Анна королева вич инфицированная

Обновлено: 18.04.2024

Я больше переживала за маму: она воспитатель в детском саду, педагог от Бога. Естественно, первое, о чем она подумала, услышав мой диагноз, – что он поставит на ее карьере крест. Но отправившись из этой клиники прямиком в СПИД-центр, мы получили исчерпывающую информацию о заболевании от эпидемиолога и обе продолжили жить практически как ни в чем не бывало.

Большинство частных клиник в России не работают с ВИЧ-инфицированными – несмотря на то что федеральным законом РФ нам положены равные права. Но клиники боятся огласки. Здесь и начинается настоящая дискриминация, стигматизация ВИЧ-позитивных. Ведь инфицированные люди боятся не вируса как такового – с ним врачи научились успешно бороться, а именно этого вот отношения.

Ратмир знает, что мама болеет. Что для того, чтобы быть здоровой и красивой, маме надо пить таблетки. Наверное, чуть позже информация обрушится на него в большей степени: все-таки я веду активную социальную деятельность. Но мне это даже интересно – с той точки зрения, что, когда он вырастет, я смогу разговаривать с ним на одном языке. А еще привить уважение к женщине и объяснить, почему нужно всегда пользоваться презервативами.

Человеку, который только что узнал о своем положительном ВИЧ-статусе, я советую не гуглить. Важно сразу дойти до какой-нибудь некоммерческой организации, где у консультанта или психолога будет достаточно времени на то, чтобы объяснить: ВИЧ – не приговор. К сожалению, в государственной больнице у доктора приблизительно 12 минут на одного пациента – что можно объяснить за это время человеку, который в отчаянии?

Иногда общение с теми, кто уже какое-то время живет с ВИЧ, становится ключевым фактором принятия. Просто знать, что перед тобой такой же человек, уже проживший какие-то этапы, порой невероятно важно.

Если все-таки начали гуглить, обходите стороной сайты о том, что ВИЧ не существует. Это самое страшное. ВИЧ-диссиденты вносят ощутимый вклад в то, что эпидемия в России растет ужасающими темпами. Но я верю: если человек будет обладать прозрачной информацией от врача или консультанта СПИД-центра, он никогда не перейдет по подобным ссылкам. Так что еще раз возвращаемся к главному: предупрежден – значит, вооружен.

Я узнала о том, что ВИЧ-положительна, придя вставать на учет в женскую консультацию. К сожалению, это распространенная для России история. Шел 2003-й год, я была на 10-й неделе беременности и заразилась незадолго до зачатия. Еще весной все было идеально, а в октябре я узнала, что у меня ВИЧ.

Я точно знаю, когда и как заразилась. В июне того года мы с друзьями вдевятером набили себе татуировки одной самодельной машинкой. Это был супербезответственный поступок. Супербезответственный. А татуировка до сих пор на мне.

Благодаря грамотной терапии я родила прекрасного здорового сына. Ему в конце апреля будет тринадцать. Он относится к моей болезни спокойно. Он не считает ее чем-то особенным.

Сейчас врачи более спокойно воспринимают пациентов с ВИЧ. Но причина у этого, увы, печальная: инфекция распространяется с такой скоростью, что каждый специалист абсолютно любого профиля так или иначе уже сталкивался в своей практике с ВИЧ-позитивным человеком.

У ВИЧ-позитивных людей в России мало радостей. Конечно, в общем и целом стигма в отношении людей с ВИЧ, СПИДом уменьшилась, но какой ценой? Вот вам пример: некий небольшой городок, кажется, в Орловской области. Там отсутствует дискриминация ВИЧ-позитивных людей, потому что в каждой семье есть такой человек: город находится на героиновом пути – повальная наркомания, повальная ВИЧ-инфекция. Стигмы нет.

Большой вклад в дестигматизацию ВИЧ вносят каминг-ауты известных людей. Того же Павла Лобкова. Именно поэтому я сама много и открыто говорю о своем статусе – в том числе и с большого экрана. Мне кажется, это действительно помогает людям, которые не могут принять себя и находятся в тупике.

Я активно занимаюсь социальной работой. Поддерживаю ВИЧ-позитивных людей, у которых проблемы с доступом к медицинским услугам, с близкими людьми. Сейчас мы готовим выездную паллиативную службу для людей с терминальной стадией, со СПИДом, которые не могут по какой-то причине лечь в хоспис.

Тому, кто только что получил позитивный тест на ВИЧ, я советую сделать много-много глубоких вдохов и выдохов. Успокоиться, не паниковать, не лезть в интернет. Просто брать направление и ехать вставать на учет в СПИД-центр.

Я узнала о том, что у меня ВИЧ, в 2010 году. Это не стало для меня шокирующей новостью: к тому моменту мой муж уже более 10 лет был ВИЧ-положительным. Но важнее тут то, что он был ВИЧ-диссидентом: это люди, которые отрицают существование ВИЧ и сознательно отказываются от какого-либо лечения. Его мама, медицинский работник, тоже принадлежала к их числу: считала, что нет такой болезни — есть просто пониженный иммунитет.

Когда мне было 43 года, мы с мужем захотели общих детей. Дети не получились, а ВИЧ получился. Брак наш со временем распался. После этого я вышла замуж за ВИЧ-отрицательного мужчину, который с большим пониманием отнесся к моему статусу. К сожалению, через год он умер от рака легких. Так сказать, по не зависящим от ВИЧ причинам.

У меня есть сын, ему почти 25 лет. Он, конечно же, ВИЧ-отрицательный. Сын меня безумно поддерживает: если бы не он – я бы уже не жила. Он знает об этой болезни больше, чем я. А вот почти все родственники и когда-то закадычные друзья со мной общаться перестали. Просто исчезли. Но я их не виню. Думаю так: людям всегда проще свалить свои внутренние проблемы на кого-то еще. Найти врага извне. ВИЧ-положительный человек в этом отношении удачная мишень: смотрите, вот он, плохой, опасный, он может нас заразить! Как заразить, чем заразить. В общем, я давно перестала обижаться: у людей собственные внутренние проблемы, с которыми они живут. Я с этими проблемами не живу, у меня все хорошо: появились новые знакомства, совместные планы, будущие живые проекты.

Я начала принимать антиретровирусную терапию сразу, как смогла, и на данный момент вот уже два года у меня неопределяемая вирусная нагрузка. Это значит, что в моей крови ВИЧ не обнаруживается.

На Марии платье Sportmax

ТАША ГРАНОВСКАЯ

На Таше свитер Uniqlo, юбка Zara

АННА КОРОЛЕВА

— У Вас большой наркостаж?
— У меня его нет. Я никогда не употребляла наркотики.
— Сколько лет Вы чистая?
— Всю жизнь. Я никогда не употребляла наркотики.
— Вы сидели на героине? Или… химия?
— Никогда не сидела, не лежала, не стояла рядом с героином и химией! Я никогда не употребляла наркотики!
— Как Вы относитесь к секс-работницам?
— Кто это?
— Женщины с низкой социальной ответственностью, проститутки, это Вам знакомо?
— Нет. Я никогда не была в их числе!
— Или Вы врете, или… Тогда откуда у Вас ВИЧ?
— От мужа! От мужа у меня ВИЧ!
— Он наркоман?
— АААААААА. Неееет!

У нас шприц, что ли, должен из коленки торчать?

— То есть, когда вы общаетесь с людьми, у вас справка наготове?

— У нас был эксперимент. При Сеченовском институте у нас была группа, где мы занимались вместе спортом: и люди со статусом и люди без. Семьями люди приходили. И никто не знал, кто с ВИЧ, а кто нет. И однажды руководитель нас посадил и спросил, как должен выглядеть человек со статусом. Отвечали, что он должен быть подавленным, голова опущена вниз, поза стыда и жертвы, заметные болячки.

Плюс он же всегда наркоман, значит, худой, впалые щеки и трясущиеся руки.

Значит, какой вывод? По внешним признакам нельзя никогда вычислить этого человека.

Боженька показал, что будет, если я продолжу отрицать ВИЧ

— Три главных мифа про ВИЧ?

— Первый, что внешне нас можно вычислить, второй, что кто-то раскидывает зараженные шприцы, третий, что этим болеют только маргиналы. 53,5%, по данным академика Вадима Покровского, из всех недавно зараженных не наркоманы и речь идет о гетеросексуальных контактах. Среди них и депутаты, и артисты, и кандидаты наук.

— И вы — педагог. Как вам муж рассказал про ВИЧ? Вы еще тогда не были женаты, правильно?

— Если два воцерковленных человека хотят вступить в брак, они же полностью открываются друг другу, иначе это вранье. Он сказал: вот у меня такое заболевание. Я спросила, лечится ли это, он ответил, что есть таблетки.

— Почему вы поверили?

— Представьте, перед вами сидит гора мышц. Мужчина с большой буквы, умный, крепкий, уверенный, сильный психически. У него выносливость просто колоссальная.

Духовник благословил нас на брак, сказал: дай Бог, если будут дети. Но дети у нас не получились, получился ВИЧ.

Мой даритель начал лечиться, когда у него скакнула температура до 40. Это выглядело страшно: высоченная температура, лихорадка, он покрылся герпесом, заговаривался, не мог ни стоять ни есть, похудел на 27 килограмм. Я его просто вытащила на себе в МГЦ (Московский городской центр борьбы со СПИДом — Прим. ред.), он сразу стал пить антиретровирусную терапию и полностью восстановил здоровье.

— Это изменило ваше отношение к болезни?

— Этот случай абсолютно изменил мое мировоззрение. Я поверила, что болезнь есть. Мне Боженька показал, что будет со мной, если я буду отрицать ВИЧ. Вирус у меня появился сразу, как только мы расписались. Когда я узнала, мне стало страшно, но не так, когда я увидела, что с мужем произошло. Бог показал, как можно рухнуть и как подняться. Сейчас я принимаю один раз в день во время обеда таблетки, и с ВИЧем на этом покончено, вирусная нагрузка уже не может мне повредить.

У нас на приходе таких нет

— А что, ликбез в церковной среде необходим?

Вот я была на Пасху в храме рядом с домом, там стояло человек двести. По статистике, у нас каждые пять минут заражается один человек.

Ответственность должна быть какая-то! Там же и другие люди вокруг стоят, слушают, что ты говоришь.

— Ну, и пусть говорит. Человек пойдет потом к врачу и выяснит все про ВИЧ. Или нет?

— У нас сейчас и врачам не верят, и друг другу перестали. Верят батюшке. У нас батюшка и психотерапевт, и доктор, и нянька. Тяжело люди сейчас живут. И в концепции РПЦ о помощи людям с ВИЧ написано, что священники должны давать достоверную информацию о заболевании. Еще в 2005 году она принята.

Надо помогать священникам организовать работу с людьми, иначе они у нас выпадают. Помогаем проституткам, наркоманам. А простыми благополучными с ВИЧ-статусом никто не занимается. Девочка поет в церковном хоре, выходит замуж за молодого человека, а у нас не принято сдавать анализы, получает ВИЧ и идет на самоубийство.

— Вы реальную историю сейчас рассказываете?

— Она покончила с собой?

— Нет. Она просто маме так сказала, что покончит жизнь самоубийством. А мама не знает, что делать, и бежит к священнику. А у него нет достоверной информации, он не может помочь. Хорошо, что есть такие люди, как отцы Валерий Буланников, Игорь Давыдов, Антоний Кадышев. Я больше не знаю, может, еще кто-то есть.

Из личных писем Анне Королёвой

— Какой самый странный совет вы от священника получили?

— Молитесь, и все пройдет. Ходите в храм, и все будет хорошо. Не будет. Без лечения не будет. Лучше молиться, чтобы Бог послал хорошего врача.

— Но ведь Бог может все? Получается, нет?

— Чтобы ты заснул с тысячей единиц копий вируса, а проснулся — ничего нет?

— Вроде того.

— Многие люди думают иначе…

— Тех людей, которые думают иначе в вопросах ВИЧ/СПИДа, выносят в черных мешках из ИКБ-2 (Инфекционная клиническая больница №2 — Прим. ред.). Поговорите со священниками, которые там работают, они расскажут, что такое чудеса и что значит не лечиться.

— Что вам сказал священник в вашем храме?

— Вы вернулись в свой храм?

То есть человек не поленился, залез в интернет, прочитал концепцию РПЦ, нашел информацию о заболевании.

— Что вы думаете о популярном утверждении, что это плата за грехи?

— Ведь написано в концепции РПЦ, что нельзя рассматривать болезнь как плату за грехи. Но по жизни я встречаю людей, которые говорят, если на себя смотреть честно, то они знают, за что. Если бы я шел ровной дорогой, жил по Библии… Все равно что-то у каждого где-то есть. Но я бы не сказала, что это плата за грехи. В любом случае, пусть каждый решает сам за себя. Батюшка так точно не должен никому говорить, иначе получается осуждение.

Взять мой случай. Вышла замуж за вдовца, не изменяла и так далее. Но все равно про себя я знаю, откуда ноги растут.

Пусть лучше напишут, что я умерла от инфаркта

— Еще про самоубийства хотела сказать. Рак, диабет и ВИЧ по данным ВОЗ входят в первую тройку. И у ВИЧ-положительных существует так называемое скрытое самоубийство. Когда человек либо не принимает препарат, или не лечит сопутствующие заболевания, побочки. Я спрашиваю: почему? Ответ такой: пусть лучше я умру от инфаркта, чем от СПИДа.

— Так это ж все равно от СПИДа.

Надо прекратить рассказывать, что болеют только маргиналы. Вот статистика от ООН этого года: ВИЧ является основной причиной смерти женщин в возрасте 30-49 лет по всему миру. На втором месте ишемическая болезнь сердца, дальше рак молочной железы, туберкулез.

— То есть мне вот 38 и я скорее умру от ВИЧ, чем от рака?

— Да. От этого умирают больше, чем от других заболеваний. И на наркозависимых приходится 5%. Страшно, правда? Это просто статистика. В России заражается один человек в пять минут. Пока мы с вами разговаривали, шесть человек получили этот статус. Мы на третьем месте в мире.

Вот приезжала съемочная группа канала ОТР, брали у меня интервью.

Спрашивается, зачем я час все это рассказывала? И это характерно для всего населения.

Или, например, вот я. Часто лежу в больницах. И картина типичная: ложится, например, женщина с гипертоническим кризом, у нее берут анализы на ВИЧ, гепатит и так далее. На следующий день ее выписывают, и она так и не узнает про свой статус.

— Ну, из больницы должны позвонить же!

— Ха-ха-ха!! Не только не звонят, но, например, пишут там, где ВИЧ: результат отправлен для дообследования. Дальше что? Никто после теста не проводит консультирования и не рассказывает, куда обратиться, они даже не знают, где находится городской центр по борьбе со СПИДом.

— Вы про каких докторов говорите?

— Да, получается, что в нашей стране впервые выявленные все больше и больше возрастные люди. И узнают случайно, когда уже с возрастными болезнями ложатся в больницу.

Продали квартиру, сдали детей в детский дом и уехали на Гоа

— Вы оставили свой номер в СПИД-центрах, в каком состоянии звонят вам люди?

— Вы где-то говорили, что знаете, что сказать таким людям.

— Да. Но при общении надо разделять, человек верующий или нет. У верующих другое мировоззрение, они всегда чувствуют опору. Они не остаются один на один с болезнью и не думают, за что мне это. Скорее, для чего. Это сразу же вытягивает из депрессии и настраивает на деловой стиль жизни. Верующий понимает, что в его крови — смерть, и надо заниматься своим здоровьем, иначе все плохо кончится. И с такими мне говорить легче.

— Что, все верующие такие сознательные?

За восемь лет своей жизни с ВИЧ я поняла, что человек не столько боится болезни, сколько того, что его посчитают маргиналом. А что скажет княгиня Марья Алексевна? Общественное мнение давит сильно. Той женщине батюшка прочистил мозг, что Господь решает, когда и кому уйти. Она начала принимать лекарства.

Из личных писем Анне Королёвой

— А неверующие?

— С ними тяжелее. Тут я не могу через Бога подойти. Есть женщина, которую я знаю уже четыре года, и она чувствует себя хуже и хуже. Она врач, ни во что не верит, находится в депрессии, весит 44 килограмма. Получила ВИЧ от любимого человека, он умер, есть маленький ребенок. Кроме как пожалеть, найти общие слова, я не знаю как. Просто стараюсь поддерживать таких на плаву. Объяснить, что жизнь продолжается.

На днях я встретила женщину, которую диагноз затормозил от той жизни, которую она вела. Она пришла к Богу, крестилась.

А есть и другие. Раз у меня такой диагноз, гуляй, рванина. Это, в основном, неверующие люди. А теперь я хочу попробовать все! И хорошо, если это просто прыжок с вышки, путешествия, а не наркотики или оргии.

— Что еще происходит с людьми?

— Квартиры продают. У меня была знакомая пара из Брянской области, муж с женой. Они, узнав свой статус, продали квартиру, детей сдали в детский дом и уехали на Гоа, на наркотики подсели и так далее. Вот так решили закончить свою жизнь.

Мама, обещай, что в этом году ты не сдашься

— Почему вы все-таки не стали скрывать диагноз?

— Я абсолютно открытый человек. Про себя я могу рассказать все. Я показывала все справки, медицинскую карту. Потому что если не будем этого делать, мы уходим в стигму.

— Эта открытость вам не мешает?

— Пока нет. Я чувствую себя уверенно, меня сын поддерживает во всем. Я решила жить с открытым лицом, потому что подумала: а может, мне для этого ВИЧ и дали.

— Вы потеряли друзей, родственников из-за этого?

— Мне было однажды очень плохо, сын на учениях, а я одна и умираю. Я попросила свою тетку, чтобы приехала и из магазина что-то принесла. Нет, нет, нет. Раз попросишь, два, и потом я поняла, что все.

— Хоть на секунду вы пожалели, что открылись?

— Нет. Была бы другая ситуация, и они бы ушли. Не надо делать ставку на людей, а только на Бога. Я поняла, что все не главное.

Душевная чернота, обиды, ненависть, предъявы, нетерпение несовершенства других, раздражение — это все проявления нелюбви.

— Как вас поддерживает сын?

— Если бы не он, я бы не выжила. Я хотела, чтобы сыну не было стыдно за меня. Чтобы он не увидел меня сдувшейся, спившейся, запирающейся дома. Мне бы хотелось, чтобы сын говорил, что мама молодец, взяла себя в руки и вытянула не только себя, но и постаралась сделать так, чтобы больше никто не умер.

— Вы боитесь смерти?

— Физических страданий боюсь. И того, что сын придет домой, а я его не встречу. Не представляю, что с ним будет.

— Вы вспоминаете себя восемь лет назад, жалеете о чем-нибудь?

— Да. Что я вступила в этот брак, что заболела этим. Моя семья распалась через четыре года, но не по этой причине.

Покажите хоть одного человека, который не сожалел бы о том, что заболел ВИЧ. Да, я нашла себе применение, поняла, для чего. Но ни один человек не смирится с этим.

Фото: Сергей Щедрин

Текст был впервые опубликован 30 ноября 2018 г.

Сейчас, когда закрыто огромное количество СМИ, Правмир продолжает свою работу. Мы работаем, чтобы поддерживать людей, и чтобы знали: ВЫ НЕ ОДНИ.

18 лет Правмир работает для вас и ТОЛЬКО благодаря вам. Все наши тексты, фото и видео созданы только благодаря вашей поддержке.

Поддержите Правмир сейчас, подпишитесь на регулярное пожертвование. 50, 100, 200 рублей - чтобы Правмир продолжался. Мы остаемся. Оставайтесь с нами!

Анна победила две серьезные зависимости — от наркотиков и алкоголя. Она работает по 12 часов в день с тяжелобольными людьми, получает уже второе специальное образование и антиретровирусную терапию. Но есть нечто, по-прежнему омрачающее и усложняющее ее жизнь, — то, как окружающие реагируют на ее ВИЧ-положительный статус

Анна в оранжерее Фото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

О том, что у нее ВИЧ-инфекция, Анна узнала еще в 2000 году, причем случайно: анализ взяли без ее согласия. В Центр СПИД она съездила в том году всего один раз. Вспоминает, как тогда, 20 лет назад, там было страшно — аж деревянные полы под ногами проваливались. В то, что ее будут лечить и что лечение может быть эффективным, Анна не поверила.

Анна Фото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

Анна много и тяжело работала в кафе, в гипермаркете. Приходя в Центр СПИД, порой встречала там своих начальников от администраторов до директоров — таких же, как она, пациентов с ВИЧ. За эти годы Центр СПИД преобразился, изменились и его посетители — среди них все больше благополучных, да и попросту самых обычных людей всех возрастов. Регулярно получая терапию, Анна впервые за долгие годы стала вспоминать о своей детской мечте.

Анна с горечью говорит, что, когда приходит в гости к родителям, даже собственная мама, опытный медик, до сих пор выдает ей отдельную посуду и столовые приборы. ВИЧ не передается через бытовые предметы, а человек, регулярно принимающий антиретровирусную терапию, перестает быть заразным в принципе. Но об этом многие не знают — или забывают.

Анна в оранжерее Фото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

Анна поясняет: медсестрой до старости лет не проработаешь — физически тяжело, рано или поздно все срывают спину, переворачивая или поднимая больных. А в лаборатории можно трудиться долго, пока глаза не подводят и руки не трясутся. Но младшей медсестрой Анна работает не просто так — ей это действительно нравится.

Анна в оранжерее Фото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

Сейчас во многом благодаря этой организации Анна не боится завтрашнего дня, чувствует себя защищенной и может за себя постоять.

Материалы партнёров

Анна в оранжерее

Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам "Нужна помощь"

Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА "ФК ОТКРЫТИЕ"
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999

Читайте также: