульт, после которого она уже не оправилась Последние шесть лет жизни она провела в больнице, не могла ходить и умерла 11 ноября 1938 года. Сопер пытался найти родственников Мэри, но ни в Америке, ни в Ирландии таковых не оказалось.
Мэри Маллон родилась в 1869 году в городе Кукстаун, Северная Ирландия. О ее ранних годах известно немногое — в возрасте 15 лет Мэри перебралась в США, где жила в доме своих дяди и тети, затем некоторое время работала горничной, а после трудилась кухаркой в домах обеспеченных семей Нью-Йорка. Все работодатели были в восторге от кулинарного таланта Мэри — женщина действительно любила готовить и хорошо справлялась со своими обязанностями, а потому смогла найти себе множество клиентов и начала неплохо зарабатывать на любимом деле. В особенности клиенты ирландской кухарки хвалили ее нежнейшее персиковое мороженое, и по иронии судьбы именно оно привело следствие к ней в 1907 году.
За год до того, как Мэри Маллон была заключена в инфекционную больницу, она начала работу в доме семьи банкира Чарльза Уоррена, который он снимал у Джорджа Томпсона. Вскоре одна из дочерей мистера Уоррена заболела брюшным тифом, а затем симптомы инфекции появились и у остальных членов семьи, которые спешно покинули съемное жилище, подозревая, что именно местная вода стала источником заражения. Понимая, что дом с такой репутацией едва ли будет востребован на рынке аренды недвижимости, Джордж Томпсон привлек к расследованию нескольких независимых специалистов, среди которых был санитарный инженер Джордж Сопер, сыгравший в этой истории одну из ключевых ролей.
Изучив образцы воды в особняке, Сопер не обнаружил в них тифоидных бацилл, а потому решил изучить и другие возможные причины массового заражения. Просмотрев данные последних вспышек брюшного тифа в Нью-Йорке, Джордж Сопер обнаружил, что в каждом из домов, где были обнаружены инфицированные, работала кухарка Мэри Маллон. Санитарный инженер знал, что бациллы тифа умирают после термической обработки пищи, однако в тот же момент до него дошли слухи о чудесном персиковом мороженом, которое готовила его подозреваемая по воскресеньям, и тогда Сопер решил встретиться с именитой кухаркой и задать ей несколько вопросов.
По словам инженера, он слышал о нескольких случаях, когда бессимптомные носители брюшного тифа заражали им окружающих, но не был до конца уверен, что это возможно, а потому его особенно интересовала Мэри Маллон, которая могла подтвердить или опровергнуть эти слухи. Вскоре Сопер нашел кухарку в доме Уолтера Бовена — обеспеченного жителя Нью-Йорка, чья дочь недавно погибла от тифа — и нанес ей визит, открыто обвинив во вспышках тифа, а также потребовав от нее анализ крови, мочи и кала.
В итоге доктор Бейкер призвала на помощь полицию и явилась к Мэри на работу, чтобы насильно отвезти в инфекционную больницу. По словам очевидцев, мисс Маллон была уверена, что ее преследуют без каких-либо законных причин, а потому вела себя очень враждебно — отбивалась, пыталась сбежать и осыпала доктора и сотрудников правоохранительных органов ругательствами. Когда ее привезли в инфекционную больницу Уилларда Паркера, врачи привязали Мэри к койке ремнями, насильно произвели забор анализов и запретили даже посещать туалет, предоставив пациентке медицинское судно. В таком положении она провела несколько дней, после чего ее наконец развязали и назначили экспериментальные медикаменты.
В марте 1907 года Мэри Маллон была отправлена на трехлетний карантин в больницу, расположенную на острове Норт-Бразер, и это решение вызвало широкий общественный резонанс — одни утверждали, что жителей Нью-Йорка необходимо защитить от опасности и пожизненно изолировать нулевую пациентку, а другие полагали, что подобные меры чересчур суровы, и врачи вполне могли бы научить мисс Маллон жить в обществе, соблюдая определенные меры безопасности (в частности, эту теорию отстаивали американский бактериолог Иосиф Мильтон и эксперт в области исследований и практики общественного здравоохранения Чарльз Чепин). При этом у общественности вызывали сомнения и прочие аспекты инцидента — так, Мэри при помощи юристов неоднократно обращалась в независимые лаборатории, эксперты которых не обнаружили бацилл тифа в ее анализах, а кроме того, возмущало и обращение врачей и представителей закона с пациенткой (например, в результате нервного срыва веко мисс Маллон было парализовано, однако персонал не дал ей возможности посетить профильного специалиста).
Через два с половиной года департамент здравоохранения все же принял решение освободить Мэри Маллон при условии, что она навсегда оставит работу в пищевой отрасли, однако, выйдя на свободу, женщина не понимала, как себя обеспечить — из-за жестокой травли со стороны СМИ и общества ее репутация сильно пострадала, а большинство людей полагало, что Мэри знала о своем заболевании и умышленно пошла на риск. В результате с ней отказались сотрудничать агентства по найму сотрудников, и мисс Маллон оказалась в безвыходном положении. Некоторое время она подрабатывала горничной под фальшивыми именами, но рано или поздно ее настоящая личность устанавливалась, и работодатели разрывали с ней отношения. Осознавая свое плачевное положение и совершенно не веря в то, что она больна, Мэри купила поддельные документы на имя Мэри Браун и вновь начала работать на кухне — она готовила еду для отелей в Нью-Йорке и Нью-Джерси, бродвейского ресторана, спа-салона, пансиона и даже родильного дома. В 1915 году в результате очередной вспышки брюшного тифа заразилось 25 человек, и Джордж Сопер вновь был вызван для расследования. В описании кухарки мисс Браун он узнал Мэри Маллон, и на этот раз отчаявшуюся женщину ждал еще более жесткий поворот судьбы.
Читайте также: