1910-1911 эпидемия чумы на дальнем востоке
Обновлено: 18.04.2024
Эпидемия чумы, разразившаяся в 1910—1911 годах в Маньчжурии была поистине страшной. Ассистентка частного института М. А. Суражевская писала в воспоминаниях, что по утрам русские врачи перешагивали через трупы, которые китайцы выбрасывали на улицы, а в фанзах, где жили по 42 человека, врачи не заставали ни одного живого.
Китайцы же, нимало не смущаясь зловонием, оставляли тела умерших где попало или просто выкидывали вон, в поле, в кусты или в реку Сунгари.
Русским медикам приходилось вылавливать трупы из воды, собирать их по полям и даже раскапывать свежие могилы для того, чтобы сжечь, уничтожить чумную палочку.
Город Фудзядзян пришлось залить керосином и сжечь, так как в нем не осталось ни одного живого человека.
Главное – карантин
Это была не первая эпидемия чумы, разразившаяся в Маньчжурии. По сей день этот регион также, как Забайкалье и степи Монголии, является естественным очагом, где таится чума.
Первая вспышка болезни произошла в октябре 1910 года на станции Маньчжурия в поселке, где жили 3 тыс. русских и 4,5 тыс. китайцев. Российские власти среагировали оперативно – были осмотрены все жители поселка, в нем появилась противочумная больница, пункты для наблюдения за больными. На КВЖД стали повсеместно осматривать пассажиров. Но остановить болезнь сразу не удалось, так как китайцы утаивали заболевших.
Поэтому было решено поместить в карантин все китайское население поселка. В рекордные сроки был построен обсервационный (наблюдательный) пункт из теплушек, и китайцев при помощи войск переселили в него. К концу ноября 1910 года вспышку удалось погасить. Жертвами чумы стали 10 русских и 550 китайцев.
Но вскоре единичные случаи чумы появились в Харбине и в его городе-спутнике Фудзядзяне.
Русское правительство безрезультатно вело с китайцами переговоры о том, чтобы взять ситуацию под контроль и указывало, что Фудзядзян необходимо оцепить как источник инфекции. Но китайцы видели в русских врагов и вместо этого пригласили двух японцев и врача из Пекина, которые лишь давали указания, но сами ничего не делали. Вмешался и экономический фактор – Фудзядзян был связан с Харбином, и его изоляция могла плохо сказаться на торговле.
Ультиматум
Лишь после ультиматума со стороны России и Японии о возможном вводе войск, китайцы согласились пустить в город российских медиков. Но время было упущено – чума из бубонной формы перешла в легочную, которая распространялась от человека к человеку, словно грипп.
Подвиг врачей
В этих условиях пришлось работать российским врачам. Среди добровольцев, вызвавшихся на борьбу с чумой, был санитарный врач Викентий Мечеславович Богуцкий и знаменитый бактериолог Даниил Кириллович Заболотный, набравший в свою бригаду молодых медиков-добровольцев и студентов.
Работать пришлось в ситуации гуманитарной катастрофы: уже в январе эпидемия легочной чумы достигла пика, а всего от нее умерло 100 тыс человек. Идея российских врачей, привить китайцев вакциной Владимира Ааароновича Хавкина, не принесла успеха. П. Б, Хавкин считал, что нарушены условия хранения и перевозки вакцины, но оказалось, что вакцина от бубонной чумы против легочной формы малоэффективна. Более того, во время кампании по вакцинации, чумой заболели несколько российских медиков, которые были привиты по одному разу, что лишь обозлило население. Китайцы скрывали чумные трупы, рубили их на куски, чтобы не отдавать, и вывозили за город. Одежду с трупов продолжали носить на себе, а имущество умерших продавали на базаре.
Тем не менее российские медики как могли успокаивали китайцев и старались их к себе расположить. Особенно преуспела в этом врач М. А. Лебедева, которая брала пациентов лаской, а не угрозами. Она умерла от чумы 14 января 1911 года, заразившись при извлечении тел умерших из китайского жилища. Кроме трех трупов она обследовала 11 заболевших, но эти заболевшие и стали препятствием для выноса тел из фанзы. Трупы пришлось извлекать через разобранную крышу. Из трех медиков, делавших это, заразились двое. Нагрузка была такова,что этот дом в этот день был 242-й по счету, который обследовала Лебедева. Уже на следующий день Лебедева почувствовала себя больной, сделала анализ мокроты и убедившись в результате, слегла. До самого конца Лебедева диктовала труд по карантинным мерам при эпидемии чумы. Вместе с ней в тот день заразился и врач Воронин.
Кроме уже названных жертв эпидемии среди медицинского персонала от болезни скончался студент-медик Илья Васильевич Мамонтов, который заразился, ухаживая за заболевшей сестрой милосердия Снежковой. 18 января заразился врач Владимир Мартынович Микель – он умер спустя 4 дня.
Всего от чумы умерли 4 врача, сестра милосердия, 4 фельдшера, 28 санитаров и 2 прачки. От чумы умер приехавший с Заболотным французский врач Менье – его заразил пациент, который закашлялся во время осмотра.
Карантинные меры, к которым прибегли с помощью армии, все же дали результат: перелом в эпидемии наметился в феврале 1911 года, а с 7 марта не было зафиксировано ни одного случая заражения чумой.
Однако перед медиками стояла еще задача кремации тел умерших. Город Фудзядзян пришлось сжечь дотла, а на кладбищах вскрыть могилы и кремировать тела, чтобы у чумы не было второго шанса.
Эпидемия дала российским медикам бесценный материал, который затем оформился в научные труды, а ученики Заболотного еще много десятков лет сражались с чумой во всему земному шару.
Россия не в первый раз сталкивается с эпидемической угрозой на Дальнем Востоке. Эпидемии легочной чумы в 1910—11 и в 1921 гг. уже перехлестывали через наши рубежи вместе с ищущим работу бедным китайским людом. Сложившаяся в те годы эпидемическая ситуация, разумеется, мало напоминает, ту, которую сегодня создала эпидемия атипичной пневмонии (SARS). Однако это только на первый взгляд. Здесь приведена полная версия статьи опубликованной в Независимой газете за 2003 г. № 104, от18 мая
Противоэпидемические мероприятия в Маньчжурии в 1910—11 гг.
Для российских властей эта эпидемия стала неожиданностью. После обнаружения 12 октября 1910 г. на станции Маньчжурия заболевших чумой китайцев, Высочайше учрежденная комиссия о мерах предупреждения и борьбы с чумной заразой, возглавляемая родственником царя, принцем Е.В. А.П. Ольденбургским, немедленно объявила приграничные области неблагополучными по чуме, а Приморскую, Амурскую и Иркутскую губернии угрожаемыми по чуме.
Для усиления местного врачебного персонала из Санкт-Петербурга были командированы врачи и известные ученые (экспедиция Д. Заболотного). Временно, до прекращения чумы в Маньчжурии, был запрещен свободный въезд оттуда в Приамурскую область рабочих китайцев. Китайцы принимались к посадке на Забайкальской железной дороге только в обсервационных пунктах и не иначе, как по предъявлении удостоверения о прохождении ими 5 дневной обсервации. Установлено оцепление берега Амура на 50 верст от города Благовещенска вверх и вниз, с учреждением в городе врачебно-пропускного пункта. В городах, расположенных вдоль Трансиба, организованы чумные больницы, созданы запасы противочумной вакцины и сыворотки. Жизнь медицинских работников противочумных организаций была застрахована (врач больницы для больных чумой — 30 тыс. руб., врач обсервационного пункта — 20 тыс. руб., фельдшер — 20 тыс. руб., санитар — 10 тыс. руб.), и им установлены высокие оклады. Например, в Иркутске Городской санитарный совет установил жалование для врачей по 250 руб. в месяц, причем при поступлении в больницу первых же подозрительных по чуме, предполагалось увеличить его до 500 руб.
На начальном этапе эпидемии русские власти в самой Маньчжурии не имели четкого плана, как с ней бороться. Опасность эпидемии недооценивалась. Первые две недели после бактериологического подтверждения легочной чумы, жители поселка Маньчжурия могли свободно передвигаться по железной дороге, подвергаясь только поверхностному медицинскому осмотру. Наконец, З ноября, из-за ухудшения эпидемической обстановки, принято решение привести в исполнение план общей обсервации китайского населения поселка. На запасных путях установили теплушки. Утром 12 ноября с помощью войск и полиции в них были эвакуированы из фанз сразу все 3607 китайцев. Результаты такой массовой и внезапной обсервации превзошли все ожидания. Ни одного заболевания чумой в поселке после того не было, но были замечены случаи массовой заболеваемости в самих теплушках.
В Харбине , 27 октября, т.е., в тот же день, когда было обнаружено тело первого умершего от чумы китайца, было созвано заседание Главной санитарно-исполнительной железнодорожной комиссии (СИК), на котором решено оборудовать чумный барак. Одновременно созвано заседание Городской СИК, на котором решено: усилить врачебное наблюдение за состоянием здоровья населения, для чего разделить город на 8 участков. Каждый участок поручить санитарному наблюдению и обследованию медицинским персоналом (с конца февраля 1911 г., благодаря прибытию врачей из России, город разделили на 16 участков). Одновременно учреждено 100 попечительств, в обязанность которых входило наблюдение, как за санитарным состоянием участков, так и за их населением, в целях раннего обнаружения заболевших чумой и принятия мер по исключению заражения от них других людей. Особое внимание врачей и попечителей обращено на участки, в которых находятся базары, ночлежные дома, прачечные, пекарни.
Для транспортировки больных чумой 28 октября созданы специальные летучие отряды. В их обязанность входило подбирание трупов и перевозка больных, обнаруженных участковыми врачами. Для производства дезинфекции домов и вещей созданы дезинфекционные отряды. Помимо этого, образованы особые отряды, занимающиеся разрушением домов, не поддающихся дезинфекции
Однако эпидемия уже вышла из под контроля. В начале декабря русские войска оцепили и блокировали Харбин. Линия оцепления растянулась приблизительно на 16 верст. На окраине города был оборудован огромный Московский чумной пункт, обнесенный на протяжении 2–2,5 верст забором, и имеющий свое оцепление и 4 КПП. В нем были сосредоточены чумная больница, изоляционное помещение и вагоны — теплушки, предназначенные для обсервации 4000 человек.
Обсервационные вагоны имели свое оцепление. Сначала оно было общим для всех вагонов, но после обнаружения побегов китайцев из вагонов обсервации, оцепление сняли и каждому солдату дали для наблюдения несколько вагонов (3–4). По сведениям, полученным от китайцев, они с обсервации пропускались русскими санитарами за плату полтора рубля с человека. После выставления часовых, количество побегов резко уменьшились.
На чумном пункте проводились бактериологические исследования и имелись две паровые дезинфекционные камеры с прикрепленными к ним паровозами, снабжающими пункт паром и кипятком. Таких камер, приспособленных из вагонов — ледников в Харбине и по линии КВЖД, имелось 14, причем они передвигались, по мере надобности, в то или другое место.
В январе было оборудовано 66 теплушек под ночлежки. Для привлечения в них китайцев им бесплатно выдавался чай и хлеб. С этой же целью были открыты 5 ночлежных домов, с пропускной способностью 1089 человек в ночь. Все посетители ночных теплушек и ночлежных домов осматривались ежедневно врачами, подозрительные на заболевание чумой отправлялись на обсервацию не менее чем на 5 дней.
На пропускных пунктах останавливали проезжающих или проходящих в город китайцев для наружного осмотра или термометрирования их дежурным фельдшером. Возчиков пропускали только по одному на каждую подводу. Владельцы — китайцы, сопровождавшие груз, могли быть пропущены только в том случае, если они сами управляли лошадьми, пеших же пропускали только по особым билетам Противочумного бюро. С 9 ч вечера до 5 ч утра китайцы не пропускались вообще. Европейцы и японцы, и днем и ночью, пропускались в обе стороны беспрепятственно.
С 5 января 1911 г. была полностью прекращена перевозка пассажиров-китайцев III и IV классов из пораженных чумой районов по всем направлениям. Китайцев, пассажиров I и II классов, перевозили в отдельных вагонах, в которые не продавали билеты русским пассажирам.
Ликвидация гнезд болезни осуществлялась следующим образом. Внезапно проводилась перепись населения пораженного чумой квартала (за один день!), затем, энергично, с помощью полиции, его отправляли на обсервацию (например, только 21 декабря в обсервацию было отправлено 1413 китайцев). Для охраны имущества жителей оставляли в каждом торговом или промышленном учреждении и отдельной квартире хозяина помещения, все квартиры, негодные для жилья, закрывали и после осмотра особой санитарно — технической комиссии представляли или к соответствующему ремонту, или к сожжению.
Организация борьбы с чумой в Дальневосточной республике в 1921 г.
Возглавляло осуществление противоэпидемических мероприятий межведомственное объединение — Областная Санитарно-исполнительная комиссия (ОСИК). Руководил ОСИК доктор П.П. Попов, принимавший участие в борьбе с эпидемией чумы в Харбине в 1910 г. Организованные П.П. Поповым мероприятия были сходными с теми, что применялись во время эпидемии 1910—11 гг., но не носили характер импровизации. Развертывание противочумных организаций предполагалось по заранее согласованному между ведомствами плану, в три этапа, в зависимости от масштабов эпидемии.
В Ольгинском узде были открыты пропускные пункты у станции Кавалерово и Тетюхинский пропускной пункт, создана Ольгинская СИК.
В Спасске были созданы СИК и летучий отряд.
С момента появления чумы во Владивостоке (т.е. с 10 апреля), в Области были развернуты следующие организации.
Во Владивостоке: пропускной пункт на станции Владивосток ; амбулаторный пропускной пункт при городской больнице; отряд карантинной стражи и участковая СИК Углово-Угольных копей.
В Ольгинском уезде были организованы: Сучанская рудничная СИК (с пропускным пунктом на станции Тигровая , чумным бараком, изолятором, обсервационном отделением); Владимирско-Александровская участковая СИК; летучий морской отряд; обсервационно-изоляционный пункт в Шкотове.
В Спасске организован железнодорожный санитарный пропускник.
В Никольске-Уссурийском активно подключились к противоэпидемическим мероприятиям каппелевские медицинские организации. Ими создана Раздольническая участковая СИК — финансирования из Области она не получала.
По линии “Никольск-Уссурийский — Хабаровск” для китайских пассажиров в поездах №№ 4 и 3 (Хабаровских) были выделены отдельные вагоны, в которые европейцев не допускали. Пассажирские поезда на перегонах между Иманом и Хабаровском сопровождались санитарными вагонами, персонал которых во время следования поезда обходил составы, и наблюдал за состоянием пассажиров во время их посадки, высадки и на промежуточных станциях, а в случае обнаружения среди едущих больного, мог принять меры к выделению его от здоровых, сообщить по линии и провести первую дезинфекцию.
На заградительных пунктах китайцы осматривались, среди них выделяли подозрительных на заболевание чумой и отправляли в обсервационные пункты. Состояние здоровья пассажиров первых двух классов определялось следующим образом — европейцев по наружному виду, пульсу и, по усмотрению врача, термометрией; китайцев же — по пульсу и обязательной термометрией. Пассажиров остальных вагонов проверяли по пульсу и, при малейшем подозрении, термометрией; китайцев же термометрировали всех.
Для сведения властей тех мест, куда следуют пассажиры из Владивостока, при осмотрах на станции Угольной, на их личных документах ставился специальный штемпель. Тут же проверялись штемпеля об осмотре и от предыдущих пропускных пунктов (Никольск-Уссурийский, Владивосток).
Противочумной поезд. Организован для обслуживания линии Уссурийской железной дороги между станциями Владивосток и Угольная. Начал действовать с 18 марта. Функции поезда: 1) врачебный осмотр с термометрированием пассажирских поездов, идущих из Никольска-Уссурийского во Владивосток (Маньчжурский № 4 и Хабаровский) и идущих из Владивостока в Никольск (Маньчжурский № 3, Хабаровский), а также идущих на Сучан (№ 33); 2) снятие с пассажирских поездов и направление в изолятор или обсервационный вагон для временного наблюдения до транспортировки в Чумной городок (во Владивостоке), подозрительных по чуме пассажиров; 3) ликвидация случаев чумы на линии и при дорожном районе Уссурийской железной дороги между Владивостоком и Никольском; 4) транспортировка снятых с пассажирских поездов и подобранных с линии железной дороги больных и обсервируемых в Чумной городок. Владивостока.
Отряд карантинной стражи. Когда эпидемия чумы приняла широкие размеры, милиция перестала справляться со своими задачами по охране очагов и обсервируемых. Более того, медицинскому персоналу противочумных организаций области приходилось вести борьбу не только с чумой, но и с милицией. Например, 1 апреля в обсервационном отделении Никольска, 10 милиционеров, охранявших помещение, по соглашению между собой, получили взятку от обсервируемых китайцев в размере 250 иен и затем их отпустили. Из донесения врача Противочумного поезда на Угольной следует, что из двух милиционеров, явившихся по вызову к вагону-изолятору, один — пьяный мог стоять, только прислонившись к стенке, и…оба явились безо всякого оружия и в самом растерзанном виде .
Поведение китайского населения.
Аналогии.
Анализируя исторические источники очень трудно избавиться от впечатления, что SARS и легочная чума начала ХХ столетия, как — то связаны между собой, по крайней мере, в Китае. Литература начала прошлого века содержит любопытные наблюдения о развитии легочных осложнений чумы у лиц, занимавшихся промыслом тарбаганов — основных носителей возбудителя чумы в Манчьжурии. Обращают внимание различия в клинике осложнений чумы у китайских и русских тарбаганщиков при одном и том же механизме заражения — через кровь больного животного, попавшей на пораненную кожу охотника. У китайцев, как правило, развивалась вторично-легочная чума, которая, в конечном итоге и привела к двум сокрушительным эпидемиям легочной чумы в Маньчжурии. У русских тарбаганщиков, при таком же пути проникновения возбудителя инфекции, чума обычно протекала в бубонной и/или септической формах. Легочной чумой, как правило, они заражались уже от заболевших ею китайцев.
И все-таки, что же объединяет эти совершенно разные эпидемические процессы в Китае? Видимо, люди со сходными генотипами. Возможно, речь идет о носителях гена TNF2. От распространенной аллели TNF1 (участвует в иммунном ответе), его отличает более сильный транскрипционный активатор, способствующий увеличению экспрессии фактора некроза опухолей (TNF?). При инфицировании человека, носителя такого гена, в результате повышенного выброса лимфокина, происходит развитие некротического процесса в легких.
Эпидемия легочной чумы в Маньчжурии 1910-1911 является крупнейшей катастрофой в истории Китая и Дальнего Востока и одновременно последним чумным мором на планете, забрав жизни около 100 000 человек. Легочная чума в отличие от бубонной имеет уровень смертности, доходящий до 100 процентов, поэтому у нищего малообразованного населения маньчжурского региона, одного из беднейших в Китае, не было абсолютно никаких шансов пережить ужасную пандемию.
Черная смерть на Дальнем Востокее
Официальным началом пандемии считается роковая дата 6 октября 1910-го, хотя в реальности в Маньчжурии и Монголии смертельные эпизоды, похожие на чуму, зафиксировали ещё в конце лета того же года. Недавно построенная Китайско-Восточная железная дорога помогла смертельной болезни быстро распространиться на все населенные пункты, расположенные вдоль КВЖД. К декабрю 1910 официально зарегистрировали 240 смертей, а к концу месяца от чумного мора ежедневно умирали сто человек. Только тогда правительство спохватилось, начало всерьез заниматься проблемой и нашло спасителя в лице врача-эпидемиолога У Ляньдэ, первого студента-китайца, окончившего Кембридж, впоследствии номинированного на Нобелевскую премию по медицине.
Изначально в очаг заражения был послан главный врач ВМФ Китая Се Тяньбао, но кабинетный доктор даже не доехал до Харбина, испугавшись страшных новостей о Черной смерти. Только прибытие в Харбин доктора Ляньдэ, а также долгожданная помощь иностранных специалистов внесли решительные перемены в катастрофическую ситуацию, угрожавшую гибелью всему Дальнему Востоку. Выпускник Кембриджского университета, блестящий доктор и смелый мужчина У Ляньдэ - главный спаситель Маньчжурии. Эпидемиолог заменил струсившего коллегу и в кратчайшие сроки привел в порядок разбалансированную неумелую организацию профилактики, гигиены и борьбы с последствиями чумы. Независимо от русских коллег вместе со своим помощником Линем Цзяжуем, студентом Тяньцзиньского Военно-медицинского института, опытный медик провел вскрытие, выяснил характер болезни и выделил из зараженных тканей чумную палочку. Ещё доктор добился у правительства разрешение на кремацию трупов, что по тогдашним китайским законам рассматривалось как уголовное преступление (как и вскрытие, за которое отважного медика с молодым коллегой вполне могли посадить в тюрьму или даже казнить).
Итоги эпидемии на Дальнем востоке
Фото борьбы с эпидемией в Маньчжурии
Гробы поливают керосином, идет подготовка к кремации.
Перевоз тел в кремационную яму.
Кремация гробов с трупами.
Персонал больницы обезвреживается после рабочего дня.
Мобильная группа дезинфекции.
Осмотр жителей на признаки болезни.
Транспорт (слева направо) для уже больных, для подозрительных и для мертвых.
Чугунская больница изнутри, Мукден.
Сто с небольшим лет назад мир и система здравоохранения в нем были совсем другими. Гонконг, Индия, дальневосточный регион Российской империи, Китай, Африка и Австралия последовательно пострадали от Третьей волны пандемии. Беда пришла на зеленый континент в самом начале прошлого столетия. Давайте посмотрим вместе на фотографии улиц и жизни простых людей в городе Сидней, где произошла эпидемия бубонной чумы 1900-го.
Бубонная чума в Сиднее, Австралия
Австралийского пациента Зеро звали Артур Пейн. 33-летний работник службы доставки по долгу профессии перемещался по всему городу и часто бывал в порту. Именно отсюда началась эпидемия, ведь в сиднейский порт заходили корабли со всего света. В том числе судна из Китая и Гонконга, где одна за другой вспыхивали вспышки Черной смерти.
19 января 1900-го Артур Пейн почувствовал себя очень плохо, он выпил стопку касторового масла и лег спать, ещё не зная, что четверо членов его семейства и люди, с которым он пересекался в течения дня, заражены. В отличие от легочной чумы бубонная зараза оставляла инфицированному шансы на выздоровление. Этим шансом воспользовался пациент Зеро, который оказался счастливчиком и пережил пандемию. Первым жителем Сиднея, скончавшимся от бубонной чумы, стал офицер полиции капитан Томас Дадли, который принимал активное участие в операциях по сдерживанию катастрофы и, к сожалению, стал первой жертвой эпидемии бубонной чумы в Сиднее. Австралия оказалась лучше других континентов готовой к вспышке заболевания и избежала кошмарных цифр умерших инфицированных, однако это является слабым утешением для 103 погибших.
Фотографии Сиднея в 1900 году
Сто три жертвы – это очень хорошая цифра для эпидемии. Именно поэтому фотографии Сиднея 1900-го не представляет собой картину лютого ужаса и кошмара, а показывают кропотливую работу, организованную инженером Джорджем МакКриди– очистка дорог, постройка блокпостов, уничтожение крыс, главных разносчиков болезни, и другие важные операции, которые не дали Черной смерти сожрать зараженный город и распространиться далее по Австралии. Черед восемь месяцев, к осени 1900, эпидемия отступила и город наконец вдохнул спокойно.
Мытьё улиц города
Переулок Батсона (Batsons Lane), отходящий от Суссекс-стр
Дом по Уэст-стрит (West-street), отходящей от Оксфорд-стрит
Угол улиц Камберленд и Литтл-Эссекс (Cumberland and Little Essex)
Задняя сторона улицы Глестер-стрит (Gloucester-street)
Баркер-стрит (Barker-street)
Дома по Хант-стрит (Hunt-street)
Задняя сторона одного из домов по Вексфорд-стрит (Wexford-street), китайская ночлежка
Конюшня на Стивен-стрит (Stephen-street)
Экзетер-Плейс (Exeter Place) рядом с Вексфорд-стрит
Уборка грязи на пристани
Задворки одной из мясных лавок
Интерьер одного из домов по Виктория-Плейс (Victoria Place)
Профессиональные крысоловы
Скотобойня Саттон-Форест (Sutton Forest) в одном их домов по Джордж-стрит (George street)
Кухня в одном из домов по Джордж-стрит (George street)
1. Голубев Г.Н. Житие Даниила Заболотного. М.: Молодая гвардия, 1962. 256 с. с илл. (Жизнь замечательных людей. Серия биографий. Вып. 18 (351).
6. Chernin Eli, Richard Pearson Strong and the Manchurian epidemic of pneumonic plague, 1910—1911 // The Journal of The History of Medicine and Allied Sciences. — Oxford University Press (United States), 1989. — Vol. 44. — р.296-319
Введение. Одной из самых страшных эпидемических катастроф во всем мире считается чума. Это одно из самых древних заболеваний, в период эпидемий которой наблюдалось колоссальное количество смертей.
Чума, в её наиболее тяжёлой лёгочной форме, официально началась в Маньчжурии 6 октября 1910г. Казалось, эпидемия возникла внезапно и стремительно охватила значительную территорию, приводя к огромному количеству смертей. Но при оценке по истечению времени было установлено, что эпидемия стала продолжением длительного периода предвестников. Так, первые эпизоды заболевания чумой в Китае в г. Вэйчэна, в настоящее время г. Хэнань, были описаны еще в 1898 году русским эпидемиологом Д.К. Заболотным [1]. Высокая скученность населения и теснота китайских жилищ способствовали стремительному росту эпидемии. Легочная чума захватила, главным образом, пригород Харбина — китайский город Фуцзядянь и угрожала распространиться по пристанционным посёлкам, русским селениям в Барге, Забайкалье, Приамурье, на всём Дальнем Востоке [1]. Один из выдающихся врачей того времени Н.В. Кириллов связывал появление чумы на станции Маньчжурия с развитыми торговыми отношениями Китая с Монголией и Забайкальем, откуда привозили шкурки тарбаганов [3].
Возможно, не произошло бы дальнейшего масштабного распространения чумы, если бы не завершение строительства железной дороги в 1905г. В этом же году вблизи станции Маньчжурия заболел казак, работавший на сенокосах в Забайкалье, чумоподобным заболеванием, но, благодаря своевременному изолированию больного и его сопровождающих, заболевание на время не получило дальнейшего распространения. Однако, через 5 лет на линии Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) заболевание приняло характер эпидемии.
В поселке при станции Маньчжурия, где были зафиксированы первые бактериологически верифицированные случаи чумы, противочумные мероприятия практически не проводились. Опасность начинающейся эпидемии властями недооценивалась, не имелось четкого плана борьбы с ней. Больные жители поселка, с диагностированной формой легочной чумы, в первые две недели без ограничений передвигались по железнодорожным путям. Их подвергали лишь поверхностному медицинскому осмотру, зачастую пренебрегая даже термометрией.
В России информация о эпидемии чумы в районе станции Маньчжурия, а также о бурном развитии заболевания в г.Харвине, появилась в печати 15 октября 1910 г. Пренебрежение противоэпидемическими мероприятиями на путях железной дороги, а также в эпидемических очагах вызывали негодование со стороны жителей пограничных областей. Забайкальская область и станция Маньчжурия были объявлены неблагополучными районами по чуме, а граничащие Приморскую, Амурскую и Иркутскую губернии — угрожаемыми по чуме. Из Санкт-Петербурга в эти районы были направлены 12 врачей. Также, для изучения очагов инфекции в Китае, из врачей и специалистов была сформирована специальная научная экспедиция из России и других заинтересованных государств. Кроме этого, были запрещены передвижения людей по железной дороге. В случае высадки все приезжие размещались в обсервационных пунктах, находящихся на расстоянии друг от друга не более 300 верст. Для обсервации использовали вагоны-теплушки, в которых в среднем размещалось 4 пациента (рис.3,4).
Рис.3,4. Обсервация, устроенная в вагонах-теплушках, для китайцев-рабочих.
В декабре 1910 г. в г. Харвин были приглашен известный врач - Wu Liande. До его приезда не было четкой уверенности, что причина смерти людей – чума. Для того, чтобы подтвердить опасения, Wu Liande и его ассистент решились провести 27 декабря 1910г. аутопсию умершей женщины. Необходимо заметить, что в Китае это было незаконным, как и проводить кремацию тел умерших. Так, врачами была выделена из исследованных тканей Yersinia Pestis, и подтверждена их страшная догадка, что причина возникшей эпидемии – чума.
В связи с высокой тенденцией к распространению заболевания, в борьбе с ним приняли участие одни из самых выдающихся русских врачей: Д. К. Заболотный, В. М. Богуцкий, В. М. Михель, Э. П. Борщевский, М. А. Лебедева, П. Б. Хавкин, С. И. Златогоров и др., кроме них, активное участие принимали французы: Broque, Minier и др.
К началу 1911г. создался штат врачей с высшей квалификацией, фельдшеров, санитаров. Определилась структура Бюро, который состоял из: мобильного отряда по выявлению и транспортировке больных и трупов, 10 санитарных пунктов, 4 дезинфекционных отрядов, 7 врачебно-пропускных пунктов, 3 прививочных пунктов, разведывательного отряда, 2 бактериологических лаборатории, противочумного пункта с обсерваториями и ряда других учреждений [1; 5].
Санитарный мобильный (летучий) отряд выполнял одну из самых тяжелых и опасных работ. На него были возложены обязанности по выявлению умерших и больных, их транспортировка в чумную больницу или обсервационные пункты, а также сожжение трупов (рис.5). Из-за высокого процента смертностей, было огромное количество трупов, некоторые из которых настолько прогнили, что при прикосновении к ним трупным крючком, они разваливались. Первое время китайский народ недоброжелательно относился к русским врачам и санитарам. Это приводило к тому, что при предстоящих обходах они убегали из обсервационных пунктов, а также прятали трупы, для того, чтобы их не подвергли кремации. Очень часто летучему отряду приходилось выкапывать спрятанных уже смердящих трупов, пролежавших под землей в течении нескольких месяцев. Часто люди скрывали умерших в погребах, в которых были заготовки овощей, а потом это овощи выносили на базар для продажи [5].
Рис.5. Подбирание трупов летучим отрядом в окрестностях Харвина.
Высокий процент смертей в период эпидемии в Манчжурии связывают не только с поздно начатыми противоэпидемическими мероприятиями, но и с тяжелейшей формой чумы – легочной. Вакцинация была безуспешна, так как вакцина, разработанная в 1894г. в Гонконге, была активна только в отношении бубонной формы чумы, против легочной она была бессильна. Данная форма чумы протекает с тяжелейшим поражением легких, сопровождается кровохарканьем и высокой температурой. Выздоровление при этой форме чумы не наблюдалось. Максимальная летальность была зафиксирована в январе 1911 года, когда за 1 день от чумы погибло 183 человека (рис.6). За весь период эпидемии в Харбине погибло более 25% населения.
Рис.6. Смертность в Маньчжурии из доклада Международной противочумной конференции
В связи со сложившейся обстановкой Wu Liande попросил у власти разрешение на кремацию трупов. Несмотря на китайские традиции, власти, понимая безысходность ситуации, дали это разрешение. После этого все трупы, вещи больных и умерших сжигали, дома, в которых они проживали, также сжигали или дезинфицировали, а затем опечатывали.
Незадолго до новогоднего праздника Wu Liande дал еще одно странное, на первый взгляд, распоряжение – он предписал всем жителям отпраздновать весело новый год, при этом необходимо было взорвать как можно больше хлопушек. Это мероприятие было направлено на проведение массовой дезинфекции, так как при взрыве хлопушек выделялась сера, которая была эффективным дезинфицирующим средством.
С начала 1911 года отметилось снижение эпизодов заболевания чумой, благодаря активно проводимым противоэпидемическим мероприятиям, а весной того же года было объявлено о ликвидации чумной эпидемии.
В борьбе с этим заболеванием и в поисках его лечения приняли участие огромное количество медицинских работников из разных стран, по окончанию эпидемии, не смотря на соблюдение личной безопасности, 942 из них погибли: 8 врачей, 4 студента, 6 фельдшеров, 924 санитара. Среди погибших были и наши соотечественники: врачи М. А. Лебедева, В. М. Михель, студенты И. В. Мамонтов, Л. М. Беляев, фельдшера И. И. Брожунас и В. П. Огнев, сестра милосердия А. Г. Снежкова и 21 русский санитар [4].
Читайте также: