И в аравийском урагане и в дуновении чумы

Обновлено: 28.03.2024

Герои поэмы - молодые, весельчаки и оптимисты прибывают в Лондон, где эпидемия набирает силу, и попадают, что называется, в самую гущу трагедии. Смертельная болезнь косит всех направо и налево. Перед опасностью бессильны и бедные, и богатые. Бродяги на улицах сбиваются в толпы и спорят о том, какой бы дом разграбить в первую очередь. Священник взывает к совести, порою тщетно. Постоянно кого-то хоронят. И вот в эдаком беспределе, хаосе и страхе герои романа – два молодых офицера и несколько присоседившихся к ним бражников устраивают, как бы мы выразились сегодня, вечеринку. Они пьют, едят, шутят и всячески бодрятся. Тут к ним является священник и начинает их стыдить. Что, дескать, вы творите? Когда кругом такая беда – как смеете вы веселиться? Ваши умершие родственники и друзья не поймут вашего веселья. Почему вы не в трауре? Да ведь и сами вы можете умереть в любой миг. Как же, мол, нехорошо так себя вести.

И тут молодые люди сразу же теряются, настроение у них портится и пир весь сходит на нет.

Оказывается, будучи в Болдино в 1830 году Александр Сергеевич наблюдал эпидемию холеры. В письмах он называет её чумой, но это всё же была холера.

Так можно ли веселиться, когда кругом только и слышно о болезнях и опасности заражения? Герои Пушкина отвечают на попрёки священника так.

Правы ли герои поэмы Вильсона и Пушкина?

Ведь страх – это прежде всего сильнейший стресс! А при стрессе выделяются кортикостероидные гормоны. Большие дозы этих гормонов серьёзно снижают иммунитет.

В США наблюдали группу испытуемых – не большую - всего 100 человек. Но зато наблюдения вели в течении 5 лет. Цель эксперимента состояла в том, чтобы понять насколько сопротивляемость организма зависит от стрессового фактора. Оказалось, что те участники эксперимента, кто много и часто нервничал, тревожился, боялся или получал негативные известия, заболевали в 3 раза чаще людей с относительно спокойной психикой. А меньше всех болели счастливчики – умеющие радоваться каждому пустяку и смеяться без повода.

Ощущение радости, умиротворения говорит о том, что вырабатываются гормоны – эндорфины, которые приводят организм в состояние баланса.

Иммунитет не повышают таблетки и микстуры. Иммуностимуляторы в большинстве своём маркетинговый ход и только.

Зато здоровье укрепляют такие простые вещи как

· Яркий солнечный свет – природный антисептик.

· Хороший крепкий, безмятежный сон – не менее 7 часов.

· Качественное питание – достаточное количество полноценного белка.

· Продукты, содержащие цинк и селен. Чемпионом является чеснок, который не зря римские воины носили в качестве амулета.

· Работает перга – отличное бактерицидное средство (о том, как принимать пергу с лечебной и профилактической целью в нашем блоге есть статья )

· Очень хорошо пить хотя бы по стакану в день воду с отрицательным ОВП (о свойствах этой уникальной воды тоже есть статья )

· И самое главное поменьше допускать в свою жизнь негатива и дурных, а порою и глупых новостей.

Когда могущая Зима,
Как бодрый вождь, ведет сама
На нас косматые дружины
Своих морозов и снегов, —
Навстречу ей трещат камины,
И весел зимний жар пиров.

*
Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой.
Что делать нам? и чем помочь?

*
Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.

*
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

*
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

*
Итак, — хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, —
Быть может. полное Чумы!

Другие статьи в литературном дневнике:

  • 31.10.2021. За завесой любви.
  • 29.10.2021. Очерчены.
  • 28.10.2021. Пир во время чумы. Пушкин
  • 27.10.2021. Световита
  • 25.10.2021. Анекдоты про поэтов
  • 21.10.2021. Непревзойденный Бродский
  • 20.10.2021. Из лучшего чего-нибудь!
  • 09.10.2021. Любимое стихотворение!

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2022 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+

Улица. Накрытый стол. Несколько пирующих мужчин и женщин.

Молодой человек

Почтенный председатель! я напомню
О человеке, очень нам знакомом,
О том, чьи шутки, повести смешные,
Ответы острые и замечанья,
Столь едкие в их важности забавной,
Застольную беседу оживляли
И разгоняли мрак, который ныне
Зараза, гостья наша, насылает
На самые блестящие умы.
Тому два дня наш общий хохот славил
Его рассказы; невозможно быть,
Чтоб мы в своем веселом пированье
Забыли Джаксона! Его здесь кресла
Стоят пустые, будто ожидая
Весельчака — но он ушел уже
В холодные подземные жилища…
Хотя красноречивейший язык
Не умолкал еще во прахе гроба;
Но много нас еще живых, и нам
Причины нет печалиться. Итак,
Я предлагаю выпить в его память
С веселым звоном рюмок, с восклицаньем,
Как будто б был он жив.

Председатель

Он выбыл первый
Из круга нашего. Пускай в молчаньe
Мы выпьем в честь его.

Молодой человек

Председатель

Твой голос, милая, выводит звуки
Родимых песен с диким совершенством;
Спой, Мери, нам уныло и протяжно,
Чтоб мы потом к веселью обратились
Безумнее, как тот, кто от земли
Был отлучен каким-нибудь виденьем.

Мери(поет)

Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.

Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо все. Одно кладбище
Не пустеет, не молчит.

Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их!
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой!

Если ранняя могила
Суждена моей весне —
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, —
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей,
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.

И потом оставь селенье!
Уходи куда-нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!

Председатель

Благодарим, задумчивая Мери,
Благодарим за жалобную песню!
В дни прежние чума такая ж, видно,
Холмы и долы ваши посетила,
И раздавались жалкие стенанья
По берегам потоков и ручьев,
Бегущих ныне весело и мирно
Сквозь дикий рай твоей земли родной;
И мрачный год, в который пало столько
Отважных, добрых и прекрасных жертв,
Едва оставил память о себе
В какой-нибудь простой пастушьей песне,
Унылой и приятной… Нет, ничто
Так не печалит нас среди веселий,
Как томный, сердцем повторенный звук!

Мери

О, если б никогда я не певала
Вне хижины родителей моих!
Они свою любили слушать Мери;
Самой себе я, кажется, внимаю,
Поющей у родимого порога.
Мой голос слаще был в то время: он
Был голосом невинности…

Луиза

Не в моде
Теперь такие песни! Но все ж есть
Еще простые души: рады таять
От женских слез и слепо верят им.
Она уверена, что взор слезливый
Ее неотразим — а если б то же
О смехе думала своем, то, верно,
Все б улыбалась. Вальсингам хвалил
Крикливых северных красавиц: вот
Она и расстоналась. Ненавижу
Волос шотландских этих желтизну.

Председатель

Послушайте: я слышу стук колес!

Едет телега, наполненная мертвыми телами. Негр управляет ею.

Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,
По языку судя, мужское сердце.
Но так-то — нежного слабей жестокий,
И страх живет в душе, страстьми томимой!
Брось, Мери, ей воды в лицо. Ей лучше.

Мери

Сестра моей печали и позора,
Приляг на грудь мою.

Луиза(приходя в чувство)

Ужасный демон
Приснился мне: весь черный, белоглазый….
Он звал меня в свою тележку. В ней
Лежали мертвые — и лепетали
Ужасную, неведомую речь….
Скажите мне: во сне ли это было?
Проехала ль телега?

Молодой человек

Ну, Луиза,
Развеселись — хоть улица вся наша
Безмолвное убежище от смерти,
Приют пиров, ничем невозмутимых,
Но знаешь, эта черная телега
Имеет право всюду разъезжать.
Мы пропускать ее должны! Послушай,
Ты, Вальсингам: для пресеченья споров
И следствий женских обмороков спой
Нам песню, вольную, живую песню,
Не грустию шотландской вдохновенну,
А буйную, вакхическую песнь,
Рожденную за чашею кипящей.

Председатель

Такой не знаю, но спою вам гимн
Я в честь чумы, — я написал его
Прошедшей ночью, как расстались мы.
Мне странная нашла охота к рифмам
Впервые в жизни! Слушайте ж меня:
Охриплый голос мой приличен песне.

Многие

Гимн в честь чумы! послушаем его!
Гимн в честь чумы! прекрасно! bravo! bravo!

Председатель(поет)

Когда могущая Зима,
Как бодрый вождь, ведет сама
На нас косматые дружины
Своих морозов и снегов, —
Навстречу ей трещат камины,
И весел зимний жар пиров.

Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой….
Что делать нам? и чем помочь?

Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

Итак, — хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, —
Быть может… полное Чумы!

Священник

Безбожный пир, безбожные безумцы!
Вы пиршеством и песнями разврата
Ругаетесь над мрачной тишиной,
Повсюду смертию распространенной!
Средь ужаса плачевных похорон,
Средь бледных лиц молюсь я на кладбище,
А ваши ненавистные восторги
Смущают тишину гробов — и землю
Над мертвыми телами потрясают!
Когда бы стариков и жен моленья
Не освятили общей, смертной ямы, —
Подумать мог бы я, что нынче бесы
Погибший дух безбожника терзают
И в тьму кромешную тащат со смехом.

Несколько голосов

Он мастерски об аде говорит!
Ступай, старик! ступай своей дорогой!

Священник

Я заклинаю вас святою кровью
Спасителя, распятого за нас:
Прервите пир чудовищный, когда
Желаете вы встретить в небесах
Утраченных возлюбленные души.
Ступайте по своим домам!

Председатель

Дома
У нас печальны — юность любит радость.

Священник

Ты ль это, Вальсингам? ты ль самый тот,
Кто три тому недели, на коленях,
Труп матери, рыдая, обнимал
И с воплем бился над ее могилой?
Иль думаешь, она теперь не плачет,
Не плачет горько в самых небесах,
Взирая на пирующего сына,
В пиру разврата, слыша голос твой,
Поющий бешеные песни, между
Мольбы святой и тяжких воздыханий?
Ступай за мной!

Председатель

Зачем приходишь ты
Меня тревожить? Не могу, не должен
Я за тобой идти: я здесь удержан
Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
Сознаньем беззаконья моего,
И ужасом той мертвой пустоты,
Которую в моем дому встречаю —
И новостью сих бешеных веселий,
И благодатным ядом этой чаши,
И ласками (прости меня, господь)
Погибшего, но милого созданья…
Тень матери не вызовет меня
Отселе, — поздно, слышу голос твой,
Меня зовущий, — признаю усилья
Меня спасти… старик, иди же с миром;
Но проклят будь, кто за тобой пойдет!

Многие

Bravo, bravo! достойный председатель!
Вот проповедь тебе! пошел! пошел!

Священник

Матильды чистый дух тебя зовет!

Председатель(встает)

Клянись же мне, с поднятой к небесам
Увядшей, бледною рукой — оставить
В гробу навек умолкнувшее имя!
О, если б от очей ее бессмертных
Скрыть это зрелище! Меня когда-то
Она считала чистым, гордым, вольным —
И знала рай в объятиях моих…
Где я? Святое чадо света! вижу
Тебя я там, куда мой падший дух
Не досягнет уже…

Женский голос

Он сумасшедший, —
Он бредит о жене похороненной!

Священник

Председатель

Отец мой, ради бога,
Оставь меня!

Священник

Спаси тебя господь!
Прости, мой сын.

Уходит. Пир продолжается. Председатель остается, погруженный в глубокую задумчивость.

Юноши и девушки ищут в произведениях Пушкина - сюжет. Взрослые же люди - глубокий философский смысл.

Много встречаю в сети отзывов, что в 30, 40, 50, 60 лет - книги открываются людям с новой стороны. Замечаешь то, что было скрыто - не от глаз, от понимания. Мудрость не приходит сама, к ней надо идти, как Магомед к своей Горе.

Не так давно я перечитывала "Пир во время чумы" и была крайне удивлена, как актуальны строчки поэта. В 1830 году в Москве разразилась холера, а у нас в 2020 - сами знаете, что.

Но все эти неурядицы - лишь фон, за которым - жизнь. И вот о ней Пушкин пишет так, как никто иной.

Напомню, что Пушкин не видел счастье в череде наслаждений. Он писал:

Страдания - оттеняют то, что мы обычно не замечаем. Здоровье, любовь близких, благополучие. И если его в нашей жизни нет, даже крупицы, бытие начинает казаться нам пустым и пресным. И сами себе мы становимся противны.

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

Поэты умеют видеть прекрасное во всем, но в чем упоение Чумы? В том, что она показывает нам насколько жизнь - хрупка. Время над нами всеми властно.

В романе американского писателя Уильяма Фолкнера "Звук и ярость" есть такой эпизод: отец дарит своему сыну часы, которые принадлежали, в свою очередь его отцу, называя их "гробницей надежд и устремлений".

"Вручаю тебе часы не для того, чтобы ты помнил о времени, а чтобы иногда о нем забывал. Именно в эти минуты ты будешь поистине счастлив. Человеку не дано победить время. И даже сразиться с ним не дано. Победа над временем - иллюзия дураков и философов".

И вот те самые строчки Пушкина, которые меня восхитили:

Если бы жизнь была бесконечной - любили мы ее? Не думаю.

Мы бы никуда не торопились, не пытались ни с кем конкурировать, не достигали бы желаемого. Думали бы, что жизнь сама нам все даст, времени то - вагон.

Восточный философ Омар Хайям твердит в своих рубаи: "Как проведешь свою жизнь - так она и пройдет, она - твое творенье". Но как понять эти строки? Наполнять жизнь - чем? Каждое утро мы открываем глаза, куда-то идем, песни поем, хлеб жуем. Торопиться нам некуда. Что там дальше? Пенсия? Немощность?

Главное, плыть по реке времени. И чтобы никто не докучал.

Пушкин же со временем боролся, насыщая свою жизнь эмоциями, мыслями, трудом. И дело не в том, что он хотел жить до глубокой старости, вовсе нет. Как раз наоборот. Но Пушкину хотелось остаться в умах людей на века.

Битву со временем выиграть не удавалось еще никому. Пушкин ее проиграл в 37 лет. Но сражение свое он провел - с величайшим достоинством. Как и подобает всем нам.

Царица грозная Чума

Теперь идет на нас сама

И льстится жатвою богатой;

И к нам в окошко день и ночь

Стучит могильною лопатой…

Что делать нам? И чем помочь?

Как от проказницы Зимы

Запремся также от Чумы,

Зажжем огни, нальем бокалы;

Утопим весело умы

И, заварив, пиры да балы

Восславим царствие Чумы.

Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении Чумы.

Все, все что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Бессмертья, может быть, залог!

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог.

Итак, - хвала тебе, Чума!

Нам не страшна могилы тьма,

Нас не смутит твое призванье!

Бокалы пеним дружно мы,

И девы-розы пьем дыханье, -

Быть может… полное Чумы.

Вот оно – гениально выраженное свойство человеческой природы, самая суть того, что толкает экстремалов любого уровня стремиться навстречу опасности, которая еще и сама по себе обладает притягательной силой. Ну не хватает человеку адреналина в обыденной, спокойной жизни и он ищет острых ощущений, способных вывести его из летаргического сна обыденности и сытости. Но и это еще не все.

После этого гимна появляется старик священник и пытается взывать к совести пирующих, указывая на то, что смех среди всеобщего горя не только не уместен, но и кощунственен. Из его диалога с Председателем мы узнаем, что предводитель пирующих - Вальсингам, только что пропевший вдохновенный гимн Чуме, уже похоронил свою мать и любимую жену. Вызывающее поведение, нарочитая бравада и бесстрашие Председателя идут от полного отчаяния и потери смысла жизни. Все, кого он любил – умерли, жить ему в сущности не зачем и не для кого, оттого он и не страшится смерти. Даже ищет ее, вот она - подоплека напускной веселости и бравады. Немного в мировой литературе найдется примеров столь глубокого описания человека находящегося в бездне отчаяния.

Читайте также: