Сколько тратит вич инфицированные

Обновлено: 24.04.2024

– Сколько людей с ВИЧ сейчас проживают в Москве?

– Принято считать, что к группе риска относятся наркозависимые, гомосексуалисты, проститутки и люди, склонные к промискуитету. Так ли это? Кто еще находится в категории риска?

– Изначально распространение ВИЧ было связано с мужчинами гомосексуальной ориентации. С середины 1990-х годов вирус попал в среду потребителей наркотиков. В Москве фиксировали меньше случаев ВИЧ среди наркозависимых по сравнению с другими большими городами. Возможно, это связано с тем, что в Москве чаще использовали неинъекционные наркотики.

Сейчас группы риска изменились. Доля инфицироваашихся при потреблении наркотиков и в результате однополых связей уменьшилась. Теперь в Москве больше фиксируется случаев передачи ВИЧ при гетеросексуальных контактах. Сейчас большая часть ВИЧ-положительных – мужчины в возрасте от 25 до 35 лет. Это самый брачный возраст. Много женщин заразились именно от своего первого полового партнера, за которого собрались замуж и от которого хотели рожать детей. В большинстве случаев ВИЧ у этих девушек выявляется при первой беременности. Просто партнер когда-то наркотики принимал, может, просто попробовал, мог иметь связи с большим количеством женщин. Со временем он образумился, захотел создать семью, не подозревая, что уже заразился ВИЧ.

– Проститутки входят в группу риска?

– Вопрос сложный. В Москве меньше проституток с ВИЧ, чем в Санкт-Петербурге. В Питере значительно больше женщин, которые занимаются проституцией, чтобы достать деньги на наркотики, а в Москве большая часть проституток занимается этим делом исключительно ради денег, чтобы повысить свое благосостояние. Их цель не наркотики, поэтому они больше заботятся о себе и, как показывают исследования, в большинстве случаев пользуются презервативами.

– Как в нашей стране в целом организована борьба с ВИЧ?

– У нас слабые профилактические программы, это одна из главных причин распространения эпидемии. Они построены в основном на пропаганде традиционных моральных ценностей. Последние пять лет взят ориентир на воспитание у людей здорового образа жизни, однако за это время число инфицированных увеличилось в два раза. Ведь значительная часть населения не может или не хочет иметь одного верного полового партнера на всю жизнь и вместо секса заниматься спортом. Для таких людей нужно пропагандировать использование презервативов при половых контактах.

Так как наши люди не склонны рассказывать правду о своем интимном прошлом, я рекомендую пользоваться презервативом до тех пор, пока точно не знаешь, инфицирован партнер или нет. Лучше всего обследоваться вместе. Если точно знаешь, что любимый человек не инфицирован, и ты собираешься заводить детей, тогда можно не пользоваться презервативами.

– Были публикации, что презервативы не защищают от ВИЧ.

– Те, кто эту версию распространяет, думают, что из-за этого кто-то побоится вступать в недозволенные половые связи, но эффект противоположный: сексом занимаются без презерватива, раз он не защищает. На самом деле презерватив – наиболее эффективное из известных средство предупреждения заражения ВИЧ. Конечно, он может порваться или сползти, поэтому нельзя его считать 100-процентной защитой, но тем не менее он дает очень высокий уровень защиты – более 95 процентов, это выше, чем средний уровень защиты вакцин. Лучшая вакцина от ВИЧ дала пока только 30 процентов защиты, поэтому в производство она не пошла. К тому же презерватив защищает не только от ВИЧ, но и от приводящих к бесплодию инфекций и нежелательных беременностей, кончающихся абортами. Поэтому те, кто думает, что презервативы снижают рождаемость, ошибаются. Нужно только научить людей разумно им пользоваться.

– Если оказывается, что один из партнеров инфицирован, что делать – расстаться?

–– Если кто-то из партнеров инфицирован, это не приговор отношениям. Можно пользоваться презервативом или начать принимать современные лекарства, антиретровирусную терапию — она снижает риск заражения партнера.

– Может родить здорового ребенка женщина с диагнозом ВИЧ?

– Да, сейчас инфицированная женщина может родить вполне здорового ребенка. Если она начала вовремя принимать лекарства и делает это регулярно, то риск передачи ВИЧ ребенку приближается к нулю. Раньше акушеры говорили, что ВИЧ-инфицированным женщинам надо непременно делать аборт: и родители умрут, и ребенок будет болен. Теперь появилась надежда, что мы получим здоровое поколение, это, бесспорно, прогресс. И ребенок будет здоров, и родители смогут дожить до глубокой старости, если будут принимать антиретровирусные препараты.

– Стоит ли в качестве профилактики наносить надписи на пачках с презервативами или на оральных контрацептивах, предупреждающие об опасности заражения ВИЧ? Сделать наклейки по типу устрашающих надписей на сигаретах?

– Конечно можно. Но надо подумать, какие надписи делать на пачках презервативов. Понятно, на сигаретах пишут: "Табак убивает". А здесь что писать? "Оральные контрацептивы не спасают от ВИЧ"?

Сейчас существует и другая проблема – стоимость презервативов. Самые дешевые стоят от 50 рублей и выше. Молодые люди за эти же деньги могут и бутылку пива купить, поэтому выбор не в пользу презервативов. На мой взгляд, нужны какие-то программы по снижению стоимости презервативов. Этот вопрос обсуждался на совещании, организованном Министерством промышленности и торговли РФ. Там были представители медицинской отрасти и фармацевтических компаний. Но здесь вопрос не только к производителям, которые не хотят лишаться прибыли, но и к законодателям. Есть набор экономических мер, которые помогут решить этот вопрос. Это можно сделать за счет снижения налогов для производителей этого вида контрацептивов. Также можно уменьшить торговую пошлину на ввоз иностранных презервативов.

– Вы будете обращаться к законодателям, предлагать им внести правки в закон?

– Да, осенью будет избран новый состав Госдумы, к которому я обращусь с рядом предложений. Надо будет в Думе обсудить не только вопрос снижения стоимости презервативов, но и весь комплекс мероприятий по предупреждению распространения ВИЧ и уменьшению ущерба от эпидемии.

– Во многих странах для профилактики ВИЧ среди наркозависимых используют метод заместительной терапии: вместо инъекционных наркотиков они получают препарат метадон. Как, по-вашему, можно было бы применять его в России?

– Можно, но не обязательно метадон, есть и другие препараты. В Европе сотни тысяч человек участвуют в таких программах, и ВИЧ не распространяется среди наркоманов, и государство не рушится. Если наркозависимый не может вылечиться, то ему выдают в специальном учреждении под наблюдением врача ложку жидкого наркотика. Он выпивает порцию и после этого уже не хочет колоться. Таким образом, он не распространяет ВИЧ. И сами наркозависимые меньше криминализируются, им не нужно прятаться по подворотням. С точки зрения наркологов можно спорить о пользе метода, но профилактике СПИДа заместительная терапия помогает. Это один из вопросов, которые требуют серьезного обсуждения в Думе. Многие меры по борьбе с ВИЧ непопулярны, но это вопрос национальной безопасности: от ВИЧ/СПИД мы уже потеряли 200 тысяч граждан – больше, чем во всех вооруженных конфликтах за последние 70 лет.

– В Японии метадоновых программ нет, как и в России.

– Да, Япония не применяет метадон, но там и практически нет героиновых наркоманов, всего несколько сотен, а у нас их несколько миллионов. Японцы внутривенные наркотики редко употребляют. Видимо, у них какие-то другие стимуляторы существуют. К тому же в Японии используют значительно больше презервативов, чем в других странах. Там до последнего времени были запрещены гормональные контрацептивы. Планированием семьи там занимается мужчина и сам решает, когда женщина должна рожать детей, поэтому без презервативов ему не обойтись. В итоге в Японии практически нет ВИЧ-инфекции.

– Вы планируете использовать новые площадки для просвещения людей об опасности ВИЧ?

– Нужны программы по просвещению наркозависимых. Некоторые общественные организации проводят такие программы, они называются "аутрич", в переводе что-то вроде "достигать на улице". Ребята раздают наркозависимым чистые шприцы, учат, как колоться правильно. Однако у значительной части населения эти программы вызывает отторжение. Они считают, что, раздавая шприцы и обучая правильно ими пользоваться, мы помогаем наркозависимым потреблять наркотики. Наркоконтроль специально в аптеках устраивал засады и арестовывал тех, кто покупал много шприцев. В общем, у нас левая рука не знает, что делает правая.

– В школах нужно проводить уроки здоровья, рассказывать об опасности вируса?

– Обязательно нужно, но со школами тоже есть проблема. В нашей стране не принято говорить с детьми о сексе до 15 лет. Но к этому возрасту уже 20 процентов подростков начинают половую жизнь. Всю информацию о сексе дети получают из интернета. В Германии сексуальное обучение является обязательным с раннего школьного возраста, и там ВИЧ-положительных в 10 раз меньше, чем у нас.

– Все ли москвичи могут получить бесплатное лечение? Достаточно ли в Москве лекарств?

– Если человек приезжает в Россию из другой страны и инфицируется ВИЧ, то он получает бесплатное лечение?

– Серьезный вопрос. У нас принято обвинять мигрантов в распространении болезней. С ВИЧ все как раз наоборот: иностранцев мы при приезде обследуем и ВИЧ-положительных высылаем, но много иностранных рабочих инфицируются ВИЧ у нас, а потом везут инфекцию в Среднюю Азию и Закавказье. В этих странах Россию ругают за то, что их мигранты у нас инфицируются ВИЧ-инфекцией. А обучением мигрантов, как избежать инфицирования ВИЧ, ни мы, ни они заниматься не торопятся. Если депортация ВИЧ-положительных иностранцев будет отменена, то встанет и вопрос о том, кто должен будет платить за их лечение.

– Целесообразно ли вводить обязательное тестирование на ВИЧ-инфекцию при приеме в вуз или на работу?

– Массовое тестирование целесообразно. Его польза в том, что болезнь можно начать лечить вовремя. Если лечение правильно проводится, принимаются регулярно препараты, то человек доживет до глубокой старости. Но возникает вопрос, что ждет человека, у которого ВИЧ выявили при поступлении в вуз или при приеме на работу? Возьмут ли его после этого? Скорее всего нет. Обязательное тестирование может осложнить жизнь людям, поэтому обследования должны быть добровольными, и желательно, чтобы посторонние не могли узнать о диагнозе.

– Как ВИЧ-положительным людям бороться с дискриминацией? Нужно ли принять какие-то меры на законодательном уровне?

– Закон о запрете дискриминации ВИЧ-позитивных лиц у нас принят еще в 1995 году, но ущемление их прав происходит в основном из-за страхов на бытовом уровне. Вот как раз обучение населения – это один из компонентов борьбы с дискриминацией. Когда люди знают все про ВИЧ-инфекцию, они перестают бояться.

– Достаточно ли медицинских центров, работающих с ВИЧ-положительными?

– Недостаточно, ведь число больных растет опережающими темпами. В Москве помощь всем пациентам с ВИЧ оказывают в одной больнице – во второй инфекционной. Там от трети до половины коек занята такими пациентами, там же рожают детей женщины с ВИЧ. Казалось бы, неплохо придумано, но в других учреждениях некоторые медики панически боятся лечить ВИЧ-положительных: мол, для них специальная больница есть. Говорят, что хирурги – очень смелые люди, но я видел много хирургов, которые отказывались делать операции из-за страха заразиться.

– Если один из партнеров, зная, что у него ВИЧ, этот факт скрыл, можно ли на него подать в суд?

– Можно, так часто бывает. Правда, в суде всегда возникает сложность. У ВИЧ-положительного супруга спрашивают, предупреждал ли он партнера. Чаще всего ответ: "Да, предупреждал. Но тот подумал, что шутка". Часто бывает, что, пока партнеры любят друг друга, ВИЧ – это не проблема, а когда разлюбили – друг на друга в суд подают.

– Вам известны случаи, когда один человек инфицирует другого специально?

– Достоверно неизвестно ни одного намеренного случая инфицирования. Здесь гораздо больше значения имеет безответственность, когда человеку наплевать, заразит он кого-то или нет. Еще одна проблема – алкоголь. Когда люди выпьют, они часто забывают о предохранении.

– Если врач узнал, что один из супругов ВИЧ-положительный, он имеет право сообщить другому супругу?

– Нет, врачебная тайна это запрещает. Информирование лежит на совести самого заболевшего. Конфликтных ситуаций было много. Врачи жаловались, что не могут сообщить. Но намекнуть врач может. Как правило, доктор, не сообщая тайны, говорит, что надо пройти обследование и пользоваться презервативами. Задача второго партнера – догадаться, что что-то не то. У нас была пациентка, которая, имея двоих или троих детей, вышла замуж за итальянца. Она всегда пользовалась презервативами, объясняя, что не хочет больше детей. Через какое-то время она все-таки решила ему сказать, а он ответил, что давно догадался.

– По интернету гуляют пугающие статьи о том, что люди с ВИЧ оставляют в общественных местах иголки с вирусом, чтобы инфицировать других людей. Насколько это правдоподобно?

– Это чистое паникерство. Совершенно бесполезное занятие – разбрасывать шприцы, иголки, потому что вероятность заражения при уколе иголкой составляет где-то 0,5 процента. Если бы у нас были пункты обмена шприцев, наверное, они бы не валялись повсюду.

– Как эти пункты могли бы работать?

– В пунктах обмена наркопотребитель мог бы сдать грязный шприц и получить чистый. Важно, чтобы такие пункты были доступны для них, чтобы зависимому человеку не пришлось ехать через весь город. Самое удобное – создать пункты обмена в аптеках. Наркопотребители и так туда придут за чистыми шприцами. В Лондоне, по-моему, 100 пунктов обмена шприцев, Москве нужно не меньше. Но главное в этом деле – отнюдь не шприцы. Это только способ установить контакт с наркопотребителем, обучить его, дать направление на лечение.

– Какие способы оповещения об опасности ВИЧ можно задействовать?

– Тогда нужно договориться с операторами телефонной связи?

– Договориться можно, было бы желание и понимание важности задачи. Можно привлечь организации, которые занимаются PR. Борьбой с ВИЧ должны заниматься не только врачи. Опасность ВИЧ/СПИД велика, и все должны внести в борьбу свою лепту.

Больше в эту больницу я не ходила, за свой счет в город ездила лечиться. Терапию [получала] и тесты сдавала в областном центре СПИДа — тоже, чтобы в нашей больнице не появляться. Болтливые там у нас, как выяснилось, специалисты.

О диагнозе знают близкие родственники и одна подруга, которым я открылась. Но больше никому не рассказываю: люди-то разные, мало ли как отреагируют!

Я замужем, но детей нет. Сейчас временно живу в другом городе, работаю продавцом, два раза в год езжу сдавать анализ в центр СПИДа и получать терапию. Ну или родственники по доверенности получают. В областном центре с этим проблем нет, препараты всегда в наличии.

Там, где я живу сейчас, тоже сложности с восприятием ВИЧ-положительных людей: городок маленький, не хочется распространяться о диагнозе…

Страх стигмы

Главными проблемами людей, живущих с ВИЧ в России, врачи и общественники называют нехватку современной антиретровирусной терапии, стигматизацию и низкую информированность медработников. Если речь идет о пациентах, проживающих в селах и деревнях, каждая из этих проблем становится еще глубже.

Галина — первая героиня этого текста — живет в Новосибирской области, и мы не знаем, ни как она выглядит, ни даже ее настоящего имени. Такая конспирация понятна и, скорее всего, оправдана, ведь чем населенный пункт меньше — тем и односельчане знакомы лучше между собой, а слухи распространяются быстрее. Кроме того, она работает в магазине, а продавец в сельской местности — личность весьма заметная и узнаваемая.

И все же, по словам Маяновского, с годами люди даже в отдаленных населенных пунктах стали терпимее к ЛЖВ. Он вспомнил случай из 2000-х: жители Калужской области прознали, что у односельчанки ВИЧ, начали ее травить и подожгли дом.

Тест за тридевять земель

Однако рост лояльности россиян к ВИЧ-положительным гражданам в первую очередь заметен в крупных городах. В деревнях и селах, где и за меньшее отличие от общества приходится ловить косые взгляды, ситуация хуже.

По словам экспертов, постоянная боязнь стигматизации вынуждает ВИЧ-положительных жителей сельской местности перестраховываться: не рассказывать о статусе даже старым приятелям, не сдавать анализы в местных учреждениях здравоохранения.

Ольга Саража, главный внештатный специалист по ВИЧ при департаменте здравоохранения Тюменской области

По словам Ольги Саражи, в Тюменский центр СПИДа регулярно приезжают сдавать анализы и получать терапию ЛЖВ из Свердловской и Курганской областей.

У 22% опрошенных регулярные расходы на дорогу до местного центра СПИДа или врача-инфекциониста составляют от 500 рублей до восьми тысяч рублей разово. 15% респондентов вынуждены добираться до медучреждения от трех до 12 часов и более.

Эти цифры, пусть и косвенно, подтверждают сказанное экспертами: немало людей, живущих с ВИЧ, готовы ехать в другой населенный пункт и даже регион, лишь бы в местной больнице не узнали об их статусе. И в последние годы государство идет в этом вопросе навстречу, поскольку по закону ЛВЖ могут получить антиретровирусную терапию в любом регионе, независимо от места прописки.

Анастасия (имя изменено), 32 года:

— Диагноз мне поставили пять лет назад. О нем знают только родственники и несколько близких друзей.

В селе я оказалась случайно — родственники попросили за домом присмотреть. Сама я из города, там мне комфортнее, и я планирую туда вернуться, когда ребенок подрастет — ему год. Я живу с мужем, своим ребенком и падчерицей. Пока не работаю. Да и работы тут нет.

В селе, где я оказалась, проживают около 1 000 человек. Из медицинских учреждений — только ФАП (фельдшерско-акушерский пункт. — Прим. ред.). Поскольку я тут недавно, с какими-то трудностями, связанными с восприятием окружающими моего ВИЧ-статуса, не сталкивалась. Но я, хоть и не стесняюсь своего статуса, все-таки стараюсь не афишировать его. Тесты прохожу в городе, за терапией — туда же езжу с ребенком. Это обходится мне в 2–2,5 тысячи рублей.

Терапия молчания

Врачи и общественные фонды признают, что сейчас в России дела с обеспечением пациентов с ВИЧ антиретровирусной терапией обстоят как никогда хорошо, и любой пациент с этим диагнозом, независимо от места жительства, может получить препараты. Пусть медучреждения, где это можно сделать, и не всегда в шаговой доступности, регионы разрабатывают свои схемы обеспечения необходимыми лекарствами.

При этом, по его мнению, отчасти благодаря доступности лечения, ВИЧ в России стал менее обсуждаем, хотя риск заражения высок, как и прежде, и масштабы заболевания в стране растут все больше.

Марина (имя изменено), 35 лет:

— 14 лет назад я проходила обследование в частной клинике, и у меня обнаружили ВИЧ. Но о диагнозе я узнала от мамы: из платной больницы почему-то в первую очередь позвонили в местную районную больницу, а уже оттуда поступил звонок моей маме. Ей очень грубо сообщили, что у меня…

Теперь уже — бывший муж. Он употреблял наркотики, я об этом не знала.

И тут начались трудности. Много трудностей. Поселок маленький (менее 9 тысяч человек, до Новосибирска — больше 50 километров), слухи разошлись быстро. А люди-то малограмотные и злые, как оказалось. Смотрели косо…

У меня есть сын, ему 12, он тоже ВИЧ-положительный. Регулярно с ним ездим в центр СПИДа, сдаем анализы и получаем терапию. Врачи там все очень хорошие, грамотные и самое главное — с душой относятся.

В дальнейшем я планирую переехать в областной центр. Не из-за себя, так сыну будет лучше. Там возможностей гораздо больше, чем в районе.

Анализ на смелость

В сельских районах Тюменской области проживают около шести тысяч ВИЧ-положительных граждан. Основной путь инфицирования — как и везде сейчас — половой, гетеросексуальный. Только здесь, в отличие от городов, так было и десять, и двадцать лет назад.

Деревни и поселки в любой области России в плане инфраструктуры похожи тем, что наличие тех или иных госучреждений в них регламентируется в зависимости от населенности. Например, тип медицинских учреждений в сельской местности напрямую зависит от того, сколько человек проживают там: при численности населения больше двух тысяч человек — в селах и поселках должна быть врачебная амбулатория, а если меньше — только фельдшерско-акушерский пункт с одним фельдшером, который чаще всего живет неподалеку, в приписанном к ФАПу доме.

Но практика Тюменской области показывает, что даже в таких условиях можно обеспечить необходимыми медицинскими услугами каждого деревенского жителя.

Но специалист по ВИЧ тюменского депздрава признает, что несмотря на доступность тестирования, в сельской местности — это больная тема. Все упирается в конфиденциальность информации. Пациенты боятся разглашения, и если уговорить их пройти скрининг на сердечно-сосудистые заболевания или, скажем, онкопатологии труда не составляет, то заставить протестироваться на ВИЧ непростая задача.

Всего в рамках проекта был протестирован 1 031 человек — 25 подтвержденных положительных результатов.

Боязнь раскрыться

По словам равного консультанта по ВИЧ Таисии Ланюговой, ВИЧ-инфицированные люди боятся признать свой статус, так как считают, что стоит им сделать это — и с нормальной жизнью можно попрощаться.

Но при этом Ланюгова, которая живет с ВИЧ с 2004 года, а с 2006-го занимается равным консультированием и развитием пациентского сообщества, также уверена, что и российское общество, и ЛВЖ уже готовы к совместному диалогу, который поможет стереть клеймо стереотипов о заболевании.

Закупленных Минздравом препаратов хватит на 77% нуждающихся в терапии

В первом полугодии Минздрав потратил на закупки препаратов от ВИЧ почти 26 млрд руб., что на 10% больше, чем годом ранее. Большая часть средств ушла на дорогостоящие оригинальные препараты, но общее число закупленных годовых курсов заметно сократилось. Пациентские организации опасаются, что уже осенью начнутся перебои с выдачей лекарств пациентам. Чтобы избежать этого, по их подсчетам, министерство должно потратить на препараты еще не менее 6 млрд руб.

Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ / купить фото

Расходы Минздрава на покупку лекарства от ВИЧ в январе—июне выросли на 10%, до 25,9 млрд руб., следует из данных Headway Company, предоставленных “Ъ”. За этот же период закупки препаратов со стороны региональных властей снизились на 41,6%, до 2,1 млрд руб. Эти средства выделены в основном бюджетами Москвы, Подмосковья и Петербурга, добавляют аналитики Headway Company.

Больше всего в рамках программы борьбы с ВИЧ потрачено на дорогостоящие оригинальные препараты, которые не имеют российских дженериков, следует из данных сайта госзакупок.

Хотя Минздрав и увеличил расходы на современные схемы терапии, общее число закупленных годовых курсов снизилось.

Лишь 4% средств, потраченных в 2020 году на закупки препаратов для пациентов с ВИЧ, предоставили региональные власти

Пациентская организация направила письма по этому поводу в правительство РФ и Минздрав (копии есть у “Ъ”), сообщив, что терапию могут недополучить 66,4 тыс. пациентов. По прогнозам специалиста Коалиции Натальи Егоровой, первые перебои с поставками препаратов от ВИЧ можно ожидать осенью. В коалиции отмечают, что закупленный объем лекарств соответствует 77% от потребностей, о чем Минздрав заявлял в письмах фармпроизводителям. Сейчас нехватка составляет 111 тыс. годовых курсов, на что потребуется еще около 5,9 млрд руб., добавили в организации. Но заложенные в бюджете средства на закупки препаратов в 2021 году уже израсходованы. В министерстве на вопрос “Ъ” о возможности выделения дополнительных денег на препараты от ВИЧ не ответили, сообщив, что охват терапией в 2021 году соответствует плановым показателям.

По данным Роспотребнадзора, в прошлом году терапию получали 74% пациентов, состоящих на диспансерном учете, или 557,5 тыс. человек: она оказалась эффективна у 408 тыс. человек. За шесть месяцев 2021 года лечение получили уже 80% пациентов с ВИЧ, оно было эффективным у 344,6 тыс. человек.

По данным на 30 июня, число россиян, состоявших на диспансерном учете по ВИЧ, достигло 768,7 тыс. человек, или 67% от всех пациентов, получивших положительный результат тестирования на ВИЧ, уточнили в Роспотребнадзоре.

По оценкам руководителя Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом Вадима Покровского, еще 300 тыс. человек знают о диагнозе, но не вставали на учет, и такое же количество инфицированных не знают о своем статусе.

Вадим Покровский Фото: aftershock.news

Минздрав по настоянию Минфина отказался от финансирования стратегии по борьбе с ВИЧ, предусматривающей увеличение охвата пациентов лекарственной (АРВ) терапией, а также внедрение дополнительных возможностей для тестирования россиян на ВИЧ и распространение информации о вирусе иммунодефицита среди разных слоев населения. Для достижения целевых показателей Минздрав запрашивал из федерального бюджета в разных версиях стратегии от 13 до 20 млрд рублей в год. Будет ли теперь реализована стратегия противодействия ВИЧ и к чему может привести отказ правительства выделить на нее дополнительные средства, в интервью Vademecum рассказал руководитель Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом Вадим Покровский.

– Реализуема ли (хотя бы частично) стратегия борьбы с ВИЧ, если не будет дополнительного финансирования из федерального бюджета?

– Ведомства и регионы найдут дополнительные средства на финансирование борьбы с распространением ВИЧ?

– Означает ли отказ Минфина в финансировании на 2017 год, что фактически в этом году никаких дополнительных шагов по борьбе с ВИЧ не будет предпринято?

– Минфин обязан выполнять бюджет, что он и делает. Если законодатели и правительство сочтут необходимым бюджет пересмотреть, то Минфину придется согласиться.

– Известно ли вам, какую сумму Минздрав просил выделить из бюджета на стратегию по борьбе с ВИЧ?

– Первоначально речь шла об общей сумме 44 млрд рублей в год, потом возникали все новые цифры. Минздрав ведет непоследовательную политику: то просит увеличить бюджет на лечение ВИЧ, то заявляет, что решит все финансовые проблемы за счет снижения стоимости лекарств. Это увеличивает неопределенность и путает тех, кто принимает финансовые решения.

– Недавно появилась информация, что Кабинет министров не поддержал инициативу введения административной ответственности для ВИЧ-инфицированных, которые отказываются вставать на учет.

– Вероятно, эта информация восходит к продукту законотворчества алтайских депутатов. Из-за этого законопроекта всем приходится тратить время на ненужные обсуждения (правда, откуда взялась информация о штрафах, мне непонятно, в основном речь шла о принудительной диспансеризации пациентов с ВИЧ).

– Сколько в России человек с ВИЧ-инфекцией, которые не знают о своем заболевании?

– На этот вопрос не существует однозначного ответа.

Например, есть ВИЧ-инфицированные люди, еще не проходившие обследование на ВИЧ. Здесь могут быть только оценочные данные, которые колеблются в пределах 400–600 тысяч человек.

Есть пациенты, которые прошли обследование на ВИЧ, тест показал положительный результат, но сами пациенты о результатах обследования не знают. Например, пациент мог выписаться из больницы до того, как пришел результат анализа. Иногда сами пациенты сдают анализ, а за результатом не приходят. В регионах, где много ВИЧ-инфекции, таких пациентов не ищут, так как сил не хватает. Таких пациентов, которые могут числиться в списках ВИЧ-позитивных (о каждом положительном результате информируют центры СПИД), но об этом не знают, – таких еще не меньше нескольких тысяч человек.

– Поддерживаете ли вы предложение о штрафах для пациентов с ВИЧ при отказе от постановки на учет? Есть ли реальная необходимость в введении подобных мер? К чему это может привести?

– Причин, почему человек не ходит в центры СПИД, может быть несколько:

Понятно, что большая часть пациентов, которые к нам не приходят, делают это не потому, что сами в чем-то виноваты, – напротив, в этом вина недоработок, которые существуют в нашей системе борьбы с ВИЧ. Таким образом, без серьезного судебного разбирательства – действительно ли этот пациент злостно уклоняется от лечения – в этом случае не обойтись.

А корни проблемы в том, что инфраструктура борьбы с ВИЧ в России уже не справляется с ростом числа ВИЧ-инфицированных. По правилам в каждом случае выявления ВИЧ-инфекции с пациентом надо проводить серьезную консультацию, и не одну, но это невозможно, так как врачи других специальностей про СПИД знают мало, квалифицированных консультантов не хватает, а в ряде мест врачам в центрах СПИД приходится принимать в день по несколько десятков человек. Какие уж тут консультации? Какой там поиск ВИЧ-инфицированных, которые не пришли сами? Это во-первых.

Читайте также: