Чума на мою голову
Обновлено: 06.05.2024
Графиня де Монсоро
В последнее воскресенье Масленицы 1578 года, после народного гулянья, когда на парижских улицах затихало шумное дневное веселье, в роскошном дворце, только что возведенном на берегу Сены, почти напротив Лувра, для прославленного семейства Монморанси,[1] которое, породнившись с королевским домом, по образу жизни не уступало принцам, начиналось пышное празднество. Сие семейное торжество, последовавшее за общественными увеселениями, было устроено по случаю бракосочетания Франсуа д’Эпине де Сен-Люка, наперсника и любимца короля Генриха III, с Жанной де Коссе-Бриссак, дочерью маршала де Коссе-Бриссака.
Свадебный обед был дан в Лувре, и король, который с величайшей неохотой согласился на этот брак, явился к столу с мрачным выражением лица, совершенно неподобающим для такого случая. Да и наряд короля находился в полном соответствии с его лицом: Генрих был облачен в темно-коричневый костюм, тот самый, в котором его написал Клуэ[2] на картине, изображающей свадьбу Жуаеза. При виде этого угрюмого величия, этого короля, похожего на свой собственный призрак, гости цепенели от страха, и особенно сильно сжималось сердце у юной новобрачной, на которую король всякий раз, когда он удостаивал ее взгляда, взирал с явным неодобрением.
Однако насупленные в разгаре брачного пира брови короля, казалось, ни у кого не вызывали удивления; все знали, что причина кроется в одной из тех дворцовых тайн, что лучше обходить стороной, как подводные рифы, столкновение с которыми грозит неминуемым кораблекрушением.
Едва дождавшись окончания обеда, король порывисто вскочил, и всем гостям волей-неволей пришлось последовать его примеру; поднялись даже те, кто шепотом высказывал желание еще побыть за пиршественным столом.
Тогда Сен-Люк, долгим взглядом посмотрев в глаза жены, словно желая почерпнуть в них мужество, приблизился к своему господину.
– Государь, – сказал он, – не соблаговолит ли ваше величество послушать нынче вечером скрипки и украсить своим присутствием бал, который я хочу дать в вашу честь во дворце Монморанси?
Генрих III повернулся к новобрачному со смешанным чувством гнева и досады, но Сен-Люк склонился перед ним так низко, на лице его было написано такое смирение, а в голосе звучала такая мольба, что король смягчился.
– Да, сударь, – ответил он, – мы приедем, хотя вы совсем не заслуживаете подобного доказательства нашей благосклонности.
Тогда бывшая девица де Бриссак, отныне госпожа де Сен-Люк, почтительно поблагодарила короля, но Генрих повернулся к новобрачной спиной, не пожелав ей ответить.
– Чем вы провинились перед королем, господин де Сен-Люк? – спросила Жанна у своего мужа.
– Моя дорогая, я все расскажу вам потом, когда эта грозовая туча рассеется.
– А она рассеется?
– Должна, – ответил Сен-Люк.
Новобрачная еще не освоилась с положением законной супруги и не решилась настаивать; она запрятала любопытство в глубокие тайники сердца и дала себе слово продолжить разговор в другую, более благоприятную минуту, когда она сможет продиктовать свои условия Сен-Люку, не опасаясь, что он их отвергнет.
Итак, в тот вечер, когда начинается история, которой мы намерены поделиться с нашими читателями, во дворце Монморанси ожидали прибытия Генриха III. Но пробило уже одиннадцать часов, а короля все еще не было.
Сен-Люк пригласил на бал всех, кто числился в его друзьях или в друзьях короля. Кроме того, он разослал приглашения принцам и фаворитам принцев, начиная с приближенных нашего старого знакомца, герцога Алансонского, которого восшествие на королевский престол Генриха III сделало герцогом Анжуйским. Но герцог не счел нужным появиться на свадебном обеде в Лувре и, по всей видимости, не собирался присутствовать на свадебном балу во дворце Монморанси.
Короля Наваррского и его супруги в Париже не было, они, как это известно читателям нашего предыдущего романа, спаслись бегством в Беарн и там возглавили войска гугенотов, оказывавшие открытое сопротивление королю. Герцог Анжуйский, по своему всегдашнему обыкновению, тоже ходил в недовольных, но недовольство его было скрытым и незаметным; герцог неизменно старался держаться в задних рядах, выталкивая вперед тех дворян из своего окружения, кого не отрезвила ужасная судьба Ла Моля и де Коконнаса, чья казнь, несомненно, еще жива в памяти наших читателей.
Само собой разумеется, приверженцы герцога и сторонники короля пребывали в состоянии дурного мира: не менее двух-трех раз в месяц между ними завязывались дуэли, и только в редчайших случаях дело обходилось без убитых или по меньшей мере без тяжелораненых. Что до Екатерины Медичи, то самое заветное желание королевы-матери исполнилось – ее любимый сын достиг трона, о котором она так мечтала для него, а вернее сказать, для самой себя; теперь она царствовала, прикрываясь его именем, всем своим видом и поведением выказывая, что в сем бренном мире занята только заботами о своем здоровье и ничто другое ее не беспокоит.
Сен-Люк, встревоженный не сулящим ничего доброго отсутствием короля и принцев, пытался успокоить своего тестя, который по той же причине был огорчен до глубины души. Убежденный, как, впрочем, и весь двор, в том, что короля Генриха и Сен-Люка связывают тесные дружеские узы, маршал рассчитывал породниться с источником благодеяний, и – вот тебе на! – все вышло наоборот: его дочь сочеталась браком с ходячим воплощением королевской немилости. Сен-Люк всячески пытался внушить старику уверенность, которой сам не испытывал, а его друзья – Можирон, Шомберг и Келюс, разодетые в пух и прах, неестественно прямые в своих великолепных камзолах, с огромными брыжами, на которых голова покоилась, как на блюде, шуточками и ироническими соболезнованиями лишь подливали масла в огонь.
– Э! Бог мой! Наш бедный друг, – соболезновал Сен-Люку Жак де Леви, граф де Келюс, – я полагаю, на этот раз ты действительно пропал. Король на тебя сердится потому, что ты пренебрег его советами, а герцог Анжуйский, – потому, что ты не выказал должного почтения к его носу.[3]
– Ну нет, – возразил Сен-Люк, – ошибаешься, Келюс, король не пришел потому, что отправился на богомолье в Мининский монастырь, что в Венсенском лесу, а герцог Анжуйский – потому, что влюбился в какую-нибудь даму, которую я, как на грех, обошел приглашением.
– Рассказывай, – возразил Можирон. – Видел, какую мину скорчил король на обеде? А ведь у человека, который раздумывает, не взять ли ему посох да и не пойти ли на богомолье, и выражение лица бывает умиленное. Ну а герцог Анжуйский? Пусть ему помешали прийти какие-то личные дела, как ты утверждаешь, но куда же делись его анжуйцы, где хотя бы один из них? Оглянись вокруг – полнейшая пустота, даже бахвал Бюсси не соизволил явиться.
– Ах, господа, – сказал маршал де Бриссак, сокрушенно качая головой, – как все это смахивает на опалу. Господи боже мой! Неужто его величество разгневался на наш дом, всегда такой преданный короне?
И старый царедворец скорбно воздел руки горе.
Молодые люди смотрели на Сен-Люка, заливаясь смехом; их веселое настроение отнюдь не успокаивало старого маршала, а лишь усугубляло его отчаяние.
Юная новобрачная, задумчивая и сосредоточенная, мучилась тем же вопросом, что и ее отец, – чем мог Сен-Люк прогневать короля?
Сам Сен-Люк, конечно, знал, в чем он провинился, именно потому он и волновался больше всех.
Вдруг у одной из дверей залы возвестили о прибытии короля.
– Ах! – воскликнул просиявший маршал. – Теперь мне уже ничего не страшно; для полного счастья мне не хватает только услышать о прибытии герцога Анжуйского.
Монморанси– один из старейших баронских родов Франции, происхождение которого возводят к VI в. В 1559 г., когда Франсуа де Монморанси женился на Диане де Франс, дочери короля Генриха II, они породнились с королевским домом.
Клуэ Франсуа (1505 или 1510–1572) – придворный художник Франциска I и его преемников. Кисти Клуэ принадлежат портреты Франциска II, Генриха II, Карла IX и герцога Алансонского.
Лицо герцога Анжуйского было обезображено оспой, казалось, что на этом лице два носа. (Прим. автора.)
Саша Мартюшева ![]()
запись закреплена
[Фрау начинает танцевать у городской управы]
|Фрау — слово, присоединяемое к фамилии или имени замужней женщины в Германии как вежливое обращение в знач. Сударыня, госпожа.|
Действия этой песни происходит на территории современной Франции, где используются другие слова при обращении к замужним, но в 1518 эта территория принадлежала Священной Римской империи германской нации. Так что да, всё верно, именно фрау.
Так же эта фрау, скорее всего, и есть женщина по фамилии Троффеа. Будем в дальнейшем её так и звать.
[Орава смотрит на движенья худощавой фрау
С XIV по XVI была мода на лишний вес, так что худощая фрау — это странно в то время. Возможно, она из бедной семьи.
[Словно слышит музыку она, а на лице румянец]
По всей видимости девушка танцует без музыкыки, а это значит, что музыка играет у неё в голове. Мы все знаем, что про безумцев говорят "а у них музыка в голове играет". Делаем вердикт: у фрау, как и у многих персонажей песен от господина Аспера, не всё в порядке с головой. Но это обоснованно и о причине такого безумия мы узнаем дальше по песни.
[Каждым жестом манит, приглашая на совместный танец]
Спойлер: в конце концов пригласила всех :)
[Спорынья — in ya, алкалоид — load]
|Спорынья — род грибов, паразитирующий на некоторых злаках, в том числе, на ржи и пшенице.
In ya — (с англ.) во мне (дословно: в я).
Алкалоид — Органические щелочи растительного, реже животного происхождения. Издавна было известно, что многие растения, принятые внутрь в виде порошка или иной формы, сильно действуют на организм человека — то как сильные яды, то как целебные средства.
Load — (с англ.) загружать.|
Эту строчку можно переосмыслить как "спорынья (паразит) во мне, а алкалоид (яд) пока что только загружается в меня".
НО:
|Одной из современных теорий, объясняющих произошедшее, является пищевое отравление психоактивными продуктами спорыньи, поражающей различные злаки. Содержащиеся в спорынье алкалоиды по химической структуре близки к психоактивному веществу ЛСД, которое изначально было синтезировано именно из них. Спорынья также, согласно некоторым гипотезам, является причиной других исторических аномалий, включая процесс над салемскими ведьмами. Известно ещё около семи средневековых случаев танцевальной чумы в том же регионе.|
Делаем вывод: эта строчка про само отравление людей в то время.
[Нет чумы причины, чинно строг и тих астролог]
|В 14-16 веках наблюдается наивысший подъем интереса к астрологии в Европе. В этот период астрологи работают при дворах большинства европейских правителей.|
В то время астрология была серьезной наукой (ничего не имею против этой науки, просто не верю в гороскопы). Так что сам факт того, что астролог тих и говорит, что причины для чумы нет и это означает, что всё в порядке, хотя всё не совсем так. Ведь чума ЕСТЬ.
[..Подол её крамольно тронет лица павших танцем храбрых]
Увы, но во время танцевальной чумы умерло множество человек (до 15 смертей в день в течение месяца!). Эта строчка означает, что действия уже происходят не первый день и уже есть погибшие, на которых танцорам всё равно.
[Эта музыка и эта сцена - поле для макабра!]
|Макабр — Изображение танцующих людей и скелетов, призванное напоминать живущим о неизбежности смерти.|
Правительство для танцоров выделяло музыкантов и сцены, дабы те танцевали столько, сколько им влезет. Была надежда на то, что это их быстрее вылечит.
[Танцуй, чума! (как в последний раз)
Схожу с ума и приглашаю вас]
Танцоры по современной теории были под воздействием алкалоидов и поэтому потихоньку сходили с ума.
[Пусть гладит по лицу огонь
Родная, потанцуй со мной!]
Возможно эти строчки гласят, что сумасшедшие приманивали в свои ряды и других, дабы им не было одиноко.
[Хохочет, гладит по лицу
Твоя чума, танцуй, танцуй!]
Призыв потанцевать. Особо смысла в припеве мало, но он так приятен!~
[Тела разгоряченные, танец без просвета
Тает на талиях след летального лета]
Танцевальная чума началась в июле.
[Ну же, зеваки, становитесь в круг, не время сомневаться!
Это танец в стиле тысяча пятьсот восемнадцать]
А вот и год этой трагикомедии: 1518
[Алкалоид — load, спорынья — in ya]
Алкалоид загружается в нас. Мы неизбежные жертвы танцевальной чумы и можем лишь страдать и танцевать.
[Каблуки-подолы заметает летней пылью]
Тут особо нечего объяснять.
[Пока чума на белый танец призвала несчастных]
|Белый танец — танец, где дамы приглашают кавалеров.|
Чума здесь представлена как девушка. Скорее всего это из-за того, что в русском чума имеет женский род, так же возможно, что из-за того, что во время танцевальной чумы танцовщиц было больше, чем танцоров.
[Где-то в танце чёрном появился Аспер]
[Танцуй, чума, танцуй, кружи-пляши в последнем танце
Ведь перед тобою все равны — цари и оборванцы!]
Жертвами чумы были люди любого класса.
[С новым тактом эта песня станет патогеном]
|Патоген — любой микроорганизм (включая грибы, вирусы, бактерии, и проч.), а также особый белок — прион, способный вызывать патологическое состояние (болезнь) другого живого существа.|
Было бы интересно жить, если бы эта чума реально стала бы болезнью, от которой надо было бы лечится и делать прививки. Но, слава логике, это невозможно.
[Пусть Аспер правит танцем, правит балом, правит сценой!]
Ещё одно подтверждение моих слов о том, что в этой песни Аспер — дух безумия танцоров.
[Алкоголь — load, МДМА — in ya]
|МДМА — Полусинтетическое психоактивное соединение амфетаминового ряда, относящееся к группе фенилэтиламинов, широко известное под сленговым названием таблетированной формы экстази.|
[Внемли словам за левым плечом: "вас не покину
Стану вашим искушением, вы моя паства. "]
|Паства — Группа верующих, руководимых священником, прихожане.|
Паства не должна искушаться.
Возможно эти слова приговаривает Аспер, сводя с ума остальных, дабы те тоже поддались чуме и затанцевали.
[Танцуй в чумном танце, Per aspera ad astra!]
Графиня де Монсоро
В последнее воскресенье Масленицы 1578 года, после народного гулянья, когда на парижских улицах затихало шумное дневное веселье, в роскошном дворце, только что возведенном на берегу Сены, почти напротив Лувра, для прославленного семейства Монморанси,[1] которое, породнившись с королевским домом, по образу жизни не уступало принцам, начиналось пышное празднество. Сие семейное торжество, последовавшее за общественными увеселениями, было устроено по случаю бракосочетания Франсуа д’Эпине де Сен-Люка, наперсника и любимца короля Генриха III, с Жанной де Коссе-Бриссак, дочерью маршала де Коссе-Бриссака.
Свадебный обед был дан в Лувре, и король, который с величайшей неохотой согласился на этот брак, явился к столу с мрачным выражением лица, совершенно неподобающим для такого случая. Да и наряд короля находился в полном соответствии с его лицом: Генрих был облачен в темно-коричневый костюм, тот самый, в котором его написал Клуэ[2] на картине, изображающей свадьбу Жуаеза. При виде этого угрюмого величия, этого короля, похожего на свой собственный призрак, гости цепенели от страха, и особенно сильно сжималось сердце у юной новобрачной, на которую король всякий раз, когда он удостаивал ее взгляда, взирал с явным неодобрением.
Однако насупленные в разгаре брачного пира брови короля, казалось, ни у кого не вызывали удивления; все знали, что причина кроется в одной из тех дворцовых тайн, что лучше обходить стороной, как подводные рифы, столкновение с которыми грозит неминуемым кораблекрушением.
Едва дождавшись окончания обеда, король порывисто вскочил, и всем гостям волей-неволей пришлось последовать его примеру; поднялись даже те, кто шепотом высказывал желание еще побыть за пиршественным столом.
Тогда Сен-Люк, долгим взглядом посмотрев в глаза жены, словно желая почерпнуть в них мужество, приблизился к своему господину.
– Государь, – сказал он, – не соблаговолит ли ваше величество послушать нынче вечером скрипки и украсить своим присутствием бал, который я хочу дать в вашу честь во дворце Монморанси?
Генрих III повернулся к новобрачному со смешанным чувством гнева и досады, но Сен-Люк склонился перед ним так низко, на лице его было написано такое смирение, а в голосе звучала такая мольба, что король смягчился.
– Да, сударь, – ответил он, – мы приедем, хотя вы совсем не заслуживаете подобного доказательства нашей благосклонности.
Тогда бывшая девица де Бриссак, отныне госпожа де Сен-Люк, почтительно поблагодарила короля, но Генрих повернулся к новобрачной спиной, не пожелав ей ответить.
– Чем вы провинились перед королем, господин де Сен-Люк? – спросила Жанна у своего мужа.
– Моя дорогая, я все расскажу вам потом, когда эта грозовая туча рассеется.
– А она рассеется?
– Должна, – ответил Сен-Люк.
Новобрачная еще не освоилась с положением законной супруги и не решилась настаивать; она запрятала любопытство в глубокие тайники сердца и дала себе слово продолжить разговор в другую, более благоприятную минуту, когда она сможет продиктовать свои условия Сен-Люку, не опасаясь, что он их отвергнет.
Итак, в тот вечер, когда начинается история, которой мы намерены поделиться с нашими читателями, во дворце Монморанси ожидали прибытия Генриха III. Но пробило уже одиннадцать часов, а короля все еще не было.
Сен-Люк пригласил на бал всех, кто числился в его друзьях или в друзьях короля. Кроме того, он разослал приглашения принцам и фаворитам принцев, начиная с приближенных нашего старого знакомца, герцога Алансонского, которого восшествие на королевский престол Генриха III сделало герцогом Анжуйским. Но герцог не счел нужным появиться на свадебном обеде в Лувре и, по всей видимости, не собирался присутствовать на свадебном балу во дворце Монморанси.
Короля Наваррского и его супруги в Париже не было, они, как это известно читателям нашего предыдущего романа, спаслись бегством в Беарн и там возглавили войска гугенотов, оказывавшие открытое сопротивление королю. Герцог Анжуйский, по своему всегдашнему обыкновению, тоже ходил в недовольных, но недовольство его было скрытым и незаметным; герцог неизменно старался держаться в задних рядах, выталкивая вперед тех дворян из своего окружения, кого не отрезвила ужасная судьба Ла Моля и де Коконнаса, чья казнь, несомненно, еще жива в памяти наших читателей.
Само собой разумеется, приверженцы герцога и сторонники короля пребывали в состоянии дурного мира: не менее двух-трех раз в месяц между ними завязывались дуэли, и только в редчайших случаях дело обходилось без убитых или по меньшей мере без тяжелораненых. Что до Екатерины Медичи, то самое заветное желание королевы-матери исполнилось – ее любимый сын достиг трона, о котором она так мечтала для него, а вернее сказать, для самой себя; теперь она царствовала, прикрываясь его именем, всем своим видом и поведением выказывая, что в сем бренном мире занята только заботами о своем здоровье и ничто другое ее не беспокоит.
Сен-Люк, встревоженный не сулящим ничего доброго отсутствием короля и принцев, пытался успокоить своего тестя, который по той же причине был огорчен до глубины души. Убежденный, как, впрочем, и весь двор, в том, что короля Генриха и Сен-Люка связывают тесные дружеские узы, маршал рассчитывал породниться с источником благодеяний, и – вот тебе на! – все вышло наоборот: его дочь сочеталась браком с ходячим воплощением королевской немилости. Сен-Люк всячески пытался внушить старику уверенность, которой сам не испытывал, а его друзья – Можирон, Шомберг и Келюс, разодетые в пух и прах, неестественно прямые в своих великолепных камзолах, с огромными брыжами, на которых голова покоилась, как на блюде, шуточками и ироническими соболезнованиями лишь подливали масла в огонь.
– Э! Бог мой! Наш бедный друг, – соболезновал Сен-Люку Жак де Леви, граф де Келюс, – я полагаю, на этот раз ты действительно пропал. Король на тебя сердится потому, что ты пренебрег его советами, а герцог Анжуйский, – потому, что ты не выказал должного почтения к его носу.[3]
– Ну нет, – возразил Сен-Люк, – ошибаешься, Келюс, король не пришел потому, что отправился на богомолье в Мининский монастырь, что в Венсенском лесу, а герцог Анжуйский – потому, что влюбился в какую-нибудь даму, которую я, как на грех, обошел приглашением.
– Рассказывай, – возразил Можирон. – Видел, какую мину скорчил король на обеде? А ведь у человека, который раздумывает, не взять ли ему посох да и не пойти ли на богомолье, и выражение лица бывает умиленное. Ну а герцог Анжуйский? Пусть ему помешали прийти какие-то личные дела, как ты утверждаешь, но куда же делись его анжуйцы, где хотя бы один из них? Оглянись вокруг – полнейшая пустота, даже бахвал Бюсси не соизволил явиться.
– Ах, господа, – сказал маршал де Бриссак, сокрушенно качая головой, – как все это смахивает на опалу. Господи боже мой! Неужто его величество разгневался на наш дом, всегда такой преданный короне?
И старый царедворец скорбно воздел руки горе.
Молодые люди смотрели на Сен-Люка, заливаясь смехом; их веселое настроение отнюдь не успокаивало старого маршала, а лишь усугубляло его отчаяние.
Юная новобрачная, задумчивая и сосредоточенная, мучилась тем же вопросом, что и ее отец, – чем мог Сен-Люк прогневать короля?
Сам Сен-Люк, конечно, знал, в чем он провинился, именно потому он и волновался больше всех.
Вдруг у одной из дверей залы возвестили о прибытии короля.
– Ах! – воскликнул просиявший маршал. – Теперь мне уже ничего не страшно; для полного счастья мне не хватает только услышать о прибытии герцога Анжуйского.
Монморанси– один из старейших баронских родов Франции, происхождение которого возводят к VI в. В 1559 г., когда Франсуа де Монморанси женился на Диане де Франс, дочери короля Генриха II, они породнились с королевским домом.
Клуэ Франсуа (1505 или 1510–1572) – придворный художник Франциска I и его преемников. Кисти Клуэ принадлежат портреты Франциска II, Генриха II, Карла IX и герцога Алансонского.
Лицо герцога Анжуйского было обезображено оспой, казалось, что на этом лице два носа. (Прим. автора.)
Впервые в России больше двух тысяч истцов требовали отмены Постановления Правительства РФ № 66 от 31.01.2020., приравнявшего ковид чуме! И проиграли… формально, но, по сути, лишь выявили весь уровень лжи и медицинского маркетинга на государственном уровне.
В Перечне опасных для окружающих заболеваний с 2004 года на последнем 15 месте стояла чума, а 31.01.2020, когда в России еще не было больных, туда поставили ковид, что создало иллюзию того, что он даже опаснее чумы, и весь прошедший год мы провели так, как будто у нас эпидемия чумы!
Но ковид - это не чума ни в каком смысле! В обжалуемом перечне больше нет ни одного ОРВИ и гриппа – ни свиного, ни птичьего, ни атипичной пневмонии.
Это постановление автоматически ограничило права населения согласно закону, поскольку теперь при любых признаках ОРВИ (ковид или нет будут разбираться пару недель минимум) каждого из нас можно госпитализировать или изолировать без его согласия, - это сценарий с весны 2020 года.
Между тем, дополнительная смертность от новых причин за год по данным Росстата составила 320 тысяч смертей, и только 57 тысяч по данным ВОЗ – от ковида (в 2014 году от пневмонии умерло 42 тысячи чел.). Получается, что 270 тысяч человек в России за 2020 год погибли от новых причин.
Произошло массовое ограничение (фактически, отмена) элементарных конституционных гражданских прав и свобод – на передвижение, на труд, на образование, частную жизнь и даже на свободное дыхание.
В ходе судебного процесса со стороны истцов выступили 10 человек – из них 6 врачей, включая 2 профессоров (военных врачей - Шафалинов Владислав и Иванов Денис), от Ассоциации независимых врачей Алина Лушавина, Елена Кириченко, Лилия Умарова, Наталья Радомская – невролог, вирусолог, рентгенолог, химик, - которые убеждали суд в том, что у Правительства РФ не было никаких оснований для принятия указанного решения, и что оно вызвало негативные последствия.
Евгений Серов – юрист, журналист - спрашивал у ответчиков, кто ответит за смерть его матери, и еще десятков тысяч людей, погибших от неоказания помощи в этот период? Менькова Илона, представлявшая Родителей Москвы, спрашивала у представителей Правительства, кто понесет ответственность за здоровье детей, покалеченное на дистанте ухудшением зрения, осанки, психики? Четверикова Ольга рассказала о том, что понятия пандемии не существует в документах ВОЗ и что ковид неправильно закодирован в постановлении и уже поэтому оно не имеет силы.
Оказывается, основанием для обжалуемого Постановления стало заболевание меньше 10 тысяч жителей Китая, 213 из которых умерло. Проблема в том, что заболели и умерли они с 17 ноября 2019 (нулевой пациент) по 31.01.2020, то есть в течение двух с лишним месяцев. Чтобы было понятен масштаб нелепости этого заявления сравним: в Китае каждый день умирает 27 тысяч человек. Какие 213 за два с лишим месяца? В Китае в сезон ОРВИ за один день заболевают 1,6 млн. человек. Какие 10 тысяч больных за два месяца? Учитывая, что Ухань находится на расстоянии 3,5 тысяч км от границ с Россией, к 31.01.2020 было ясно, что скорость распространения заболевания не велика. Это не эпидемия, конечно. За весь 2020 год в Москве не были превышены эпидпороги, кстати.
Согласно законодательству включение нового заболевания в перечень опасных возможно только при наличии высокой смертности, тяжести последствий, роста инвалидности и наличии эпидемии. И все эти данные должны иметься в виде государственной статистики. Это значит, что новое заболевание не может быть включено в этот перечень, а вносится туда только хорошо изученное. ОРВИ там нет и не может быть, потому что пока эти данные собираются (календарный год) вирус ОРВИ мутирует, приспосабливается, теряет остроту и проблема становится не актуальной.
Но сами ОРВИ от этого никуда не деваются. Сейчас опять сезон ОРВИ, а не чума! Хватит паники и неадекватных решений, зарабатывания на смертях! Мы живем во времена, когда за болезни платят намного дороже, чем за здоровье. В течение двух дней судебного процесса мы наблюдали, как агрессивно продвигают руководители институтов Минздрава во главе с самим Минздравом и Правительством РФ продажу коронавируса. За этим стоят невероятные бюджеты. Ведь даже тариф ОМС на пневмонию за этот год вырос до 18 раз (до миллиона рублей).
Маленькая зарисовка к маркетингу, по мнению Правительства от ковида умерло в два раз больше людей, чем от испанки? Верите? Нет? Но так написано в отзыве Минздрава (Приложение 3). Разве это не умышленное нагнетание паники?
В возражениях есть еще много не состыковок. В Приложении от института Гамалеи есть список литературы, в котором нет ни одного русского слова. Кому же служат эти люди, игнорирующие то, что происходит внутри России, с их гражданами, и только и цитирующие западных хозяев? Материалы судебного процесса можно посмотреть на сайте Стоппаника.ру
Оба процесса от имени истцов вел Президент Лиги защитников пациентов – Александр Саверский
Саша Мартюшева ![]()
запись закреплена
[Фрау начинает танцевать у городской управы]
|Фрау — слово, присоединяемое к фамилии или имени замужней женщины в Германии как вежливое обращение в знач. Сударыня, госпожа.|
Действия этой песни происходит на территории современной Франции, где используются другие слова при обращении к замужним, но в 1518 эта территория принадлежала Священной Римской империи германской нации. Так что да, всё верно, именно фрау.
Так же эта фрау, скорее всего, и есть женщина по фамилии Троффеа. Будем в дальнейшем её так и звать.
[Орава смотрит на движенья худощавой фрау
С XIV по XVI была мода на лишний вес, так что худощая фрау — это странно в то время. Возможно, она из бедной семьи.
[Словно слышит музыку она, а на лице румянец]
По всей видимости девушка танцует без музыкыки, а это значит, что музыка играет у неё в голове. Мы все знаем, что про безумцев говорят "а у них музыка в голове играет". Делаем вердикт: у фрау, как и у многих персонажей песен от господина Аспера, не всё в порядке с головой. Но это обоснованно и о причине такого безумия мы узнаем дальше по песни.
[Каждым жестом манит, приглашая на совместный танец]
Спойлер: в конце концов пригласила всех :)
[Спорынья — in ya, алкалоид — load]
|Спорынья — род грибов, паразитирующий на некоторых злаках, в том числе, на ржи и пшенице.
In ya — (с англ.) во мне (дословно: в я).
Алкалоид — Органические щелочи растительного, реже животного происхождения. Издавна было известно, что многие растения, принятые внутрь в виде порошка или иной формы, сильно действуют на организм человека — то как сильные яды, то как целебные средства.
Load — (с англ.) загружать.|
Эту строчку можно переосмыслить как "спорынья (паразит) во мне, а алкалоид (яд) пока что только загружается в меня".
НО:
|Одной из современных теорий, объясняющих произошедшее, является пищевое отравление психоактивными продуктами спорыньи, поражающей различные злаки. Содержащиеся в спорынье алкалоиды по химической структуре близки к психоактивному веществу ЛСД, которое изначально было синтезировано именно из них. Спорынья также, согласно некоторым гипотезам, является причиной других исторических аномалий, включая процесс над салемскими ведьмами. Известно ещё около семи средневековых случаев танцевальной чумы в том же регионе.|
Делаем вывод: эта строчка про само отравление людей в то время.
[Нет чумы причины, чинно строг и тих астролог]
|В 14-16 веках наблюдается наивысший подъем интереса к астрологии в Европе. В этот период астрологи работают при дворах большинства европейских правителей.|
В то время астрология была серьезной наукой (ничего не имею против этой науки, просто не верю в гороскопы). Так что сам факт того, что астролог тих и говорит, что причины для чумы нет и это означает, что всё в порядке, хотя всё не совсем так. Ведь чума ЕСТЬ.
[..Подол её крамольно тронет лица павших танцем храбрых]
Увы, но во время танцевальной чумы умерло множество человек (до 15 смертей в день в течение месяца!). Эта строчка означает, что действия уже происходят не первый день и уже есть погибшие, на которых танцорам всё равно.
[Эта музыка и эта сцена - поле для макабра!]
|Макабр — Изображение танцующих людей и скелетов, призванное напоминать живущим о неизбежности смерти.|
Правительство для танцоров выделяло музыкантов и сцены, дабы те танцевали столько, сколько им влезет. Была надежда на то, что это их быстрее вылечит.
[Танцуй, чума! (как в последний раз)
Схожу с ума и приглашаю вас]
Танцоры по современной теории были под воздействием алкалоидов и поэтому потихоньку сходили с ума.
[Пусть гладит по лицу огонь
Родная, потанцуй со мной!]
Возможно эти строчки гласят, что сумасшедшие приманивали в свои ряды и других, дабы им не было одиноко.
[Хохочет, гладит по лицу
Твоя чума, танцуй, танцуй!]
Призыв потанцевать. Особо смысла в припеве мало, но он так приятен!~
[Тела разгоряченные, танец без просвета
Тает на талиях след летального лета]
Танцевальная чума началась в июле.
[Ну же, зеваки, становитесь в круг, не время сомневаться!
Это танец в стиле тысяча пятьсот восемнадцать]
А вот и год этой трагикомедии: 1518
[Алкалоид — load, спорынья — in ya]
Алкалоид загружается в нас. Мы неизбежные жертвы танцевальной чумы и можем лишь страдать и танцевать.
[Каблуки-подолы заметает летней пылью]
Тут особо нечего объяснять.
[Пока чума на белый танец призвала несчастных]
|Белый танец — танец, где дамы приглашают кавалеров.|
Чума здесь представлена как девушка. Скорее всего это из-за того, что в русском чума имеет женский род, так же возможно, что из-за того, что во время танцевальной чумы танцовщиц было больше, чем танцоров.
[Где-то в танце чёрном появился Аспер]
[Танцуй, чума, танцуй, кружи-пляши в последнем танце
Ведь перед тобою все равны — цари и оборванцы!]
Жертвами чумы были люди любого класса.
[С новым тактом эта песня станет патогеном]
|Патоген — любой микроорганизм (включая грибы, вирусы, бактерии, и проч.), а также особый белок — прион, способный вызывать патологическое состояние (болезнь) другого живого существа.|
Было бы интересно жить, если бы эта чума реально стала бы болезнью, от которой надо было бы лечится и делать прививки. Но, слава логике, это невозможно.
[Пусть Аспер правит танцем, правит балом, правит сценой!]
Ещё одно подтверждение моих слов о том, что в этой песни Аспер — дух безумия танцоров.
[Алкоголь — load, МДМА — in ya]
|МДМА — Полусинтетическое психоактивное соединение амфетаминового ряда, относящееся к группе фенилэтиламинов, широко известное под сленговым названием таблетированной формы экстази.|
[Внемли словам за левым плечом: "вас не покину
Стану вашим искушением, вы моя паства. "]
|Паства — Группа верующих, руководимых священником, прихожане.|
Паства не должна искушаться.
Возможно эти слова приговаривает Аспер, сводя с ума остальных, дабы те тоже поддались чуме и затанцевали.
[Танцуй в чумном танце, Per aspera ad astra!]
Читайте также: