Чума в венеции 1575 описание современников
Обновлено: 12.05.2024
На фоне повседневного страха, о котором в общих чертах речь шла в предыдущих главах, вырисовываются пики коллективной паники, возникающие через более или менее продолжительные интервалы, например, когда на город или регион обрушивалась эпидемия. В Европе это была эпидемия чумы, особенно в период с 1348 по 1720 год, хотя в это время свирепствовали и другие моры: английская лихорадка на британских островах и в Германии в XV и XVI вв., тиф в армии во время Тридцатилетней войны, кроме того, оспа, легочный грипп и дизентерия (последние три были очень распространены в XVIII в.). С другой стороны, холера появилась в этой части света только в 1831 году. Исследование текстов позднего средневековья показывает, что чума обрушивалась на Европу и районы Средиземноморья в период VI–VIII вв. с периодичностью в 10–12 лет. Похоже, что в IX веке она исчезла, но неожиданно появилась в Приазовье в 1346 г. В 1347 г. чума достигла Константинополя и Генуи, очень быстро охватила всю Европу от Португалии и Ирландии до Москвы. Черная смерть продолжалась до 1351 года и унесла, согласно Фруассару, треть населения Земли. Остаток XIV в. и в начале XV в. чума ежегодно появлялась в Европе в том или ином месте: в 1359 г. в Бельгии и Альзасе, в 1360–1361 гг. в Англии и Франции, в 1369 г. снова в Англии, затем с 1370 г. по 1376 г. во Франции и затем опять за Ла-Маншем. В Италии наблюдалась та же картина: впервые сильная эпидемия чумы охватила Италию в 1348 г., второй раз чума появилась в 1363 г., третий раз в 1374 г., четвертый в 1383 г., пятый раз в 1389 г., шестой раз в 1410 г. В XV в. этот перечень может быть продолжен. Например, в г. Шалон-сюр-Марн чума появлялась в 1455–1457 гг., 1466–1467 гг., 1479, 1483, 1494–1497 гг., 1503 г., 1516–1517 гг., 1521–1522 гг., т. е. с интервалом примерно в 10 лет, что позволило Бирабену сделать следующий вывод:
"Проследив историю распространения чумы в городах… можно сказать, что каждые восемь — десять или пятнадцать лет наблюдались ее вспышки, охватывающие весь город и уносящие 20–30 и даже 40 % населения. Между этими пиками она протекала капризно и вяло, переходя с улицы на улицу, из квартала в квартал в зависимости от времени года, затихая на несколько лет. Затем снова появлялась, приближаясь к своему пику".[4]
Эпидемии чумы, в силу их повторяемости, сеяли среди населения страх и обеспокоенность. Во Франции с 1347 по 1536 год, т. е. за 189 лет, Бирабен насчитывает 24 больших пика примерно каждые восемь лет. В период с 1536 по 1670 год насчитывается 12 пиков, т. е. каждые 11 лет. После этого эпидемия исчезла, чтобы резко и вновь появиться в Провансе в 1720 г. Что касается Франции, а в более общем плане всего Запада, то здесь с XVI в. чума стала затихать. Тем более рельефно на этом фоне выступают пики заболеваний в Лондоне в 1603, 1625 и 1665 гг.; в Милане и Венеции в 1576 г. и 1630 г.; в Испании в 1596–1602, 1648–1652, 1677–1685 гг.; в Марселе в 1720 г. Кроме приведенных вспышек болезни, следует сказать об эпидемиях, охвативших почти всю Европу в 1576–1585 и 1628–1631 гг. Затем интервалы между пиками становились все более продолжительными, а после 1721 г. болезнь исчезла на Западе. Но в предыдущие четыре столетия чума была "значительным лицом европейской истории". Ее преступления ужасали современников.
Боккаччо явно преувеличивает. Однако некоторые историки считают, что это правда. В таком случае Флоренция насчитывала 110 000 жителей в 1338 г. и только 50000 в 1351-м. Население города Арно в 1347 г. составляло 55000 жителей, а четыре года спустя — 40000. Так или иначе, но население снизилось на 30 %. Во второй половине XIV в. население начало увеличиваться, но снова чумной мор унес 11 500 жизней в 1400 г. и около 16 000 в 1417 г. Еще пример: население Англии в период 1348–1377 гг. уменьшилось на 40 % (3 757 000 против 2 223 375). Виной этому разорению была Черная Чума.
Приведем еще некоторые трагически рекордные цифры. Альби и Кастр потеряли половину своих жителей с 1343 по 1357 год. Следующие цифры можно оспаривать, но считается, что эпидемия унесла 50 % населения Магдебурга, от 50 до 66 % населения Гамбурга, 70 % жителей Бремена. Черная Чума свирепствовала в основном в городах, но сельское население подвергалось не меньшей опасности. Живри в Бургундии потеряло треть своих жителей. В Савойе в приходе Сен-Пьер-дю-Суси количество крестьянских дворов снизилось со 108 в 1347 г. до 55 в 1349 г. В семи соседних приходах, соответственно, с 303 до 142 дворов. Есть также данные по Винчестерскому аббатству, во владениях которого в 1346 г. умерло 24 крестьянина, в 1347 — 54, а в 1349 г. эта цифра резко подскочила до 707. При подсчете общего числа жертв этого бедствия для Западной и Центральной Европы с 1348 по 1350 год можно опереться на следующие данные: людские потери из-за чумных моров исчисляются, в зависимости от места, от 2/3 до 1/8 населения. По другим данным, треть жителей Европы погибли от этой заразы, которая была особенно сильной в Италии, Франции и Англии.
Для Европы в целом чума 1348–1350 гг. была самой трагической по своим последствиям. Хотя и потом чума не раз возвращалась, причем размах эпидемии был катастрофическим в местном, региональном и даже государственном масштабе. Возможно, что Париж потерял 40 000 жителей в 1450 г. Население Лондона в 1665 г. составляло 460 000 жителей, но в этом же году из-за чумы там умерло 68 500 человек. В Марселе в начале XVIII в. проживало чуть меньше 100 000 жителей. Эпидемия 1720 г. унесла около 50 000 жизней (включая население близлежащих от города районов). Эпидемия чумы в Неаполе в 1656 г. характеризуется теми же пропорциями жертв по отношению к общему числу жителей. В то время город насчитывал от 400 до 450 тысяч населения. Чума унесла 200, а возможно, и 270 тысяч жизней. Столько же людей умерло во всей Италии и Испании в XVII в. На севере Италии (от Венеции до Пьемонта) в период 1600–1650 гг. население уменьшилось на 22 %, в основном вследствие чумного мора 1630 г., когда Венеция потеряла 22 % населения, Милан — 51 %, Кремон и Верона — 63 % и Мантуя 77 %, что является рекордной цифрой. В общем, в Италии первой половины XVII в. население уменьшилось на 14 % (1 730 000 человек). Эти потери населения сравнимы с теми, которые наблюдались в менее населенной Испании: три смертельные атаки 1596–1602, 1648–1652 и 1677–1685 гг. унесли 1 250 000 жизней. Барселона в 1652 г. потеряла 20 000 жителей из 44 000. Севилья похоронила 110 или 120 тысяч жертв чумы. Итак, чума стала одной из основных причин кризиса, охватившего в XVII в. оба полуострова.
Симптомы заболевания, в частности бубонной формы, были определены также достаточно четко — это увеличение лимфатических узлов и языка, жажда, лихорадка, конвульсии и сердцебиение, сопровождаемые иногда бредом, помутнением разума, фиксацией взгляда.
Вот как описывает чуму один марсельский лекарь после эпидемии 1720 г.:
"Болезнь начинается головной болью и рвотой, сопровождаемыми лихорадкой, судорогами, слабым аритмичным пульсом, вялостью, заторможенностью и такой тяжестью в голове, что больной с трудом держит ее прямо и похож скорее на пьяного или теряющего сознание, при этом взгляд устремлен в одну точку и полон страха и отчаяния".
Было также замечено, что чума появляется в основном летом, правда, не всегда (наилучшие условия для блох — переносчиков заразы определяются влажностью 95 % и температурой 15–20). Болезнь поражает предпочтительно бедняков, беременных женщин и детей, т. е. жертвы голода. В "Трактате о чуме" Морена (1610 г., Париж) есть глава, названная "Как после большого голода приходит чума". Некоторые детали эпидемии 1629 г. можно также найти в описании болезни, сделанном неизвестным ломбардским каноником:
"Продуктов было так мало, что их нельзя было даже купить за деньги. Бедняки ели хлеб из шелухи, корней и прочих трав, его продавали по 16 су, и когда кто-нибудь его привозил на продажу, бедняки сбегались и, расталкивая друг друга, пытались сделать покупку и очень походили при этом на стадо оголодавших коз… Затем появились болезни страшные, неизлечимые, неизвестные лекарям и хирургам и вообще никому, косившие людей шесть, восемь, десять и двенадцать месяцев. Так что несть числа умершим в 1629 г."
Явление фаллоса
Социальное явление
Социальное явление § 1. Природа социального явленияКак бы разнообразны ни были те определения, посредством которых социологи характеризуют сущность социального или надорганического явления, — все они имеют нечто общее, а именно, что социальное явление — объект
2. Явление графа
2. Явление графа Если сравнить реальную историю Франсуа Пико с вымыслом Александра Дюма, то невооруженным глазом можно увидеть, что история нимского сапожника, конечно же, стала сюжетным стержнем прославленного романа. Включая такие детали, как явление мнимого
Явление Лжедмитрия
Явление Лжедмитрия Годунов всегда опасался князей и их слуг, которых он подозревал в заговоре против него. Опасность для него могли представлять и потомки Рюрика. Но опасность неожиданно пришла не из России, а из Литвы в виде новоявленного Дмитрия, а условиями для его
Новое явление раскольников
Что случилось после чумы 1348 года?
Явление 80-х годов
Аккорды Зов и Явление
Аккорды Зов и Явление Я — Дух нерождённого.Кто меня зовёт?Выбирайте лучшие слова!Вложите в них ваши лучшие чувства!Выбирайте лучшую музыкальность для зова!И всё это пошлите мне!Ваш голос с Земли начнёт воспитывать меняна Небесах и притягивать к вам.Ну, как?Зовите, зовите,
8.8. Какое и явление
8.8. Какое и явление Вообще-то в мире можно существовать и можно в нем являться. Все, что от мира, то в нем существует. Все, что не от мира, то в нем является (II). Например, тело — это то, что существует, поэтому является. Но является не в кантовском смысле, не как то, что скроено по
7. Язык как социальное явление
Как вы думаете, где появился первый в мире лазарет? Правильно — в Венеции! Город на воде, состоящий из множества островов, бывал не только прекрасным, но порой мрачным и ужасным.
Перед этим праздником через Большой канал стоят временный мост - ponte votivo (понте вотиво), чтобы жители смогли пройти к храму Santa Maria della Salute и помолиться, чтобы все напасти (эпидемии, наводнения, пожары) обходили Венецию стороной.
Первый лазарет открыла… чума
Именно в Венеции родились такие привычные медицинские термины, как “лазарет” и “карантин”.
Первым лазаретом стал Лазарèтто вèккьо (Lazzaretto Vecchio) – маленький остров в Венецианской лагуне Адриатического моря. От него до центра Венеции – всего-то четыре километра. Первая больница на Лазаретто появилась в середине XIV века по приказу Магистратуры Венеции в связи с необходимостью – в 1348 году Венецию поразила первая чума.
От трёх мудрецов до Магистратуры
Венеция в те времена была не просто городом-портом, но и столицей Светлейшей Республики Венеция, основанной в конце VII века в северо-восточной части Италии. Республика Святого Марка (её именовали ещё и так) входила в состав Восточной Римской Империи. Еще до чумы власти Венеции всерьез занимались здравоохранением, и уже в 1258 году приняли первый устав, регламентирующий порядок работы местных фармацевтов — spezzieri (спецьèри).
Медицина в Венеции развивалась стремительно, так как бубонная чума, смертность от которой достигала 95 процентов, не давала времени на раздумье. В течение двух сотен лет было по меньшей мере 22 вспышки чумы! Началось с назначения в 1348 году трёх старейшин - savi alla sanità (от savio (сàвьё) мудрец), курирующих санитарный порядок в пораженной чумой Республике, продолжилось в 1485 году - учреждением постоянной Магистратуры главных инспекторов здравоохранения. Инспекторы были призваны строго следить за соблюдением правил общественной гигиены, уделяя особое внимание предупреждению различных эпидемий и пандемий, возбудители которых привозились в порт Венеции из-за рубежа.
Первая Магистратура в Италии была учреждена во Флоренции, при госпитале Святой Марии, где впервые в мире начали массово делать бесплатную вакцинацию от оспы.
В те времена венецианские врачеватели мало что знали о вирусах и микробах, и о том, как работает механизм распространения болезни, но понимали: если изолировать больных путешественников, серьёзных вспышек можно избежать.
Врачам в те времена разрешалось совершать вскрытие тел при внезапной смерти, чтобы выяснить причину. Без этого было невозможно набираться опыта для улучшения качества медицинской помощи.
Инспекторы Магистратуры оказывали материальную и медицинскую помощь бедным и инвалидам. Нищим венецианцам пособий не полагалось, но их всё-равно ставили на учёт и даже выдавали специальную лицензию, в которой говорилось, что данная персона, прося милостыню на паперти, имеет право скрывать свою внешность из уважения к её достоинству.
В то время как иноземные нищие и инвалиды выселялись за пределы Республики. Обычно их отправляли в страны их происхождения.
Тем, кто трудился, не покладая рук и достиг успеха в своём деле, в Святейшей Республике выдавали пожизненные ренты. В Венеции ценили профессионалов любого дела, будь то банкир, торговец, изобретатель, художник или врач. И только перед одной напастью все были равны.
Зараза не щадила гениев
Благодаря своим строгим санитарным нормам, город потерял лишь треть своего населения во время эпидемии чумы в XVI веке. На материковой Италии число погибших было гораздо выше. Средневековые врачи пытались бороться с болезнью с помощью кровопускания и других грубых методов, однако большинство людей были уверены, что это божья кара за их грехи.
Всё началось с того времени, когда Рыцари ордена святого Лазаря обосновались на острове святой Марии из Назарета , в венецианской лагуне, за что э тот островок позже получил название Лазаретто. Рыцари-лазариты заботились о больных проказой.
В 15 веке, другая напасть, бубонная чума бушевала в Европе. Зараза распространялась по странам вместе с торговыми судами и караванами. Венеция стала первым городом, власти которого останавливали приходящие корабли, заставляя пассажиров "отсиживаться" вдали от жилых кварталов. Считалось, что сорока дней было достаточно, чтобы болезнь себя проявила. 40 дней по-итальянски - "quarante giorni". Так появилось слово карантин.
По приказу Дожа Венецианской республики местом, куда причаливали суда для изоляции, назначили тот самый остров, где самоотверженные монахи ухаживали за больными. Люди сократили его длинное название до Назарета или Лазарета. Остров-лечебницу стали официально называть Лазаретто-Веккьо.
Туда привозили всех, у кого обнаруживалась малейшие признаки болезни. Условия содержания для простолюдинов и вельмож были одинаковыми. Мест на койках катастрофически не хватало, санитары хоронили до 500 человек в день. Трупы сваливали в общие могилы. На церемонии сил не хватало. Счастливчиков, сумевших выжить, переводили на соседний остров Лазаретто-Нуово на реабилитацию.
Карантинные меры возымели свой успех. В Венеции чума убила каждого десятого человека, что ужасно, но ситуация в Париже или Риме была куда хуже, там чума уничтожила каждого четвёртого.
Карантин просуществовал на острове до 1630 года. К тому времени вся его площадь в 2,7 гектара уже была плотно застроена больницами и бараками. Когда необходимость в таком количестве медучреждений отпала, там разместили военный гарнизон. С середины 20 века Lazzaretto Vecchio необитаем, он выполнил свою миссию.
В современном итальянском языке слово lazaretto обозначает инфекционную больницу. Французы позаимствовали этот термин для обозначения помещения, где проходят карантин животные. В русском языке — лечебное учреждение для военнослужащих.
История острова
Сегодня на острове Повелья, одном из 166 островов Венецианской лагуны, никто не живет. Остров давным-давно необитаем и круглосуточно охраняется морским патрулем, чтобы никто из посторонних не проник на него.
Но так было не всегда. Первые упоминания острова относятся к V веку — там итальянцы спасались от набегов варваров. В 864 году дож, глава государства, был убит, а две сотни его рабов бежали и поселились на этом острове, основав там деревню. В 1379 году Венецию атаковал генуэзский флот. Население было вынуждено покинуть остров и перебраться на Джудекку. С тех пор остров оставался необитаемым.
До того дня, когда в Венецию пришла чума.
Венецианский лазарет
Первая вспышка бубонной чумы случилась на острове Сицилия в 1347 году, она семимильными шагами двигалась по Италии, к 1348 году затронув и Венецию. Примерно половина населения страны погибла от эпидемии. Это был урок, который итальянцы выучили накрепко: чума перемещается со скоростью света. А это значит только одно — всех больных, мертвых и даже тех, кто предположительно болен, следует изолировать.
Снаружи города выкопали две огромные ямы, куда сваливали тела, но число их росло так быстро, что ямы вскоре переполнились. Тогда трупы стали свозить на острова, где они были бы отделены водой.
Так венецианцы познакомились с идеей лазарета (lazzaretto) — больницы, построенной для изоляции заразных больных от здоровых. Первый лазарет возник на одном из островов Лагуны, который так и назвали — Лазаретто.
Карантин на острове был организован по приказу венецианского дожа после сильной эпидемии чумы 1348 года и просуществовал до 1630 года. Больница и бараки занимали полностью всю территорию острова. Во время раскопок на острове нашли 1500 скелетов людей, умерших от бубонной чумы. Но эксперты уверены, что в глубине острова их еще больше.
Карантин, крематорий и пропускной пункт
Во время последующих эпидемий чумы в 1570-х и 1630-х годах Повелья, наравне с другими островами, служила местом изоляции, а заодно — массовым захоронением. Корабли переправляли на острова не только больных, но и тех, у кого появились лишь слабые отголоски симптомов, так власти боялись, что чума убьет всех до единого. Там люди проводили 40 дней и либо погибали, либо — что гораздо реже — выздоравливали. Тысячи тел сожгли на острове Повелья, чтобы остановить распространение болезни.
Если верить слухам, верхний слой земли состоит из пепла, что остался после сжигания трупов.
В 1777 году Магистрат здравоохранения превратил остров в пропускной пункт — все корабли, направляющиеся в Венецию, должны были пройти строгую проверку. В 1790 году на двух кораблях была вновь обнаружена чума, и остров Повелья снова превратился в карантин на целых 10 лет до 1800-х, когда больница, наконец, закрылась.
Больница для душевнобольных
Казалось, острову судьбой было предначертано стать местом потерянных душ. В 1922 году на острове открылась лечебница для душевнобольных. Попадали туда не только сумасшедшие, но и враги политического режима дуче Муссолини. Пациенты жаловались на то, что слышат голоса в стенах этой больнице, но кого удивит то, что психически нездоровые люди слышат голоса?
О ситуации в Империи Ромеев, умонастроениях византийской элиты и страхе перед ужасной болезнью рассказывает заведующая кафедрой истории Древнего мира и Средних веков Уральского федерального университета, доктор исторических наук Татьяна Викторовна Кущ.
Природные катастрофы, неурожаи, голод и эпидемии, которые преследовали людей на протяжении всей истории человеческого общества, всегда повергали в ужас своей разрушительной силой и порождали эсхатологические настроения. Бедствия и знамения, предвещающие грядущий конец света, обостряли у современников ощущение трагичности переживаемого времени, внушая страх и вызывая одновременно священный трепет. Негативный эффект, производимый бедствиями, усиливался вследствие того, что несчастья зачастую накладывались на неблагоприятную внешнеполитическую ситуацию или внутренние проблемы, углубляя кризис и становясь одним из факторов дестабилизации общественного развития. Это в полной мере может быть отнесено к истории Византийской империи палеологовского времени, когда стечение всех негативных факторов, в том числе экзогенного ряда, достигло критической точки, после которой был окончательно определен вектор развития. Обратимся лишь к одному из бедствий Византии середины XIV в. — эпидемии чумы, которая добавила печальные штрихи в общую драматическую картину века.
В истории Византии четырнадцатый век был временем колоссальных потрясений, способствовавших постепенному угасанию некогда могущественной и великой империи. Чума, распространившаяся в византийских землях, застала страну в состоянии глубокого кризиса, который охватил все сферы общественной жизни. Внешняя опасность, внутриполитические неурядицы, междоусобные конфликты и религиозные распри являлись насущными проблемами, ставившими на повестку дня вопрос о выживании империи.
Большая часть территорий, которые еще оставались под властью императоров, оказалась в полном запустении в результате гражданской войны 1341— 1347 гг. и опустошений, совершаемых постоянными набегами турецких отрядов. В борьбу между Генуей и Венецией за торговое преобладание в Восточном Средиземноморье и на Черном море были втянуты византийские императоры, которым в этих политических играх зачастую отводилась весьма скромная роль статистов, венчавших победителя очередными привилегиями и льготами в ущерб собственным экономическим интересам. Византийская торговля, оказавшаяся под контролем итальянских купцов, погружалась в состояние застоя. Снабжение городов продуктами питания, поступавшими с черноморского побережья, находилось в руках генуэзцев, зависимость от которых подрывала стабильность в стране и делала местную власть заложниками иностранцев [см.: Карпов, 1989, 26—27; Скржинская, 1947, 224]. Ремесленники, не выдерживавшие конкуренции с итальянскими производителями и не получавшие государственной поддержки, вытеснялись с рынков и разорялись. За счет сельских жителей, бежавших из разоренных деревень в города, в определенной мере компенсировалось сокращение городского населения [см.: Matschke, 2002, 465], однако демографический спад, наметившийся к середине XIV в., стал устойчивой тенденцией, поскольку постоянное военное давление и эпидемии вели к численному убыванию народонаселения империи.
Иоанн VI Кантакузин, который после гражданской войны 1341-1347 гг. стал императором. Автобиографические записи, составленные Иоанном Кантакузином, служат ценным источником по истории Византии XIV в.
Экономические трудности и внешнеполитические неудачи усугублялись внутренними проблемами правящего дома. Окончание гражданской войны в 1347 г. не поставило точки в противостоянии, разгоревшемся между Иоанном Кантакузином и Иоанном V Палеологом. Реставрация власти Палеологов и низложение Иоанна VI Кантакузина произойдет в 1354 г., но это будет лишь временное затишье в истории поздневизантийских междоусобиц.
Бедственное положение в стране было определено не только развалом экономики, внутри династическими неурядицами и агрессией со стороны турок, но и эпидемиями, которые с периодичностью стали навещать империю в последнее столетие ее истории. Чума, наносившая ущерб не меньший (если не больший!), чем войны, отчасти сыграла свою роль в углублении кризиса, который охватил империю. Только учитывая фактор этого бедствия, можно представить себе более рельефно картину поздневизантийской действительности и оценить в полной мере всю сложность существования империи в середине XIV столетия.
Византия в этот период впервые за многие столетия оказалась в орбите чумного поветрия, коснувшегося, как известно, всех уголков обитаемого мира. С этого времени эпидемии, вспыхивавшие регулярно в империи, стали постоянными явлениями византийской действительности. На протяжении следующего столетия чума посетила империю почти два десятка раз, около четверти века прошли под знаком этого бедствия. Обратимся к началу этой истории, ставшей трагедией общеевропейского масштаба.
О дальнейшем маршруте движения морового поветрия, совпадавшем с традиционными торговыми путями, сообщает византийский историк XIV в. Никифор Григора:
Никифор Григора
Из Италии вслед за торговыми караванами чума перетекла во Францию, Испанию, Германию, Англию и дальше во все остальные части Европы. Из Германии по Балтийскому морю эпидемия перекинулась на Скандинавию, Польшу и Русь, замкнув тем самым свое кругосветное путешествие. Странствие чумы по Европе очень четко демонстрирует географию и направления средневековой торговли, которая концентрировалась вокруг Ближнего Востока и Средиземноморья.
Распространение бубонной чумы в Европе XIV в.
Лишь контурно очертив путь распространения по Европе чумного поветрия, сосредоточим свое внимание на рассмотрении того эффекта, который произвела эпидемия в византийских землях, оказавшихся в эпицентре этих трагических событий и первыми из европейских стран принявших удар этого страшного бедствия.
Первая вспышка чумы в Византии приходится на осень 1347 г. В Константинополь чума была занесена из Кафы, колонии генуэзцев в Крыму [см.: Norwich, 1995, 309; Васильев, 1998, 324]. Кафа, осажденная татарами, уже была охвачена эпидемией, и именно оттуда началось ее странствие на зачумленных торговых галерах по византийским землям. В течение 1347— 1348 гг. чума свирепствовала, по сути, во всех греческих землях. Противник, с которым пришлось столкнуться лицом к лицу грекам, был гораздо страшнее гражданских войн и набегов турок.
Известный политик и писатель XIV в. Димитрий Кидонис, находившийся в Константинополе в данный период и оказавшийся свидетелем трагедии, оставил более эмоциональное описание тех событий:
Сам вид пораженного болезнью человека внушал ужас очевидцам этой трагедии. Поэтому авторы уделили значительное внимание описанию признаков чумы. Григора указывает симптомы этого смертельного недуга:
Перечисленные признаки заболевания были характерны для легочной формы чумы, которая сопровождалась появлением на теле больного язв, приобретавших черный цвет, что и дало основание назвать эту эпидемию черной смертью.
Неизбежность летального исхода пораженного болезнью человека авторы подчеркивают констатацией того, что здоровым и ослабленным людям в случае их заражения одинаково была уготована смерть, невзирая на то, оказывалась или нет медицинская помощь:
Более того, эпидемия, разрастаясь, распространилась и на домашних животных, которые жили бок о бок с людьми:
Город превратился в кладбище, где ежедневно погребали тысячи людей, умерших такой страшной смертью. Кидонис передал ощущение постоянного траура, который охватил жителей столицы:
Многие свидетели печальных событий 1347— 1348 гг. подозревали, что Богородица, защитница города, покинула жителей столицы [см.: Norwich, 1995, 309]. Тщетность упований на небесное покровительство, на заступничество небесной патронессы свидетельствовала о размере гнева, вызванного человеческими прегрешениями, за которые последовало неминуемое наказание с Божественного попустительства.
В условиях, когда Господь в гневе являл всю свою силу, насылая на людей мор, рассчитывать можно было только на его милость и всепрощение. Средство облегчения участи людей виделось лишь в молитве, обращенной к Богу в надежде на его заступничество и милосердие:
Изображение крестного хода, ок. 1350 года. Хроника Жиля Ле Мюизи.
Урон, наносимый чумой, выражался не только в количественных, но и в качественных показателях. Сокращение в результате высокой смертности среди той части населения, которая была вовлечена в трудовую деятельность, вызвало проблему нехватки рабочих рук, что стало причиной введения, в частности на Балканах, так называемого рабочего законодательства, устанавливавшего верхний предел заработной платы [см. об этом: Scarborough J., Kazhdan A., 1991, 1681]. В период эпидемии, когда горожане были парализованы страхом перед лицом смерти, прекращали свою работу ремесленники, закрывали лавки торговцы, замирала жизнь в гавани, что наносило тяжелый удар по экономике. Убывание населения, которое происходило в периоды мора, дестабилизировало положение в стране. Опасным было и то, что эпидемии чумы сочетались с губительными военными опустошениями, хозяйственной разрухой, с глубоким социальным и политическим кризисом. Четырнадцатый век обострил, кроме того, чувство эсхатологического страха в связи с ужасами чумы, которая была зримым предвестием ожидаемого конца света.
Могла ли чума сыграть положительную роль в истории Москвы? Ответ в статье Николая Борисова.
События 1347— 1348 гг. оставили глубокий след в памяти современников. Обострив у очевидцев драмы чувство незащищенности перед лицом эпидемии и страха за собственную жизнь, чума повергла людей в состояние оцепенения, напомнив об эсхатологических предсказаниях. В дальнейшем любое появление признаков этой болезни вызывало печальные воспоминания о трагедии середины XIV в.
Бедствие, которое представляла для Византии чума, помноженное на внешнеполитические промахи и экономические неудачи, усугубило положение империи. В этом отношении середина XIV в. оказалась переломным временем византийской истории, когда концентрация негативных факторов (как внешне-, так и внутриполитического свойства) достигла критической массы.
Примечания:
[1] Григора называет скифами татар [см. Moravcsik, 1958, 81].
[4] Описание Кантакузином чумы 1347 г., по мнению исследователей, является подражанием Фукидиду [Hunger, 1976, 185-188; Miller, 1976, 385-395]. Однако, несмотря на цитаты из Фукидида, в изображении чумы автор проявил в определенной мере самостоятельность, основываясь на собственных наблюдениях. Влияние Фукидида на Кантакузина проявилось в заимствовании фраз, выражений и оборотов, т. е. на уровне манеры и стиля повествования, что не снижает степени достоверности информации о чуме 1347 г.
[5] Кантакузин имеет в виду столицу, используя древнее название Константинополя.
[6] Г. Хунгер, сравнивая описание чумы у Фукидида и Кантакузина, отмечал, что в этом пункте Кантакузин проявил в известной мере самостоятельность и далеко отошел от Фукидида [см.: Hunger, 1976, 186].
[7] В знак траура [Demetrios Kydones, 1981, Br. 21, A. 16].
Боккаччо Джованни. Декамерон. М., 1992.
Васильев А. А. История Византийской империи: От начала Крестовых походов до падения Константинополя. СПб., 1998.
Делюмо Ж. Грех и страх: Формирование чувства вины в цивилизации Запада (XIII— XVIII века). Екатеринбург, 2003.
Иеромонах Иоанн (Рахманов). Обрядник византийского двора (De cerimoniis aulae Byzantinae) как церковно-археологический источник. М., 1895.
Карпов С. П. Торговля зерном в Южном Причерноморье в XIII— XV вв. // Византийский временник. 1989. Т. 50 (75).
Поляковская М. А. Эсхатологические представления Алексея Макремволита // Античная древность и Средние века. 1975. Вып. 11.
Прокопий Кесарийский. Война с персами. Кн. 2. 22— 23 // Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история: Пер. с гр. / Вст. ст., коммент. А. А. Чекаловой. СПб., 2001.
Рaдuħ Р. Страх у noзнoj Византии, 1180 — 1453. Београд, 2000. Т.1.
Скржинская Е. Ч. Генуэзцы в Константинополе в XIV в. // Византийский временник. 1947. Т. 1 (26).
Ἁλεάχιος Μακρεμβολιάτης. Εἰς τὴν ἁγίαν Σοφίαν πεσοῦσαν ὑπὸ πολλῶν κατὰ συνέχειαν γενομένων σεισμῶν // Ἐπετηρις Ἑταιρείας Βυζαντινῶν Σπουδῶν, 1969— 1970. Т. 37.
Balfour D. Politico-historical Works of Symeon Archbishop of Thessalonica (1416/17 to 1429). Wien, 1979.
Bartholomaeus della Pugliola. Historia miscella Bononiensis / Ed. L. A. Muratori. (Scriptores Rerum italicarum. XVIII). Milano, 1729.
Chronicon Estense / Ed. L. A. Muratori (Scriptores Re rum italicarum. XV). Milano, 1729.
Constantini Porphyrоgeniti imperatoris De cerimoniis aulae Byzantinae libri duo Graece et Latine / Rec. J. J. Reiskii. Bonnae, 1829. Vol. 1.
Chronologische Einzelnotizen // Schreiner P. Die Byzantinischen Kleinchroniken. Wien, 1977. T. 2.
Démétrius Cydonès. Correspondance / Publ. par R.-J. Loenertz. Studi e testi, 208. Cittä del Vaticano, 1960. Vol. 2.
Demetrios Kydones. Briefe / Übers, und erl. von F. Tinnefeid. Stuttgart, 1981. Т. 1.
Hunger H. Thukydides bei Johannes Kantakuzenos. Beobachtungen zur Mimesis // Jahrbuch der Österreichischen Byzantinistik. 1976. Bd. 22. S. 185-188.
Joannis Cantacuzeni Historiarum libri IV / Ed. L. Schopen — E. Bekker. Bonnae, 1832. Vol. 3.
Kuruses S. I. Αἱ ἀτιλήψεις περὶ τῶν ἐσχάτων τοῦ κόσμου καὶ ἡ κατὰ τὸ ἔτος 1346 πτῶσις τοῦ τρούλλου τῆς ἁγίας Σοφίας // Ἐπετηρις Ἑταιρείας Βυζαντινῶν Σπουδῶν, 1969— 1970. Т. 37.
Laonici Chalcocandylae historiarum demonstrationes / Rec. E. Darkö. I— II. Budapestini, 1922. Vol. 1.
Makhairas Leontios. Recital concerning the Sweet Land of Cyprus entitled “Chronicle” / Ed. with translation and notes by R. Dawkins. Oxford, 1932. Vol. 1.
Matschke K.-P. The Late Byzantine Urban Economy, 13-15th Centuries // The Economic History of Byzantium: From the Seventh through Fifteenth Century / Ed. A. Laiou. Washington, 2002.
Μιχαηὴλ τοῦ Παναρέτου περί τῶν Μεγάλων Κομνηνῶν / Ed. O. Lampsidis. Athina, 1958.
Moravcsik G. Byzantinoturcica. Die byzantinischen Quellen der Geschichte der Turkvölker. Berlin, 1958. Bd. 1.
Miller T. S. The Plague in John VI Cantacuzenos and Thucydides 11 Greek, Roman and Byzantine Studies. 1976. Vol. 17. P. 385-395.
Nikephori Gregorae Byzantina historia / A cura L. Schopeni. Bonnae, 1830. Vol. 2.
Norwich J. J. Byzantium. The Decline and Fall. L., 1995.
Scarborough J., Kazhdan A. Plague / The Oxford Dictionary of Byzantium. N.Y.; Oxford, 1991. Vol 3.
Prosopоgraphisches Lexikon der Palaiologenzeit. Wien, 1976— 1994. F. 1— 12.
Schreiner P. Die byzantinischen Kleinchroniken (Chronica Byzantina Brevoria). Wien, 1975. Т. 1.
Schamiloglu U. Preliminary Remarks on the Role of Disease in the History of the Golden Horde // Central Asian Survey. 1993. Nr. 12.
Werner E. Die Geburt einer Großmacht— die Osmanen (1300— 1481). Weimar, 1985.
Читайте также: