Какой вирус атакует россию
Обновлено: 25.04.2024
В течение всего марта заболеваемость ковидом в России снижалась, и 1 апреля оперштаб отчитался менее чем о 20 тысячах новых случаев (в начале марта показатель приближался к сотне). Однако эксперты уже начинают говорить о том, что пятая волна коронавируса не была последней. Мировая статистика это подтверждает: крупнейшая с начала пандемии вспышка в Китае, подъемы заболеваемости в США, Европе и Африке говорят, что окончательно прощаться с ковидом пока рано. Мы поговорили с врачами, чтобы разобраться, что происходит сейчас и чего ждать от вируса в ближайшем будущем.
Новый вариант вируса: что мы о нем знаем?
Пульмонолог Алексей Кривоногов говорит, что пока в России падает заболеваемость, в мире происходят иные перемены, которые нам говорят немножко о другом.
За месяц заболеваемость ковидом снизилась в 4,5 раза
Инфографика: Виталий Калистратов / Городские порталы
Иммунолог Николай Крючков не вполне согласен с коллегой относительно распространенности стелс-омикрона в России — он полагает, что на сегодняшний день в столицах к нему относится большинство случаев. Но при этом он согласен, что вирус не стал более опасным — исследования не показывают, чтобы у новых вариантов вируса была большая патогенность.
— Конечно, различия могут быть, но чтобы их измерить с учетом всех факторов — такие исследования быстро не проведешь, — считает Крючков.
Тем не менее, оптимистично считать, что вирус стал безопасен, не приходится. В самом начале распространения омикрона действительно было предположение, что это совсем легкий вариант, но, как показала практика, всё не так радужно.
— Оригинальный омикрон изначально протекал по типу ОРВИ, причем, по моему опыту, с симптоматикой ларингофарингита, то есть поражения горла и гортани, люди жаловались на боли в горле и затруднения при глотании, — говорит терапевт Иван Скороходов. — Зачастую этот вариант вируса не приводил к госпитализациям и развитию пневмонии. Исследование на животных показало, что омикрон по сравнению с дельтой в 70 раз быстрее размножается в верхних дыхательных путях и в 10 раз медленнее в легких. Это всех обнадежило, что омикрон наконец-то превратится в сезонное ОРВИ. Но он начал мутировать, и те штаммы омикрона, которые есть на сегодняшний день, BA.1 и BA.2, могут приводить к госпитализациям. Они по-прежнему опасны для пожилых людей и пациентов с факторами риска.
Иван Скороходов — практикующий терапевт, врач — аллерголог-иммунолог. Член Российской ассоциации аллергологов и иммунологов.
Чтобы оценить степень опасности, стоит посмотреть на статистику смертности — она тоже снижается, но не так быстро как заболеваемость. Врачи говорят, что она связана с пациентами, заболевшими в сезон подъема заболеваемости. Смертность будет снижаться, но она всегда отстает от заболеваемости на несколько недель.
Смертность снижается не так интенсивно, как заболеваемость
Инфографика: Виталий Калистратов / Городские порталы
Когда ждать новую волну?
Сейчас ВОЗ проводит мониторинг: с разных точек планеты собирают новые штаммы. Скороходов говорит, что в основном они мало чем отличаются и их мутации не влияют на основные категории.
— У ВОЗ есть три категории, по которым оценивается каждый штамм: заразность, умение обходить иммунный ответ и способность вызывать тяжелое течение. В соответствии с этим они подразделяют штаммы на вызывающие интерес и вызывающие опасения. Первые — это вирусы, которые имею большое количество мутаций, но еще непонятно, во что это выльется, а вторые — которые имеют мутации, влияющие на три основные категории. Сейчас в этом списке дельта и омикрон. Я думаю, что если будет шестая волна, то это будет версия омикрона.
Кривоногов полагает, что если говорить о волне, то она должна будет захватить многие страны, увеличение заболеваемости есть лишь в некоторых странах. Говорить про Россию в этой волне пока рано, у нас снижение заболеваемости. Однако регионы России один за другим снимают ограничения по коронавирусу, а это может не пойти на пользу.
— Проблема в том, что снимать ограничения сейчас не очень правильно, мягко говоря. Не потому, что если отменить ношение масок, то тут же произойдет всплеск. Дело не в этом, — считает иммунолог Николай Крючков. — На сегодняшний день я оцениваю количество людей, которые используют регулярно маски в закрытых помещениях, в 30–35%. Это было до отмены ограничений [в Москве]. Сейчас это может быть 5%. Фактически этой отменой мы воздействуем на людей, которые не были против соблюдать противоэпидемические меры. Не победив еще ковид, мы делаем социальной нормой неношение масок. Это значит, что люди, которые и сейчас не против надеть маску, заходят в общественный транспорт, видят, что все без масок, появляется социальное давление, и они ее не надевают.
— Я так понимаю, приближенное к властям экспертное сообщество основывается на предположении, которое они фактически приняли за аксиому, что коронавирус — всё, — говорит Николай Крючков. — То есть будут небольшие всплески, патогенность будет только снижаться и так далее. Я бы сказал, что они выдали желаемое за действительное. Когда-то это действительно случится, но думаю, что на нормализацию ситуации нужны полтора-два года. Я думаю, что эти решения приняты на фоне других проблем.
Крючков полагает, что ближайший всплеск заболеваемости может начаться в конце апреля, хотя он и не будет таким высоким, как пятая волна. В мае он ожидает нормализацию и даже снижение летальности, лето будет благоприятным, эпидемия перейдет в подострое состояние, инфекцию станет легче контролировать, а сезонные всплески станут более выраженными.
СЮЖЕТ
— Но дальше наступает осенний период, а там — неопределенность. Первое: у нас ухудшение социально-экономической ситуации, это очень сильно влияет. Второе: у нас очень сильно к этому времени снижается уровень коллективного иммунитета, потому что сейчас он снижается, а не растет. Сейчас он официально на уровне 53%, будет меньше, в том числе в группах риска. Не надо думать, что все, кто мог, умерли. Значительная часть людей [из групп риска] умерла, но много людей, подверженных осложнениям с ковидом, осталось. Поэтому к осени не исключаем появление новых штаммов, не исключено, что появится более патогенная линия.
Сегодня весь мир напряженно следит за мутациями коронавируса. И часто информация не обнадеживает: вирус становится все заразнее, все чаще поражает молодых и, по некоторым данным, утяжеляет течение болезни. Что ждать от дальнейших мутаций? Какие эволюционные задачи ставит перед собой вирус? Почему в Индии заболеваемость резко пошла на спад, а в России стремительно растет? Что будет, если мы все уйдем жить в лес? На эти и многие другие вопросы читателей "МК" в ходе онлайн-конференции рассказал специалист в области молекулярной биологии, доктор биологических наук, профессор Сколтеха Константин СЕВЕРИНОВ.
Константин Северинов Фото: Кадр из видео
- В начале пандемии многие ученые предсказывали, что у вируса нет задачи убивать, поэтому он будет мутировать, повышая свою заразность, но снижая агрессивность. В итоге мы видим, что новые мутации типа Дельта не только передаются значительно легче, но и приводят к более тяжелому течению болезни. Почему?
- Не думаю, что есть данные о том, что новые штаммы утяжеляют течение заболевания. Просто вирусы используют организмы людей как резервуар для селекции новых, более приспособленных вариантов. Такая селекция, позволяющая живым организмам выживать - основной тезис дарвиновской теории эволюции. Многие еще не переболели, и вирусу есть, где развернуться. Поэтому те варианты вируса, которые быстрее заражают, получают преимущества и вытесняют другие варианты. Их заразность повышается, но повышение тяжести совершенно неочевидно. Вариант Дельта в несколько раз более заразен, чем его предок из Уханя и чем линии ЮАР и Британия. Эволюция вирусов - естественный процесс, и он прекратится, когда большая часть переболеет или привьется.
- Сегодня некоторые эксперты озвучивают теорию, что растянутая во времени вакцинация лишь способствует еще большей мутации штаммов. Так ли это?
- Мне кажется, это типичный случай перекладывания с больной с головы на здоровую. Если провести массовую и быструю вакцинацию, вирусу не останется места, и не остается людей, которых он может заразить. В странах, где вакцинация неполная, вирус может заражать не вакцинированных, и при их заражении появляются новые варианты вируса, которые могут попадать в прослойку вакцинированных, но в большинстве случаев это не приводит ни к чему. Чаще вирусы мутируют в невакцинированных, при этом могут появляться штаммы, способные преодолевать иммунитет вакцинированных. И тогда происходит сдвоенный эволюционный процесс – вирус приобретает изменчивость на невакцинированных и оттачивает свои свойства на получивших прививку.
- Еще недавно Индия была в топе новостей – заболеваемость там росла колоссальными темпами. Сейчас, несмотря на низкие темпы вакцинации, она также резко падает. Почему так?
- Если посмотреть на инфекционные волны во всех странах, то всегда был резкий подъем, причем, часто, когда его никто не ждал, а потом ситуация приходила в условную норму. Наша страна была исключением – при нашей "норме" в 10 тысяч заболевших в день очень много. Но спад происходит по естественным причинам: при сильном развитии эпидемии люди начинают дистанцироваться и соблюдать противоэпидемические меры, часто сами того не сознавая, а государство идет на новые ограничения.
- Высказываются версии, что в Индии причиной мог быть массовый профилактический прием одного ветеринарного средства с недоказанной против коронавируса эффективностью. В социальных сетях России уже сформированы секты поклонников этого препарата…
- Даже не знаю, о чем речь. Лекарств с противовирусной эффективностью от коронавируса не существует. Но наверняка есть люди, которые верят в имбирь, чагу, лимон и другие странные вещи. Бывший президент США Трамп верил в волшебную силу отбеливателя хлорекса.
- Почему у нас такое странное отношение к коронавирусу. В метро собираться можно, а на улице на фестивале нельзя?
- Я не знаю. Было бы полезно, чтобы власти объясняли свои действия. Но если подумать, то можно понять, почему это так. Если ввести жесткие ограничения на проезд в метро, город встанет и люди прекратят работать. А большие фестивали, пусть и под открытым небом, которые создают скученность и способствуют распространению инфекции, при всем уважении, не обязательны для того, чтобы экономика работала.
- Почему некоторые люди болеют очень тяжело, а у кого-то находят антитела, хотя никаких симптомов заболевания не было?
- Это - общий вопрос, никак не связанный с коронавирусом. Это зависит от особенностей иммунитета каждого конкретного человека и особенностей генетики, которые делают людей устойчивыми к тем или иным болезням. Все очень индивидуально, включая не только генетику и образ жизни, но и роль случая. Ведь один получает небольшую дозу вируса, а другой – много.
- В начале пандемии были попытки определения генов, которые отвечают за тяжелое течение ковида, но с тех пор об этом ничего не слышно. Определены ди такие гены?
- Утверждения о том, что якобы есть генетические причины, которые влияют на тяжесть течения ковида, не имеют отношения к реальности. Однако некоторые люди способны быстро мобилизовать систему производства антител, что может помочь в борьбе с болезнью. Антитела у разных людей могут вырабатываться индивидуально.
- От чего зависит способность к выработке антител организмом?
- Например, сегодня есть понимание, что после применения действующих вакцин уровень антител повышается на какое-то время, а потом понижается. Но это не значит, что иммунитета нет Для подавляющего большинства неважно, есть антитела или нет – важно, чтобы вакцина предотвращала заболевание. Однако вопрос длительности защитного действия вакцин пока остается открытым. Четких научных данных на эту тему нет, и бессмысленно их требовать. Вакцины официально применятся 6-7 месяцев, и говорить, например, что они дадут иммунитет на два года, невозможно. Меряться антителами интересно, но бессмысленно.
- Тогда можно то же самое сказать и о переболевших? Длительность их иммунитета тоже неизвестна?
- Да. После заболевания уровень антител часто ниже, чем после вакцины. Однако четкой статистики в нашей стране по частоте повторных заболеваний на самом деле нет. Есть только ощущение, на уровне данных из реальной жизни. Но, несмотря на то, что многие пишут, что переболели дважды, на самом деле частота риска повторно заболеть невысока. И в группе риска, прежде всего, непривитые и люди, которые еще не болели.
- В мире мутации гриппа появляются раз в 5-10 лет, а коронавирус за 2 года выдал 4 разных варианта. Почему?
- Новые версии гриппа возникают каждый год, и именно поэтому каждый год модифицируется вакцина. Но коронавирус в целом мутирует меньше, чем вирус гриппа. Тем не менее в условиях пандемии, когда он стремительно распространяется по популяции, идет естественный процесс отбора новых приспособленных, более заразных вариантов, поэтому возникают альфы, беты, гаммы и пр. И это не заговор, а естественный процесс.
- В Индии была большая смертность. Есть ли зависимость уязвимости к коронавирусу от национальности?
- Нет никакой зависимости от национальности или генетики. И в Индии далеко не самая высокая смертность. Даже во времена "лучшие" там умирало 4 тысяч человек в день на полмиллиона зараженных, это меньше 1 процента. Для сравнения: в России, если принять на веру официальные данные, смертность 2-3%, иногда больше, 3,5%.
- Одни врачи говорят, что этот вирус напрягает только дыхательную систему, другие - что в опасности все органы. Чего бояться?
- Вирус имеет системное действие, но с точки зрения конкретного человека не ясно, где именно произойдет тяжелое поражение. Чаще оно происходит в легких, но может поразить и сосуды, и сердце, и печень. Поэтом важно предотвратить тяжелое заболевание, то есть, использовать все средства защиты от заражения.
- Правда ли, что детям этот вирус совершенно не страшен?
По имеющейся статистике, дети болеют легче. Считается, что у них меньше рецепторов, с которыми вирус связывается, как ключ с замком. Исходно тяжелее всего болели пожилые. Но, хотя дети болеют тяжело крайне редко, они являются разносчиками болезни.
- Если я уеду в лес на два-три года, есть шанс, что я не заболею?
- Хороший вопрос Если бы мы все договоримся, все 7 миллиардов человек, и спрячемся каждый в свой домик, исключим контакты друг с другом на месяц-два, эпидемия безусловно сойдет на нет. Единственный путь передачи вируса - от человека к человеку, и если его не будет, игра закончится.
- Мы с женой спим нос к носу, много находимся вместе. У нее антитела 120+, а у меня 0. Такое возможно?
- Если такое произошло, это может означать все, что угодно Ваша жена могла переболеть бессимптомно, а вы не заразились. У жены могут быть антитела не к SarsCov2, а к родственным вирусам. Может, она даже вакцинировалась втайне от вас.
- Какова вероятность того, что вирус и его мутации рукотворны?
- Это гипотеза, которую нельзя исключить, но и нельзя доказать. Если вы спрашиваете, мог ли некий Доктор Зло создать этот вирус намеренно, ответ - точно нет. Ученые еще не знают достаточно о вирусах и их взаимодействии с клетками, чтобы создать такое прекрасное произведение. Возможно ли, что он просто убежал их лаборатории, где велись опыты по изучению коронавирусов животных? Это возможно. Но чтобы доказать это, требуется полный доступ к реагентам, холодильникам и пр. в лаборатории в Ухане, а также возможность пообщаться с работающими там людьми, которые не побоятся сказать, что там произошло. Что реально только в случае полной потери суверенитета Китаем.
Также возможно, что вирус возник естественным путем эволюции, которая способна на все, что угодно.
- В чем, на ваш взгляд, секрет успеха Китая в борьбе с пандемией?
- Там очень много вакцинируются, но это явно не причина. Эпидемия пошла там на спад очень быстро. Хотя мы вообще точно не знаем, что там сейчас. Возможно, драконовские меры, которые нам и не снились, сработали.
Но если сравнивать первую, вторую и третью волны по тому, как люди болели, то есть по клинической картине, все же некорректно говорить о том, что эти различия обусловлены лишь тем, что вирус мутирует.
Необходимо принимать во внимание сезон года, как меняется количество переболевших в разных возрастных группах населения, а также практику терапии в разных стационарах. Если в первую волну в основном это были пожилые люди, то с каждым следующим подъемом поступало все больше молодых пациентов.
Насколько сильно пациенты молодеют?
В первую волну основной группой поражения были люди старше 60 лет. Ну, а дальше возрастная планка опускалась все ниже и ниже. Соответственно, во вторую волну чаще всего госпитализировались пациенты 40-60 лет. Среди них были тяжелые, некоторые погибали. Сейчас имеется больше пациентов от 20 до 40 лет, в том числе и в тяжелом состоянии.
Просто те, кто старше 40, в основном уже переболели в первую и вторую волну. И вирус движется дальше — в ту возрастную группу, где еще остались неохваченные
Клиника, в которой я работаю, изначально непрофильная для инфекционных болезней. С ковидом мы работаем, когда идет пик заболеваемости. Для третьей волны открылись сравнительно недавно. Поэтому мне нужно некоторое время, чтобы понаблюдать за пациентами и понять, насколько стремительно развитие болезни. Но хочу сказать, что и зимой, во вторую волну, у некоторых пациентов все развивалось достаточно динамично.
Как это можно сделать?
Для этого с помощью молекулярной диагностики — секвенирования — нужно точно установить, какой штамм вируса у пациента. А дальше провести экспертизу симптомов, анализов, особенностей течения. Причем сравнивать их по возрастам. Других способов доказать отличия научными методами нет.
Я уже говорила, что просто субъективно сравнивать волны между собой некорректно. Кроме того что вирус атаковал разные возрастные группы населения, были еще и разные практики терапии пациентов.
Сейчас мы уже, конечно, больше знаем о SARS-CoV-2, чем год назад. Многие средства, которыми пытались раньше спасать, не используем. Учли прошлые ошибки, сделали выводы. Это тоже влияет на разницу.
В России такие исследования проводятся?
Образцы вируса из некоторых больниц поступают в Российский консорциум по секвенированию коронавирусов, который относится к НИИ гриппа. Я знаю, что Санкт-Петербург, Москва, другие регионы сотрудничают с ним. Таким образом больницы получают информацию о том, какой именно вариант вируса у пациентов. А затем больницы могут уже сравнивать клиническую картину и делиться информацией друг с другом. Я думаю, что месяца через полтора-два можно будет говорить о каких-то первых результатах. Потому что сложно оперативно объединить данные из разных больниц — из-за разных терапевтических практик. В том числе из-за того, что всегда существует конфиденциальность информации.
Понимание биологии вируса улучшилось. Стало ясно, что эффективных противовирусных средств нет, причем нет не только в России, но и во всем мире.
И совершенно точно есть некие генетические особенности у пациентов, которые предрасполагают к различным течениям инфекции
У пациентов любых возрастов может быть и легкая форма ковида, и острое течение, которое мы называем фульминантным, когда человек неконтролируемо сгорает. И никакие средства, никакие терапевтические подходы к лечению не оказывают на них никакого влияния. Причем никаких объективных, видимых предпосылок к тяжелым исходам у некоторых людей просто нет.
Очевидно, что имеется еще какой-то фактор, как-то связанный с неспецифическим или специфическим иммунитетом. Наверное, есть и другие причины. Невозможно сказать, к какой подгруппе относится тот или иной пациент. Возможно, к той, где все развивается по негативному сценарию. Именно поэтому важно привиться, чтобы не заболеть и не играть в русскую рулетку.
У вас в институте есть прогностический калькулятор течения болезни. Он может помочь?
Эта система по оценке тяжести пациентов, которую мы разработали в Первом медицинском университете. Но она позволяет оценить прогнозы и тяжесть течения ковида у тех, кто уже заболел и госпитализирован. Это больные, у которых регулярно берут анализы. Использовать этот подход для пациентов амбулаторного звена нельзя, потому что там нет возможности с такой частотой мониторить их состояние.
То есть мы сужаем круг до тяжелых и среднетяжелых пациентов. В их отношении действительно можем проверять, как течет их заболевание, где у них наступает ухудшение, за счет каких параметров, как можно оптимизировать терапию, надо ли ее менять. И мы можем с 90-92-процентной точностью определить прогноз течения болезни, понять, стоит ли опасаться смертельного исхода. Это можно предположить достаточно заблаговременно, за семь-десять дней. Мы можем оценить эффект проводимой терапии и предотвратить негативный исход.
Обычно врачи называют несколько факторов, которые гарантируют тяжелое течение: диабет, ожирение. Ваш калькулятор выдавал что-то неожиданное?
По нашим расчетам вышло, что с риском фатального исхода связан скорее низкий ИМТ (индекс массы тела), а не высокий. То есть для истощенных пациентов прогноз хуже. Как правило, это люди с патологиями почек или активной онкологией/онкогематологией.
Но нужно понимать, что расчеты основаны исключительно на данных пациентов нашего стационара. Мы не включали в факторы для прогностической шкалы сопутствующие заболевания, но повышение уровня глюкозы часто было ассоциировано с ухудшением прогноза.
То есть когда у пациента некомпенсированный диабет, или он до попадания в стационар не знал, что у него диабет, или принимал терапию, влияющую на обмен глюкозы (глюкокортикостероиды), — это плохо. Еще значение имеет наличие анемии — это тоже плохой признак
Остальные биохимические параметры меняются в ходе развития инфекции, потом более-менее восстанавливаются. Исключение — сниженные лимфоциты и общий белок у истощенных пациентов, а также измененные показатели почечной функции у пациентов с болезнями почек.
На своей странице в Facebook вы сказали, что пора начинать ревизию течения тяжелых форм инфекции, когда человек месяцами болеет СOVID-19. Что вы имели в виду?
Существует определенная группа пациентов, которые длительное время сохраняют вирус в резервуарах организма. Это ткани легких, кишечник, возможно, миокард и центральная нервная система.
Как правило, это пациенты с онкологией и системными заболеваниями крови — хронический лейкоз, лимфомы, а также с аутоиммунными патологиями — например, с системной красной волчанкой, плохо поддающейся терапии.
У одной нашей пациентки вирус выделялся 11 месяцев, это был рекорд. У других — полгода, три месяца, два месяца.
Эти пациенты просто вирусоносители или болеют с реальными симптомами?
Для окружающих пациенты заразны. Периоды болезни у них разные, в том числе есть фаза латентного, то есть скрытого течения. Также может развиться пневмония, которая способна привести к тяжелому течению. Для одной пациентки, которая болела полгода, все закончилось летальным исходом.
Вирус, который длительно находится в организме, накапливает мутации. И это как раз к вопросу, как возникают варианты SARS-CoV-2. Они могут появляться не только из других стран и, например, при переходе от животных, как было с норками в 2020 году.
То есть новые варианты вируса могут появляться в стране, даже если в ней закрыты все границы и никто не приезжает
Причем необязательно только пациенты с затяжным ковидом могут стать источником новых мутаций и эволюции вируса. Но в них мутации у вируса просто возникают чаще.
Сложность в том, что такие пациенты, месяцами имея положительный ПЦР по ковиду, не могут получить лечение основного заболевания. Рак у них не лечится чаще всего никак — ни химиотерапией, ни хирургически. Они оказались между небом и землей, в промежуточном положении между всеми системами.
Их не лечат по административным причинам или все же по медицинским — есть опасения, что терапия на фоне COVID может ускорить негативный прогноз?
Скорее это на уровне организации здравоохранения. Просто бюрократически эти пациенты не вписываются ни в одну категорию, для которой разработаны правила. К сожалению, у нас пока классификация течения коронавирусной инфекции находится в рамках парадигмы 2020 года, когда мы предполагали, что болезнь течет только остро.
Сейчас уже понятно, что она бывает затяжной и хронической. Определенным группам пациентов требуется особый подход. Их нужно лечить от основного заболевания, иначе оно прогрессирует, и в то же время необходимо обеспечить защиту медицинского персонала от заражения. Следовательно, для таких случаев нужны отдельные боксы.
Таких пациентов немного — один-три процента. Хочется, чтобы на них обратили внимание. И не только потому, что они крайне уязвимы, но и потому, что они могут быть резервуарами для формирования новых вариантов вируса. Кстати, теоретически здесь могла бы помочь вакцинация. Онкологических пациентов необходимо прививать до того, как они начнут лечение и заболеют ковидом из-за ослабленного на фоне лечения иммунитета.
Но прививка рекомендуется в том случае, когда рак в ремиссии и больной не получает никакого лечения?
Самый частый побочный эффект вакцины — это высокая температура. Не опасно ли это для раковых пациентов, не спровоцирует ли прогрессирование опухоли?
Нет, вакцины этому не способствуют. Мы уже давно перед лечением вакцинируем онкологических пациентов от других инфекций: менингококка, пневмококка — иначе они могут заболеть и погибнуть. В общем-то, вакцина от COVID-19 не такая реактогенная, как от того же менингококка. Там тоже температура — одна из самых частых реакций.
Есть ли научные данные о повторных заражениях коронавирусом?
Как правило, при повторном заражении болеют легче, поэтому мы их реже видим в стационарах, что тоже характерно. В данный момент практически все наши пациенты — еще не переболевшие и не привитые.
Израиль — одна из стран, которая отчиталась чуть ли не о тотальной вакцинации всего взрослого населения. Сейчас там очередная вспышка ковида. Почему?
Нужно понимать, насколько интенсивна эта вспышка. Очевидно, что она во много раз меньше, чем в России. Понятно, что несмотря на массовую вакцинацию там осталась большая группа непривитых — это подростки, дети и те, кому по тем или иным причинам от прививки лучше пока воздержаться. То есть о полной победе над вирусом нельзя говорить даже в наиболее прогрессивных в плане вакцинации странах. Вирус будет распространяться среди невакцинированных. Привитые все равно будут переносить болезнь гораздо легче. Снижение смертности и есть главная цель вакцинации.
И второй момент — никакая вакцина, в том числе импортная, полностью не предотвращает заражения. Изначально о стопроцентной эффективности вакцины никто не заявлял. А сейчас она может снижать эффективность при встрече с индийским штаммом.
Но таких ничтожно малое количество. У подавляющего большинства иммунный ответ есть. Бывает, что он не такой интенсивный, как хотелось бы. То есть вакцина для них может оказаться менее эффективной. Заразиться они могут, но болеть будут легче.
И еще один важный момент — сроки после вакцинации. Адекватный иммунный ответ наступает через две недели после второй фазы вакцины. А бывает, что человек привился, а через три дня стал выдавать клиническую картину ковида. Это значит, что он подхватил вирус еще до вакцинации.
Сейчас в Москве появилась рекомендация делать ревакцинацию раз в полгода. Есть ли научные данные о том, насколько это обоснованно и эффективно?
А если человек проверяет свои антитела и видит, что они на нуле. Что вы рекомендуете делать — прививаться или нет?
В первую очередь медицинское сообщество должно убедить привиться тех, кто еще не болел и ранее не вакцинировался. Как только они это сделают, вирус в популяции станет распространяться менее активно, так как мы прервем цепочку распространения вируса среди восприимчивых лиц, которые еще не болели.
Многие болели либо бессимптомно, либо наблюдались у врачей частным образом, то есть в официальном списке переболевших их нет. Сейчас всевозможными административными мерами их подталкивают к вакцинации. Что им делать?
Это сложный вопрос. Но если они сделают прививку, вреда для здоровья в любом случае это не принесет. Зато и уровень антител они могут получить выше, чем те, кто привился, но не болел перед этим.
Сейчас многие кинулись покупать сертификаты о вакцинации. Правоохранители говорят, что документы обычно поддельные. А в принципе есть ли какие-то биохимические анализы, с помощью которых можно увидеть, прививался человек или нет?
В связи с введением QR-кодов для вакцинированных возникла проблема у соотечественников, привившихся за рубежом импортными вакцинами. В России их сертификаты не признаются. Чтобы не лишиться многих социальных благ и работы, им придется делать еще и российскую прививку. Такое двойное наложение не вредно?
Второе, что меня особенно удивило, — клиническая картина болезни стала более яркой, все события развиваются быстрее. Это заметила не только я, это отмечают и мои коллеги-инфекционисты, работающие в других стационарах.
По-видимому, сократился инкубационный период. Если раньше мы говорили о том, что после контакта заболевание развивается за 14 дней, сейчас это происходит гораздо раньше
Имеется в виду появление первых симптомов после инфицирования?
Да, сейчас первые признаки болезни могут появиться на первой неделе после контакта с инфекцией. И само заболевание течет быстрее. Если раньше развитие цитокинового шторма занимало примерно 14-15 дней от начала симптомов, то теперь это происходит примерно на 10-12 день.
И третья особенность этой волны — эффект противовирусных препаратов практически не виден.
То есть раньше он был?
Нет. Но имеется в виду, что поскольку раньше вирус был менее агрессивным, можно было хотя бы строить какие-то гипотезы по поводу эффекта противовирусных препаратов.
Сейчас приходит понимание, что любая этиотропная терапия, будь то фавипиравир, ремдисивир (хотя он используется очень мало) или даже антиковидная плазма, у большинства пациентов не влияет на элиминацию, то есть на удаление вируса. И на скорость элиминации.
Фото: Петр Ковалев / ТАСС
Это мое субъективное ощущение (мы пока еще подводим статистику по эффекту плазмы в нашем учреждении), но оно подтверждается существующими клиническими исследованиями действия фавипиравира и ремдисивира у госпитализированных пациентов в мире.
То же самое касается антиковидной плазмы. В соответствии с нашими локальными данными, она имеет некоторый эффект у пациентов уязвимых групп — онкологических, онкогематологических. У них плазма может временно снизить вирусную нагрузку. Однако это длится недолго, вскоре вирус возвращается.
Поскольку часто люди думают, что это обычная кишечная инфекция, а не ковид, начинается неправильное лечение. К моменту, когда уже ясно, что это не гастроэнтерит, пациенты теряют много жидкости и электролитов за счет рвоты и диареи. В стационар приезжают обезвоженными
В жару это может иметь критическое значение, таких пациентов сложнее курировать. Из-за обезвоживания у них чаще возникали симптомы острого поражения почек. У тех, кто на амбулаторном этапе принимал противовирусные препараты, также страдали почки и печень. Речь идет о повышении печеночных проб в анализах и цитолитическом синдроме.
Дыры в легких
Пациенты по-прежнему описывают этот синдром. У меня не сложилось впечатления, что аносмии стало меньше.
Есть еще важный момент, который мы отметили в эту волну: стало больше спонтанных разрывов легких, то есть пневмотораксов и пневмомедиастинумов. При этом осложнении воздух скапливается между листками плевры, наступает коллабирование легкого, оно спадается, и нарастает дыхательная недостаточность. Это уже острая хирургическая ситуация, необходимо дренировать легкое, выпускать воздух.
Такие разрывы случаются уже на последних стадиях болезни?
Необязательно. Спонтанные пневмотораксы могут произойти на любой фазе заболевания, но чаще всего на второй и третьей. Что это значит? Если условно разделить течение болезни на три части, то первая фаза — это ранние сроки заболевания, до седьмого дня болезни, при которых имеется высокая вирусная нагрузка, лихорадка. Все это может сопровождаться кашлем, диареей и так далее. Но симптомы нарушения дыхания при этом еще отсутствуют.
Фото: Иван Петров / Коммерсантъ
Третья — после 12 суток болезни — нарастание воспалительного компонента в легких. Может возникнуть острый респираторный дистресс-синдром, цитокиновый шторм. Это может привести к летальному исходу.
Деление условное, но вполне рабочее, и не только в нашей стране. Чтобы произошел пневмоторакс, вовсе не обязательно иметь максимальное поражение легких: это может происходить и во вторую фазу инфекции. Пока имеется предположение, что спонтанные разрывы легких связаны с особенностями штаммов SARS-CoV-2.
Что имеется в виду?
В самом начале пандемии, в первую волну, такого не было. А уже во вторую волну мы начали отмечать такие явления. Есть гипотеза, что коронавирус приобрел мутации, вызывающие более сильный воспалительный ответ. Возможно, влияют какие-то генетические особенности, так как далеко не каждый пациент выдает подобную картину. Может быть, такие осложнения больше связаны с какими-то отдельными видами респираторной терапии. Четкого ответа пока нет, нужны более детальные исследования.
Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ
Стратегия и тактика
Когда ковидный стационар только открылся, вы говорили, что меняется контингент пациентов — вирус стал поражать более молодых. По-прежнему так считаете?
Сегодня можно сказать, что средний возраст пациентов, попадающих в нашу больницу на госпитализацию, такой же, как и в первые волны, — старше 50 лет. В первые дни работы к нам в стационар действительно поступало больше пациентов моложе 50, но потом все вернулось в стандартную возрастную группу.
И что удивительно, большинство наших пациентов не прививались и не болели раньше. То есть у нас в обществе достаточное количество тех, кто еще не сталкивался с вирусом
Среди госпитализированных были вакцинированные пациенты?
Их было примерно 15 процентов. Но большинство из них не успели обрести иммунитет из-за того, что еще не прошло более двух недель после вакцинации. Какое-то количество пациентов было со сроками вакцинации старше четырех месяцев.
Были и привитые двумя дозами вакцины, получившие иммунитет. Но последние переносили инфекцию более-менее легко, никто из них не умер.
Тактика лечения ковида сейчас изменилась? Если нет эффективных лекарств, то, может быть, появились новые технологии?
Как и раньше, используется и более дорогостоящая антицитокиновая терапия. Появилось лучшее понимание, как действуют препараты. Например, ингибиторы интерлейкина шестого и его рецептора относятся к более тяжелой артиллерии, а ингибиторы янус-киназ обладают более мягким эффектом.
Фото: Andrey Rudakov / Bloomberg via Getty Images
Появилось больше вариантов респираторной терапии. Это не только кислородные канюли, но еще и различные режимы кислородного потока. Иногда оказывается необходима неинвазивная вентиляция легких. Это помогает как можно дольше удерживать пациентов в отделениях и не переводить в реанимацию, то есть снижает вероятность тяжелого течения и гибели.
К назначению антибиотиков стали относиться более разумно. При вирусной пневмонии антибиотики не назначают, их используют только в тех случаях, когда присоединяется бактериальная инфекция. Это может произойти на фоне антицитокиновой терапии, в том числе кортикостероидами, или из-за сопутствующих заболеваний, ослабляющих иммунитет, или когда возникают те самые разрывы легких.
Но чего-то совсем уникального, нового и эффективного не появилось.
Тем, кто болеет дома, чем сейчас рекомендуется лечиться?
У кого легкая форма — ничем, кроме большого количества жидкости и симптоматической терапии. Но всем без исключения стоит измерять сатурацию пульсоксиметром, следить, не развивается ли дыхательная недостаточность при обычной бытовой нагрузке. И хотя бы раз нужно сдать клинический анализ крови и отследить показатели на D-димер (отслеживает показатели свертываемости и растворения тромбов) и на С-реактивный белок (показывает уровень воспаления в организме). Эти анализы лучше сдавать к седьмому дню болезни. Компьютерную томографию легких также следует делать в это время, раньше она будет менее информативна. Именно с седьмого по десятый день болезни становится более или менее понятно, как картина в легких будет развиваться дальше.
Не надо назначать себе самостоятельно кроверазжижающие препараты, особенно в лечебных дозах. Может вырасти риск кровотечений. В стационаре мы также сталкиваемся с последствиями самостоятельного назначения себе глюкокортикостероидов (дексаметазон, преднизолон). До седьмого дня болезни гормоны на амбулаторном этапе чаще всего опасны. Они угнетают иммунную систему, к борьбе с вирусом эти препараты не имеют отношения.
Длинный ковид
Статья российских ученых о вашей пациентке, болевшей ковидом 318 дней, наделала много шуму. Как можно отличить длительную болезнь от постковидого синдрома, лонг-ковида?
Лонг-ковид — это длительное сохранение симптомов после коронавирусной инфекции, постковидный синдром. При этом ПЦР — отрицательный. У нашей же пациентки ПЦР был то положительный, то отрицательный, то снова положительный. В периоды положительного мазка мы его секвенировали. Все время это был тот же самый вирус, которым она заболела вначале, но накапливающий мутации. Причем в образцах от пациентки сохранялась высокая вирусная нагрузка, что и позволяло оценивать наличие мутаций в геноме вируса.
Фото: Александр Демьянчук / ТАСС
Наверняка есть и другие подобные случаи. Сейчас длительно болеющие ковидом люди как-то учитываются?
Наши стационары рассчитаны на выявление и курацию острых форм коронавирусной инфекции. Когда человек лежит больше двух недель при стабилизации клинической картины, его стараются выписать, даже если у него сохраняется положительный мазок или ПЦР. А дальше такими пациентами занимается поликлиника. Ему будут делать мазки на SARS-CoV-2 до тех пор, пока не будет отрицательного результата, только в этом случае завершается его карантин.
Однако в амбулаторном звене часто можно получить ложноотрицательный результат анализа. Причин много: нарушена технология забора, технология доставки материала в лабораторию, в лаборатории биоматериал может долго храниться, из-за этого происходит распад РНК и прочее. То есть в амбулаторном звене из-за большой нагрузки такие случаи как бы затираются.
О том, что у него снова положительный ПЦР, такой пациент может узнать случайно. Например, если ему требуется другая медицинская помощь, а чтобы ее получить, необходим анализ на ковид. Если положительный ПЦР получен в течение трех месяцев после зафиксированного выздоровления, это трактуется как та же самая инфекция. Если позже — как повторное заражение.
К сожалению, существующий порядок пока не позволяет фиксировать все случаи длительного вирусовыделения. Обнаруживаются такие пациенты практически случайно. Например, онкологические пациенты часто находятся на курации у одних и тех же врачей. Они приходят на лечение раз, второй, третий и приносят с собой ПЦР. У онкологов есть возможность заметить, что больные снова и снова выделяют SARS-CoV-2. В таких случаях наблюдательные онкологи могут связаться с НИИ гриппа, где есть возможность отсеквенировать вирус (то есть расшифровать его геном) и понять, один это вирус или реинфекция.
То есть системы помощи таким людям нет?
В классификаторе болезней понятия затяжного COVID-19 пока нет. Соответственно, для этих пациентов отсутствует инфраструктура, где они могли бы проходить лечение от другого заболевания, например, онкологического, на фоне длительного COVID-19. Сейчас стоит задача поставить на поток выявление таких людей. И организовать для них лечение не только от коронавирусной инфекции, но и противоопухолевое и необходимое поддерживающее.
Много ли таких пациентов?
Пока есть понимание, что это пациенты с онкологией, онкогематологией, а также те, кто имеет аутоиммунные заболевания и находится на иммуносупрессивной терапии. Сколько среди них длительных вирусовыделителей — мы на данный момент не можем оценить.
Пока есть представление примерно об одном проценте в популяции. С одной стороны — это мало, но с другой — вполне достаточно для возникновения новых вариантов SARS-CoV-2, поскольку такие пациенты — "горячие точки" эволюции вируса
У пациентки, о которой мы писали, все закончилось хорошо. Она осталась жива, и вирус в ней не мутировал во что-то опасное. Но мы не знаем, каких сюрпризов можно ожидать в следующий раз с другим пациентом.
Фото: Петр Ковалев / ТАСС
Вы говорите, что прививка для таких больных — один из способов противостоять длительному ковиду. Но эффективность вакцинации у иммуноскомпрометированных низкая. Может ли она вообще быть нулевой?
В других странах проводятся исследования, которые анализируют, какие конкретно группы пациентов, в зависимости от диагноза и типа лечения, хуже отвечают на вакцину. Нельзя сказать, что все эти пациенты вообще не отвечают на вакцинацию, если она проведена в надлежащие сроки. Для онкологических больных — это до начала противоопухолевой терапии или в промежутках между ее циклами.
В настоящее время я пытаюсь инициировать исследование о вакцинации именно таких пациентов. Планируется изучение их иммунного ответа, его длительности в зависимости от видов терапии. Это работа как раз поможет оценить, работает ли вакцинация у таких пациентов не только в предотвращении тяжелого заболевания ковидом и смерти, но и в предотвращении длительного вирусовыделения. Пока мы находимся на этапе поиска спонсора: для такого исследования необходимо финансирование.
Осенняя волна
Самостоятельно иммуноскомпрометированные пациенты могут оценить, была ли для них прививка полезна?
Можно сдать тест на антитела и посмотреть их уровень.
Врачи до сих пор спорят о том, насколько информативен анализ на антитела. Можно ли считать, что пациент с высоким уровнем антител защищен?
Уровни суммарных и нейтрализующих антител являются косвенным признаком возникшего иммунного ответа. Понятно, что эти анализы не отражают напряженность разных звеньев иммунитета. Несмотря на все недостатки, измерение антител — отработанный подход, результат которого имеет корреляцию с иммунитетом в целом. Поэтому если у онкологического пациента после вакцинации вообще нет антител, есть вероятность, что вакцина у него не сработала.
В одном интервью вы сказали, что четвертая волна ковида неизбежна. Почему?
В России на сегодняшний день темпы вакцинации остаются недостаточными. В крупных городах кампания идет хорошо, а вот в регионах — хуже. В некоторых городах вакцин просто нет — бывает, что люди ждут по несколько недель. Мои родственники, проживающие в Ленинградской области, приезжали прививаться в Санкт-Петербург из-за отсутствия вакцины в местных пунктах. Кроме того, у многих россиян в голове неразбериха по поводу необходимости вакцинации в принципе, и в данном случае она усугубляется личным протестом — реакцией на избыточное давление системы.
Читайте также: