Вирус я не проживу

Обновлено: 11.05.2024

В народе диагноз ВИЧ и СПИД демонизирован. Считается, что им болеют только асоциальные элементы. На самом деле, очень многие больные получили болезнь в больнице или от своего единственного партнера. В настоящее время, в связи с пандемией коронавируса, еще можно часто услышать, мол, COVID-19, это не СПИД или наоборот, что это новый СПИД. И то и другое – неверно. Хотя за борьбой с новым вирусом, действительно, как-то забыли о Чуме XXI века.

Сейчас говорят, что ВИЧ — это не приговор, с ним можно благополучно жить, рожать детей и не в чем себе не отказывать. Осталось только грамотно подобрать лечение. Казалось бы, ерунда какая. Пей себе таблетки, и все в порядке будет. Жительница города Владимира Алевтина Енотова утверждает, что это не совсем так. Женщина решила поделиться своей историей с нами, и рассказала всю правду о ВИЧ-терапии и её побочных действиях.

- Алевтина, как Вы заболели?

- Год назад у меня поднялась температура 39,5, - начала свой рассказ Алевтина Енотова. - Температура под 40 держалась неделю. Лекарства не помогали. Когда спал жар, появился озноб. Я ложилась в горячую ванную и не могла согреться. Дома ходила в двух свитерах. Болезнь долго не проходила - несколько месяцев была сильная слабость, увеличились лимфоузлы, а потом стали выпадать волосы. Я боялась лишний раз взять расческу в руки, каждый раз снимала с себя половину шевелюры. Страх облысеть подтолкнул меня обратиться в кожно-венерологический диспансер. Врач назначил анализы. Меня проверяли на все, что можно: от ВИЧ до сифилиса. Только вот анализ на сифилис пришел сразу - отрицательный, а результаты ВИЧ я узнала через две недели. Кровь отправили в федеральную референтную лабораторию. Было взято 20 проб, чтоб исключить ошибку.

-Как Вам сообщили о положительном статусе ВИЧ?

-Конверт с результатами анализов пришел к доктору. Мне звонили из больницы, но я была не доступна. Тогда медсестра приехала ко мне домой и вручила моей маме повестку с адресом СПИД-центра. Вы представляете? Не мне, а моей маме, чем сильно её напугали.

- После этого Вы поехали в центр профилактики и борьбы со СПИДом?

-Вы пришли через полгода. Как на это отреагировали врачи?

-Спросили, конечно, почему не явилась сразу. Я ответила, что получила от такого известия сильный стресс, поэтому не решалась прийти раньше. Там снова пересдала анализы, и опять подтвердился положительный статус.

-Какое лечение Вам назначили?

-У меня стандартная схема терапии: эвафиренз — ламивудин — тенофовир. Государство выдаёт препараты бесплатно. Я принимаю лекарства ежедневно по 4 таблетки и строго в одно время, в 21:00. Любые отступления от правил делают вирус невосприимчивым к медикаментам.

-Почему именно вечером?

-Каждый сам выбирает удобное для себя время. Просто я знаю, что в период активного действия препаратов лучше спать. Так организму легче переносить их токсические воздействие.

-Тяжело переносите терапию?

- Просили врачей поменять схему лечения?

- Вы регулярно посещаете СПИД-центр, какой контингент приходит к инфекционистам?

-Не стоит думать, что болеют только наркоманы и девушки с низкой социальной ответственностью. За полгода я не видела не одного опустившегося человека, который бы бросился в глаза. Все обычные люди: много молодежи, граждане среднего возраста, есть беременные, даже пожилые. Однако в основном — это народ, который ведёт активную половую жизнь, в возрасте от 18 до 40 лет.

-Какое количество народа Вы регулярно наблюдаете в СПИД-центре?

-Есть только два пути заражения: парентеральный и половой. Как заразились Вы?

-Если честно, сама не знаю. Пока этот вопрос остается для меня открытым. Я замужняя женщина. У меня никогда не было связей на стороне…

-А Ваш супруг изменял Вам?

-Не знаю, не думаю, он любит меня. Я до сих пор ему не сказала, язык не поворачивается. (Плачет).

-Разве он не видит, что Вы каждый день принимаете лекарства? А если он тоже инфицирован?

- Я часто уезжаю в командировки. Постоянно в разъездах. Когда он видит, что я пью таблетки, то говорю ему, что просто от головной боли.

-Как собираетесь жить дальше?

-Расскажу всё мужу. Рано или поздно я должна это сделать. Что ещё? Работать, как раньше, находить для этого силы.

-Ваша самая большая мечта?

-Моё единственное желание, чтобы для ВИЧ-инфицированных разработали лекарство, которое не будет оказывать побочных действий.

-Что Вы пожелаете нашим читателям?

-Я хочу обратиться ко всем жителям нашей губернии. Люди, будьте осторожны в своих связях. Все об этом знают, но не все включают мозг. Беспорядочные отношения обрекут вас на специфическое существование - на всю оставшуюся жизнь. Поверьте, я знаю, о чем говорю. А когда всякие дилетанты с пеной у рта заявляют, что с ВИЧ жить можно, то я отвечаю - нельзя. Можно только существовать, а это разные вещи. Даже презерватив может порваться и не спасти вас от смертельной инфекции. Если не уверены в партнере, лучше откажитесь от удовольствия, но сохраните своё здоровье. Берегите себя в общественных местах и на улице, не ходите с открытыми ранами. Не бойтесь сдавать анализы! Если же вы все-таки инфицированы, бегите в СПИД-центр за помощью! Помните, умышленный отказ от терапии — это самоубийство!

P.S.: по этическим соображением имя героини было изменено. Фото нашего респондента.

Я не врач, не биолог, не вирусолог и вообще не эксперт ни в одной из популярных нынче областей, поэтому никакой практической ценности то, что я сейчас скажу, не имеет.

Но все же мне важно это произнести.

Больше 10 лет я занимаюсь благотворительностью.

Точнее – организацией благотворительной помощи. Адресатами нашей работы все эти годы были в основном дети, заболевшие раком.

По мере своих небольших сил мы пытались помогать врачам.

Как умели – поддерживали семьи.

И – что тут скрывать – хоронили.

Не знаю, сколько было в вашей жизни детских похорон. Надеюсь – ни одних не было и ни одних не будет, потому что провожать прожитую жизнь больно, а не-прожитую – невыносимо.

Это против законов природы, это против психики, против нормы. Но это случается.

Нельзя сказать, что с этим ничего не поделаешь. Наука стоит у своих пробирок, выдумывая новые лекарства, врачи работают днями, а ночами читают новые научные статьи, стараясь усовершенствовать протоколы лечения. Жизнь борется со смертью. Довольно часто она проигрывает.

Стоя совсем рядом со всем этим, я сделала для себя несколько очень важных выводов.

Первый – смерть как никто другой умеет выставлять приоритеты.

Вчера вас безумно волновало, что у ребенка три трояка в четверти, что он отказывается мыть посуду и неделю таскает в портфеле сгнивший яблочный огрызок, что он попал в плохую компанию, хамит и проколол себе пупок.

Вчера вас беспокоило, что ваша облезлая машина не выдерживает конкуренции с соседским лимузином, что сервант, шуба и ковер у вас не очень… Сегодня вы уже кое-что поняли об истинной ценности того лимузина.

Видимо, таково свойство смерти.

Я ничего не знаю про вирусы, поэтому скажу осторожно: нам пригрозили смертельной опасностью. Что ж. Мы пересматриваем приоритеты.

Всем человечеством пытаемся понять, как же это вышло, что мы платили миллиарды футболистам за то, что они пинали мячик, и гроши – эпидемиологам, которые выдумывали вакцины. Сотни тысяч долларов – бездарным эстрадным звездам, и жалкие сотни рублей – медсестрам. Как это получилось, что мы позволили вложить миллионы в круглогодичную истерическую иллюминацию и наматываем на голову трусы, потому что негде взять медицинскую маску. Почему нас так остро волновало состояние чужой нравственности – и так мало беспокоило состояние своих больниц… Почему мы так уважали болтунов и шутов и были так строги к тем, на кого готовы молиться теперь – к врачам.

Нас здорово напугали.

Может быть, мы сможем вынести из этих дней что-то кроме опыта страха и ненависти.

Когда мама спросила, почему все устроено именно так, немцы ответили:

– Если привязать человека к кровати, он перестанет бороться. Просто больше не захочет жить.

Нам всем, вероятно, предстоят сложные времена.

Давайте попробуем пережить их так, чтобы не потерять по пути то, ради чего живем.

Свою свободу. Свою работу. Свое дело. Своих друзей.

Жизнь без всего этого не стоит всех затраченных хлопот.

Сейчас, когда закрыто огромное количество СМИ, Правмир продолжает свою работу. Мы работаем, чтобы поддерживать людей, и чтобы знали: ВЫ НЕ ОДНИ.

18 лет Правмир работает для вас и ТОЛЬКО благодаря вам. Все наши тексты, фото и видео созданы только благодаря вашей поддержке.

Поддержите Правмир сейчас, подпишитесь на регулярное пожертвование. 50, 100, 200 рублей - чтобы Правмир продолжался. Мы остаемся. Оставайтесь с нами!

Константин Северинов, профессор Сколковского института науки и технологий, профессор Ратгерского университета, завлабораториями в Институте молекулярной генетики РАН и Институте биологии гена РАН

— Вирус будет мутировать, это естественный процесс. С другой стороны, несмотря на то, что все живое мутирует, виды остаются постоянными, по крайней мере, на временах, сравнимых с длительностью жизни человека. Например, вирус гриппа не переходит в некоторое новое качество (по крайней мере, на протяжении тех временных промежутков, которые нам интересны), он остается именно вирусом гриппа. Очевидно, что коронавирус будет изменяться и дальше, чтобы в конечном счете прийти в некоторое равновесие с иммунной системой людей, всего человечества, которая в конце концов натренируется его узнавать и сделает жизнь вируса тяжелее, а болезнь, вызываемую им — менее опасной.

Эта точка равновесия наступит, когда все либо переболеют (что случится не очень быстро, потому что сейчас, за полтора года пандемии, заразилось менее 300 миллионов человек — то есть лишь 5% населения планеты). Либо — привьются. Последнее будет быстрее, потому что за девять месяцев уже использовано 5,6 миллиардов доз вакцин, что достаточно для полной вакцинации 2,8 миллиардов человек. Когда возникнет всеобщий искусственный или естественный иммунитет к коронавирусу, тогда, наверное, мы придем в состояние более-менее мирного сосуществования с ним, примерно так, как с насморком. Насморк — это вирусное заболевание, которое передается от человека к человеку и переносится относительно легко, потому что все имеют к нему антитела, защиту, приобретенную с детства. Если вы пообщаетесь с человеком, у которого насморк, то вы скорее всего насморк подхватите, но от вас не потребуют ПЦР-тест и не закроют на карантин. Правда, для иммуносупресированного больного даже насморк может быть смертельным.

Но пока что коронавирус — отнюдь не насморк. И учитывая, сколько вокруг не привитых людей, для кого-то он может оказаться фатальным. Правда, есть мнение, что привитые в минимальной степени являются распространителями, но это нужно проверять. С одной стороны, быстрый иммунный ответ не дает вирусу размножиться, попасть в легкие и вызвать тяжелое заболевание. С другой — если вирус дольше задерживается в носоглотке (а это, вполне возможно, случай привитых), они могут дольше его распространять. Ведь, если вирус перешел в легкие, человек менее заразен.

Вот почему имеет смысл носить маску и привитым и непривитым — не для того, чтобы не заразиться, а для того, чтобы не заразить других. Надевая ее, вы делаете добро окружающим. Если мы все таким образом договоримся быть внимательными по отношению друг к другу, то, возможно, вирус будет распространяться не столь эффективно.

Мне кажется, что в таком режиме нам предстоит жить не один год. Возможно, несколько лет. Очень показателен случай с США, где из 350 миллионов человек 80 миллионов не вакцинировались, и, вероятно, не вакцинируются никогда, если только не будут приняты очень жесткие административные меры, что маловероятно. Сейчас там идет серьезная вспышка: 150 тысяч человек в день диагностируется как положительные, полторы тысячи — умирают. Это серьезные цифры, хоть летальность все равно в четыре раза ниже, чем в России.

То, что привитые и непривитые в достаточно значимых количествах живут бок о бок, позволяет эпидемиологическому процессу идти довольно долго. Во всем мире сейчас 300 миллионов переболело официально, и, допустим, к трем миллиардам приближается количество вакцинированных. Это все равно означает, что у половины жителей планеты нет иммунитета, с течением времени они будут заражены (или удасться их вакцинировать).

Понятно, что среди не вакцинированных пока велика доля жителей бедных стран, которым вакцина недоступна. Но и в странах так называемого золотого миллиарда осталась масса людей, которые не привьются ни при каких условиях. Они, конечно, имеют на это право, но надо понимать, что нам жить не только с вирусом, но и с этими людьми. Вирус на этих людях будет, безусловно, поддерживаться, улучшаться, накапливать мутации, которые будут помогать ему более успешно заражать вакцинированных, и процесс будет продолжаться.

Евгений Пинелис, врач-реаниматолог больницы Jacobi Medical Center (Нью-Йорк)

— Я не думаю, что эта болезнь полностью исчезнет. Скорее всего, будут вспышки единичных случаев несколько раз в год, но не волнами, как сейчас. Все-таки многие вакцинировались, многие переболели, повторных пациентов у нас очень мало. За все время я видел только одного подтвержденного повторного, хотя в России, я знаю, такое ощущение, что все чуть ли не по пятому кругу болеют.

Пациентов с дельтой у нас до сих пор было на удивление мало — с июля не больше 15 человек одновременно на 450-коечную больницу. Но среди них стало больше молодых, чем раньше: 40 и 50 лет. Были и 30-летние. Не могу сказать, является ли это тенденцией. Молодые тоже заболевают ковидом и умирают, но к этим случаям привлечено такое общественное внимание, что трудно понять, стало ли их реально больше или просто об этом стали больше говорить.

Сейчас мы сняли с ИВЛ несколько человек, а с предыдущей волной аппарат почти всегда был дорогой в один конец.

Даже хуже, чем весной 2020-го. Препараты и протоколы лечения не сильно поменялись, надеемся, что, действительно, дельта не такая жестокая. Сейчас в Нью-Йорке достаточно мало пациентов, чтобы вывести какую-то закономерность.

В плане вакцинации Нью-Йорк — это лоскутное одеяло. Реально вакцинировано больше 70% горожан старше 12 лет, но нью-йоркское афроамериканское население очень недоверчиво относится к вакцинации, как и любым другим инициативам властей, и в некоторых районах привито меньше половины жителей. В преимущественно белых районах — больше 80%.

Главные мои опасения — новый жесткий локдаун, потому что все нервничают и в любой момент готовы к очередному закрытию. Но пока город живет. Пусть в масках, но все открыто. Есть какие-то странные вещи, например, спрашивают сертификаты вакцинации в музеях, но я спокойно к этому отношусь. Если будет устойчиво снижаться количество заболевших, то и правила изменятся и станут мягче.

С предыдущим штаммом вакцина предотвращала не только тяжелое течение, но и распространение вируса, а потому были надежды, что болезнь исчезнет. Сейчас, судя по всему, он будет продолжать распространяться, но тяжелых случаев будет меньше. Это был бы идеальный вариант. Однако, по некоторым прогнозам, в Нью-Йорке нас ожидает беспокойная осень.

— Родственные сезонные коронавирусы, которыми мы регулярно инфицируемся ежегодно, не исчезают. Продолжают выявляться случаи инфицирования MERS-CoV. После 20 месяцев глобальной циркуляции SARS-CoV-2 можно с большой степенью уверенности сказать, что новый коронавирус останется с нами надолго, если не навсегда.

На протяжении полутора лет пандемии мы видим, как SARS-CoV-2 эволюционирует под влиянием факторов естественного отбора. Основной фактор давления — появление антител. Где бы ни зарождались новые штаммы: в Бразилии, Великобритании, Индии или ЮАР — все изменения шли в одном направлении: способности вируса уклоняться от воздействия антител. Сейчас ВОЗ привлекает внимание к пятому варианту вируса, и он явно не последний. Когда этот процесс остановится, сказать сложно. Вирус гриппа ведь тоже меняется, хоть и не так динамично, как ковид, потому что он с нами давно, наработан массовый иммунитет, колоссальное число людей в мире регулярно встречаются с этим вирусом. К тому же за счет использования вакцин это в значительной мере управляемая инфекция, поэтому эпидемические вспышки гриппа не выливаются в пандемию.

Я думаю, что от ковида можно ожидать примерно такого же сценария. Правда, у него все же есть особенности, которые все же отличают его от гриппа.

Он способен существовать бессимптомно, а последние данные демонстрируют, что вирус может до 180 дней сохраняться в кишечнике. Что, если изменения пойдут в эту сторону?

Причем он будет всесезонным. Возможны усиления в осенне-зимние периоды, но будут и круглогодичные случаи заболеваемости, потому что есть еще путь через кишечник, через фомиты, через прикосновения.

Негативные проявления пандемии новой коронавирусной инфекции зависят от темпов вакцинации в разных странах, где темп пока низкий. Где-то привито более 70% популяции, включая детей, и планируется дойти до 90%, а в других регионах мира привито не более 3%, и по прогнозам ВОЗ только к концу года этот процент дотянет до 10. При такой неравномерности иммунитета человечество будет жить в условиях повышенного риска пандемии еще долго. Минимум года два.

Обзор

Автор

Редакторы

Генеральный партнер конкурса — международная инновационная биотехнологическая компания BIOCAD.

Теплая погода в конце мая и ощущение приближающихся летних каникул могут заставить ликовать любого школьника, и я не была исключением. По вечерам мы обсуждали планы на лето, планировали поездки на дачу и путешествие на море. Но затем все это оказалось под угрозой. Сначала моя мама заболела коронавирусом. Следом за ней, моя сестра заболела ротавирусом. А потом, когда все уже поправились, заболела я. Во время осмотра врач сообщил, что у меня мононуклеоз, вызванный вирусом Эпштейна—Барр. Вирусы, вирусы, вирусы. На улице светило солнышко, за окном слышались веселые крики ребят, а я лежала в постели и мечтала, чтобы все вирусы на свете в один миг исчезли. И в тот самый момент я задумалась, неужели все без исключения вирусы приносят лишь вред? Ведь все на свете бывает вредным или полезным. Есть съедобные и несъедобные грибы, есть полезные и опасные растения. Неужели с вирусами иначе?

После своего выздоровления в попытке ответить на этот вопрос я погрузилась в новый удивительный микромир, мир настолько малый, что даже самые сильные микроскопы порой бывают бесполезны. Оказывается, существует огромное количество различных видов вирусов, которые могут поразить клетки организмов всех существующих видов жизни на нашей планете (от простейших одноклеточных до млекопитающих). По последним оценкам существует более 100 миллионов различных видов вирусов, и это не считая тех, что поражают бактерии и другие вирусы [1]. Количество видов вирусов не просто превышает по численности количество видов всех живых организмов на нашей планете, но и генетически вирусы в некотором смысле разнообразнее. Например, клеточные организмы имеют только двунитевые ДНК-геномы линейной или кольцевой формы. А геном вируса может быть как однонитевой, так и двунитевой молекулой РНК или ДНК, линейной или кольцевой формы. Также существуют вирусы с обратной транскрипцией [2]. Все многообразие вирусов смог сгруппировать в 6 групп Дэвид Балтимор [3]. Данную классификацию чуть позже дополнил русский ученый Вадим Агол.

Рисунок 1. Разнообразие вирусов

Что же происходит с нашим организмом, когда вирусы попадают в нас? Вирус это не живой организм, а только белковая оболочка (капсид) с геномом внутри, который никому не мешает, пока не встретит необходимую клетку. Встретив ее, вирус прикрепляется к клетке с помощью рецепторов и проникает внутрь. Далее генетический материал вируса высвобождается из оболочки и попадает в ядро клетки. С этого момента она перепрограммируется и начинает копировать вирусный геном, создавая большое количество вирусных белков для сборки новых вирусных частиц. Затем вирусный геном и вирусные белки собираются в новые вирусы. Новые вирусы покидают клетку, а клетка чаще всего погибает [4], [5].

Рисунок 2. Схема жизненного цикла вируса

Также вирусы играют огромную роль в контроле численности различных видов живых существ [11]. Если число представителей какого-либо вида начинает быстро расти, неизбежно возникают вспышки вирусных инфекций внутри популяции, что заставляет численность снижаться, высвобождая ресурсы для остальных видов. Таким образом, жизнь всех организмов, будь то растения, животные, грибы или бактерии, находится в постоянной гармонии [12].

Рисунок 3. Опасные и полезные вирусы

Поразительно, но, несмотря на то, что вирусы вызывают у нас болезни, люди не смогут существовать без вирусов, и наше дальнейшее выживание зависит от них. Теперь я вижу, как важны вирусы для жизни живых существ на нашей планете. Я ошибалась, когда думала, что мир станет лучше без них. Человек должен изучать вирусы, чтобы подружиться с ними и использовать их во благо всего живого. Конечно, вирус — это паразит, но иногда этот паразитизм больше похож на симбиоз, взаимную зависимость, которая приносит пользу всем. Тем не менее люди должны быть готовы к встрече с малой частью опасных вирусов. А для этого всем нам нужно заботиться о своем здоровье и всеми способами укреплять иммунную систему.

Обзор

Автор

Редакторы

Обратите внимание!

Спонсоры конкурса: Лаборатория биотехнологических исследований 3D Bioprinting Solutions и Студия научной графики, анимации и моделирования Visual Science.

Эволюция и происхождение вирусов

В 2007 году сотрудники биологического факультета МГУ Л. Нефедова и А. Ким описали, как мог появиться один из видов вирусов — ретровирусы. Они провели сравнительный анализ геномов дрозофилы D. melanogaster и ее эндосимбионта (микроорганизма, живущего внутри дрозофилы) — бактерии Wolbachia pipientis. Полученные данные показали, что эндогенные ретровирусы группы gypsy могли произойти от мобильных элементов генома — ретротранспозонов. Причиной этому стало появление у ретротранспозонов одного нового гена — env, — который и превратил их в вирусы. Этот ген позволяет вирусам передаваться горизонтально, от клетки к клетке и от носителя к носителю, чего ретротранспозоны делать не могли. Именно так, как показал анализ, ретровирус gypsy передался из генома дрозофилы ее симбионту — вольбахии [7]. Это открытие упомянуто здесь не случайно. Оно нам понадобится для того, чтобы понять, чем вызваны трудности борьбы с вирусами.

Из давних письменных источников, оставленных историком Фукидидом и знахарем Галеном, нам известно о первых вирусных эпидемиях, возникших в Древней Греции в 430 году до н.э. и в Риме в 166 году. Часть вирусологов предполагает, что в Риме могла произойти первая зафиксированная в источниках эпидемия оспы. Тогда от неизвестного смертоносного вируса по всей Римской империи погибло несколько миллионов человек [8]. И с того времени европейский континент уже регулярно подвергался опустошающим нашествиям всевозможных эпидемий — в первую очередь, чумы, холеры и натуральной оспы. Эпидемии внезапно приходили одна за другой вместе с перемещавшимися на дальние расстояния людьми и опустошали целые города. И так же внезапно прекращались, ничем не проявляя себя сотни лет.

Вирус натуральной оспы стал первым инфекционным носителем, который представлял действительную угрозу для человечества и от которого погибало большое количество людей. Свирепствовавшая в средние века оспа буквально выкашивала целые города, оставляя после себя огромные кладбища погибших. В 2007 году в журнале Национальной академии наук США (PNAS) вышла работа группы американских ученых — И. Дэймона и его коллег, — которым на основе геномного анализа удалось установить предположительное время возникновения вируса натуральной оспы: более 16 тысяч лет назад. Интересно, что в этой же статье ученые недоумевают по поводу своего открытия: как так случилось, что, несмотря на древний возраст вируса, эпидемии оспы не упоминаются в Библии, а также в книгах древних римлян и греков [9]?

Строение вирусов и иммунный ответ организма

Рисунок 1. Первооткрыватель вирусов Д.И. Ивановский (1864–1920) (слева) и английский врач Эдвард Дженнер (справа).

Почти все известные науке вирусы имеют свою специфическую мишень в живом организме — определенный рецептор на поверхности клетки, к которому и прикрепляется вирус. Этот вирусный механизм и предопределяет, какие именно клетки пострадают от инфекции. К примеру, вирус полиомиелита может прикрепляться лишь к нейронам и потому поражает именно их, в то время как вирусы гепатита поражают только клетки печени. Некоторые вирусы — например, вирус гриппа А-типа и риновирус — прикрепляются к рецепторам гликофорин А и ICAM-1, которые характерны для нескольких видов клеток. Вирус иммунодефицита избирает в качестве мишеней целый ряд клеток: в первую очередь, клетки иммунной системы (Т-хелперы, макрофаги), а также эозинофилы, тимоциты, дендритные клетки, астроциты и другие, несущие на своей мембране специфический рецептор СD-4 и CXCR4-корецептор [13–15].

Одновременно с этим в организме реализуется еще один, молекулярный, защитный механизм: пораженные вирусом клетки начинают производить специальные белки — интерфероны, — о которых многие слышали в связи с гриппозной инфекцией. Существует три основных вида интерферонов. Синтез интерферона-альфа (ИФ-α) стимулируют лейкоциты. Он участвует в борьбе с вирусами и обладает противоопухолевым действием. Интерферон-бета (ИФ-β) производят клетки соединительной ткани, фибробласты. Он обладает таким же действием, как и ИФ-α, только с уклоном в противоопухолевый эффект. Интерферон-гамма (ИФ-γ) синтезируют Т-клетки (Т-хелперы и (СD8+) Т-лимфоциты), что придает ему свойства иммуномодулятора, усиливающего или ослабляющего иммунитет. Как именно интерфероны борются с вирусами? Они могут, в частности, блокировать работу чужеродных нуклеиновых кислот, не давая вирусу возможности реплицироваться (размножаться).

Причины поражений в борьбе с ВИЧ

Тем не менее нельзя сказать, что ничего не делается в борьбе с ВИЧ и нет никаких подвижек в этом вопросе. Сегодня уже определены перспективные направления в исследованиях, главные из которых: использование антисмысловых молекул (антисмысловых РНК), РНК-интерференция, аптамерная и химерная технологии [12]. Но пока эти антивирусные методы — дело научных институтов, а не широкой клинической практики*. И потому более миллиона человек, по официальным данным ВОЗ, погибают ежегодно от причин, связанных с ВИЧ и СПИДом.

Подобный вирусный механизм характерен не только для ВИЧ. Он описан и при инфицировании некоторыми другими опасными вирусами: такими, как вирусы Денге и Эбола. Но при ВИЧ антителозависимое усиление инфекции сопровождается еще несколькими факторами, делая его опасным и почти неуязвимым. Так, в 1991 году американские клеточные биологи из Мэриленда (Дж. Гудсмит с коллегами), изучая иммунный ответ на ВИЧ-вакцину, обнаружили так называемый феномен антигенного импринтинга [23]. Он был описан еще в далеком 1953 году при изучении вируса гриппа. Оказалось, что иммунная система запоминает самый первый вариант вируса ВИЧ и вырабатывает к нему специфические антитела. Когда вирус видоизменяется в результате точечных мутаций, а это происходит часто и быстро, иммунная система почему-то не реагирует на эти изменения, продолжая производить антитела к самому первому варианту вируса. Именно этот феномен, как считает ряд ученых, стоит препятствием перед созданием эффективной вакцины против ВИЧ.

Открытие биологов из МГУ — Нефёдовой и Кима, — о котором упоминалось в самом начале, также говорит в пользу этой, эволюционной, версии.

Сегодня не только ВИЧ представляет опасность для человечества, хотя он, конечно, самый главный наш вирусный враг. Так сложилось, что СМИ уделяют внимание, в основном, молниеносным инфекциям, вроде атипичной пневмонии или МЕRS, которыми быстро заражается сравнительно большое количество людей (и немало гибнет). Из-за этого в тени остаются медленно текущие инфекции, которые сегодня гораздо опаснее и коварнее коронавирусов* и даже вируса Эбола. К примеру, мало кто знает о мировой эпидемии гепатита С, вирус которого был открыт в 1989 году**. А ведь по всему миру сейчас насчитывается 150 млн человек — носителей вируса гепатита С! И, по данным ВОЗ, каждый год от этой инфекции умирает 350-500 тысяч человек [33]. Для сравнения — от лихорадки Эбола в 2014-2015 гг. (на состояние по июнь 2015 г.) погибли 11 184 человека [34].

* — Коронавирусы — РНК-содержащие вирусы, поверхность которых покрыта булавовидными отростками, придающими им форму короны. Коронавирусы поражают альвеолярный эпителий (выстилку легочных альвеол), повышая проницаемость клеток, что приводит к нарушению водно-электролитного баланса и развитию пневмонии.

Рисунок 8. Электронная микрофотография воссозданного вируса H1N1, вызвавшего эпидемию в 1918 г. Рисунок с сайта phil.cdc.gov.

Почему же вдруг сложилась такая ситуация, что буквально каждый год появляются новые, всё более опасные формы вирусов? По мнению ученых, главные причины — это сомкнутость популяции, когда происходит тесный контакт людей при их большом количестве, и снижение иммунитета вследствие загрязнения среды обитания и стрессов. Научный и технический прогресс создал такие возможности и средства передвижения, что носитель опасной инфекции уже через несколько суток может добраться с одного континента на другой, преодолев тысячи километров.

Читайте также: