Вич инфицированные в гае
Обновлено: 19.04.2024
Из года в год люди, живущие с ВИЧ, сталкиваются с отказами при попытках обратиться за медицинской помощью — в первую очередь в стоматологических и косметических кабинетах. Вот лишь те случаи, что попали на новостные ленты региональных агентств: в Прикамье врач поликлиники отказалась принимать ВИЧ-положительного пациента, в Самаре уволили стоматолога, которая отказывалась лечить людей с ВИЧ. Она подала в суд, но проиграла. Первый раз она отказала в медицинской помощи ВИЧ-позитивному пациенту в 2015 году. Он написал жалобу, и прокуратура вынесла представление об устранении нарушений. Инцидент повторился в 2019 году. Врач не стала оказывать экстренную помощь ВИЧ-положительной девушке. Случай разобрали на заседании врачебной комиссии, а стоматологу вынесли выговор. Когда ситуация повторилась в третий раз, врача уволили.
Тогда наш сайт напоминал, что из-за страха, стигмы и дискриминации ВИЧ-положительные люди в России часто вынуждены скрывать свой диагноз. И это несмотря на то, что ВИЧ безопасен в быту, а для защиты от вируса медикам достаточно применять ряд стандартных санитарных мер. Точно таких же, как во время работы с ВИЧ-отрицательными пациентами. Впрочем, зачастую такие истории при детальном рассмотрении выглядят не столь однозначно. Становясь заложниками собственной невежественности (а в медицинских вузах СНГ будущим специалистам почти не рассказывают ни о реальных рисках, ни о методах профилактики ВИЧ-инфекции), врачи нередко сами становятся жертвами предрассудков.
Обратная сторона
Чем мог обернуться для нее диагноз — рассказывает другой подопечный Фонда, тоже подмосковный стоматолог. После того как он сам получил ВИЧ, мужчина оказался незамедлительно уволен из клиники. Только спустя полгода ему удалось найти новое место, да и то лишь благодаря тому, что, проходя медицинскую комиссию, он убедил проводившую его частную клинику не вклеивать в карту результаты анализа крови, распечатав их на отдельном листе и отдав на руки (то есть скрыв свой ВИЧ-статус от нового работодателя).
Не лучше обстоят дела и в косметологии. Наш сайт провел опрос сотрудников этой области, по результатам которого можно констатировать: тут предрассудков не меньше, чем в стоматологии. Даже если салон имеет медицинскую лицензию, а прием в нем ведет квалифицированный специалист с дипломом соответствующего высшего учебного заведения.
Вопрос образования
Каким образом законодательство защищает человека с ВИЧ-инфекцией? Отвечаем на самые часто задаваемые вопросы.
Имеют ли право медики отказывать в медицинской помощи?
ВИЧ-инфицированным оказываются на общих основаниях все виды медицинской помощи по клиническим показаниям (ст. 14 ФЗ № 38 от 30.03.95). Неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать, при условии, что это повлекло по неосторожности причинение вреда здоровью или смерть, или заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению по малолетству, старости, болезни или вследствие своей беспомощности, подлежит уголовной ответственности в соответствии со ст. 124 Уголовного кодекса РФ.
Какими правами обладает ВИЧ-инфицированный?
ВИЧ-инфицированным предоставляются бесплатно все виды квалифицированной и специализированной медицинской помощи, бесплатно получаются ими медикаменты при лечении в амбулаторных или стационарных условиях (ст. 4 ФЗ № 38 от 30.03.95), оказываются на общих основаниях все виды медицинской помощи по клиническим показаниям (ст. 14 ФЗ № 38 от 30.03.95). Обеспечивают бесплатный проезд к месту лечения и обратно в пределах Российской Федерации (ст. 4 ФЗ № 38 от 30.03.95), при этом ВИЧ-инфицированные пользуются всеми правами, предусмотренными законодательством Российской Федерации об охране здоровья граждан.
1 декабря - Всемирный день борьбы со СПИДом
- Светлана Ивановна, со времени нашей последней беседы о ВИЧ прошло два года. Как изменилась ситуация за это время? Наблюдается спад или подъем заболеваемости?
ВИЧ-инфицированные работники есть на градообразующем предприятии (в том числе, в управлении), в муниципальных учреждениях, в сфере торговли и т. д. Если это люди адекватные, они не представляют угрозы для окружающих (ВИЧ не передается воздушно-капельным путем), но некоторые могут просто не рассказывать половым партнерам о своем заболевании и заражать их.
- То есть каждый человек должен сам позаботиться о своем здоровье и пройти обследование на ВИЧ, если хоть раз в жизни у него был незащищенный половой контакт?
- Желательно. Дело в том, что заболевание долгое время может протекать бессимптомно или с незначительным повышением температуры, увеличением лимфоузлов. Инкубационный период (когда вируса в крови настолько мало, что он не выявляется даже при медицинском исследовании) может продолжаться до года. Поэтому сейчас беременные женщины троекратно проходят обследование на ВИЧ и гепатиты, и были случаи, когда заболевание выявляли только к окончанию срока беременности. Но даже в этом случае можно помочь ребенку родиться здоровым, применяя специальное лечение - защиту для ребенка.
Наши усилия направлены на то, чтобы максимально снизить риск рождения ВИЧ-инфицированных детей. У нас больше 200 детей, рожденных от инфицированных матерей, и 93 процента из них - здоровые. К сожалению, мы не можем заставлять беременных женщин употреблять положенные лекарства, и в 2011 году трое ВИЧ-положительных пациенток отказались от них. В итоге существует огромный риск, что их дети заразились ВИЧ при родах, но это будет понятно только через полтора года.
- На сегодняшний день самой старшей девочке с таким диагнозом, которая живет в Оренбурге, 15 лет, гайскому мальчику - 11 лет. Это нормальные дети, которые не отличаются от сверстников. Современные препараты позволяют снизить до минимума присутствие вируса в крови и вести нормальную жизнь. Главное - вовремя обращаться к врачу и ни в коем случае не пренебрегать лечением.
- К счастью, в Гае ситуация в этом плане благополучная. В больших городах немало случаев, когда ВИЧ выявляется среди подростков 14-18 лет. В гайских школах гинекологи в прошлом году провели обследование старшеклассников на ВИЧ, и, слава Богу, детки оказались здоровыми. К тому же у нас в городе практически нет молодых наркоманов, болеющих ВИЧ, и это хорошо.
Только сознательное отношение к этой проблеме, соблюдение нравственных норм, супружеской верности может изменить к лучшему ситуацию в городе и районе, уберечь от ВИЧ-инфекции новые поколения гайчан. Берегите себя и заботьтесь о своем здоровье.
Тем не менее сегодня проблема ВИЧ и СПИД давно уже касается всего общества, а не только какой-то его малой части. ВИЧ-позитивные люди живут среди нас, но знает о них мало кто - рассказывать о себе окружающим такие подробности страшно: немало найдется людей, готовых осудить за него. И тем не менее находятся смелые люди, готовые выступать с открытым лицом и рассказывать о болезни, о проблемах, с которыми приходится сегодня сталкиваться. Есть такие смельчаки и в Нижнем – 36-летняя Ольга Кузьмичева делает все, чтобы, с одной стороны, люди как можно больше знали о профилактике ВИЧ-инфекции, а с другой – не боялись своего диагноза, потому что и с ним можно жить. Сама Ольга у знала о своем статусе 15 лет назад.
История болезни
– Мне был 21 год, восьмой месяц беременности. Пришла в обычную женскую консультацию на прием к врачу, мне сделали анализы и, сказав, что результат какой-то сомнительный, отправили в СПИД-центр. Я шла туда, и у меня даже в мыслях не было, что где-то я могла получить ВИЧ-инфекцию.
Я поднялась на второй этаж, меня провели в кабинет, усадили напротив врача. Он сказал, что у меня ВИЧ, и сразу предложил сделать искусственные роды, умертвить плод и встать на учет. Положил передо мной бумагу, в которой я должна была поставить подпись, что согласна на эти действия. Я не понимала, что от меня хотят, не понимала, что он говорил про ВИЧ-инфекцию, я услышала только, что они хотят куда-то меня увести и лишить ребенка, которого я очень ждала. У меня началась истерика, я отказалась что-либо подписывать и вышла с мыслью, что никогда туда не вернусь. Перед уходом мне были даны лекарства, я попробовала их попить, но мне стало плохо, и я все время думала, что эти таблетки на самом деле мне дали, чтобы навредить моему будущему сыну.
Конечно, о болезни пришлось рассказать родным. Поначалу Ольга смогла открыться лишь собственным родителям, мужу и свекрови. Отреагировали все по-разному.
– Муж сказал, что ничего не произошло, как жили – так и будем жить. Мама долго не верила, думала, что это ошибка, настаивала, чтобы я еще раз сдала анализы где-то в другом месте. Свекровь поначалу боялась, хотела разделить комнаты, вплоть до того, что я буду ходить по одной половице, а они по другой. К счастью, она умный человек и в конце концов изучила множество литературы и разобралась в вопросе. Когда она поняла, что к чему – изменила свое отношение.
Сама я тоже не могла смириться – долго разговаривала с мужем, плакала, хотела повеситься – мне не хотелось жить с болезнью. Больше всего я боялась, что сын тоже окажется ВИЧ-положительным, я думала, что просто не выдержу этого. Через полтора года Илюшу сняли со всех профилактических учетов, сказали, что он ВИЧ-отрицательный. После этого я окончательно замкнулась в себе, ушла в полную изоляцию от всего мира, почти не выходила из дома. Кроме семьи о моей болезни знала только лучшая подруга. Наверное, именно ее оптимизм, ее поддержка и помогли мне в тот период. Иногда я забывала о своих проблемах, иногда опять вспоминала, и в эти моменты мне не хотелось жить. Как-то так и прошли пять лет.
Первый шаг навстречу
Спустя почти пять лет изоляции Ольга начала понимать, что она и ее ребенок – не умерли, а значит, нужно как-то жить дальше. Правда, путь к этому пониманию оказался непростым.
– Мой супруг был намного старше меня, и мы с ним были… разнополюсные. Если я хорошо училась – он учился плохо, если я старалась вести хороший образ жизни – он вел плохой образ жизни. Он начал употреблять наркотики, а я… Я до последнего его спасала. Уговаривала, просила, настаивала. Помню эту банальную и безрассудную мысль, которая тогда пришла мне в голову: попробовать самой и доказать, что это можно бросить.
Безрассудство же и привело меня в тюрьму… Я не жалею о том, что я села. Вот сейчас я уже понимаю, что для меня именно это стало отправной точкой. Именно оттуда я стала понимать, как много на самом деле ВИЧ-позитивных девчонок, которые ничего не знают и у которых такие же проблемы, как у меня.
Поняв, что жить в замкнутом мире ей больше не хочется, Ольга начала узнавать: что же такое ВИЧ-инфекция. Читала литературу, делала конспекты, еще в тюрьме организовала первые курсы взаимопомощи… И, выйдя, продолжила.
К тому моменту в СПИД-центре сменился состав, в Нижнем появились западные компании. В их проектную деятельность входили всевозможные тренинги и обучения – для меня это было важно. Я устроилась на телефон доверия, работала там консультантом, пыталась людям объяснить, что такое ВИЧ-инфекция и как с этим жить. Особенно сложными для меня были люди, которые только узнали о своем ВИЧ-положительном статусе. Наверное, я сама еще не была готова отвечать на многие вопросы.
Я написала сценарий к фильму социальной направленности, о том, как жить с ВИЧ-инфекцией среди людей… Светлана Васильева, режиссер - это она была инициатором съемок. Задала мне вопрос: напишешь? А я никогда не писала, но сказала: напишу!
Села ночью, взяла лист бумаги и стала думать, о чем писать. Вариантов было море, я думала, что можно сделать вот так или эдак, первые полчаса откидывала идеи одну за другой, а потом подумала, что может быть не крутить и написать, как есть.
Спасение утопающих
Изменив отношение к сложившейся ситуации, Ольга обнаружила, что 90 процентов людей, работающих в СПИД-центре, – это нормальные, адекватные люди, готовые протянуть руку помощи. Их поддержка, в том числе и моральная, оказалась важна на первом этапе.
Потом уже я набрала багаж знаний, стала понимать, о чем они вообще мне толкуют. А поначалу мы говорили на разных языках. Они пытались донести до меня важную информацию, а я не воспринимала ее, потому что боялась того, что слышала.
Я дружу с людьми, которые работают в СПИД-центре, со многими. За те 15 лет, что я болею, и 10 из них – принимаю активное участие в профилактике, я приобрела точное понимание того, что мне есть куда идти, есть с кем пообщаться, есть люди, которым я могу рассказать о своем опыте. Мне это помогает.
Первое время Ольге не требовались препараты – ВИЧ-инфекция не сразу дает о себе знать. Но в 2009 году она осознала, что стала чувствовать себя хуже…
Начали появляться какие-то заболевания, мне казалось, что сейчас я легко их вылечу, но ничего не получалось. И вот тогда я снова поняла, что не знаю, как быть. Я к тому времени уже много прочитала литературы, проводила тренинги, но тут растерялась. Пришла в СПИД-центр, и мне предложили первую схему таблеток. Я испугалась. Поняла, что назад уже дороги нет, вот теперь – все, вот теперь я пожизненно буду принимать эти лекарства. Повторяла себе одну фразу: только не читай инструкцию, только не читай. Я прекрасно представляла, какие там могут быть побочные эффекты…
Одним из побочных эффектов оказалась очень жесткая депрессия. Я спала почти 24 часа в сутки, все время спрашивала: когда это закончится, когда же меня отпустит. Мне говорили: потерпи. Я терпела, и спустя три месяца все действительно нормализовалось.
Принимать комплекс препаратов нужно было постоянно, и вскоре на это обратил внимание сын Ольги. На тот момент мальчику было 8 лет.
Сейчас у Ольги уже двое детей – оба мальчики, оба ВИЧ-отрицательные и оба счастливые. Старшему уже 14, младшему – 5. Второй муж изначально знал о болезни Ольги, сам предложил жить вместе и попросил родить ему ребенка. Но несколько лет назад он погиб, и теперь женщина воспитывает мальчишек одна.
У мужчин, живущих с ВИЧ, в сообществе есть такая фраза: никогда не отдавайте никому свою женщину, машину и препараты. Отчасти я переняла эту формулировку. Я понимаю, что препараты для меня жизненно необходимы, я должна заботиться о себе, потому что моим детям нужна мама. Кстати, в садиках у детей о статусе моем знали, изначально относились настороженно, но потом мы находили общий язык.
Открытое лицо
У нас работали и работают группы взаимопомощи, проводятся акции и тренинги для ВИЧ-позитивных людей, мы стараемся также доносить важную информацию до людей, которые по-прежнему думают, что их это никогда не коснется. Мы проводим акции и марафоны, выступаем с открытым лицом. Поддержка — это очень важно. Знать, что ты такой не один.
Все эти годы мы кричим: узнавайте о ВИЧ-инфекции, узнавайте! Потому что подрастает новое поколение, которое слабо осведомлено об этой проблеме. Нельзя отходить в сторону или думать, что достаточно провести в школе один тренинг или лекцию и можно остановиться на этом. Нет, приходят новые ребята, которым нужно об этом говорить.
При этом Ольга признает, что понимает и тех, кто боится ВИЧ-положительных людей, –слишком уж часто приходилось сталкиваться с безответственным отношением людей к здоровью своему и окружающих. По данным специалистов СПИД-центра, из всех ВИЧ-позитивных нижегородцев лечение получают лишь 23 процента. Остальные просто… не хотят!
С ВИЧ-инфекцией я приобрела некий фильтр. Ты понимаешь, кто настоящий. Кто-то уходил, я их не осуждаю. Но я очень благодарна тем людям, которые остались. Моя подруга не хотела потерять меня как человека, и чтобы продолжать со мной общаться, не создавая дискомфорт ни мне, ни себе, она узнавала, что же такое ВИЧ, как с этим живут. Она крестная моего младшего сына, я – крестная ее младшей дочери. И нашей дружбе уже 20 лет.
Оглядываясь назад, я понимаю, что ничего не дается просто так. Сейчас я благодарна этой ВИЧ-инфекции. 15 лет назад мне казалось, что это конец света, а сейчас я понимаю, как много я приобрела, как много сумела пережить. И сейчас, когда ко мне обращаются за советом, я всегда говорю: ВИЧ-инфекция не дается слабым людям, она дается только сильным, только тем, кто способен это пережить.
Ежегодно в третье воскресенье мая во всем мире принято вспоминать о людях, которые умерли от СПИДа. Впервые этот день отметили в американском Сан-Франциско в 1983 году, а через несколько лет появился и символ движения против этой болезни — маленькая красная ленточка, приколотая к одежде. Согласно статистике ВОЗ, в настоящее время в мире проживают как минимум 42 миллиона человек с ВИЧ, ежедневно число этих людей возрастает на 14-15 тысяч человек — в основном это молодые люди до 30 лет.
Мы разыскали саратовцев с ВИЧ-инфекцией и спросили: что заставило их сдать анализ на это заболевание и какие эмоции они испытали, узнав о своем положительном статусе? По просьбе героев публикации мы изменили их имена.
Аркадий, 29 лет, узнал о диагнозе 9 лет назад:
Прошло время, я закончил школу, поступил в университет и начал встречаться с девушками. Не могу сказать, что моя жизнь как-то сильно отличалась от жизни моих ровесников: с утра я был на парах, а вечером тусил с друзьями. Также я не могу сказать, что вел какой-то асоциальный образ жизни — как нищий студент, выпивал несколько бокалов дешевого пива на общих гулянках, курил время от времени, но никаких наркотиков не принимал. В 18 лет у меня появилась первая девушка, в 19 — вторая, а еще спустя несколько лет я познакомился с эффектной брюнеткой Алиной. Сначала встречались время от времени, а затем начали жить вместе. Не скрою, иногда я посматривал на других симпатичных девушек, однако никогда не изменял Алине. В принципе наша жизнь текла достаточно ровно. Мы сняли убитую однушку с отваливающимися обоями в районе Политеха, привели ее в порядок и начали совместный быт. Зимой сидели дома, а летом ездили в плацкарте в Сочи или Питер.
Психологи утверждают, что при серьезном стрессе человек может пережить дереализацию, то есть, ощущение, что все, что происходит с тобой, на самом деле нереально, что это все сон или бред воспаленного сознания. В тот момент я полноценно ощутил на себе, что это такое. Я сидел, тупо уставившись в одну точку — покрашенную в белый цвет ручку на деревянном окне — и не мог отвести с нее взора в течение, наверное, 10 минут. Я, совершенно вменяемый человек с папой-инженером и мамой-учительницей! Как я мог оказаться в одном ряду с проститутками и наркоманами? За что мне это все? Меня почему-то не волновало, откуда на самом деле у моей девушки ВИЧ и действительно ли в этом виновен ее бывший бойфренд. Меня интересовало лишь то, что теперь мне с этим делать. Наверное, это был момент максимального проявления моего эгоизма.
Задним фоном мне что-то говорила Алина. После извинений она даже попыталась меня обнять, но я был настолько шокирован услышанным, что не слышал ее голоса и не почувствовал прикосновений. Почему-то по правой руке побежали мурашки, а потом всю спину как будто закололо иголками. Я невероятно хотел плакать и кричать, но не мог вымолвить ни слова. Я просто пошел в кровать и лег. Пролежал так несколько часов вместо того, чтобы поговорить со своей девушкой и вместе решить, что делать дальше. Затем начал плакать и проревел, наверное, часов 10. В тот момент мне было пофиг на гендерные стереотипы о том, что мужчины не плачут.
Утром я поехал сдавать анализ, который, как вы уже поняли, оказался положительным. После этого я упал в депрессию на полгода. Полгода хождений по психологам, психиатрам, приема антидепрессантов, несколько тысяч рублей, потраченные на консультации платных врачей. Сейчас мне значительно лучше, я работаю по специальности и открылся некоторым друзьям. Кстати, с Алиной мы до сих пор вместе.
Наталья, 29 лет, узнала о диагнозе 7 лет тому назад:
— Моя история банальна. Я выходец из дисфункциональной семьи, где мнения ребенка никогда не спрашивали, что-то требовали и навязывали, не считаясь с чувствами. Понимания и общения я искала на улице с подросткового возраста. Я рано вышла замуж. Брак продлился недолго, и в 20 лет я оказалась абсолютно свободна. Свобода опьянила меня, и я стала менять партнера за партнером. Наверное, сменила человек 50. О средствах предохранения не заботилась, постоянно находясь в состоянии алкогольного опьянения. Вообще не знаю, как жила все эти годы. В 22 года я сделала аборт, сдав соответствующие анализы. Спустя неделю мне позвонили из инфекционного кабинета. Когда я вошла туда, там сидела врач за чистым столом без бумаг, и вертела в руках мою карточку. Меня ждали. Скорбные лица за другими столами навели на мысль, что сейчас мне сообщат что-то страшное. Я села на стул, забыв снять бейсболку.
Прошло буквально дня 4. Мне позвонили и сказали приехать в СПИД-центр. Я догадалась, что первый же мой анализ оказался положительным. Я помню, как сидела в очереди, как слеза пробежала по моему лицу, когда я позвонила маме из СПИД-центра. В кабинете врача мне сказали, что диагноз подтвердился, надо будет пересдать еще раз, чтобы подтвердить наверняка. Тогда же меня спросили, точно ли мне не нужна помощь психолога, на что я ответила отрицательно. Дело в том, что к тому моменту я уже свыклась с этой мыслью.
Сергей, 28 лет, живет с ВИЧ 4 года:
— Большую часть жизни я провел в захолустной деревне на Урале. Наш населенный пункт был примечателен лишь тем, что рядом с ним проходила граница между Европой и Азией. В остальном это было богом забытое село, где до последнего не было даже нормальной сотовой связи — на протяжении многих лет там принимался сигнал только от одного оператора. Логично подумать, что для меня, сельского мальчишки, ВИЧ был заболеванием московских трансвеститов или разгульных лондонских денди. Я никогда о нем не думал, поскольку понимал, что не буду жить ни в Москве, ни в столице Англии. Закончив школу, я переехал в большой город. Там получил высшее образование и устроился на работу.
Все началось зимой 2015 года. Тогда на протяжении двух недель у меня никак не проходила ангина. Мне было трудно работать, а трудился я оператором в колл-центре, и я решил взять больничный. Для этого я направился к врачу в ближайшую платную клинику. Женщина преклонных лет мимоходом осмотрела меня и сказала, что для открытия больничного необходимо сдать общий анализ крови. У меня не было выбора, пришлось согласиться. После врача я спустился в регистратуру, где мне распечатали направление. В бумаге автоматом был проставлен ОАК (общий анализ крови — прим. ред.), однако кроме этого можно было ручкой отметить другие анализы, который ты хочешь сдать — в частности, на различные гепатиты, сифилис и ВИЧ. Я никогда не проверялся на подобные инфекции и почему-то тогда решил это сделать. До сих пор я не могу сформулировать, что именно стало причиной этого решения. На следующее утро я пошел в лабораторию, сдал кровь и со чистой совестью вернулся домой.
От редакции:
Ситуация с ВИЧ в России является одной из наиболее тяжелых в мире и самой тяжелой среди стран Европы и Азии. Наше издание уже общалось по этому поводу с доктором медицинских наук, сотрудником Саратовского областного центра профилактики и борьбы со СПИД Андреем Шульдяковым. Врач рассказал, что в настоящее время РФ находится на третьем месте в мире по заболеваемости этой инфекцией после ЮАР и Нигерии. Если брать число новых случаев заболеваний в Европе, порядка двух третей случаев — это Россия. При том, что население всей Европы составляет порядка 500 миллионов человек, а в России проживают лишь немногим более 140 миллионов граждан.
Мы попытались узнать точное число заболевших этой инфекцией в Саратовской области и связались с главой местного СПИД-центра Любовью Потеминой. Она рассказала, что в области проживают около 13 тысяч человек с вирусом иммунодефицита. Поясним, что речь идет лишь о тех людях, которые состоят на учете медиков и обследовались на ВИЧ-инфекцию. Всего же по состоянию на 2018 год тест на ВИЧ хотя бы раз в жизни проходил каждый четвертый житель нашего региона. При этом медик пояснила, что конкретно в нашей губернии число новых случаев заражения ВИЧ из года в год уменьшается. Ежегодно медики регистрируют порядка 1 400 случаев заболевания ВИЧ среди саратовцев, за 4 месяца этого года этот показатель составил 457 случаев.
Читайте также: