Девушка умерла от сепсиса
Обновлено: 26.04.2024
23-летняя Аня А. - совсем юная миловидная девчонка, по фото - еще совсем ребенок. Осенью прошлого года она решила начать самостоятельную жизнь и уехала из родного Карагая в Пермь.
- Аня жила со мной, - рассказывает старшая сестра девушки Светлана. - Устроилась работать на кондитерскую фабрику. Парня у нее не было, поэтому по вечерам она не задерживалась, была очень домашней девочкой.
Родные пермячки говорят, что Аня никогда ничем серьезным не болела. Не имела хронических заболеваний и не состояла на медицинском учете.
- После новогодних праздников сестра стала жаловаться на боль в левой стопе, говорила, что не может наступать на ногу, - вспоминает Светлана. - Терапевт в поликлинике № 2, что на улице Братьев Игнатовых, сказал, что это шпора и выписал обезболивающие таблетки и мази. Ане становилось то хуже, то лучше, но она ходила на работу. Потом заболела вторая нога, но участковый даже не предложила сдать анализы.
Шпору Ани лечили почти три месяца, а 26 марта у девушки внезапно подскочила температура - до 40. Пермячке дали больничный и неделю лечили от ОРВИ, хотя никаких признаков простуды не было.
Анализ крови показал воспалительный процесс в организме, девушку отправили на прием к ревматологу, который поставил новый диагноз - артрит.
Ввели в кому и подключили к ИВЛ
- Аня наблюдалась у ревматолога больше месяца, - рассказывает Света. - Все это время она была на больничном и постепенно стала чувствовать себя гораздо лучше. Повторно сдала анализы, но они стали только хуже - СОЭ, лейкоциты - сплошь.
Тем не менее, девушку списали с больничного и разрешили выйти на работу. Аня отработала три дня, а в субботу, 12 мая, вместе с семьей сестры уехала к родителям в Карагай.
- Ее привезли туда в 5 утра, а уже в 11 ввели в искусственную кому и подключили к аппарату ИВЛ, - говорит Света. - Сестра не могла самостоятельно дышать, упало давление, а УЗИ показало, что в брюшной полости есть свободная жидкость.
Реанимацию ждали с 11 утра до 12 ночи
Врачи предположили, что у пациентки стремительно развивается сепсис, и вызвали реанимационную бригаду из Перми.
- Все это время моя мама находилась в больнице, ждала пермских врачей, но они приехали около двенадцати ночи, - вспоминает Светлана. - Осмотрев Аню, они сказали, что забирают ее с собой. И тихо добавили: довезти бы. Мы поехали в Пермь следом, уже в 9 утра были в больнице.
Аню госпитализировали в кардиологию Пермской краевой клинической больницы. Туда направляют всех пациентов с неясным диагнозом.
- К нам вышла заведующая и сказала, что Аню доставили в крайне тяжелом состоянии, - говорят ее близкие. - Без сознания, кожные покровы синие. В организме развивается инфекция, но где находится очаг воспаления - неизвестно. Врачи говорили, что вводят адреналин, но обратной реакции нет.
Близкие Анны А. до сих пор не знают, от чего умерла совсем юная девочка. Судмедэксперт, который проводил вскрытие тела, написал в заключении: септицемия неуточненная. Приблизительный период времени между началом патологического процесса и смертью - неизвестно.
Поясним, что септицимия - это одна из форм сепсиса, при которой единственным местом размножения возбудителей являются кровеносная и лимфатическая системы организма.
У родственников много вопросов ко всем врачам, которые лечили Анну:
- Вместо того, чтобы провести полное обследование, ревматолог списала Аню с больничного. Когда мы сообщили о ее смерти, врач только руками развела: мол, с такими анализами люди вполне живут и работают, а Аня была в хорошем настроении и ни на что не жаловалась.
- Вы считаете, что есть прямая связь между артритом и такой скоропостижной смертью?
- Мы не медики, но можем предположить, что Ане изначально был неправильно поставлен диагноз. Возможно, боль в ногах была симптомом не артрита, а совсем другого заболевания. Когда я прочла инструкцию к обезболивающим таблеткам, которые принимала сестра, у меня просто руки затряслись: их назначают онкологическим больным на последних стадиях рака. А Аня принимала их в течение нескольких месяцев. Не исключено, что врачи просто отравили ее организм этими таблетками.
Родственники обратились в прокуратуру
Родственники Ани А. обратились в прокуратуру с письменным заявлением, где попросили провести проверку по фактам ненадлежащего оказания медицинской помощи.
- Пациентке оказывалась медицинская помощь в нескольких учреждениях Пермского края, - сообщили в прокуратуре. - В ходе рассмотрения обращения родственников, установлено, что оно содержит вопросы, отнесенные к компетенции следственных органов, краевого минздрава и непосредственно краевой клинической больницы, где скончалась девушка.
По факту смерти 23-летней пермячки по требованию прокуратуры будет назначена проверка - есть ли в действиях медицинских работников признаки уголовно-наказуемого деяния. Ее проведет Следственный комитет.
Мы также направили запрос в министерство здравоохранения Пермского края, но оперативно получить комментарий не получилось. Ждем ответ.
Возрастная категория сайта 18 +
Пермские врачи рассказали, как пытались спасти 23-летнюю Анну А., которую доставили из Карагая в Пермь с признаками стремительно развивающегося сепсиса.
Когда у пациентки подскочила температура до 40, ее отправили на больничный с ОРВИ. Улучшение не наступало, и Ане рекомендовали лечение у ревматолога, который диагностировал артрит и назначил медикаментозную терапию.
С больничного пермячку списали 8 мая, а через неделю она скончалась. Причем болезнь прогрессировала так стремительно, что уточнить диагноз и помочь девушке врачи просто не успевали.
Рано утром 14 мая Аню доставили в Карагайскую районную больницу с подозрением на острую кишечную инфекцию. Уже через пять часов, говорят врачи, состояние оценивалось как критическое. Пациентка не могла самостоятельно дышать и ее подключили к аппарату ИВЛ, упало давление. В брюшной полости УЗИ показало свободную жидкость, стали отказывать почки.
Врачи карагайской больницы обратились за помощью в отделение санитарной авиации Пермской краевой клинической больницы. По телефону медики были проконсультированы заведующим реанимацией по дальнейшему плану лечения. Одновременно в Карагай выехала бригада реаниматологов и хирургов из Пермской краевой клинической больницы – для осмотра пациентки на месте.
- Мы не могли исключить катастрофу брюшной полости, при которой могло потребоваться незамедлительное оперативное лечение, - рассказывает главный врач Пермской краевой клинической больницы Анатолий Касатов. – На месте выяснилось, что необходимости в нем нет. К этому моменту вся возможная диагностика в карагайской больнице была выполнена. Для уточнения диагноза требовалось провести компьютерную томографию всех органов, поэтому было принято решение транспортировать пациентку в Пермь. Уже в 2.34 девушку доставили в краевую больницу на обследование, после чего начали курс гормонотерапии. Несмотря на глубокую ночь, к пациентке были вызваны четыре хирурга и заведующий реанимацией.
По словам медиков, ситуация была неоднозначная и крайне тяжелая в диагностике. Прогрессировала легочная, сердечная и почечная недостаточность. То есть один за другим отказывали все внутренние органы.
- 15 мая в 10 утра был собран консилиум врачей, были приглашены гематолог, лучшие пермские профессора, - продолжает Анатолий Владимирович. – Наблюдались признаки стремительно прогрессирующего аутоиммунного заболевания.
К сожалению, спасти юную девушку не удалось. Днем 15 мая врачи констатировали ее смерть. В заключении судебно-медицинского эксперта, который проводил вскрытие, сказано, что летальный исход наступил в результате неуточненной септицемии. Это одна из форм сепсиса, при которой единственным местом размножения возбудителей являются кровеносная и лимфатическая системы организма.
Все медицинские документы изъяли следователи. Точная причина смерти будет установлена по результатам судебно-медицинской экспертизы, однако врачи считают, что Аня умерла от тяжелого аутоиммунного заболевания – системной красной волчанки.
При заболевании, которое развилось у Ани, происходит поражение соединительной ткани и сосудов, затем – практически всех органов и систем организма.
Как можно заболеть?
Чаще всего болезнь развивается в результате гормональных нарушений. Есть мнение, что спровоцировать развитие болезни могут вирусные инфекции, лекарственная непереносимость и интоксикации химическими веществами. В группе риска - молодые женщины и даже девушки-подростки.
- Это смертельно опасное заболевание, полное излечение невозможно, - говорит заведующий отделением реанимации краевой больницы Алексей Пономарев. - При ранней диагностике возможно терапевтическое лечение, чтобы приостановить воспалительный и аутоиммунный процессы. К сожалению, в этом случае мы имеем дело с редкой и наиболее злокачественной формой заболевания, при которой наблюдается молниеносное нарастание различных симптомов.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Следственный комитет расследует смерть 23-летней пермячки, которую лечили от артрита. А она скончалась от сепсиса (Далее…)
Возрастная категория сайта 18 +
Врачебная ошибка или фатальное стечение обстоятельств? Родные и близкие 29-летней кировчанки, скончавшейся после стандартной операции, уверены: девушку, которая восемь суток боролась с тяжелой инфекцией, можно было спасти.
ПЛАНОВАЯ ОПЕРАЦИЯ
Сергей (имена героев изменены. - Ред.) открывает дверь в редакцию и застывает на пороге. Три недели назад он похоронил любимую жену: пара очень хотела завести ребенка, но безуспешно. Это и привело 29-летнюю Марину в Кировскую железнодорожную больницу.
Сергей до сих пор не может спокойно рассказывать о произошедшем. Он открывает бутылку воды, судорожно делает глоток и нервно перебирает листы с записями в блокноте.
- Мы познакомились на заводе имени 1 Мая, - начинает разговор Сергей. - Тогда, осенью 2013 года, между нами завязалась дружба, а потом и нечто большее.
- Марина пила витамины, я возил ее отдыхать на юг, - делится парень. - В мае мы построили дом и переехали за город, там воздух чище, продолжали мечтать о ребенке.
Вердикт врача был прост: нужна лапароскопия (операция на внутренних органах, проводимая через небольшие отверстия, а не надрезы. - Ред.). Серьезного хирургического вмешательства не требовалось, это была плановая операция.
- Марина выбрала гинекологию в железнодорожной больнице, - вздыхает Сергей. - Теперь злюсь, что отпустил ее туда. Кто знает, что было бы, попади она в руки другим врачам…
Операция была назначена на 26 декабря.
- Марина не привыкла жаловаться на мелочи и неудобства, - Сергей снова мнет листы блокнота и тянется к бутылке с водой. - Но в больнице все было наперекосяк. Персонал не скрывал, что у них на носу новогодний корпоратив.
Изначально операция была бесплатной, но квота закончилась - пришлось потратить 8 800 рублей. Еще 6 800 рублей ушло на специальный гель, его - вот неожиданность - в больнице не оказалось.
- Я очень волновался, как все пройдет, - вздыхает парень - Но прооперировали ее успешно, уже на следующее утро Марина отошла от наркоза, встретила врача, поговорила с ним, все было хорошо.
Сергея пустили к жене утром 28 декабря. Тогда Марина пожаловалась на спазмы и боль в животе, а вечером у нее подскочила температура…
По словам самой Марины, персонал больницы не мог пропустить корпоративную вечеринку. Фото: предоставлено героем публикации
ПНЕВМОНИЯ?
39 - не такая и страшная цифра на градуснике. Но врачи ежедневно сбивали температуру, а она вновь поднималась. Решить эту проблему в больнице не могли.
- Домой ее не отпустили, - вспоминает Сергей. - В итоге я приехал к ней с цветами 31 декабря, а новогоднюю ночь провел вместе с тещей. Дальше все покатилось, как снежный ком. Утром 1 января я побыл с Мариной всего несколько минут: состояние ухудшилось, жену переводили в реанимацию с подозрением на пневмонию. Врач успокаивал меня, говорил, что они просто не хотят заразить других пациенток в гинекологии. Мы не стали спорить с ним.
- Один знакомый позвонил 3 января, сказал не впадать в панику, - рассказывает парень. - В больнице современное оборудование и хорошие, как я тогда еще думал, специалисты. Лечение от пневмонии не было для них трудной задачей.
В тот же день в больнице собирался консилиум врачей. После него взволнованный муж пациентки прямо в коридоре столкнулся с заведующим отделением.
- Уже тогда они встали в стойку и начали защищаться, - вспоминает Сергей. - Заведующий рявкнул, что, мол, она приехала к ним уже больной. Как? Неужели они бы не выявили это кучей проведенных анализов и приемов у врачей? А до этого персонал утверждал, что Марина могла заразиться в коридоре, пока шла на процедуры. Но и такая версия вызывает массу вопросов к работе больницы.
Сергей снова кинулся к знакомым врачам, описал симптомы, пересказал все то, что знал сам из бесед с лечащим персоналом. Мысль, к которой пришел мужчина, не давала ему покоя: неужели сепсис?
- Это было похоже на заражение крови, - Сергей снова делает большой глоток воды. - Я пришел в больницу, требовал привезти врачей из главной железнодорожной больницы в Нижнем Новгороде. Ответ персонала был убийственным: праздники же, как мы их привезем? Да и стоит это дорого!
5 или 6 января (Сергей уже не помнит) ему удалось поговорить с главврачом. Наверное, не стоило…
- Я сказал открытым текстом, что недоволен тем, как лечат мою жену, - возмущается Сергей. - Требовал перевести ее в другую больницу, раз уж местным врачам ничего не удается сделать. Главврачу это не понравилось, конечно. Сказал ждать консилиума, а больше никаких комментариев не дал…
БЕЗ КОНЦА ЗВОНИЛА МАМА
На консилиуме, прошедшем 6 января, план лечения Марины все-таки решили менять. Однако - поздно. В тот же вечер она впала в кому, девушку подключили к аппарату искусственной вентиляции легких.
- 7 января ее все-таки доставили в областную больницу, - Сергей уже не может сдержать слез. - В реанимации ее вновь оперировали, нашли очаг болезни. Часов в 10 вечера операция была успешно завершена. Успешно…
Дальнейшие события мужчина помнит смутно.
- Дошел до соседа, попросил того сесть за руль, - морщится Сергей. - Не был уверен, что смогу вести машину. Без конца звонила мама Марины - видимо, чувствовала что-то. Телефон не брал, не знал, как сказать ей обо всем. Сосед довез до дома родителей Марины.
Друзья поддерживали Сергея, как могли. Медлить было нельзя: парень отправился в следственный отдел по Ленинскому району города Кирова и написал заявление.
Следователь, по словам Сергея, попросил постоянно быть на связи, общаться, рассказывать любые детали, которые могут быть важными для хода проверки. Другие регионы уже отказали в проведении экспертизы - ее будут делать в Кирове.
ЧЕРЕЗ ДЕНЬ УМЕР ОТЕЦ
Отпевали Марину в храме Пантелеймона-целителя. В тот день на площади у храма было очень людно. Друзья, коллеги, знакомые попросту все не вошли в храм. Вскоре с девушкой попрощались на Мезринском кладбище.
- Всем нам было непросто, но отец Марины переживал все это особенно тяжело, - вздыхает парень. - Сердце не выдержало, он скончался через день после прощания с дочерью.
Каждый уголок их дома напоминает Сергею о Марине, он не может там находиться. Сейчас он живет у своей сестры и постоянно ездит к маме и сестре Марины - хоть как-то отвлечь их от постоянных мыслей о ней.
- Когда забирал все документы из клиники, девушка-администратор плакала. - Сергей тоже с трудом сдерживает эмоции. - Сейчас трудно говорить обо всем этом, я даже закрыл свою страницу в соцсетях от посторонних. Стараюсь думать о другом, но не получается. Все мысли о моей Марине.
ВРАЧЕБНАЯ ТАЙНА
- [интересующие вас ] Сведения составляют врачебную тайну, - указано в ответном письме. - Статья 40 закона о СМИ предоставляет возможность отказать в предоставлении запрашиваемой информации, если она содержит сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную специально охраняемую законом тайну.
В Минздраве Кировской области ситуацию со смертью девушки пока не комментируют.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
- Дело будет тяжелое, - комментирует кировский юрист Ян Чеботарев. - К сожалению, корпоративная солидарность очень часто мешает экспертам объективно установить истину. В связи с этим экспертиз бывает, как правило, несколько. Тем не менее, при должном усилии истину можно установить. Велика вероятность внутрибольничной инфекции, что безусловно будет означать вину врачей. Получив результаты первичной экспертизы можно будет прогнозировать ход дела.
ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ
26 декабря ей удалили кисту (болезненную полость с жидкостью внутри. - Ред.)
28 декабря началась фебрильная лихорадка (организм боролся с тяжелой инфекцией. - Ред.). Врачи были уверены, что это пневмония
1 января девушку увезли в реанимацию
Вечером 6 января кировчанка впала в кому
Вечером 7 января Марину перевели в областную больницу и прооперировали
Вечером 8 января ее сердце остановилось
ЧТО ДАЛЬШЕ?
Сергей смог спокойно выдохнуть лишь после того, как наш разговор подошел к концу. Прощаясь с корреспондентами, он казался уверенным в том, как завершится эта история для тех, кто может быть причастен к гибели его жены.
- Буду добиваться справедливости, - пожал плечами парень. - Думаю, что врачи сами занесли инфекцию и довели Марину до летального исхода. Просто так я это не оставлю, буду стучаться во все двери.
Возрастная категория сайта 18 +
В России тысячи детей больны раком. Не у всех эта болезнь диагностирована, не все поставлены на учет, так что это число может быть гораздо больше. Огромное число людей в стране пытается спасти своих детей от гибели. Родители сталкиваются с массой проблем. Одна из них в том, что маленькие пациенты в больницах гибнут даже не от самой онкологии, а от внутрибольничных инфекций. Вот показательный пример. Журналисты NGS разбирались со случаями гибели детей в краснообской больнице Новосибирска. После одной резонансной истории отделение закрыли на ремонт и помывку, а после очередной публикации НГС прокуратура начала проверку, связанную с детской онкологией. Насколько эта проблема типична для всей страны?
С чего всё начиналось
Эвелине Гурьяновой, дочери Умиды Абдуллаевой, было 9 лет. Этим летом мама заметила ухудшения в ее состоянии здоровья: девочка начала худеть, а потом и вовсе попала в больницу. 28 июля 2021 года семья впервые узнала о диагнозе — злокачественная опухоль в печени — гепатобластома. Тогда Эвелина находилась в детской больнице скорой помощи на Красном проспекте, но для лечения 13 августа ее направили в профильное учреждение в Краснообске.
— Когда мы приехали туда, с нами лежал мальчик. Если моя дочь была лежачей, то он бегал, играл, ел, кричал — всё было хорошо, а потом за один день он попал в реанимацию — и всё: его нету. Мамочки тогда собирали деньги на похороны, я была новенькой и узнавала, что случилось. Сказали, что сепсис, и он за один день ушел. При мне уже трое детей так умерли — от инфекции, сепсиса. Они быстро умирают, потому что иммунной системы из-за химиотерапии по сути нет, поэтому в больнице должны быть стерильные условия. Но тогда я об этом не думала, — вспоминает Умида Абдуллаева.
Эвелина успешно прошла два курса химиотерапии: если изначально опухоль была 35 сантиметров, то потом, по словам Умиды, уменьшилась на 70%. Врачи назначили третий курс химиотерапии перед тем, как девочка полетит в Москву на операцию.
— Мы с ребенком были на правильном пути, половину уже прошли: 1 октября должны были улететь в Москву на операцию. И документация, и финансы были, и самочувствие хорошее, — уверяет мама девочки.
Но в начале сентября самочувствие ухудшилось: девочка потеряла сознание, когда ее возили делать МСКТ, потом ей несколько раз вызывали скорую домой, и в итоге она снова оказалась в краснообской больнице. Умида говорит, что начала бить тревогу, но врачи ее успокаивали: отвечали, что всё в норме:
Умида отмечает, что на видео с первого дня в реанимации они пьют чай, всё хорошо. На второй день Эвелине стало тяжело дышать, нужен был кислород, падало давление. А на третий день девочка, по словам мамы, уже начала с кем-то разговаривать — видимо, токсины повлияли и на мозг. Тогда она добилась приезда хирурга санавиации. Но он сказал, что нет показаний для перевода.
Эвелина до болезни
Фото: Умида Абдуллаева
Потом девушка через знакомых смогла связаться с одним человеком из Министерства здравоохранения и попросила помощи у него, говорила, что у дочери уже септический шок. Только после этого ребенка перевели в областную больницу.
— А до этого они говорили, что не могут это сделать без каких-то документов, подтверждающих необходимость перевода, не могут выше головы прыгнуть и так далее. Там даже невролога не было, и не пригласили, когда у нее начались галлюцинации. Никто меня не слушал. А в областной больнице ее сразу положили в реанимацию, подключили почки, но время уже было упущено. Кровь не могли очистить — по всему организму была инфекция, сепсис. Мне сказали в областной, что это всё из-за упущенного времени, — объясняет Умида Абдуллаева.
А сейчас, по словам Умиды, с ней никто из двух учреждений не разговаривает и не подтверждает эти слова:
Умида Абдуллаева звонила в реанимацию областной больницы постоянно. Ей говорили, что всё без изменений, а на второй день Эвелина впала в кому.
— В 18:00 я звонила, со мной не хотели говорить, просили не беспокоить. Мне тогда так плохо стало, а потом я узнала, что в это время у нее остановилось сердце. Она впала в кому и умерла. 17:55 — клиническая смерть, 18:20 — остановка сердца, — со слезами рассказывает Умида.
Потом Умида боялась звонить в больницу, и ей тоже никто не звонил. Приехал ее бывший супруг, отец Эвелины, и в 22:00 позвонил в областную.
У Умиды есть еще двое детей: старшая дочь Ангелина и младший сын Мустафа. Они сейчас ее спасение:
— Они не дают мне умереть. Как хвостики за мной: если я плачу, то младший подбегает и вытирает слезы. Я толком и не наплакалась! Я была в декрете: маленькому 2 года, я хотела до трех посидеть, Эвелину за год восстановить. Но сейчас поговорила с командиром — вернусь на службу. Я военнослужащая. Мы с бывшим мужем военные, прошли Чечню — ветераны боевых действий. А эта беда за три месяца у меня всё перевернула. Я по кусочкам разлетелась и не знаю, когда соберусь.
У Эвелины день рождения 8 октября: они с мамой мечтали, что ее прооперируют 5 октября и что она будто заново родится.
Подписчицы Эвелины в Instagram нашли черного лабрадора, родившегося 15 сентября — в день смерти девочки. Умида скоро заберет эту собаку домой.
— Потому что больше нельзя было смотреть на ужас в детской онкологии: отсутствие врачей, реанимации, оборудования, препаратов и, главное — грамотного заведующего отделением. Всё это в совокупности убивало наших деток. Многое за год изменилось, а что-то и по сей день остается прежним. Специфика отделения требует к себе большого внимания от органов власти и постоянного взаимодействия с заведующим отделением. С мая в отделении стали уходить детки: очень быстро и по непонятным причинам. Мы стараемся поддерживать контакт со всеми родителями, поэтому узнали, что дети подхватывают инфекцию и уходят не от основного диагноза, а именно от нее. Сказать, что в этом виноваты стены больницы, которые покрыты грибком и плесенью — это не сказать ничего.
По словам Анны, в больнице нет анализатора интоксикации, возможности проведения МСКТ, лаборатории, которая могла бы вовремя определить вид инфекции, и узкопрофильных специалистов, которые нужны детям.
Насколько вообще правдоподобна версия того, что дети в онкобольнице умирают не от своего заболевания, а внутрибольничных инфекций, мы говорим с Георгием Менткевичем — одним из самых известных детских онкологов, основателем и до недавнего времени руководителем отделения трансплантации костного мозга НИИ детской онкологии и гематологии в онкоцентре .
Георгий Менткевич обеспокоен тем, что в детской онкологии мало настоящих профессионалов
Фото: Умида Абдуллаева, Александр Ощепков
— Если говорить об онкологических заболеваниях у детей, то в общем-то они лечатся значительно лучше, чем у взрослых: химиотерапия в подавляющем большинстве случаев имеет существенное значение. Она достаточно жесткая: вызывает снижение лейкоцитов и развитие иммунодефицитных состояний. Поэтому если рассматривать успехи детской онкологии, то в зависимости от вида опухоли — достаточно большой процент пациентов выздоравливает (в некоторых случаях до 90%), а каких-то пациентов нельзя вылечить из-за биологических особенностей опухоли, которая не чувствительна к лечению и прогрессирует. Это зависит от заболевания, схемы лечения, состояния больного.
Но достаточный процент погибает и от разных осложнений терапии — после хирургических вмешательств, лучевой и химиотерапии. После химиотерапии бывают проявления кардиотоксичности, различные отдаленные последствия и, безусловно, достаточно часто развиваются инфекционные осложнения.
Инфекции проходят на фоне сниженного количества лейкоцитов и сниженного иммунитета, что особенно опасно. Есть две причины появления инфекций: первая — активация собственной флоры, вторая — то, с чем пациент сталкивается в больнице, транспорте и так далее. Безусловно, внутрибольничная инфекция является следствием того, что подавляющий процент наших медицинских учреждений, в том числе детских, находится в ненадлежащем санитарно-гигиеническом состоянии и характеризуется высокой агрессивностью и часто резистентностью к современным антибиотикам и противогрибковым средствам.
Это даже не вопрос, делались там ремонты или нет, потому что ремонт сам по себе для пациента, особенно если он находится рядом, — это катастрофа. Вопрос заключается в подготовке воздуха в детском отделении онкогематологии, насколько качественно и какими средствами происходит обработка, в грамотности медицинского персонала и так далее.
Существует проблема внутрибольничных инфекций. Больные после химиотерапии, у которых поражены слизистые, очень подвержены инфекциям. Более того, получается так: пациент, который имеет инфекционные осложнения и находится в больнице, получает антибактериальную терапию различными препаратами. Как правило, пациенты меняются, проходят десятилетия, и фактически в больницах формируются устойчивые к антибиотикам штаммы. В больнице начинается эпидемия, вызванная микроорганизмами, выросшими в ее стенах, которые неоднократно встречались с различными видами антибиотиков и приобрели к ним резистентность. Это является самым неприятным моментом.
Это замкнутый круг в какой-то степени, но ничего идеального не бывает. Если ребенка с острым лимфобластным лейкозом не лечить, то он погибнет в 100% случаев. Если его лечить очень хорошо, по современным немецким протоколам, то он выздоровеет в 86% случаев, но в 14% — нет, даже если он будет находиться у лучших специалистов мира. Мы лечим специальными лекарствами, которые убивают опухоль, но они же вызывают побочные эффекты. Мы платим определенную цену. Поэтому нужно выбирать золотую середину.
Химиотерапия спасает жизнь, но нужно стремиться создать максимально чистые условия: это касается и воздуха, и чистоты перчаток, и масок, и квалификации персонала, и питания, и частоты смены белья, включая вопрос, где и как оно стирается. Это комплексный процесс. Всё это вы собираете и прибавляете к 86% выздоровления, чтобы увеличить шансы ребенка на жизнь.
Если рассматривать 14%, которые погибают, то 10% — из-за того, что опухоль такая. Мы не можем всех излечить, даже от ковида, хотя, наверное, это проще, чем лимфобластный лейкоз. А еще 4% — от осложнений, в том числе инфекционных. Это, конечно, усредненная статистика: в каких-то случаях может оказаться по-другому — совсем плохо с инфекционными осложнениями. В каких-то учреждениях нет препаратов крови, и больные погибают от кровотечений.
— Честно, я не знаю, как развита детская онкология в Новосибирске, но думаю, что с точки зрения развития медицины — это не самый плохой регион. Я считаю, что очень многие центры в стране нуждаются в дополнительном финансировании и улучшении многих компонентов.
Прививка, повторная прививка, а потом вы заболеваете третьей инфекцией, у вас развивается суперинфекция, и вы умираете неизвестно от чего. Так что наличие денег в здравоохранении не всегда выражается улучшением результатов. Всё же на первом месте должен быть профессионализм. Но вы его не получите: профессионалов нужно готовить 10 лет, но они никому не нужны.
В целом внутрибольничные инфекции — довольно серьезная проблема. В развитых странах уже очень давно обратили внимание на нее. Думаю, что и в России обращают внимание на это, но существуют какие-то трудности. Например, практически нигде в стране нет нормальной воздухоподготовки для отделения детской онкологии, онкогематологии.
Если мы говорим об идеальном варианте, то должно строиться новое здание с расчетом на то, что воздух должен быть максимально чистым: нужны специальные так называемые гепафильтры — это достаточно дорогое удовольствие. Их надо менять. Они не пропускают микроорганизмы из воздуха в палаты. Давление в палате должно быть чуть больше, чем в коридоре, а в коридоре — чуть больше, чем в холле — градиентная система. То есть воздух, который попадает, выдувается из больницы, а не наоборот.
В моем опыте были случаи, когда в Америке отделения детской онкогематологии с внутрибольничными инфекциями закрывались и строились новые. Потому что избавиться от внутрибольничных инфекций с помощью ремонта сложно: косметический ремонт не помогает, а капитальный ремонт может оказаться дороже, чем постройка нового здания. Насколько я знаю, в Америке было правило, согласно которому отделение не может больше 25 лет существовать. И кто у вас делает ремонт? Вы зайдите на любую стройку и увидите, кто у вас строит. Эти же люди принесут дополнительные инфекции.
У нас много чего можно было бы сделать, чтобы что-то улучшилось. Но понимаете, что внутрибольничные инфекции — это одна из проблем. Посмотрите статистику, чтобы понять, где у нас выздоровление, а где нет. Препаратов не хватает. Многие фирмы ушли: китайские и индийские аналоги могут быть хуже, мягко говоря, я предполагаю. Российские также могут быть хуже, потому что делаются на самом дешевом сырье. Я думаю, что родители пациентов, если не будут бояться, расскажут вам больше и честнее.
Боль никуда не уходит и время не лечит. Так говорят родные жительницы Самары Елены Николаевой. Пять лет назад она умерла от сепсиса после кесарева сечения. Тогда на руках морально убитых мужа и ее родителей остались недоношенные тройняшки. Все эти годы близкие Лены пытаются найти виновных в смерти женщины. Рассказываем ее историю со слов супруга Дмитрия Лалетина и мамы Зинаиды Николаевой. Тройняшек они поднимают вместе.
Посмотрите наше видео об этой истории.
Дмитрий Лалетин и Елена Николаева встретились в 2011 году в компании общих друзей. Ему на тот момент было 32, ей 27 лет. У обоих за плечами — неудачный первый брак. Дмитрий тогда прилетел в Самару из Санкт-Петербурга, где жил уже несколько лет (хотя сам он с Дальнего Востока).
Отношения Дмитрия и Елены были любовью с первого взгляда
Фото: архив Дмитрия Лалетина
— Питерский климат с высокой влажностью Лене не очень хорошо подошел. Мы вернулись, начали планировать детей, обнаружилось, что у жены кисты в яичниках — и кисты нужно удалять, потому что беременность с ними не наступит, — продолжил Дмитрий.
По словам Зинаиды Георгиевны, операцию сделали методом лапароскопии, а потом семье сказали, что кист обнаружилось больше, чем предполагалось, и вместе с кистами Лене удалили и часть эпителия. А дальше как гром с ясного неба — забеременеть женщина сможет только с помощью ЭКО.
Халатность врачей и майские праздники
— На третьем месяце беременности мы узнали, что у нас будет двойня, а еще через месяц нам сказали, что одна из клеток разъединилась — и у нас будет тройня. Какие у меня были чувства? Разные, но была уверенность, что мы справимся, — вспомнил Дмитрий.
Фото с последнего дня рождения Лены — ей исполнился 31 год
Фото: архив Дмитрия Лалетина
Беременность Лены наблюдали врачи из поликлиники по месту жительства. И по словам родных, все анализы у нее всегда были в норме, и опасения у врачей не вызывали. Лишь один раз женщину клали на сохранение — на неделе беременности из-за отеков. Второй раз Лену госпитализировали перед майскими праздниками 2016 года. На тот момент срок ее беременности был около 30 недель, и врачи еще надеялись, что женщина доносит малышей хотя бы до 36 недель. Но всё пошло не по планам докторов.
— 10 мая у Лены начали отходить воды. И врачи думали, что процесс пошел естественным путем, а у нее, по всей видимости, к тому времени уже начался сепсис, и организм отторгал беременность. А медики этого не распознали. И после кесарева сечения дали обычную терапию, положенную после таких операций. 11 мая она еще отходила от операции, а ей разрешили сходить и посмотреть на малышей, — рассказала мама Елены.
Дети в это время находились в кувезах под наблюдением неонатологов — один мальчик родился весом 2600 граммов, остальные — 1780, 1480 граммов. По словам Зинаиды Георгиевны, 12 мая Елена, побывав у мальчишек, жаловалась на плохое самочувствие и родным, и врачам. Но те говорили, что это нормально после кесарева сечения.
— При этом 12 мая пришли результаты анализов Лены. У нее оказались повышенными креатинин и прокальцетонин, это уже говорило о проблеме с почками. Так вот результаты анализов приходят, а дежурный врач считает, что их посмотрела лечащий врач, а лечащий врач решила, что пришедшие анализы посмотрит дежурный (они пришли как раз в пересмену). В итоге анализы Лены в тот день не посмотрел никто. При этом ей было плохо и , и числа. Она даже упала в обморок в палате, но ей говорили, что так может быть после кесарева и пройдет. А числа лечащий врач ждала ее на выписку, а когда Лена к ней пришла, доктор открыла карту, посмотрела анализы, посмотрела на Лену и собрала консилиум врачей. А через два часа ее отправили в реанимацию, — рассказал свою версию событий тех роковых дней Дмитрий.
Почему не раньше? Почему анализы врачи вовремя не посмотрели? — такими вопросами родные мучаются вот уже более пяти лет. И не находят ответа. Супруг Елены уверен, что определенную роль в развитии ситуации сыграли и равнодушие врачей, и майские праздники.
Читайте также: