Жизнь детей в чуме

Обновлено: 19.04.2024

Помните детский советский мультик про то, как гном искал свой дом, а дом – гнома? Они так и ходили по кругу, пока по счастливой случайности не нашлись. Если бы в жизни все было так же просто, и школы могли вставать с насиженного места и отправляться за своими учениками. Мы живем не в фантазийной реальности, поэтому здания никуда, конечно, отправляться не могут. Но как быть, когда твоя семья постоянно куда-то переезжает вместе с домом – чумом, а учиться надо? Как же получают образование дети в регионах Крайнего Севера, где народы кочуют со своими стадами оленей и преодолевают по тундре сотни километров?

На Ямале давно нашли выход. Слышали ли вы о кочевых школах?

Начало учебного года для кочующих аборигенов Севера – это всегда тяжкое эмоциональное потрясение. Жизнь в условиях тундры далека от городской: одно дело просыпаться каждый день в своей квартире на одной и той же улице, собирать неподъемный рюкзак и холодным зимним утром бежать по хрустящему свежевыпавшему снегу в школу. Другое – когда жить на одном месте долго не приходится, а учиться надо. Как же тогда учиться?

Кочевые школы

С ребятами из кочующих семей занимаются специальные педагоги. Они круглый год ездят вместе с бригадой оленеводов, которая обычно состоит из двух-трех семей. В такой школе могут обучаться в среднем до 12 детей. Есть также и небольшие модульные школы в факториях в тундре. Туда приезжают кочевники, чтобы пополнить запасы продовольствия. А пока взрослые занимаются скучными бытовыми делами, с детьми работают педагоги. Неудивительно, что такое обучение не может длиться долго – до трех недель. После этого оленеводы снова отправляются в путь.

Существует и другое мнение о кочевых детских садах и школах. Эксперты полагают, что учебный процесс в чуме при температуре, близкой к нулю, очень непрост. А в полярную ночь при свете керосиновой лампы и вовсе долго не позанимаешься. В условиях тундры живёшь так, как диктует природа, а не согласно федеральным образовательным стандартам. Бывают дни и даже недели, когда о занятиях и говорить-то не приходится.

В то же время, есть сторонники еще одной точки зрения – специалисты убеждены, что в современном мире этнокультурное образование уже вышло за рамки кочевой школы. Но каждый новый учебный год ребятишки повторяют пройденный материал, поэтому важно не забывать о тех задачах, с которых начиналась эта уникальная модель обучения.

Нередко случается, что учеников нужно искать по тундре. Поскольку семьи живут в чумах, то они постоянно кочуют с места на место. Но это не причина отменять уроки. Обучение может перенестись на другое время лишь из-за штормового предупреждения. Даже лютые морозы не являются поводом для отмены занятий – жители тундры не боятся -40 градусов, поэтому уроки проходят даже при такой температуре.

Бывает и так, что преподаватели кочуют вместе с оленеводами. Нередки случаи, когда педагоги, отучившись в колледже, возвращаются в родную тундру. В таком случае их чум превращается в школу, и кочуют вместе с другими. А учениками становятся соседские дети. Это немаловажно, ведь ребята остаются вместе с родителями. Кочевое образование позволяет им знать и помнить основное – свою родину, землю, родителей, предков и даже оленей.

Конечно, в постоянных условиях переезда говорить о полноценном образовании нельзя. Из-за кочевого образа жизни ученики отстают в программе, поэтому постоянно приходится её нагонять.

Существует еще одна модель кочевого образования, когда педагоги забирают учеников с собой. Например, летом школьный чум ставят вблизи от стойбища. Но с приходом осени преподаватели начинают каслать со своим стадом, а вместе с ними в путь отправляются и дети тундровиков. Такой метод позволяет школьникам освоить не только общеобразовательную программу, но и получить навыки выживания в суровых условиях тундры. Учителя рассказывают своим подопечным, как содержать оленей и оленегонных собак. Такие уроки крайне полезны для будущего детей. Также в программе есть и не совсем обычные уроки, например, посвященные комарам. Преподаватели убеждены, что кочевое образование важно также и тем, что позволяет привить обратно традиционный образ жизни коренных народов. Ведь многие школьники вырастают и уезжают в города, а тундра постепенно пустеет.

Девочек и мальчиков учат по раздельному принципу в специальных чумах, что является национальной особенностью северных народов. Таким образом, при обучении в школе появляется возможность создать среду, близкую к социокультурным традициям кочевого населения.

В будущем дети, которые получают кочевое образование, займутся оленеводством и рыболовством, и будут передавать из поколения в поколение свои знания и навыки. Нередко случается так, что тундровики оседают в городах и поселках, утрачивая при этом связь с родной землей. Поэтому постепенно забываются культуры, языки и целые народы. Чтобы все это сохранить, создаются кочевые школы.

Школы-интернаты

Можно не говорить о том, что жизнь в интернатах – это тяжелое психологическое испытание, особенно во время первого года обучения. Поэтому для детей сегодня создаются всевозможные условия, близкие к тундровым. Например, в интернатах можно встретить чумы, которые оборудовали как для кочевой жизни. Также открыты этнопарки. Но есть ли в таких комфортных условиях скрытые угрозы? Конечно, есть. Со временем дети привыкают к тому, что все готово, из-за чего теряются навыки жизни в тундре. И вот он – замкнутый круг.

Всего на Ямале двадцать восемь школ-интернатов. Все они перед началом учебного года проходят строгую проверку комиссией, а если какая-то из них оказывается не готова принять детей, то об этом сообщается в федеральный центр. Но, несмотря на растущую популярность школ-интернатов, вопрос о пользе обучения в таких заведениях остаётся открытым. Дети оленеводов, которые воспитываются в таких школах, оказываются не только оторваны от семьи и привычного уклада жизни, но и погружены в незнакомую среду, зачастую оказывающуюся агрессивной. Причём сама отправка школьников в такие заведения это недешевая и опасная операция. Учащиеся доставляются в учебные заведения на лодках, вездеходах и вертолетах.

Эксперты убеждены, что именно в интернатах чаще всего разрушается традиционная кочевая культура. Дети по девять месяцев не видятся с родными, а возвращаясь в тундру, теряют навыки кочевой жизни.

Идея отправлять детей в школы-интернаты появилась не сегодня и даже не вчера, она пользуется популярностью с советского времени. Лишь с 2017 года специалисты задумались о психологической адаптации детей из тундры в таких учебных заведениях. Эксперты проанализировали поведение школьников из семей оленеводов и выяснили, что из-за стрессов может наблюдаться неуспеваемость, страх перед контрольными работами и экзаменами, невысокий интерес к учебному процессу в целом.

Несмотря на пользу школ-интернатов в плане постоянного доступа к знаниям, есть и негативные моменты. Например, разрыв культуры отцов-оленеводов и учащихся детей. После девяти лет обучения в школе, многие не хотят уже возвращаться в тундру. Но профессия оленевода на Севере все еще остается самой престижной. Специалисты отмечают, что девочки чаще мальчиков принимают решение остаться в поселке или уехать в город. Поэтому в тундре не хватает невест. Мужчинам в условиях Севера практически невозможно прожить без женщины, поскольку даже чум ставит прекрасный пол. Часть специалистов видит выход в развитии кочевых школ, чтобы учителя перемещались между стойбищами вместе с кочевниками. Также эксперты убеждены, что можно снабдить кочевников компьютерами и средствами связи, чтобы в тундре появились условия для дистанционного обучения. С одной стороны, это позволит детям учиться наравне со сверстниками, но оставаясь дома. А с другой – интегрирует в жизнь России их родителей.

Красный чум

Во время существования Советского Союза для помощи кочевому населению тундры были созданы так называемые Красные чумы. Они появлялись для ликвидации безграмотности среди народов Севера. При этом учениками были взрослые, которых обучали грамоте и оказывали различную помощь, например, медицинскую или ветеринарную. Там же проходили читки газет, журналов и книг. У каждого Красного чума имелась своя оленья упряжка, что позволяло делать такие пункты просвещения мобильными. Работа в них велась на ненецком и коми языках. Но Красный чум просуществовал недолго – до 1975 года.

Цели Красного чума остались отчасти те же – например, доступность медпомощи для кочевого населения в труднодоступной местности, обеспечение оленеводов медикаментами. В 2017 году Красный чум высоко оценили председатели Постоянного форума ООН по вопросам коренных народов. Проект по-прежнему нацелен на поддержку кочевого населения тундры и жителей в отделенных населенных пунктах. В 2020 году Красному чуму исполнилось 90 лет со дня основания.

Проект полезен также тем, что благодаря ему в тундре появляются все больше специалистов, которые обучаются оказанию первой медицинской помощи. В суровых условиях Крайнего Севера это очень важный навык. Также оленеводов учат пользоваться медицинскими аптечками.

Льготы и помощь от государства

Подводя итог, несложно догадаться, что сегодня образование для ненцев является обязательным компонентом качества жизни. После школы можно продолжить учебу, воспользовавшись существенной поддержкой от государства – льготами для представителей малых коренных народов Севера. Кроме того, в ряде региональных вузов также предусмотрен целевой набор.

Помимо этого, будущие студенты могут также рассчитывать и на финансовую помощь, например – пособия, компенсацию оплаты общежития и другие. Однако если молодые ненцы захотят продолжать обучение в высших заведениях, то это может означать предстоящий окончательный разрыв с традициями. Нередко ученики возвращаются в чум из-за школьной парты и не могут найти применения своим знаниям, а значит – и мотивацию учиться дальше.

В то же время, высшие учебные заведения всячески стремятся поддерживать своих студентов. Например, в Санкт-Петербурге есть вуз, подразделение которого занимается подготовкой педагогов для коренных народов. Там изучается традиционный быт, культуры и языки. Причем среди как сотрудников, так и студентов немало самих представителей этих народов.

Арктика не прощает ошибок даже маленьким детям. Впрочем, быть маленьким и беззащитным ребенком на Крайнем Севере не получится. Приучение к труду, выполнение взрослых обязанностей, помощь по хозяйству едва малыш научится ходить, культ оленеводства – это не жестокость родителей, а минимальный перечень навыков, без которых в тундре не выжить.

Уклад жизни ребенка тундры полностью отличается от детства на Большой земле. Младенцы появляется на свет в чумах и всю жизнь переезжают с места на место вместе с семьей, каждый раз на новом стойбище строится новое жилище. Есть ли у ребенка дом в таких условиях? Да, есть. Вся тундра и есть его дом.

Выбор игрушек за полярным кругом не велик. Камни, куски кожи, птичьи клювы заменяют кукол и машинки. Культа потребления здесь нет и самые простые самодельные игрушки не входят в число вещей, которые кочевники перевозят с места на места. Это лишний груз, не более.

Впервые об образовании ненцев заговорили сто лет назад, в 20-х годах прошлого века. Единственной возможностью дать знания кочевым детям оказалось открытие интернатов при школах. Только так можно было дать полноценные знания детям, которые живут в сотнях километров от цивилизации, к тому же постоянно переезжают с места на место. Ценой среднего образования для северных народов стала разлука с близкими и отрыв от традиционного уклада жизни. И если поначалу семьи отдавали детей учиться только по желанию, то затем образование стало обязательным. Те, кто не хотел отдавать своего ребенка в школу, просто прятал его.

Последние несколько десятилетий ситуация изменилась. Практически все дети оленеводов учатся в школах-интернатах. И это не принуждение, а четкое осознание факта, что любому ребенку вне зависимости от места жительства нужно получить хотя бы среднее образование.

В школе в поселке Красное Ненецкого автономного округа учатся 208 ребятишек. 18 из них – дети оленеводов. Интернат при школе становится для них домом на целый учебный год. В августе их забирают со стойбищ и на вертолете доставляют до школы. Домой они возвращаются только в мае.

Как это ни странно, но во время учебного года дети все-таки встречаются с родителями. За многими ребятишками приезжают на снегоходах и отвозят в родной чум на зимние каникулы. Здесь даже родительские собрания есть! Ответственные мамы и папы стараются приезжать в поселок по мере возможностей, встречаться с педагогами и участвовать в жизни детей.

Жизнь в интернате сильно отличается от хоть и непростой, но все-таки вольной жизни в бескрайней тундре. Ребятам бывает сложно привыкнуть к новым бытовым условиям, дисциплине и распорядку дня. Педагоги делают все возможное, чтобы дети чувствовали себя как дома.

Вольная жизнь не означает отсутствие проблем. Сохранение культуры, языка, традиционного уклада жизни, разрешение социальных вопросов и даже земельных проблем! Жители севера сталкиваются с самыми обычными бытовыми неурядицами. Разрешать проблемы помогает региональное отделение ОНФ в Ненецком автономном округе.

Оленеводы, например, стараются следить за здоровьем, но местные медицинские учреждения не всегда готовы принять людей в удобное для них время. Из-за этого кочевники были вынуждены пропустить обследование в 2019 году. После вмешательства экспертов Народного фронта врачи смогли уделить время необычным пациентам.

Даже северные жители сталкиваются с бумажной волокитой и произволом чиновников. Местные власти захотели расторгнуть договор аренды земли, на котором паслись более 11 тысяч оленей. Чиновников не волновало, что они фактически стали бы виновниками гибели крупного хозяйства. Однако ОНФ отстоял интересы кочевников.

Не обходится и без приятной помощи. Новогоднее чудо ОНФ успело заглянуть во все уголки страны, не остались без внимания и маленькие жители тундры. Поздравление проживающих в интернате ребятишек уже стало доброй традицией. Каждый год Дед Мороз со Снегурочкой поздравляют маленьких оленеводов и вручают им подарки.

Ненцы – самый многочисленный из малочисленных народов на Русском Севере, сейчас их насчитывается около 47 000–48 000 человек. Они живут в Ненецком, Ямало-Ненецком, Ханты-Мансийском и Таймырском округах, Республике Коми и Тюменской области.

– Чернолобые. Мои предки владели редкими белыми оленями с чёрным пятном на лбу. Раньше у ненцев были исключительно ненецкие имена – как у самого известного представителя нашего народа, художника и сказителя Тыко Вылки. Но уже давно национальными остались только фамилии, причём по традиции звать-величать взрослых ненцев полагается с использованием отчества.

Когда-то ненцы промышляли добычей пушнины, охотой и рыбной ловлей, но уже два с половиной столетия их основной вид деятельности – кочевое оленеводство. В Ненецком округе порядка 25 оленеводческих хозяйств самых разных форм собственности – есть производственные кооперативы, семейно-родовые общины, унитарное предприятие и даже фермерское хозяйство.

Состав пассажиров – самый пёстрый, и почти все летят по делу – тут и ансамбль из нарьян-марского Дома культуры, и чиновники, и учёные из Архангельского университета.

– Но зачем всё это в тундре? – изумляюсь я.

– Каждый хозяин чума давно обзавёлся дизель-генератором, у некоторых есть снегоходы и квадроциклы, и почти у всех – смартфоны, –отзывается соседка. – Конечно, сеть и телесигнал ловятся только вблизи населённых пунктов, которых в тундре почти нет.

У себя в чуме Фёдор Григорьевич по-купечески чинно потягивает чай из блюдечка, щуря от удовольствия глаза. По бокам на накрытых клеёнкой низких столах угощения – сушки, конфеты, пряники, банки со сгущёнкой. И миски с варёной олениной – главным местным кушаньем.

– Мясо свежее, парное, оленей забили перед вашим приездом, – улыбается Фёдор Григорьевич, пока хлопочущие хозяйки подливают всем бульон. Снаружи у чума лежат свежие туши. Ненцы отрезают от них кусочки мяса, макают в соль и с наслаждением смакуют.

– Вы только оленей тут едите? – спрашиваю молодого, рослого, краснощёкого и разговорчивого Юрия.

– Не, всяко разно. Рыбу, зайцев тоже.

– А овощи и фрукты?

– Не, не привыкли. Пьём кровь оленей. – Юрий ловко ест с ножа и хищно улыбается окровавленными губами. Сырая оленина напоминает карпаччо или даже тартар, но много есть я не решаюсь – мало ли.

Главное мероприятие Дня оленя – национальные игры, которые с небольшими перерывами длятся больше суток. Все желающие из общины могут посоревноваться в метании тынзея (аркана для ловли оленей) на хорей (длинный шест, которым их погоняют), в прыжках через нар-ты, в борьбе и – самое зрелищное – в мужских и женских гонках на оленьих упряжках. Но не менее интересно просто бродить между чумами, разглядывать оленей (забавные они издают звуки – что-то среднее между мычанием, хрюканьем и кваканьем), мысленно ставить лайки умным ненецким лайкам, без помощи которых невозможно пасти стадо.

– Сколько у вас оленей? – спрашиваю у наряженного в малицу Афанасия Семёновича Валея. Он мнётся (задать такой вопрос ненцу – всё равно что выяснять, сколько денег на счету в банке у незнакомого человека), но потом признаётся – около 700. Всего же в общине – около 15 000 оленей.

– И как же вы их различаете?

– А вы коров различаете? А людей? – смеётся Афанасий Семёнович. – У каждого оленя свой размер, форма, оттенок шерсти.

– А сколько километров в день вы проходите во время кочевья и как долго можете провести на одном месте?

– По-разному, обычно идём до десяти километров и стоим по нескольку дней.

В Ненецкий автономный округ можно приезжать круглый год, но туристическим сезоном считаются периоды с декабря по апрель и с июня по сентябрь. День оленя проводится в начале августа, даты могут меняться.

Быть маленьким и беззащитным ребенком на Крайнем Севере не получится. Приучение к труду, выполнение взрослых обязанностей, помощь по хозяйству едва малыш научится ходить, культ оленеводства – это не жестокость родителей, а минимальный перечень навыков, без которых в тундре не выжить. О некоторых фактах из жизни ненцев рассказал корреспондент ОНФ.

Уклад жизни ребенка тундры полностью отличается от детства на Большой земле, утверждает автор публикации на канале ОНФ. Младенцы появляется на свет в чумах и всю жизнь переезжают с места на место вместе с семьей, каждый раз на новом стойбище строится новое жилище. Есть ли у ребенка дом в таких условиях? Да, есть. Вся тундра и есть его дом.

Например, в школе в поселке Красное Ненецкого автономного округа учатся 208 ребятишек. 18 из них – дети оленеводов. Интернат при школе становится для них домом на целый учебный год. В августе их забирают со стойбищ и на вертолете доставляют до школы. Домой они возвращаются только в мае.

Во время учебного года дети все-таки встречаются с родителями. За многими ребятишками приезжают на снегоходах и отвозят в родной чум на зимние каникулы. Здесь даже родительские собрания есть. Ответственные мамы и папы стараются приезжать в поселок по мере возможностей, встречаться с педагогами и участвовать в жизни детей.

Читайте также: