Любовь это как чума

Обновлено: 24.04.2024

У Камю чума — главный герой, всемогущий и безжалостный, не оставивший людям никакого выбора, даже на соображения бич ли она Божий, наказание за грехи или просто трагическое стечение обстоятельств. В чуме человек существует, в ней погибает, но в ней и борется с нею и даже побеждает, несмотря на то, что зараза приходит и уходит независимо от его усилий.

Удивительно, что в этом ясном и прозрачном изложении (автор недаром назвал его хроникой) критики увидели прежде всего не ужасающую картину человеческого бедствия, а экзистенциальные идеи по поводу жизни и смерти и стали спорить — верил Камю в Бога или не верил, был апологетом суицида или его противником, почерпнул ли он свои идеи у Достоевского или, наоборот, противопоставил им нечто свое — одно это уже отвращает от подобных толкований, поскольку они нечеловечны, вторичны и не имеют никакого смысла на фоне людского горя, описанного с медицинской точностью и бесстрастием.

Автор, правда, потешил себя философскими играми на романном поле, но вот что привлекло на это поле других игроков, явно уступающих ему в стиле игры?

Хроника, записанная доктором Риэ, повествует о событиях, произошедших в 194… г. в Оране (Алжир), современном городе, 200 тысяч жителей которого занимались главным образом коммерцией.

Доктор Риэ, давно решивший, что дает уверенность только повседневный труд, добился от префектуры согласия на признание факта эпидемии, а затем и на созыв санитарной комиссии. Поскольку форма чумы была необычной, коллега Риэ доктор Кастель взялся за изготовление сыворотки.

Город закрыли, запретили морские купания, выезд из города, переписки и междугородные разговоры. Разрешался только обмен телеграммами. Коммерция тоже скончалась от чумы. В Оран наземным транспортом и с воздуха поступали лишь предметы первой необходимости, за которыми выстраивались длинные очереди. Стала процветать спекуляция, на которой Коттар сколотил себе состояние. Люди, невзирая на опасность, заполняли кинотеатры и кафе, благо алкоголя хватало.

Вскоре к Риэ пришел Тарру с предложением об организации добровольных дружин для оказания превентивной помощи в перенаселенных кварталах, а затем в созданные дружины влились Гран, Рамбер и отец Панлю.

Когда с окраин чума вступила в центр города, пораженные эпидемией кварталы стали оцеплять. Тогда же началась серия пожаров — люди, вернувшись из карантина, поджигали свои собственные дома, вообразив, будто в огне чума умрет.

Ночью на городские ворота совершались вооруженные налеты. Перестало хватать гробов, и трупы просто закапывали во рвах, а затем начали сжигать.

Только благодаря неимоверным усилиям доктора Риэ и его коллег античумной механизм не давал сбоев. Но у борцов с чумой угасли уже не только всякие чувства, но и память.

Чума лишила всех способности любви и даже дружбы. Доктор Риэ считал, что привычка к отчаянию куда хуже, чем само отчаяние.

В сентябре—октябре дружинники уже не в силах были справляться со своей усталостью, ими все больше овладевало странное безразличие и элементарное пренебрежение правилами гигиены.

А тем временем бубонная форма чумы переросла в легочную.

После этого Рамбер передумал бежать из города и сказал друзьям, что если он уедет, ему будет стыдно, и это помешает ему любить ту, которую он оставил, и что вообще стыдно быть счастливым одному.

Вскоре заразился Гран, но на другой день болезнь отступила от него. Выздоровела и девушка, заразившаяся легочной чумой. Помогла, скорее всего, сыворотка Кастеля. Сводки подтвердили, что болезнь стала отступать.

В город вернулся оптимизм, а в конце января префектура объявила, что эпидемию можно считать пресеченной. Начались празднества, танцы на площадях. Тарру стал одной из последних жертв чумы.

В день, когда Риэ потерял друга, доктор получил телеграмму, извещавшую о кончине его жены. Эту весть Риэ принял спокойно. К Рамберу приехала из Парижа его любимая.

Коттар, сойдя с ума от разочарования, что с чумой покончено и ему придется отвечать перед законом за спекуляцию, открыл пальбу с балкона своего дома по прохожим и был арестован полицией.

По мотивам романа режиссером Л. Пуэнсо в 1992 г. был снят одноименный фильм (производство Великобритании, Аргентины и Франции). Действие в нем происходит в южноамериканском городе.

Вы знаете, как сходят от любви с ума,
Когда все чувства просто на пределе?
Безумство это косит, как чума,
Избавиться пытались - не сумели.
Я с лихорадкою любви не справлюсь:
Причина - ты болезни столь приятной.
Не думаю, что скоро я поправлюсь,
Хотя лекарств я от неё попил изрядно.
Её пытался я глушить работой на износ,
Чтобы забыть терзанья и мученья,
Пока не понял: Бог в дар чудо преподнёс,
Вложив святые в душу мне стремленья.
Ты - не болезнь, которую врачи не лечат,
Ты - тот, кого безропотно я ждал.
И это ложь, что чувства могут искалечить,
Они дают нам силы жить - того не понимал.
Но озарение пришло внезапно, как удар.
Ты, полюбив меня, все раны исцелил
Своею нежностью, и лаской, и теплом.
И я забыл, как волком раньше выл,
И рад, что боль страданий в небытие уже ушло.

от 23 марта 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0203223 выдан для произведения: Вы знаете, как сходят от любви с ума,
Когда все чувства просто на пределе?
Безумство это косит, как чума,
Избавиться пытались - не сумели.
Я с лихорадкою любви не справлюсь:
Причина - ты болезни столь приятной.
Не думаю, что скоро я поправлюсь,
Хотя лекарств я от неё попил изрядно.
Её пытался я глушить работой на износ,
Чтобы забыть терзанья и мученья,
Пока не понял: Бог в дар чудо преподнёс,
Вложив святы в душу мне стремленья.
Ты - не болезнь, которую врачи не лечат,
Ты - тот, кого безропотно я ждал.
И это ложь, что чувства могут искалечить,
Они дают нам силы жить - того не понимал.
Но озарение пришло внезапно, как удар.
Ты, полюбив меня, все раны исцелил
Своею нежностью, и лаской, и теплом.
И я забыл, как волком раньше выл,
И рад, что боль страданий в небытие уже ушло.

Ну а любовь придет сама
Непрошенно, и, как чума,
Обдаст и жаром, и огнем,
Смешает карты - жизнь вверх дном!

Уж коль любить - так уж любить с азартом!
Уж коль любить - так ставить жизнь на карту
При всех хитросплетениях судьбы,
Пока не ляжем, милый, мы в гробы.

Глаза твои лазурней неба сини,
А волосы твои - волнистый лен,
Как в древности, я ворожу, отныне
В меня одну чтоб милый был влюблен.

Перун и Лада. - и в едином целом,
Любовь - она такая у славян.
Ну, будут грозы, ну и что за дело?
Любви не страшен дождь иль ураган!

Любовь как праздник и любовь как ношу,
Мой лада, мой любимый, мой хороший,
Мы вместе понесем как общий крест
До вещих дней, до самых дальних мест.

Пусть смешаны все карты, жизнь вверх дном!
Но, главное, мой лада, мы вдвоем.
Любовь - чума, но счастлив тот лишь был,
Кто, зачумленный, плод ее вкусил.

А! Вот он Ее Смысл. Борясь со страстью к ней я тем самым боролся с язычеством. И она богиней языческой перестала для меня быть!

Davus sum, non Oedipus
(Я Дав, а не Эдип, т.е. не мастер разгадывать загадки)

Вы говорите эзоповым языком, который мне непонятен.

ЯЗЫЧНИЦА, ПРИВОРОТ. Но два раза в одну и ту же воронку не попадает.

Она. Та женщина в моей жизни.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Читайте также: