Запрет на целование икон во время чумы
Обновлено: 23.04.2024
Всё это звучит довольно серьёзно, однако, это далеко не первый раз, когда в нашей стране и, в частности, в Москве бушует опасная болезнь. Бывали в истории Москвы эпидемии и похуже.
Предлагаем вам вспомнить один из таких случаев, а именно - эпидемию чумы 1770-1772 годов, которая привела к одному из самых неоднозначных эпизодов в истории Москвы - Чумному бунту 1771 года.
Московский генерал-губернатор Пётр Салтыков не сумел принять действенных карантинных мер, более того - власти пытались скрыть факт эпидемии чумы в городе, в результате чего "моровая язва" охватила практически всю Москву и её окрестности.
К сентябрю 1771 года погибших было так много, что для них не хватало гробов, а погребальные службы попросту не успевали проводить. В санитарных целях захоронения в городе были запрещены, и умерших хоронили в братских могилах на специально организованном кладбище за городской чертой.
За неимением других мер лечения чумы, наиболее популярным способом борьбы с ней в народе стали молитвы и заговоры. Среди горожан стал распространяться слух, что исцелению от "моровой язвы" помогает чудотворная Боголюбская икона Божией Матери, размещённая над Варварскими воротами Китай-города. Люди спустили икону с ворот и стали устраивать у неё массовые молебны. Однако, московский архиепископ Амвросий, понимая, что массовые собрания горожан у иконы только вредят эпидемиологической обстановке, приказал спрятать икону, а короб для пожертвований запечатать, чтобы не растащили мародёры.
К сожалению, горожане не оценили действий Амвросия: они решили, что он спрятал икону со злым умыслом, а собранные подношения решил присвоить себе.
Толпа стала неуправляемой, и 26 сентября (по новому стилю) 1771 года в Москве произошёл знаменитый Чумной бунт. Избив охрану Кремля, бунтовщики забрались на Набатную башню и стали бить в колокол, призывая горожан к крепости. Ворвавшись в Кремль, бунтовщики разгромили Чудов монастырь, пытаясь отыскать Амвросия и спрятанную им икону, но он успел скрыться в Донском монастыре. К сожалению, спастись архиепископу не удалось: на следующий день бунтовщики взяли Донской монастырь приступом, выволокли Амвросия и убили его с особой жестокостью.
Разгромив монастыри, толпа переключилась на дома знати и купцов, занимаясь уже откровенным грабежом. Москва погрязла в насилии и мародёрстве. Оставшиеся в городе войска были малочисленны, и взять ситуацию под контроль им не удавалось.
Однако, у города нашёлся спаситель! Генерал-поручик Пётр Еропкин, который тогда возглавлял Главную соляную контору и не покинул Москву во время эпидемии, решился взять на себя командование. Собрав отряды из солдат-волонтёров, 27 сентября он начал наводить в городе порядок. По его приказу конница нещадно рубила бунтовщиков, многие из которых были пьяны после разграбления купеческих погребов, а солдаты кремлёвского гарнизона при поддержке собранных Еропкиным отрядов сумели вытеснить их с территории Кремля ружейным огнём и штыками и "освободить" крепость.
Мятежники вновь стали бить в набат, намереваясь отбить у Еропкина Кремль, взяв его приступом. Однако, по ним открыли огонь, и штурм не удался. На следующий день мятежники вновь подступили к стенам Кремля, требуя выдать им Еропкина на растерзание, освободить пленных, а бунтовщиков - простить, но их вновь разогнали силой.
Таким образом, спустя 2 дня бунт был подавлен, а его зачинщиков и участников наказали. По особому указу Екатерины II была "наказана" и Набатная башня Кремля, с колокола которой сняли язык, чтобы в будущем бунтовщики не могли им воспользоваться для сбора толпы. А Еропкина императрица щедро наградила, выделив ему денежное вознаграждение и 4 тысячи крестьян - от последних он, впрочем, отказался.
В октябре в Москву прибыл граф Григорий Орлов, наделённый чрезвычайными полномочиями для разрешения ситуации в городе. Орлову удалось принять разумные меры для прекращения эпидемии, и уже к ноябрю чума пошла на спад.
Однако, эпидемия имела катастрофические последствия: согласно отчётам Орлова, с момента её начала до ноября 1771 года в Москве погибли от болезни порядка 50 тысяч человек.
А история получила убедительный пример того, как важно, чтобы в кризисных ситуациях "у руля" стояли опытные и решительные управленцы.
Если вам понравилась эта статья, ставьте палец вверх и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые публикации!
В тяжелобольном обществе не могут быть автономно существующие здоровые силы
250 лет назад, в ноябре 1770 г. в Москве обнаружилась чума. Её принесли солдаты, возвращавшиеся из турецкого похода. Та вспышка смертоносной болезни была самой страшной за всю историю города.
Предпринятых властями мер по прекращению болезни оказалось недостаточно, и началась эпидемия, пик которой пришёлся на период с июля по ноябрь 1771 г. Ежедневно умирали сотни людей, тела валялись на улицах.
Варварские ворота Китай-города с образом Богородицы
В таких условиях мор усилился невероятно.
Осторожная попытка властей ограничить это сборище (решено было убрать лестницу, по которой люди поднимались к святому образу на башне, и опечатать собранные пожертвования) стала последней каплей, приведшей к бунту доведённых до отчаяния людей.
Убийство архиепископа Амвросия
Показательна мотивация бунтовщиков: архиепископа Амвросия обвиняли в том, что он злонамеренно хотел лишить людей возможности просить заступничества у Богородицы и присвоить себе пожертвования, которые оставляли перед иконой в специальном сундуке.
И вот по прошествии 250 лет в похожей своими внешними обстоятельствами ситуации словно тени прошлого восстают те же суеверия, тот же страх, та же клевета. Как и тогда, сегодня определённая часть православных жгла глаголом сомневающихся, утверждая, будто в храме заразиться нельзя, а месяц спустя наиболее крупные монастыри (Троице-Сергиева Лавра, Киево-Печерская Лавра, Дивеевский монастырь и т.д.) стали очагами распространения вируса. Как и тогда, в закрытии храмов для спасения жизней мерещились апокалиптические чудовища и химеры, и клевета на принявших решение служить при закрытых дверях росла и множилась, значительно обгоняя рост графика распространения вируса.
Если говорят об антипрививочниках, то иной раз не к месту вспоминают и православных священников. Вот чего чего, но я ни разу пока не читал, что хоть один православный деятель призывал не прививаться. И давайте я вам расскажу страшную и честную историю с медицинским уклоном.
В 1771 году в Москве произошёл Чумной бунт. Ему предшествовал целый ряд крайне не умных решений светской власти и удары с разных сторон внутри страны и снаружи.
Для начала, в момент бунта и в общем то в момент начала эпидемии, шла очередная Русско Турецкая война. Скорее всего чума передалась именно с её театра. Люди там понятное дело умирали массово, многие были ослаблены, куча ран, мухи, крысы и всё как полагается. В итоге то ли с тканью, то ли с заражёнными ещё живыми людьми, болезнь прицепилась к России и пошла на север.
Внутри страны с управленцами было туго. С одной стороны были те же Орловы, которые не боялись даже лично дьявола и тут же был Пётр Салтыков, который толком не организовал даже карантины, при начале заражения чумой, а когда стало горячее, просто смысля в свою усадьбу в Марфино и следом грянул жуткий бунт.
А проходило всё так. Хотя эпидемию довольно быстро начали определять как чумную, буквально с первых заражённых, но лечить толком её не умели тогда, точнее могли, но из за организации дурной, из за разгильдяйства градоначальника, денег почти не давали на это и даже основные мероприятия делались из рук вон плохо. А когда организовали карантины, они оказались худшим из способов её сдержать. Какие то бараки без туалетов, воды, без каменного пола, туда просто набивали всех подряд, порой и здоровых и оставляли гнить заживо. Одновременно Амвросий Зертис Каменский, деятельный и умный священнослужитель, знавший что такое чума, умевший пользоваться микроскопом, что даже по нынешним то временам ого го как круто, понимал к чему дело идёт.Люди в Москве, вместо осторожности и сидения по домам, стали активнее ходить в общественные бани - изгонять заразу и понятное дело, чума то привычная именно к влажности и высокой температуре, особенно в помывочном отделении, благодарно стало всех заражать.
Так же, верующие да не ведающие, стали устраивать крестные ходы, которые попытался запретить Амвросий, но Салтыков вместо помощи, оказал одну немощь, не выделяя толком нужного числа солдат для этих запретов. Люди просто игнорировали пяток старых солдат, остальные то, молодые, были на войне. Хотя конечно можно и нужно было подыскать добровольцев и вооружить их, но Салтыков этим не озадачился. Он окуривал себя и свой дом можжевеловым дымом, боясь заразы.
Как и положено по Мёрфи - если ситуация плохая, то без вмешательства, она превратится в катастрофу. Поскольку от банек и крестных ходов, зараза стала расти по экспоненте, бараки в карантинах быстро переполнились и люди стали их разламывать, разбегаясь по Москве и Подмосковью, порой успевая убегать и дальше. Люди мёрли кто где - канавы сточные, избы и гостиницы, постоялые дворы и придорожные дворы, леса и поля. Зараза поползла по окружающим областям, а в Москве вообще умирали десятки человек в день и сотни заражались. Всё это привело верующих к простой как лапоть деревенский мысли - надо помолится ещё покрепче, у иконы какой нибудь. И тут же появилась пара дураков, которые сказали, что им было виденьице и мол надо молится Боголюбской иконе Божией Матери, она тогда находилась рядом с Воротами Донского монастыря. Под иконой поставили ящик для пожертвований, приволокли свечей на продажу и понеслась косная.
Икону облепили свечками, а страждущие и помирающие, истово лезли её целовать, всеми. Думаю понятно что творилось когда слюна так перемещалась с губ на губы? Амвросий тоже понял. Заметьте - это был православный священнослужитель! Он лично пришёл с малочисленными солдатами к иконе, приказал запечатать короб для пожертвований, а икону немедленно снять, само собой на время.
Люди тут же взъярились и накинулись на солдат. На время, примерно на сутки, Амвросий успел спастись к храме, но его нашли и разломали умному мужику голову. После чего Москва погрузилась в зелёно-кровавую карусель. Зелёную, потому что главный признак чумных был в виде зелёной харчмы, которой все плевались и в виде таких же соплей и язв, которые гноились с примесью зелёной сукровицы. Под горячие ручонки попал даже эпидемиолог - Даниил Самойлович - его чуть не убили.
Остановил этот бедлам Пётр Еропкин - он в отличие от Салтыкова, сразу поднял на ноги Великолуцкий полк и в течение трёх дней порубил в капусту всех желающих дальше грабить и помирать от чумы. Следом приехал Григорий Орлов, моментально ставший душить эпидемию, а не окуривать себя можжевеловым дымком. Первым делом он почтил память Амвросия, человека который что смог, всё сделал. А затем разбил город на 27 частей, построил новые карантины, где людей начали именно что лечить, а не морить насмерть. Чума даже тогда лечилась, тот же Даниил Самойлович одним из первых доказал возможность даже прививок противочумных. Хотя конечно до полноценной вакцинации от чумы было ещё далеко, не тот был технологический уровень, но даже тогда он понимал - можно это будет делать.
Орлов для стимулирования людей приходить в Карантины добровольно
Цитата _____ Заражённым, прошедшим курс лечения в больнице, предлагали материальную поддержку. На заставах за городом мужчинам платили по 15 копеек в день, а женщинам — по 10. Женатых людей, выписавшихся из больницы, награждали по 10 рублей, холостых — по 5. Эта мера стала более эффективным средством по привлечению людей в карантины и по борьбе с чумой, чем самые строгие запреты[38].
Эпидемия стала причиной улучшения санитарно-эпидемиологической обстановки в Москве: открывались новые бани, организовывались работы по починке дорог и расчистке площадей от старых построек и мусора, дезинфицировали жилища и избавлялись от бродячих животных. По воспоминаниям современников, Орлов лично обходил больницы, сопровождая врачей, и проверял качество содержания больных. Осенью эпидемия чумы пошла на убыль: в сентябре от болезни скончалось порядка 21,5 тысячи человек, в октябре — 17,5 тысячи, ноябре — 5,2 тысячи, а в декабре — 805 человек.
Более 300 участников бунта были отданы под суд, приговоры были подписаны лично императрицей в начале ноября. Четверо организаторов бунта и инициаторов убийства Амвросия повешены, около 200 участников были биты кнутом и отправлены на каторгу.
Согласно отчётам, предоставленным Орловым в Государственном совете, с момента начала эпидемии до конца ноября 1771 года в Москве от чумы умерло порядка 50 тысяч человек. Эти цифры подтверждаются данными московского врача Александра Судакова, называющими цифру в 56 907 человек[46][47]. В письме же Екатерины немецкому публицисту Фридриху Мельхиору Гримму от 30 января 1775 года отмечается, что в Москве от чумы умерло более 100 000 человек._____
__________________________________________________________________________________________________
В итоге не стоит зазря поносить имена православных деятелей. Как раз они довольно редко попадались в Российской истории на делах антинародных. Просвещение порой шло именно от церкви, это нельзя не признавать. И только вдумайтесь - поведение современных отрицателей прививок, почти копия поведения людей, живших без интернета и газет аж 250 лет назад. Придумывают сами себе правду и верят в неё. Осталось только каликов перехожих начать слушать, вместо эпидемиологов.
Примерам помощи Божией при различных болезнях, моровых поветриях и прочих напастях несть числа. И всегда возникали они тогда, когда люди отступали от Бога, и прекращались, когда с покаянием призывали помощь Божию. Очень кратко приведу только три таких примера.
Процессия святого Григория Великого
В конце VI века в Италии разразилась страшная эпидемия чумы, в самом начале которой умер папа Пелагий II. Именно тогда святитель Григорий был единодушно избран его преемником. Он призвал народ Рима покаяться в своих согрешениях. В житии святителя говорится, что он обратился к народу со словами:
В проповеди он призвал весь народ Рима к трехдневному посту и покаянию. На четвертый день святитель возглавил молебен и покаянную процессию, собравшую множество духовенства и народа, по охваченному мором городу. Как гласит предание, когда крестный ход проходил мимо замка, где находится гробница императора Адриана (сейчас это замок Святого Ангела близ Ватикана), произошло чудо: над его куполом показался архангел Михаил, который вложил в ножны свой пылающий меч, тем самым показывая, что моления римлян услышаны на Небесах. И чума прекратилась.
Образ архангела, вкладывающего меч в ножны, и ныне венчает купол замка – отсюда и его название. Это и вечное напоминание верующим о грозных последствиях отступления от Бога и о том, что покаяние призывает Божие милосердие.
Чудотворную икону Пресвятой Богородицы Семиозерской, называемой Смоленской, встречают в Казани торжественной процессией в сопровождении духовенства и многочисленных верующих. 27 июня 1882 года. Автор - К. Сафонов
В царствование царя Алексея Михайловича Романова в 1654 году в Москве началась моровая язва. Очень быстро эпидемия чумы распространилась из Первопрестольного града в Ярославль, Кострому, Нижний Новгород, Казань и прочие города. Чума опустошала целые селения.
Крестным ходом с чудотворной Казанской иконой жители города вышли навстречу крестному ходу, идущему из Седмиезерной. Духовенство и народ, преклонив колена, молились Пречистой. Чудотворный Седмиезерный образ, принесенный в Казань, был обнесен вокруг города, его приносили в дома, в городе не умолкал колокольный звон. По молитвам Пресвятой Богородицы смертельная болезнь утихла.
Седмиезерный образ был обнесен вокруг Казани – и по молитвам Божией Матери смертельная болезнь утихла
Есть предание, что иконография образа, а именно благословляющий жест Богородицы, также связана с чудом, явленным Божией Матерью. Изначально икона была во всем подобна Смоленской Одигитрии, где Пресвятая Богородица держит на левой руке Богомладенца, а правой указует на Него как на путь спасения. Но в 1654 году, когда икону, после семидневного пребывания в Казани, уже хотели проводить в место ее постоянного пребывания, после всенощного бдения вдруг началась буря, пошел дождь со снегом, так что невозможно было выйти из храма, а когда все стихло, люди увидели, что положение правой руки Пречистой Девы изменилось: теперь она была изображена в виде благословляющего перстосложения. Это было воспринято как воля Богородицы еще на время остаться Своим чудотворным образом в Казани.
Не раз Седмиезерная икона являла свою чудотворную силу при спасении Казани от болезней. С 1658 года было установлено ежегодно 26 июня на месяц приносить икону в Казань из места ее постоянного пребывания – Седмиезерной пустыни, а 27 июля икону торжественно возвращали в пустынь. В последующие годы братия Седмиезерной пустыни многократно совершала крестные ходы с чудотворным образом.
Ныне чудотворная Седмиезерная икона, сохраненная в годы безбожной власти от поругания иеросхимонахом Седмиезерной пустыни Серафимом (Кошуриным), находится в Петропавловском соборе Казани, в алтаре. В Седмиезерной же пустыни пребывает чтимый список, перед которым возносят молитвы настоятель пустыни архимандрит Герман (Кузьмин), насельники, прихожане и паломники монастыря. Но братия не теряет надежды, что, как было в прежние годы, чудотворная икона вернется в родной монастырь и будет, по сложившейся веками традиции, на месяц приноситься в Казань для поклонения верующих.
Заступничество святителя Димитрия Ростовского
Храм Рождества Христова Село Чернево – ныне часть большого района Южное Бутово в Москве. С конца XVII века в деревне Чернево стоял деревянный храм. Деревянная церковь к началу XVIII века, когда эта земля принадлежала стольникам Таракановым, обветшала. На ее месте был возведен новый, каменный Христорождественский храм.
Церковь Рождества Христова после разорений богоборческого времени возвратили общине верующих в 1990 году. С 1995 года в ней находится Патриаршее подворье. В храме пребывает особо почитаемая икона святителя Димитрия Ростовского.
Жители взяли икону святителя и другие иконы, в том числе Казанскую икону Божией Матери, и обошли с ними вокруг села.
Крестному ходу встретилась траурная процессия – это был последний житель села, умерший от страшной болезни. Вскоре огромная черная туча закрыла небо, разразился сильный ливень. Больше случаев болезни не было.
В середине 1990-х годов, когда храм, а точнее – его руины, был возвращен Церкви, настоятель иерей Игорь Фёдоров обратился к жителям села с просьбой вернуть в храм то, что еще возможно, что когда-то было разобрано жителями по домам: иконы, утварь. Одной из первых в храм Рождества Христова вернулась чудотворная икона святителя Димитрия Ростовского. Она хранилась у одной женщины, которая нашла ее лежащей на земле.
Ныне протоиерей Игорь является настоятелем находящейся неподалеку новопостроенной церкви в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы в Чернево – Патриаршего подворья. Нижний храм, по благословению Его Святейшества, освящен во имя святителя Димитрия Ростовского.
Да поможет нам всем Господь
молитвами Пречистой Своей Матери и всех святых Своих!
Эпидемия распространилась на значительную часть Европы и затем не раз возвращалась на протяжении VI века. Её последствия внесли свою лепту в окончательный развал тех мира и экономики, которые достались раннему Средневековью в наследство от Римской империи.
Анамнез и диагноз
Хроника Прокопия также изобилует кошмарными подробностями эпидемии.
Катастрофическими были и последствия эпидемии для социальной жизни.
К такому выводу ученые пришли, исследовав останки скончавшихся от эпидемии VI века двух человек, похороненных на кладбище в Баварии. Само по себе это свидетельствует о размахе эпидемии, которая быстро распространилась из Византии в Западную Европу, хотя сколько-нибудь точные подсчеты ее жертв совершенно невозможны, учитывая отсутствие какой-либо надежной статистики после распада Римской империи.
Болезнь здоровой торговли
По мнению Уильяма Макнила, исходя из этого свидетельства, можно предположить, что первоначально инфекция смогла добраться до Средиземноморья на тех кораблях, что пересекали морские пути Индийского океана и Красного моря, а затем уже стала путешествовать по средиземноморским маршрутам вместе с пораженными чумой черными крысами. Этот вид грызунов также исходно обитал в Индии, но развитие мореплавания позволило ему совершать длительные миграции.
«Черная крыса — умелый верхолаз, а следовательно, ей легко попасть на борт корабля, взбираясь по причальным канатам, — пишет Макнил. — Столь же легко она может сойти на берег в незнакомом порту. Поэтому, по всей видимости, появление черных крыс в Средиземноморье было одним из первых результатов открытия морских коммуникаций между Египтом и Индией, а в последующие столетия этот захватчик, предположительно, расширял свой ареал от портов в глубинные территории.
Современный австрийский византинист Йоханнес Прайзер-Капеллер существенно уточнил картину появления Юстиниановой чумы, связав ее с климатическими условиями. Кризис XVII века — невыученный урок для неолиберальной глобализации
Начиная с конца III века, после того, как Римская империя пережила серию эпидемий (хотя их диагностика по-прежнему остается неопределенной), климат в Средиземноморье относительно стабилизировался, и 250 лет эпидемии практически не давали о себе знать. Но в середине 530-х годов на значительной территории Африки и Евразии начался так называемый позднеантичный малый ледниковый период продолжительностью более 120 лет.
Похолодание, как отмечает Прайзер-Капеллер, способствовало тому, что популяции восточноазиатских грызунов-носителей чумы мигрировали в направлении человеческих торговых путей, по которым инфекция распространилась по описанному выше маршруту.
Помимо Египта, затронутыми чумой оказались царство Аксум на территории нынешних Эфиопии и Эритреи, государство Химьяр (Йемен), а также порт Клисма (нынешний Суэц). В Константинополь же чума попала вместе с грузами зерна, которые ежегодно отправлялись в столицу империи из Египта. По-прежнему хорошо развитые торговые пути способствовали тому, что затем чума добралась даже до Ирландии, а также прошлась по Ближнему Востоку.
Хроника многосерийной катастрофы
Насколько мощным был эффект Юстиниановой чумы — главный вопрос, остающийся без ответа до сегодняшнего дня.
Ряд ученых полагают, что от нее могло умереть от 33 до 60% тогдашнего населения Средиземноморья, приводя количественные оценки от 15 до 100 млн человек. Прайзер-Капеллер утверждает, что в Константинополе чума погубила 250-300 тысяч человек из полумиллионного населения города, а количество жертв во всей Византии, Персидской империи Сасанидов и соседних странах исчислялось миллионами.
Например, израильские ученые Ли Мордехай и Мерл Эйзенберг в своей прошлогодней статье в журнале Past & Present доказывают, что Юстинианова чума имела ограниченное воздействие на общество поздней античности, хотя, конечно, и оставила сильное впечатление на современников эпидемии — тех, кто действительно видел ее воочию.
В качестве одного из аргументов в поддержку своей гипотезы Мордехай и Эйзенберг приводят анализ доступных греческих и латинских текстов того времени: о чуме упоминает лишь примерно пятая часть их авторов. Тот же Прокопий Кесарийский уделяет чуме сравнительно небольшое место в своих хрониках, хотя его рассказ детально воспроизводит атмосферу паники, охватившей Константинополь:
В этой ситуации, если верить Прокопию, самым достойным образом проявил себя император Юстиниан, который выделил солдат из дворцовой охраны и средства на погребение умерших.
Кроме того, в хронике упоминается, что сам Юстининан заболел во время эпидемии, но затем выздоровел. Пришествие чумы не остановило планы Юстиниана восстановить единство Римской империи, и формально эта цель была достигнута. Во второй половине своего правления император смог разгромить остготское королевство в Италии, после чего территория империи Юстиниана достигла максимальных пределов за всю историю Византии. Чумной бунт. Как малороссы спасали Москву от страшной эпидемии
Однако этот триумф был недолгим — в наследство своему преемнику Юстину II Юстиниан оставил разоренную казну и множество конфликтов, как внутренних, так и внешних.
В последующие годы Византия растеряла многие территории, присоединенные Юстинианом, и чума здесь сыграла не самую последнюю роль. В 564-565 годах новое пришествие эпидемии поразило Италию, и количество ее жертв, в том числе среди византийцев, предположительно, было настолько велико, что спустя три года североитальянские земли с легкостью захватили лангобарды — вторгшееся с севера германское племя.
Под контролем Византии остались юг полуострова и Рим, куда чума явилась в 590 году (вновь из Египта), совпав с наводнением при разливе Тибра — одной из жертв этой эпидемии стал папа Пелагий II.
Новые вспышки чумы в Европе продолжались еще долго, примерно до 750 года, и, как утверждает Прайзер-Капеллер, называя весь этот эпидемиологический период Юстиниановой чумой, необратимо изменили позднеантичный мир: население западной части Афро-Евразии постоянно сокращалось.
Последний аргумент, отмечает австрийский историк в своей недавней статье, представляется вполне понятным в нынешней ситуации вокруг коронавируса, если учесть, что люди VI века совершенно не представляли себе ни причин, ни путей распространения болезни.
К подобным выводам полвека назад приходил и Уильям Макнил, утверждавший, что эпидемии VI-VII веков по своей значимости для народов Средиземноморья были сопоставимы с более известной в истории черной чумой XIV века. По его словам, Юстинианова чума определенно спровоцировала гибель значительной доли городского населения в затронутых ею регионах, а для восстановления численности их населения потребовалось несколько столетий.
Провал попыток Юстиниана восстановить единство Римской империи в Средиземноморье в значительной степени можно связать с сокращением имперских ресурсов из-за эпидемии чумы, добавляет Макнил.
Одним словом, к моменту вторжения арабов в середине VII века, когда Византия потеряла Северную Африку, Палестину, Сирию и ряд других территорий, империя подошла в максимально ослабленном виде, а Западная Европа к тому времени уже основательно погрузилась в самый мрачный период своей истории.
Читайте также: