Мой сын вич инфицированный

Обновлено: 18.04.2024

Россия входит в число пяти стран с самой высокой скоростью распространения ВИЧ, а среди европейских стран и вовсе занимает первое место. Согласно данным за 2020 год, число инфицированных россиян практически достигло полутора миллионов, количество заболевших продолжает расти.

Не занимайтесь самолечением! В наших статьях мы собираем последние научные данные и мнения авторитетных экспертов в области здоровья. Но помните: поставить диагноз и назначить лечение может только врач.

Принято считать, что ВИЧ – болезнь низших социальных слоев, распространяющаяся исключительно среди маргиналов, ведущих асоциальный образ жизни, в основном наркоманов. Данные статистики указывают на то, что это не совсем так: в 2020 году 31% больных заразился ВИЧ при употреблении наркотиков, а почти 65% заражений оказались связаны с гетеросексуальными контактами.

Несмотря на то что врачи всё больше узнают о болезни, антиретровирусная терапия становится гораздо доступнее, а ВИЧ часто называют хроническим заболеванием, которое можно держать под контролем, мифы о болезни продолжают циркулировать, а ее стигматизация остается серьезной проблемой.

О том, как жить с ВИЧ и растить ребенка с ВИЧ в России, мы поговорили с Ольгой. Она узнала о своем статусе после беременности и родов, у ее ребенка также был диагностирован ВИЧ.

Откуда взялся ВИЧ?

Мне 38 лет. У меня двое детей: старшему 17 лет, младшему – 8. В 2004 году, когда у меня родился ребенок, я узнала, что у меня ВИЧ. Я кормила ребенка грудью, во время беременности все анализы были отрицательными.

Принять диагноз было очень сложно. Больше всего я боялась за ребенка: мне сказали, что я проживу лет 5 и умру, а потому, узнав, что у моего ребенка все-таки ВИЧ, мне было сложно осознавать, что он умрет в таком раннем возрасте. Я старалась об этом вообще не думать.

Говорить или молчать?

О нашем диагнозе знали мои мама, брат, друзья, муж (он потом обследовался и оказалось, что у него отрицательный результат). На самом деле из-за разглашения диагноза в медучреждениях могут знать и большее количество людей.

Как говорят, ВИЧ – это благодарное хроническое заболевание, которое мы можем контролировать. Есть очень много вирусов, которые контролировать очень сложно. ВИЧ в этом плане более покладистый. Это слова нашего главврача, я их держу теперь при себе, они мне очень нравятся. Я это говорю людям, которые только узнали о своем диагнозе.

У меня есть соседка, которая до сих пор не знает о моем статусе, но я с ней работаю, провожу профилактику стигматизации. В принципе я свой диагноз не скрываю, но и не говорю всем подряд, что у меня ВИЧ. В нашем городе я активист по ВИЧ, заболевание перешло в профессиональную деятельность.

Я не разглашаю диагноз сына, это его личное дело. Своим друзьям он уже рассказал, поэтому знают практически все в его окружении. Он очень продвинут в теме ВИЧ, консультирует подростков. Наверное, в активисты я пошла в первую очередь из-за него. Я создавала безопасную атмосферу вокруг своего ребенка, мне было важно, чтобы он принимал себя таким, какой есть. Когда родители отражают в детях свои страхи, в итоге с этими детьми происходят не очень хорошие вещи.

Как лечат ВИЧ?

Я хочу жить долго и счастливо, поэтому стараюсь ответственно подходить к своему здоровью. Иногда экспериментирую – пробую различные диеты, например вегетарианство. Изучаю информацию о питании. В принципе я чувствую себя хорошо.

Мой сын тоже чувствует себя хорошо. Он начал терапию в 11 лет. Раньше было так: терапию с рождения, как сейчас, не назначали, потому что ее просто не было. В настоящее время мы пьем всего таблетку в день, она хорошо нам подходит. В нее уже включены все компоненты терапии, не запутаешься в баночках, так что нам повезло. Многим выписывают несколько таблеток, которые нужно пить два раза в день – всю жизнь такой режим поддерживать сложно, да еще не забывать принять лекарства. А чтобы препараты действовали, важно пить их без пропусков.

Сложностей с тем, чтобы встать на учет, у нас не было. Проблем с препаратами, слава богу, в нашем городе тоже не было – я лично не сталкивалась. Были по каким-то отдельным схемам, но по тем препаратам, которые пью я, — никогда. Государство всем нас обеспечивает и прохождением анализов тоже. В связи с COVID были перебои, конечно, но теперь всё берут как положено. Учитывая, что я очень хорошо знаю свои права и права своего ребенка, со мной даже и не спорят, для меня всегда всё есть.

Как диагноз изменил жизнь?

Изначально у меня был страх, потому я замкнулась в себе, с сыном мне пришлось сложно. Я не отдала его в садик, потому что было разглашение диагноза медперсоналом, а потом стигма и дискриминация.

При прохождении медкомиссии мы сталкивались с некорректным поведением медперсонала. Они буквально скафандры на себя надевали, говорили не заходить в кабинет, пока не пройдут другие люди. Конечно, у меня не было никаких сил и энтузиазма лишний раз проходить с ребенком какое-то обследование. Я была очень напугана.

Со временем в силу моего характера я начала изучать эту тему подробнее, свои права. Когда мы встаем на учет, нам дают только одну бумажку, где сказано об уголовной ответственности по статье 122. А то, что мы имеем еще какие-то права, никто не говорит. Когда я стала изучать всё это, мне стало жить проще. Я знаю свои права, буду отстаивать их для себя и своего ребенка. Возможно, если бы у меня не было ребенка с ВИЧ, у меня не было бы такой уверенности. В первую очередь я защищала его.

Стигматизация ВИЧ никуда не делась

Дети часто считают, что ВИЧ – это что-то вроде ОРЗ, потом их накручивают – и тогда они начинают ассоциировать вирус с наркоманами и т. д. С подростками в любом случае проще, у них нет такой враждебности, как у взрослых, они более открыты для информации. Взрослым часто приятнее пребывать в своем мире мифов и домыслов.

Скрывать – не скрываю, но диагноз публично не раскрываю. Мою младшую дочь повредили во время родов и от части я это связываю со стигматизацией. Женщинам с ВИЧ во время родов ставят капельницы, медсестры так и сделали, прокололи пузырь и тут же ушли пить чай, а у меня сразу же началась родовая деятельность. На этом этаже не было никого. Я просто держала ребенка в себе. Так получилось, что у ребенка гипоксия и – как следствие – ДЦП. Сегодня она учится в обычной школе, если только немного по походке можно догадаться.

Что обязательно нужно знать всем о ВИЧ?

На сегодняшний день тема ВИЧ стала моей работой, я помогаю людям. Работаю с людьми, которые воспитывают детей с ВИЧ, ведь я знаю все сложности, с которыми приходится сталкиваться каждый день. Я рассказываю об их правах, потому что сама когда-то ошибалась из-за своего страха, где-то лишала своего сына возможности реализоваться в социуме. Одно из направлений моей работы сегодня – семьи, воспитывающие детей с ВИЧ.

Нужно знать, что ВИЧ не передается бытовым путем. Нужно всегда предохраняться во время полового контакта, чтобы его не получить. Проходить постоянно тестирование и знать о своем ВИЧ-статусе.

Также нужно знать, что ВИЧ – это не приговор, с ним можно жить. На сегодняшний день есть достаточно препаратов, которые можно принимать. Сейчас не такие большие дозировки, как были раньше. Кроме того, мы видим движение – каждый год создаются новые препараты. Если раньше все пили горы таблеток несколько раз в день, то сейчас постепенно начинают прописывать более гуманные в плане удобства схемы – одна таблетка в день.

С ВИЧ можно жить, рожать здоровых детей, можно жить с отрицательным партнером, но в эти ряды бежать не надо. Нужно сделать всё, чтобы избежать ВИЧ-инфекции, но при этом не бояться ВИЧ-инфицированных людей.

Если подтвердился ВИЧ-статус, жизнь на этом не заканчивается. Я обычно говорю своим клиентам, что, возможно, именно сегодня началась их новая жизнь. Потом я вижу, как они развиваются, добиваются того, чего хотели и откладывали. Они начинают жить здесь, сегодня и сейчас. Реально их жизнь меняется – и это здорово.

ВИЧ+ прячутся, потому что у нас в стране существует дискриминация тех, кто болеет этой болезнью. Большинство населения не знает, что вирус уже давно вышел за пределы групп риска, – носителями ВИЧ сегодня могут быть вполне социально адаптированные граждане, похожие на наших соседей.

Кроме того, рядом с ВИЧ всегда идет множество мифов о нем. Например, что заболевшего ожидает скорая и мучительная смерть. Он вредит, прежде всего, тем, кто узнает о своем диагнозе.

И вот, вам сказали, что у вас ВИЧ. Что делать?

Важно помнить:

– ВИЧ – заболевание не смертельное, а хроническое. Длительность жизни человека с ВИЧ и без него практически не отличается при условии регулярного лечения и соблюдения некоторых правил. Принимая лекарства против ВИЧ, вы проживете долгую счастливую жизнь до старости.

– В России лечение ВИЧ – бесплатное.

– У человека с ВИЧ может быть нормальная семья и здоровый ребенок.

Даже если в голове у вас царит полный сумбур, вы испытываете отчаяние, постарайтесь чуточку успокоиться, прочитав все вышеизложенное. Диагноз ВИЧ – всегда сильнейший стресс, он переживается как горе, у него даже этапы те же: отрицание – агрессия – торг – депрессия – принятие. Поверьте, постепенно вам станет легче, картина жизни станет ясной.

Первое, что необходимо сделать, – обратиться в ваш местный СПИД-центр (Центр профилактики и борьбы с ВИЧ/ СПИДом), встать там на учет. Повторюсь – в нашей стране лекарства, медицинские процедуры и лечение людей, живущих с ВИЧ, полностью бесплатны.
Жизненно важно регулярно посещать врача в СПИД-центре, выполнять его рекомендации. Врач будет отслеживать течение ВИЧ-инфекции, чтобы в положенное время назначить терапию против ВИЧ (антиретровирусную терапию – АРВТ).

После назначения терапии ее нужно принимать в течение всей жизни каждый день, в строго определенное время, без пропусков.

Важно отслеживать (если врач сам не сообщил их значений, задайте ему вопрос) свой иммунный статус и вирусную нагрузку. Иммунный статус показывает, в каком состоянии находится ваша иммунная система, а вирусная нагрузка – количество частиц вируса у вас в крови. Терапию в России начинают при иммунном статусе меньше 350 и вирусной нагрузке больше 100 000.

Ознакомьтесь с информацией о ВИЧ, но не читайте что попало. ВИЧ окружен множеством мифов, в интернете можно найти горы устаревшей, ложной и недостоверной информации о ВИЧ и СПИДе. Путаница в голове и каша из противоречивых сведений вам не поможет. Доверяйте только проверенным источникам и научным данным о ВИЧ. Рекомендуем читать статьи на медицинских сайтах, сайтах СПИД-центров.
Настройтесь на здоровый образ жизни. Бороться с ВИЧ-инфекцией поможет хорошее питание, умеренная физическая активность (спортивные нагрузки), полноценный отдых, достаточное время сна. ВИЧ несовместим с курением, алкоголем, тем более – с наркотиками.
Не стыдитесь обращаться за помощью. Если вы чувствуете, что не справляетесь со стрессом после получения диагноза, вам не хватает знаний о ВИЧ, обратитесь за помощью.

Может помочь и посещение группы взаимопомощи для людей, живущих с ВИЧ. В вашем СПИД-центре вам сообщат о наличии такой группы в вашем населенном пункте и о расписании ее встреч (не стесняйтесь поинтересоваться этим самостоятельно).

Кому объявить о своем диагнозе?

Это один из самых распространенных вопросов, с которым люди с ВИЧ обращаются к психологу. Вот что в данном случае советует Александра Имашева.

Диагноз ВИЧ – тайна, которую имеет право раскрыть только носитель болезни.

Если у вас ВИЧ, вы не обязаны ставить в известность о своем диагнозе кого бы то ни было: работодателя, коллег, любых официальных лиц, врачей вне СПИД-центра. Ограничения по работе в плане ВИЧ включают узкий круг медицинских профессий, поэтому вы можете не сообщать работодателю и сослуживцам о своей ВИЧ-инфекции (уволить вас из-за ВИЧ-статуса, по закону, также не имеют права).

Диагноз ВИЧ – еще и большой стресс. В стрессовой ситуации всем требуется сочувствие и поддержка. Рекомендую вам обязательно поделиться своим диагнозом, но с небольшим кругом людей: только с самыми близкими, которым вы по-настоящему доверяете. Это может быть кто-то из родственников, один-два лучших друга. Важно помнить, что раскрывать свой диагноз можно только человеку, с которым вы находитесь в по-настоящему хороших отношениях, в которых нет места конфликтам.
Вне обстоятельств, вашего желания или нежелания вы должны рассказать о своем диагнозе людям, с которым вы находитесь или находились в сексуальных отношениях: супругу или партнеру. Им необходимо как можно скорее сдать анализ на ВИЧ, поэтому они должны узнать о вашем положительном статусе сразу, как можно скорее.

Многие мамы говорили мне, что воспринимали нежелание детей рассказать им о своем ВИЧ-статусе как предательство. В любом случае, родители будут о чем-то догадываться и строить катастрофические предположения. Поэтому рекомендация здесь однозначна: если мама вас любит, а вы любите ее, ей надо рассказать.

После этого памятного мартовского вечера мне приходилось плакать еще много раз. Когда я просыпаюсь утром, тяжелым грузом на меня опускается ужасное знание: мой замечательный, остроумный и красивый сын, признавшийся нам три года назад в том, что он гей, заражен ВИЧ

«Едва услышав по телефону голос сына, я инстинктивно поняла, что случилось что-то ужасное. Бен, 18 лет, оставался в нашем семи комнатном доме в Шропшире. Мой муж Джон и я поехали в Лондон, где у нас есть маленькая квартирка. Мы собирались на полковой ужин. Вечер обещал быть удачным. Бен только успел поздороваться со мной, как я сразу же прервала его:

— Что случилось, что такое?

— Ты знаешь, эти анализы, которые я сдавал…

Я поняла немедленно.

— У тебя положительная реакция на ВИЧ, да? — спросила я.

— Да, мам, — ответил он, — Но ты не волнуйся, хорошего тебе вечера.

Мне показалось, что разорвалась бомба и, пока я сидела, разговаривая с Беном, ее осколки медленно падали на меня, на всех нас. Я держалась — до тех пор, пока Бен не положил трубку. А потом зарыдала. Где-то в области солнечного сплетения появилась страшная боль. Я никогда и представить себе не могла, что душевное страдание может быть настолько болезненным физически.

Я не могла идти на ужин, но настояла, чтобы туда пошел Джон. Перед тем как попрощаться с ним, я попросила его купить виски. А потом сидела одна в квартире и плакала, выпила пару стаканов виски. Я чувствовала себя опустошенной, будто Бен уже умер. У меня была с собой его фотография, но я была не в состоянии взглянуть на нее.

После этого памятного мартовского вечера мне приходилось плакать еще много раз. Когда я просыпаюсь утром, тяжелым грузом на меня опускается ужасное знание: мой замечательный, остроумный и красивый сын, признавшийся нам три года назад в том, что он гей, заражен ВИЧ.

Нести этот груз так тяжело еще и потому, что ВИЧ — это клеймо, позор, который невозможно доверить друзьям. Если бы у Бена был рак или любая другая болезнь, я могла бы рассказать об этом окружающим, и их симпатия и понимание были бы безграничны. Но у Бена ВИЧ, а большинство от страха и невежества избегает этой темы.

У нас типичная семья среднего класса. Мы живем в красивом, довольно обеспеченном маленьком городке, регулярно ходим в церковь, у нас широкий круг общения. Мой муж Джон недавно вышел в отставку со званием подполковника, поэтому мои друзья, в основном, военные и их жены.

Я перестала рассказывать людям о нашей беде, но не потому, что мне стыдно за Бена. Почему мне должно быть стыдно за него? Нет, у меня просто нет сил бороться с их предрассудками.

Один старый друг сразу же поведал мне, что мы будем в большей безопасности, если я заведу для Бена отдельную посуду. Другой настаивал на том, что я могу заразиться вирусом – при соприкосновении со слезами сына.

Бен до сих пор отказывается говорить о том, как он заразился ВИЧ, но, то немногое, что я знаю, заставило меня предположить, что это случилось прошлой осенью в Италии, где он пережил короткую и страстную влюбленность.

Ужасная ирония заключается в том, что пока мои друзья беспокоились о своих детях-подростках, которые после получения диплома занимались пешим туризмом в Южной Америке, я радовалась тому, что Бен решил потратить год перед поступлением в университет на изучение итальянского языка в Риме.

Однажды Бен слишком увлекся, и мне так жаль его. Кто из нас может честно сказать, что не делал ошибок в юности, не делал глупостей вечером и не просыпался на следующее утро полный сожаления о том, что произошло? Большинству из нас это сходит с рук, но Бену не повезло. У меня разрывается сердце, когда я представляю себе, как он страдает. Я люблю Бена, так же как и его старшую сестру Ливию. Люблю их и всегда буду рядом с ними — как тогда, когда Бен сказал мне, что он гей. Он сначала признался у себя в интернате – что было невероятно смело – а потом сообщил семье и друзьям. Новость не встревожила меня ничуть. Я уже некоторое время подозревала это.

У Бена было мало партнеров. У него была короткая связь до Италии, и, я знала, что они занимались защищенным сексом. Мы были абсолютно открыты относительно его сексуальной ориентации, иногда шутили на этот счет.

По возвращении из Италии, Бен познакомился со своим нынешним бой-френдом, Джеком, 19-летним студентом, изучающим зоологию. В знак зрелости их отношений и обязательств, которые они несут друг перед другом, оба решили пройти медицинское обследование. Хотя Бен упомянул, что там будут и анализы на ВИЧ, никто из нас не обратил на это внимание.

Его телефонный звонок поменял нашу жизнь навсегда. Мой муж не представлял себе, что делать. Ливия обезумела от горя. Бен пытался казаться смелым, но, явно был потрясен и, хотя старался скрыть это от меня, испытывал чувство гнева. Джек тоже был потрясен, но после того, как Бен сообщил новость, он позвонил, чтобы узнать в порядке ли я, что показалось мне очень трогательным.

В дни, последовавшие за ошеломляющей новостью Бена, Джон и я попытались примириться с тем, что означает ВИЧ положительная реакция для дальнейшей жизни Бена. Я порылась в Интернете и связалась с организацией Terrence Higgins Trust, которая занимается профилактикой СПИДа. Их сайт оказался просто великолепным: информативным, полным понимания, участия и поддержки. Я связывалась с ними уже много раз и вступила в эту организацию.

Попытки оценить состояние Бена стали для нас интенсивным курсом по медицинской терминологии. Честно говоря, я старалась избегать информации, которая могла бы огорчить меня – например, о том, что наличие вируса иммунодефицита делает Бена намного более восприимчивым к раку и другим болезням, связанным с состоянием иммунной системы.

Вместо этого я сосредоточилась на числе лимфоцитов CD4+ и на поквартальной вирусной нагрузке Бена. Фактор CD4+ позволяет прогнозировать развитие ВИЧ инфекции на основе данных по количеству клеток белых кровяных телец, которые называются CD4 T-клетки — чем ниже число клеток CD4, тем скорее проявятся признаки болезни. Бен регулярно сдает кровь на анализы, и сейчас его число Т лимфоцитов CD4 растет, а его вирусная нагрузка снижается.

Мы не знаем, как будет развиваться его недуг. Бен убежден, что пройдет еще пять лет, прежде чем ему понадобится принимать антиретровирусные препараты, но может оказаться, что они потребуются ему уже в следующем году — или даже в этом.

Я делала то единственное, что может сделать мать в такой ситуации — пыталась укрепить его иммунную систему с помощью черники и пищевых добавок, давала ему таблетки лактоферрина, которые имеют антивирусные и антибактериальные свойства.

Но Бен все еще подросток и я могу говорить ему все, что угодно, а он все равно будет выпивать, курить и поглощать высококалорийную, вредную еду. Что же, пускай. Было бы ужасно, если бы ВИЧ лишил моего сына тех вещей, которые другие молодые люди принимают как должное.

В сентябре Бен поступил в университет. Он изучает технику киносъемки, хотел бы работать в кино или на телевидении. Отпустить сына из дома мне было очень трудно, но ему нужно прожить свою жизнь, и я знаю, что на самом деле, он достаточно разумный молодой человек. Джек учится в том же университете, и оба так влюблены друг в друга, что я уверена, он присмотрит за Беном.

Когда мой сын узнал, что у него ВИЧ, его первой реакцией было разделить свое знание с миром. Я убедила его остановиться и подумать хорошенько, кому и что говорить. Это слишком большое горе, чтобы делить его с кем-то и нельзя отменить однажды сказанные слова.

Я надеюсь, что вера в Бога поможет мне пережить этот кошмар. Когда мы узнали, что Бен заражен ВИЧ, мы собрались и помолились вместе. У меня нет чувства, что Бог оставил меня, я чувствую, что нуждаюсь в Нем больше, чем когда-либо.

Разумеется, в конце концов, все мои друзья узнают о том, что случилось с Беном. Я бы очень хотела, чтобы они приняли эту новость с достоинством и смирением.

Все имена и фамилии были изменены.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Исследование CHER показало, что начало терапии в возрасте от 1,5 до 3 месяцев даже при нормальном уровне CD4-лимфоцитов снижает на 75% раннюю детскую смертность по сравнению с теми, кто начинал терапию отсрочено, так, как это практиковалось в прошлом. Кроме того, дети при раннем начале терапии значимо лучше растут, развиваются физически и особенно психически.

Если же ребенок по неким причинам не получает терапию в первый год жизни, и все риски, связанные с первым годом жизни, миновали его, то при невысоких темпах развития заболевания выгоды от начала терапии в возрасте от года до двух не столь яркие, как в меньшем возрасте, однако, и там они явно прослеживаются. И исследования в других возрастных группах показывают, что даже при очень благоприятном течении заболевания антиретровирусная терапия и подавление ВИЧ обеспечивают детям своевременное и гармоничное развитие, заметно снижают риски различных неврологических состояний, которые несут большие риски в детском возрасте, когда идет активное формирование центральной нервной системы.

Американские и европейские руководства предельно совпадают в своих рекомендациях, Paediatric European Network for Treatment of AIDS в 2016 году сформулировала предельно близкие рекомендации и пришла к аналогичным выводам.

Арсенал средств для терапии у детей заметно уже того, что доступен для взрослых. Дело вовсе не в том, что для детей опасны те препараты, что получают взрослые, дело во времени – чтобы доказать безопасность у детей разных возрастных групп, требуется куда больше времени и денег. В Российской Федерации на эту проблему накладывается отставание с доступом к новым детским формам и дозировкам, а также крайняя неповоротливость регуляторов.

В возрасте до 14 дней в качестве третьего компонента схемы в США используют невирапин и ралтегравир. С двухнедельного возраста невирапин уже обычно не используют, а применяют усиленный лопинавир (Калетра) или ралтегравир. После трех месяцев доступен усиленный атазанавир или дарунавир, с шести лет добавяется опция долутегравира, и после 12 лет доступен усиленный элвитегравир.

Задача управления терапией у детей непростая, ее эффективное и безопасное решение требует высокой квалификации врача и весьма регулярного контакта с маленьким пациентом. Выбирайте врачей правильно, начинайте терапию у ваших детей так рано, как это возможно.

Shiau S. и др. Early age at start of antiretroviral therapy associated with better virologic control after initial suppression in HIV-infected infants. AIDS. 2017 Jan 28;31(3):355-364.PMID: 27828785.

Violari A. и др. Early antiretroviral therapy and mortality among HIV-infected infants. N Engl J Med. 2008 Nov 20;359(21):2233-44. PMID:19020325.

Впрочем, есть несколько хорошо документированных случаев передачи ВИЧ в драках на ножах или без ножей, но всегда с обильными кровотечениями с обеих сторон, рассечениями тканей. Чрезвычайно редко, но передача ВИЧ-инфекции возможна при обильном контакте свежей крови с серьезно и глубоко поврежденной кожей или слизистыми. Если суммировать все описания подобных документированных случаев, то правильнее будет это описать как жуткое побоище, в котором кто-то был ВИЧ-инфицирован.

Обычное использование туалета, ванной, в том числе и предметов для личного использования вроде станка или зубной щетки, контакт с вилками-ложками, остатками пищи и многое другое, что часто занимает умы тревожных людей — нет, все это не несет рисков передачи ВИЧ. Точно так же, как и плотный бытовой контакт человека с ВИЧ-инфекцией с людьми без ВИЧ.

Жизнь с ВИЧ-инфицированным человеком

Важно помнить другой аспект, о котором часто забывают, — оппортунистические инфекции. Человек с явлениями СПИД, с глубоким иммунодефицитом может страдать от некоторых инфекций, которые редко или крайне редко встречаются у людей без выраженного иммунодефицита. Многие из них и не представляют особого риска для людей с нормальным состоянием иммунной системы, но есть и те, что могут представлять реальную опасность.

Даже тяжелый распространенный кандидоз у человека с продвинутой стадией ВИЧ-инфекции вряд ли представляет значимые риски для окружающих в быту. Кокцидиоидомикоз, гистоплазмоз, пневмоцисты или криптококкоз могут с легкостью убить человека со СПИД, но не опасны для его окружающих и не будут передаваться от больного. Криптоспоридиозом можно инфицироваться, что вызовет последствия в виде нескольких дней с диареей. Иногда диарея может даже затянуться, но точно пройдет без следа и серьезных рисков у иммунокомпетентных лиц. Изоспороз — редкая история, и если вдруг случится столкнуться, то он на пару недель может оставить вас дома на больничном с неприятными симптомами энтерита, но также пройдет без последствий. Цитомегаловирусная инфекция, возможно, станет неприятным сюрпризом для детей и подростков, но они все равно однажды встретятся с ней и пройдут через это без проблем.

Реальной проблемой для окружающих, прежде всего состоящих в серьёзных отношениях с ВИЧ-инфицированным мужчиной или ВИЧ-положительной женщиной, иногда может стать пневмококк, способный вызвать пневмонии, а вот наиболее серьезные риски несет туберкулез.

Если человек выявил ВИЧ-инфекцию своевременно, принимает эффективную антиретровирусную терапию, то нет и не может быть никаких неприятных неожиданностей для окружающих. Скорее окружающий мир для такого человека несет повышенные риски. Вирусные и бактериальные инфекции липнут ко всем, а к людям с ВИЧ немного более охотно. Где у человека без повреждений иммунной системы все скорее обойдется, там человек с ВИЧ-инфекцией будет иметь риски заболеть несколько выше.

Однако бывает так, что ВИЧ-инфекцию выявили поздно или очень поздно, в той стадии, что называют СПИДом. Такой человек крайне уязвим к самым разным инфекциям, даже к тем, что мы обычно и не считаем за возможные для людей, о некоторых из них мы упомянули выше. И условно здоровые лица для человека со СПИДом будут опаснее в сотни раз, чем он или она для окружающих.

И все же некоторая бдительность не повредит всем. Если вы наблюдаете у человека с ВИЧ-инфекцией интенсивный кашель, выраженную одышку, то будет вполне корректно обратить внимание на это и помочь человеку разобраться с проблемой, которая, возможно, смертельно опасна для него, а, кроме того, может создавать некоторые риски и для окружающих. Использовать в процессе маску, пока причины не будут установлены и устранены, явно не будет перебором для него и для людей вокруг.

Точно так же следует иметь настороженность и без промедлений разбираться с диареей. Руки мыть после туалета полезно всегда, но если возникли подобные проблемы, то стоит более тщательно отнестись к гигиене, не забывая регулярно обрабатывать унитаз, дверные ручки, выключатели света, ручки кранов. И выяснять и устранять причины, конечно.

Выявленная ВИЧ-инфекция, безусловно, требует консультации фтизиатра и формулировки соответствующего плана обследований, иногда и профилактических мероприятий. Но бывает так. что процесс может затянуться во времени, и тогда для вашего близкого человека с ВИЧ и для людей без ВИЧ-инфекции предварительно разобраться с рисками могут помочь современные тесты на туберкулез, основанные на технологии IGRA. К таким тестам относятся система QuantiFERON®-ТВ Gold и T-SPOT.TB — на возможности данных тестов стоит обратить внимание, а специалисты H-Clinic помогут вам в этом, предоставив исчерпывающую информацию.

Своевременная диагностика ВИЧ, раннее начало лечения и, собственно, эффективная антиретровирусная терапия — вот слагаемые, которые позволят жить без страха за окружающих людям с ВИЧ-инфекцией и людям без ВИЧ.

Автор: Роман Ледков, равный консультант.

French MA. и др. Intrafamilial transmission of HIV-1 infection from individuals with unrecognized HIV-1 infection. AIDS. 2003 Sep 5;17(13):1977-81. PMID: 12960831.

Читайте также: